Зачёт по Введению в Богословскую традицию. Зачёт.Отец Павел.. Богословие это Откровение через слово или слово Бога, открывающее нам Его. Откровение дается Богом и принимается верой. Существует (1) естественное откровение
 Скачать 28.13 Kb.
|
|
1. Как соотносятся между собой богословие-Откровение и богословие-наука? Богословие – это Откровение через слово или слово Бога, открывающее нам Его. Откровение дается Богом и принимается верой. Существует (1) естественное откровение – откровение через созерцание и познание творения Божия, которое доступно всем. Есть (2) откровение Бога в истории, которая в своём высшем смысле есть история взаимоотношений Бога и его создания – священная история. Есть (3) откровение как внутренний опыт присутствия и участия Бога в жизни конкретного человека, что также однажды дается каждому – хотя и не каждый замечает это, – и такой опыт уже выходит за грань естественного. Есть (4) Откровение как призвание Богом кого-то на Свое служение особым чрезвычайным образом . Три основных смысла, которое мы, христиане, вкладываем в понятие богословия: Богословие – это слово Бога, это слово о Боге, это слово к Богу. Также есть малое или научное богословие, которое призвано хранить, изучать, систематизировать большое богословие-Предание. Оно было уже во времена Вселенских Соборов, когда при рассмотрении возникшего спорного вопроса кому-то поручалось собрать и обобщить высказывания отцов по нему. Для выполнения этой работы современное малое богословие пользуется общими с другими гуманитарными науками методами исследования и поскольку в этом смысле является научным, постольку входит в общее поле гуманитарных наук. Cвязь научного богословия с Преданием обеспечивается не только тем, что последнее является его объектом, но и тем, что освящающее действие Предания обнаруживает себя и в научном богословии Церкви. 2. Необходим ли опыт веры для занятия богословием? (ответ аргументируйте). Опыт веры необходим для занятия богословием. Св. Григорий Богослов пишет, что любомудрствовать о Боге можно не всякому и это приобретается не дёшево. Также он добавляет, что способные к богословию люди, это испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, которые очистились или очищаются. Далее он пишет: «для нечистого же, может быть, небезопасно и прикоснуться к чистому». Если ученый богослов имеет дело со словом Божиим и сочинениями святых отцов, то он должен помнить, что всякое общение со святыней накладывает на человека определенные обязательства. Нельзя быть библеистом или патрологом, сознательно отвергая жизнь в Церкви и заповеди Божии. Это разрушительно действует на личность. Кроме того, не менее важно помнить старое правило: «Чтобы понимать слова святых, надо жить их жизнью». Конечно, это не означает, что только святой человек может заниматься научным богословием, но отсутствие собственного опыта веры, опыта церковной и молитвенной жизни, делает такого исследователя неспособным проникнуть в смысл изучаемых им церковных текстов. Они остаются для него мертвыми памятниками минувших столетий, смысл которых давно утрачен постольку, поскольку окружающая нас жизнь слишком не похожа на ту, которой жили их создатели. Музыковед не сможет написать толковое исследование, не имеющее собственного опыта личного восприятия музыки того автора, о котором он пишет. Непременным условием успешных занятий научным богословием является церковность его носителя, а отсюда следует и еще один вывод – в своем высоком смысле и назначении занятия богословской наукой есть служение Церкви. 3. В чем отличие отца Церкви от церковного писателя? Кто такие отцы Церкви? Несомненно, что в отце Церкви мы так же прежде всего подразумеваем святость жизни: «учитель живой истины Христовой, по свойству самой истины, должен быть примером жизни, одушевленной истиною». Однако не всякий святой может быть назван отцом Церкви, но «необходимою принадлежностью отца церкви служит духовная образованность ума, обнаруживающаяся в письменных произведениях». Последнее важно потому, что если для своих современников всякий святой является живым примером, указующим путь в царство Небесное, то его жизнеописание может только засвидетельствовать, но не передать потомкам непосредственно духовную силу его личности. В то же время, эта возможность открывается нам