Авторство сказки Конек горбунок. автор конек. Авторство сказки КонёкГорбунок
 Скачать 19.4 Kb.
|
|
Авторство сказки «Конёк-Горбунок» В последнее двадцатилетие стали появляться работы, в которых делаются попытки оспорить авторство сказки “Конёк-Горбунок” и доказать, что она принадлежит перу не П.П. Ершова, а А.С. Пушкина. Разберемся в основных доводов сторонников Пушкина. Сторонниками А.С. Пушкина выступают А.А. Лацисс, В.Г. Перельмутер, В.А. Козаровецкий. Данному вопросу, эти люди посвятили множество работ, в которых активно отстаивали пушкинское авторство сказки «Конёк - Горбунок». Воистину поражают те мотивы, которые они выдвигают. Во-первых, это желание Пушкина скрыть гонорар от жены. Данный мотив выглядит крайне слабо, поскольку у Пушкина в это время выходит 4 успешные сказки, а конкретно: Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне лебеди (1831) Сказка о рыбаке и рыбке (1833) Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях (1833) Сказка о золотом петушке (1834) За эти работы Пушкин получил хороший гонорар. Во-вторых, цензурный мотив стоит сопоставить с прижизненной историей “Сказки о Золотом петушке”, написанной осенью 1834 г., благополучно прошедшей цензуру и вышедшей в 1835-м – а в этой последней сказке царь предстает едва ли не в более неприятном облике, чем в “Горбунке”. Соответственно, и этот мотив не имеет под собой веса. Далее я обращусь к научной работе – к статье Л.Л. и Р.Ф. Касаткиных, в которой авторы стремятся обосновать пушкинское авторство “Конька-Горбунка” сугубо со стороны лингвистических данных. Приводится довольно большое число таких диалектных явлений, которые, во-первых, присутствуют в первом издании сказки, во-вторых, в тех или иных местах подверглись коррекции Ершова и исчезли в четвертом издании, и, в-третьих, не были свойственны языковому окружению Ершова в его детские и юношеские годы. На основе последнего обстоятельства делается утверждение, что такого рода диалектные явления были Ершову неизвестны или чужды, что поэтому он и не был автором первого издания и что именно поэтому он от многих из них отказался в четвертом издании, вышедшем спустя 22 года, после публикации 1-го издания. На основе этого утверждения можно выдвинуть тезис о языковой прикреплённости носителя языка. Его можно сформулировать следующим образом: носитель языка не может в своей письменной деятельности использовать диалектные явления, не свойственные языковому окружению его детства и юности. Этот тезис представляется ошибочным. Примеры, его опровергающие, найти нетрудно. Литератор не только может усвоить диалектные особенности, отсутствовавшие в языковом окружении его детства и юности, – в зрелом возрасте он может начать писать на неродном языке, выученном довольно поздно. Ершов же оказался в Петербурге в 15-летнем возрасте – и до первого появления в печати строк “Конька-Горбунка” жил в этом городе более трех с половиной лет, учась в университете. Жил он в отнюдь не аристократической части города, и общался с извозчиками, ямщиками, пришлыми людьми, слышал речь городского люда – и что же, разве не мог пытливый юноша усвоить многое из того, чего не слышал в детские и отроческие годы в Сибири? Еще следует принять во внимание, что изначально диалектные феномены нередко проникают и в литературный язык, и что представители аристократии прибегали к просторечию и диалектизмам (можно вспомнить старую графиню из “Пиковой дамы”). Также аргументом сторонников Пушкина является следующий факт: Ершов обращается к непривычным для него характеристикам стиха и повествования, не свойственным другим его сказочным текстам. К таким характеристикам следует отнести “резко неточную” рифмовку, меньшее богатство рифмовки, особый ритмический рисунок 4-стопного хорея. Однако для столь юного возраста подобного рода неровность поэтического повествования вполне извинительна и оправдана. у Ершова обнаруживается гораздо больший “либерализм” в отношении к рифменной точности – если взять вообще рифменную практику Золотого века. Всего в его стихах “резко неточных” рифм порядка тридцати. Для зрелого Пушкина такого рода неточные рифмы – редкость необычайная. У него неточных рифм довольно много в первые лицейские годы. А потом начинается явный отход от них, и в последующие двадцать с лишним лет в известных нам стихотворных текстах Пушкина мы не насчитаем такого количества “резко неточных” рифм, как у Ершова. Например, возьмём – по последнему прижизненному изданию – “Евгений Онегин”: он по объему превосходит “Конька-Горбунка” более чем в два раза, а число “резко неточных” рифм - только три. Также для Пушкина – особенно в пОру его полного творческого расцвета –“срывы” стиха совершенно не характерны, что мы можем наблюдать у Ершова. Таким образом, работы сторонников пушкинского авторства Конька Горбунка носят не научный, а чисто публицистический характер. Это проявляется на поверхности: точные ссылки на источники отсутствуют, библиографического аппарата нет, встречаются поразительные неточности в изложении фактов и цитировании; тем обстоятельствам, которые благоприятствуют их концепции, придаётся неоправданно большой вес – те же, которые ей противоречат, обходятся молчанием. Итак, версия пушкинского авторства “Конька-Горбунка” представляется ошибочной: ей резко противоречат данные как историко-литературного характера, так и лингвистического. Остаётся главный вопрос. Почему в дальнейшем Ершов не достиг подобных же высот? У нас и на этот вопрос есть ответ. У Ершова есть вполне добротные – хорошего уровня – стихотворные произведения, интересная проза, либретто опер, драматические опыты. Неверно мнение, что после выхода “Конька-Горбунка” талант Ершова исчез полностью, как энергично настаивают наши оппоненты, – нет, у Ершова многое талантливо, правда, не так талантливо, как сказка “Конёк-Горбунок”. Приходится признать, что в данном случае мы имеем едва ли не уникальное явление в русской литературе. Ближе всего к случаю Ершова - случай Грибоедова. Неизвестно, написал бы Грибоедов что-то превосходящее “ Горе от ума”, если бы не погиб в Тегеране. Никто, однако, не высказывает сомнений в грибоедовском авторстве комедии только на том основании, что другие произведения Грибоедова не достигают тех же высот. Подводя итоги, стоит отметить, что Высокий поэтический уровень и зрелость произведения девятнадцатилетнего автора, столь поразившие российскую читающую аудиторию в 1834 году, делают этот феномен едва ли не уникальным в русской литературе. Действительно, в ней, как кажется, нет другого произведения, написанного в столь юном возрасте и при этом не имеющего себе равных в последующем творчестве автора. Н. В. Перцов. Сказка «Конёк-Горбунок» П.П. Ершова в историко-литературном, лингвистическом и текстологическом освещении. // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2015. – т. 74, №4. – с. 5-16. Касаткин Л.Л., Касаткина Р.Ф. Язык – свидетель беспристрастный: Проблема авторства сказки «Конёк-Горбунок» // Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2012. т. 71, № 5. – С. 23–45. КОНЕЦ |