Муравьев Философия. муравьев доклад. А. Н. Муравьев О философии, философах и философской задаче нашего времени
 Скачать 18.26 Kb.
|
|
А.Н. Муравьев «О философии, философах и философской задаче нашего времени» Поскольку любая индивидуальность и личность ограничена, всеобщее дело философского духа требует участия и тем самым определяет участь некоторого множества человеческих индивидов, делая из них настоящих философов. Они составляют, по образному выражению Гегеля, «изолированное сословие жрецов», хранящих как самое лучшее из всего, к чему могут приобщиться люди, эту святыню, обитель истины — философию по существу. Именно в своей замкнутости, обособленности от мира настоящие философы делают такое всеобщее дело, которое позволяет человечеству не только продолжать существовать, но и прогрессировать в свободе, ибо то, что они делают, выступает абсолютной духовной основой и началом всех остальных человеческих дел. О деяниях представителей этой весьма немногочисленной группы, насчитывающей всего полтора-два десятка настоящих философов, повествует история философии. Современная философия отличается от настоящей, или классической, философии именно тем, что она есть философия только по явлению и, значит, философия без настоящих философов. Соответственно, современные философы суть философы без настоящей философии. Хотя они, подобно настоящим философам, тоже называются философами, философами они выступают лишь по видимости, то есть только как деятели философской культуры. Некоторые философские феномены современности явно причастны к самым мрачным событиям минувшего века, вряд ли было бы лучше, если бы последние сто семьдесят восемь лет никто не считал философом себя и других, потому что хотя бы в виде множества таких индивидуальных, личных и групповых квазифилософских позиций, философия продолжала существовать в современном мире. Если бы этих явлений не было, то философии сегодня вовсе не существовало бы. Необходимо признать, что такие временные промежутки, когда появляется масса философов без настоящей философии, не есть исключительно современное явление. Напротив, они всегда предшествовали крупным шагам в историческом развитии философии и культуры. Впервые такое явление, как известно, наблюдалось в античности, когда софисты подготовили выступление Сократа, Платона и Аристотеля, а после них популярное философствование не прекращалось вплоть до конца классической древности, образовав питательную среду для распространения христианства. Во второй раз большое количество квазифилософов появилось в эпоху расцвета схоластики и Возрождения, перед началом новой философии у Декарта и Локка. В третий раз это произошло в так называемый «философский век», век Просвещения, что послужило своеобразным вступлением к классической немецкой философии Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля. Тогда даже некоторые монархи начали философствовать и многим показалось, что осуществилось платоновское предвидение того, что философы встанут когда-нибудь во главе государств. Спустя 178 лет после Гегеля по окончании истории философии случилась пауза, поэтому на сегодняшний день мы имеем крайне односторонние, противоположные формы наличного бытия философии и философов. Поэтому задача, которая стоит перед по-настоящему современной, или новейшей, философией, состоит в том, чтобы преодолеть тот разрыв единого и многого, всеобщего и особенного, сущности и явления, вследствие которого присутствие философии и философов в мире всеобщей культуры к началу третьего тысячелетия христианской эры стало весьма призрачным, признаваемым чуть ли не только в силу традиции. Для тех, кто философствует, плюрализм мнений гораздо комфортнее, чем их принудительное, вынужденное однообразие. Однако следует осознать, что более или менее случайное многообразие точек зрения на философию необходимо философам лишь как исходный пункт достижения ими по-настоящему свободного единства мыслей. В противном случае оно превращается в арену бесконечных споров и личных амбиций, не имеющих отношения к истине. Платон, отстаивая право настоящих философов на знание истины, писал в своëм знаменитом седьмом письме: «Вот что я могу сказать обо всех, кто уже написал и напишет, что они понимают то, чем я серьëзно занят, так как слушали или меня, или других, или будто бы постигли сами: по моему мнению, они в этом предмете вовсе ничего не смыслят. У меня о нëм самом нет и никогда не родится никакого сочинения, ибо изложить это нельзя никоим образом, в отличие от других наук. Какого-то одного сочинения, излагающего истину, у Платона, конечно, нет, но некоторое количество страниц, содержащих прямые указания для способных к еë познанию у него, несомненно, можно насчитать, хотя, как и в произведениях большинства других настоящих философов, эти указания занимают в платоновских диалогах действительно мало места. Нравственный долг и академическая обязанность деятелей современной философской культуры заключается в работе над тем, чтобы дух настоящей философии стал внятен, по крайней мере, уже не считанным единицам. Это и будет шагом к тому, чтобы в будущем люди, понимающие истину, могли появляться во всякое время и в каждом народе, а не один настоящий философ за другим по-прежнему время от времени постигал бы еë за свой народ и всë остальное человечество. Математика и физика раньше тоже находились в исключительном владении отдельных учëных, но постепенно они, причëм отнюдь не в популярной, а в своей строгой форме, стали достоянием довольно большого числа людей. Нечто подобное должно произойти и с настоящей философией, которой предстоит превзойти свою форму, безусловно, разумную, но настолько таинственную для тех, кто к ней не причастен. Настоящая философия должна выйти за пределы своей до сих пор по необходимости непонятной формы, доступной лишь немногим посвящëнным, или, точнее, посвятившим себя в неë, чтобы стать достоянием сперва пусть небольшого, но все же множества современников, а затем по мере возможности и дальше пойти в своëм распространении. Итак, философская задача нашего времени состоит в том, чтобы сущность и явление философии перестали быть противоположными друг другу, достигли конкретного тождества в понятии философии как таковой. Новейшей философии надлежит преодолеть более чем полуторавековое низведение сущности философии до видимости, которое свело к минимуму влияние этой науки, гарантирующей истинность всех человеческих знаний и действий. Именно в связи с этим не менее глубокую деградацию переживают сегодня религия, искусство, положительные науки, политика, мораль и право. Когда философы решат эту задачу, вновь возвысив явление философии до еë сущности и вдобавок навсегда соединив их, тогда философия, не утрачивая своей сути, впервые явится многим как эта суть, то есть вступит в мир в логической форме понятия. Конечно, решение этой задачи зависит не от одних только деятелей философской культуры, хотя в первую очередь — именно от них. Оно обусловлено давно назревшими необходимыми изменениями всей системы образования, и прежде всего двойного ядра этой системы — специального философского и педагогического образования. Это дело в нашу эпоху является поистине насущным, поскольку только с нового рождения настоящей философии может начаться в современном мире возрождение искусства и положительных наук, равно как и завершение реформации религии, а с нею — политики, морали, права и всей обыденной человеческой жизни, одним словом, исход из того величайшего в истории человечества духовного кризиса. Если такая всемирно-историческая задача будет решена русскими философами, для чего в нашей стране за последние сто пятьдесят лет были созданы некоторые необходимые предпосылки (имеются в виду высокий уровень философской культуры, достигнутый русскими мыслителями XIX и XX столетий, переводы на русский язык почти всех классических произведений мировой философии и до сих пор расширяющаяся сеть различных институтов философского образования), то русская философия обретëт не только национальное, но и мировое значение. Именно в этом объективном предназначении — в том, что русская философия призвана стать не исключительно специфическим русским явлением, совершенно отличающимся от западной философии, а законной наследницей и продолжательницей мировой философской традиции — заключается реальная перспектива развития философии как таковой на русской почве. Эта философия будет настоящей русской философией не потому, что еë произведут на свет настоящие русские, а потому, что она станет делом настоящих философов. Ради этого стоит сегодня заниматься философией на русской земле. |