при чтении сочинений святого (если он нам оставил их), ибо «письменные произведения заключают в себе дух учителя и сим то духом возрождаются для церкви чада не одного, а разных времен. Без них последующие времена теряют из вида значение лица, как отца церкви» . Иными словами, сочинение подлинного отца Церкви, написанное для своего времени, на его языке и для разрешения его проблем, сохраняет свою значимость для всех последующих поколений христиан. Отсюда в том числе понятно, на чем основано единство церковного восприятия Откровения в истории, а, следовательно, и актуальность святоотеческого наследия в наши дни. Кто такие церковные писатели? Это те, чья жизнь не указывает с очевидностью на их праведность, и чьи сочинения принадлежат все же только своему времени и остаются в нем. 4. Что общего между богословием и философией и что отличает их друг от друга? Богословие относится к сфере мысли. Философия имеет не мало общего с большим богословием (Преданием). Кажется, что большое богословие является просто напросто христианской философией, но это не так. Такая мысль растворяет богословие в других дисциплинах. Да, богословие это мышление, но своеобразное. Мышление из Самого Бога исходящее и к Нему возвращающееся, мышление, основанное на откровении Бога, ориентирующееся с помощью и на основе веры, и происходящее в совершенно особом контексте – контексте Церкви. Большое богословие – это церковное Предание как мышление. Богословие ищет самые основания нашей жизни и раскрывает их в свете Откровения и Предания. Что же такое философия? Различается школьная философия и философия мировая. Если первая есть «система философских знаний», то вторая — «наука о последних целях человеческого разума». Она отвечает всего на три вопроса: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться?». А эти три вопроса, в свою очередь, сводятся к одному: «Что такое человек?» . Говоря чуть более сложным языком, можно сказать, что философия есть систематическая рефлексия (т.е. тоже мышление) относительно предельных оснований бытия, познания, практики и творчества человека. Здесь есть сходство, как философия разделяется на школьную и мировую, так и богословие разделяется на малое и большое. Большому богословию соответствует мышление великих философов, которые образуют своеобразное «предание». Малому богословию соответствует совокупность философских наук, среди которых центральное место принадлежит истории философии. Так же как богословие, философия не может обойтись без определенного вида практики — жизни в соответствии с выработанными в мышлении принципами, зачастую связанными с системами духовных упражнений, практиками сосредоточения внимания, переживаниями, связи человека с первоначалом всего существующего. В философии неизбежно присутствует религиозный момент, который подвергается затем рефлексии, а потому такие философские дисциплины как философия религии и философская теология играют в истории философии огромную, едва ли не центральную роль. Также есть ещё один общий момент. Чтобы понять, например, как мыслил Платон, вам надо произвести и проверить ход его мыслей в голове, либо в жизни. Но для этого Вам надо, как Вы понимаете, научиться мыслить так, как мыслил Ваш «предмет». Иными словами – нельзя быть историком философии и при этом не философствовать. То же самое и в богословии. Чтобы понять ход их мысли надо научиться мыслить так, как мыслили они, и в жизни стараться хоть немного, но приблизиться к ним. Иными словами – нельзя быть историком богословия и при этом не богословствовать, не думать над проблемами высокого богословия. Объединяет богословие и философию две вещи. 1) определенное соотношение мышления и конкретной научной деятельности; 2) религия, как их общий объект. В противоположность богословие имеет дело не с общим, а с единичным. Оно всегда имеет дело с конкретной верой, основанной на конкретном откровении, с конкретным преданием конкретной Церкви, которое оно хочет рассматривать не как вид в рамках рода (пусть даже наивысший), но как уникальное и неповторимое. Интерес теологии направлен не на сущее, а на должное. философ, и богослов стремятся найти предпосылки, аксиомы, лежащие в основе их мысли, но делают это с разной целью. Философ стремится освободить свою мысль от всех возможных предпосылок. Как следствие, обнаруженное им «правильное» религиозное отношение он рассматривает как максимально универсальное. Богослов — наоборот, хочет оставить в своем сознании только те предпосылки, которые даны ему в откровении, на которое опирается его вера. Их он мыслит как уникальные нормы бытия и сознания Церкви, к которой он принадлежит. Философское конструирование идеального религиозного отношения не может обойтись без знания реальных фактов религиозной жизни и богословских идей. Наша задача – сделать взаимодействие максимально конструктивным и продуктивным. 5. Что общего между философией и религиоведением и что отличает их друг от друга. Что такое философия? Кант различил школьную философию и философию мировую. Если первая есть «система философских знаний», то вторая — «наука о последних целях человеческого разума». Она отвечает на вопрос: «Что такое человек?». В философии присутствует религиозный момент, который подвергается рефлексии. В религиоведение явна научная состовляющая. Религиоведение определяют как гуманитарную эмпирическую науку, предметами изучения которой являются религия, религии и религиозные феномены. Под религией имеется в виду определенная сфера человеческой жизни, в которой так или иначе проявляется стремление человека к Богу. С другой стороны, религиоведение изучает множество религиозных традиций – древних и современных, региональных и мировых, с третьей — огромное многообразие конкретных проявлений религиозной жизни человека, многие из которых ни в какую конкретную традицию не вписываются, а другие могут рассматриваться не как религиозные в собственном смысле слова, а как похожие на религиозные, или квази-религиозные. Если мы теперь посмотрим, что объединяет богословие, философию и религиоведение, то сможем обратить внимание на две вещи. 1) определенное соотношение мышления и конкретной научной деятельности; 2) религия, как их общий объект. Религиоведение отличается от философии религии как конкретное научное исследование от философского мышления. Мы переходим от научного рассуждения к философскому, когда начинаем обсуждать его общие принципы и значение, а от философского к научному — когда от общих понятий обращаемся к конкретному фактическому материалу. Тем не менее, оба — и философ религии, и религиовед имеют дело с «общим», но это общее – у каждого из них свое. В случае философа это в первую очередь — ««религия» (в единственном числе), и уже потом — ««религии» (во множественном числе) как «экземпляры» некоторого класса. В случае В случае религиоведа — ровно наоборот, множественность «экземпляров» и феноменов настолько выходит на первый план, что заслоняет собой единство (поэтому религиоведы не любят рассуждать на тему определения религии). При этом философ религии свое «общее» рассматривает как «идею», а значит, как то, что должно быть в реальности, в то время как религиовед свое — только как то, что есть в реальности, как факт. Дело религиоведа — реальная «живая» религия во всем многообразии ее проявлений. Обращаясь к «должному», переходя в регистр «предписаний», он переходит границы своей компетенции и становится либо философом религии (если начинает предписывать всем религиям), либо теологом (если начинает предписывать какой-то одной). 6. Каков главный критерий, для различения ортодоксии (православия) и ереси? Богословская мысль, развивающаяся не на фундаменте Писания и не соотносящая себя с Преданием, не может быть признана православной. В церковной истории, мы видим, что этот общий критерий различения ортодоксии и лжеучений не всегда оказывается просто применить. Большинство ересей основывает свои доктрины на текстах Священного Писания и претендует на определенную преемственность по отношению к церковной богословской мысли предшествующего периода. В Православной Церкви не существует некой институции, автоматически наделяющейся абсолютной догматической непогрешимостью. Важнейшей авторитетной формой свидетельства о догматических истинах являются церковные соборы, особенно соборы вселенские. Однако многочисленность участников собора не является гарантией его ортодоксальности. Решения даже самых представительных соборов могли быть отвергнуты Церковью как ложные. Вселенский статус собора определяется вселенским значением принятых на нем решений и их согласием с апостольским и святоотеческим Преданием, что устанавливается в рамках сложной и неформализованной процедуры рецепции соборных постановлений всей полнотой Церкви. Для того чтобы уяснить, в чем заключаются принципиальные отличия ортодоксии от ереси, необходимо обратиться к самому содержанию православного вероучения. Однако прежде, чем это сделать, важно уточнить, что ересь, как правило, не является учением, полностью чуждым истине, но, как указывает на части истины, которой придается абсолютное значение в сравнении со всей истиной». Православным же является не всякое учение, которое опирается на апостольские и отеческие творения, а то, которое выражает содержащееся в Священном Писании апостольское благовестие во всей его полноте, без абсолютизации лишь какой-то его части или сведения его к упрощенному минимуму. И в том и в другом случае догматы теряют свой изначально парадоксальный характер. Ортодоксальное богословие шествует средним путем, избегая обозначенных еретических крайностей. Сохранение в неповрежденном состоянии таинственной парадоксальной природы догматических истин является главным критерием, позволяющем отличать ортодоксию от ересей, и дает право говорить о подлинной верности Церкви апостольскому свидетельству и неразрывной преемственности в его интерпретации. Верность ортодоксии часто требует от богослова одновременно духовной интуиции, мудрости, интеллектуальной честности и человеческого мужества. Постижение исторических путей богословия в этой связи неотделимо от изучения жизненных путей великих богословов – святых отцов, что в свою очередь вновь подчеркивает фундаментальную историчность богословия. 7. Как историчность богословия соотносится с неизменностью Откровения? Богословие это диалог Бога и членов Церкви, который охватывает всю мировую историю. Главным памятником такого диалога является Священное Писание. История богообщения продолжается в бытии Церкви и в последующие эпохи. Общение достигается в церковных Таинствах и, в особенности, в Таинстве Евхаристии, благодаря которому верующие становятся частью единого Тела Христова. Осуществляется оно и во всех формах церковной и личной молитвы. Значимое место в рамках церковного опыта богообщения занимает также усвоение и осмысление Божественного Откровения. Однако церковное прочтение Писания радикально отличается от всех иных подходов к изучению библейских текстов, поскольку опирается на непрерывную традицию интерпретации, хранимую Церковью и восходящую непосредственно к апостолам. Этот опыт уяснения и истолкования Божественного Откровения запечатлевается в соборных, святоотеческих и литургических памятниках, а также в церковном искусстве. Его мы называем Священным Преданием Церкви. Предание не является какой-то замкнутой и статичной системой. Это живой голос всей Церкви, который звучит в различные эпохи, в разных исторических обстоятельствах. Сохранение в неповрежденном состоянии таинственной парадоксальной природы догматических истин дает право говорить о подлинной верности Церкви апостольскому свидетельству и неразрывной преемственности в его интерпретации. 8. В каком смысле научное богословие можно считать одной из гуманитарных наук? По области своих интересов теология пересекается прежде всего с религиоведением, философией филологией, историей. Научное богословие своей методологией, формой, концептуальными подходами принадлежит универсуму гуманитарного знания, осознавая свою внешнюю задачу как миссию и диалог. Поскольку, однако, так или иначе научное богословие вступает в область гуманитарных наук (то есть переходит на горизонт культуры), постольку в связи с этим перед ним возникает двоякая задача: 1) быть убедительным для представителей других гуманитарных наук; 2) сохранить лежащие в основании его ценности, не утратить сакральный стержень своей аксиоматики Современное малое богословие пользуется общими с другими гуманитарными науками методами. Следует сказать и о пользе, которую может сегодня принести церковному богословию его легальное присутствие в гуманитарном мире. Чтобы понять, в чем она, надо сделать небольшой экскурс в прошлое. Так, когда в русских университетах в середине позапрошлого века срочно возникла нужда в квалифицированных кадрах для преподавания философских наук, именно профессора духовных академий с успехом заполнили эту нишу. |