Постных Евгения
ГИ-163306
«Божественная комедия»
Круги Ада
Круг
|
Песнь
|
Страж
|
Грех
|
Наказание
|
Грешники, с которыми Данте вступает в разговор или обсуждает их с Вергилием
|
Отношение Данте к грешникам
|
Преддверие Ада
|
Третья
|
|
Ничтожность
«То горестный удел
Тех жалких душ, что прожили, не зная
Ни славы, ни позора смертных дел»
|
«Этот жалкий люд Бежал нагим, кусаемый слепнями
И осами, роившимися тут.
Кровь, между слез, с их лиц текла струями, И мерзостные скопища червей
Ее глотали тут же под ногами»
|
|
|
1. Круг (Лимб)
|
Третья
Четвертая
|
Харон
«В ладье навстречу нам плывет
Старик, поросший древней сединою»
|
Некрещенность
«Толпы младенцев, и мужей, и жен»
«Эти не грешили; не спасут
Одни заслуги, если нет крещенья»
«Кто жил до христианского ученья,
Тот Бога чтил не так, как мы должны»
|
«Мы осуждены,
И здесь, по приговору высшей воли,
Мы жаждем и надежды лишены»
|
«Когда, при мне, сюда сошел Властитель,
Хоруговью победы осенен.
Им изведен был первый прародитель;
И Авель, чистый сын его, и Ной,
И Моисей, уставщик и служитель;
И царь Давид, и Авраам седой;
Израиль, и отец его, и дети;
Рахиль, великой взятая ценой» - рассказывает Вергилий Данте.
«Четверо к нам держат шаг державный <...>
Гомер, превысший из певцов всех стран;
Второй Гораций, бичевавший нравы;
Овидий – третий, и за ним – Лукан <…>
Мы шли в лучах, предавшись разговору»
|
«Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
При вести, сколь достойные мужи
Вкушают в Лимбе горечь этой доли»
«И эта честь умножилась весьма,
Когда я приобщен был к их собору
И стал шестым средь столького ума» - при встрече с четверкой.
|
2.Круг
|
Пятая
|
Минос
«Здесь ждет Минос, оскалив страшный рот;
Допрос и суд свершает у порога
И взмахами хвоста на муку шлет»
|
Сладострастие
«И я узнал, что это круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений»
|
«И как скворцов уносят их крыла,
В дни холода, густым и длинным строем,
Так эта буря кружит духов зла
Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем <…>
Предо мной, стеная, несся круг
Теней, гонимых вьюгой необорной»
|
«То Нинова венчанная жена,
Семирамида, древняя царица;
Ее земля Султану отдана.
Вот нежной страсти горестная жрица,
Которой прах Сихея оскорблен;
Вот Клеопатра, грешная блудница.
А там Елена, тягостных времен
Виновница; Ахилл, гроза сражений,
Который был любовью побежден;
Парис, Тристан»
«Я бы хотел ответа
От этих двух, которых вместе вьет
И так легко уносит буря эта» (о Франческе и Поло)
|
«Вняв имена прославленных молвой
Воителей и жен из уст поэта,
Я смутен стал, и дух затмился мой»
«Скорбящих теней сокрушенный зритель,
Я голову в тоске склонил на грудь»
«Францеска, жалобе твоей
Я со слезами внемлю, сострадая»
|
3.Круг
«Дождь струится <…>
Тяжелый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный;
Земля смердит под жидкой пеленой»
|
Шестая
|
Цербер
«Хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ <…>
Его глаза багровы, вздут живот,
Жир в черной бороде, когтисты руки;
Он мучит души, кожу с мясом рвет»
|
Чревоугодие
|
«Он (Цербер) мучит души, кожу с мясом рвет.
А те под ливнем воют, словно суки;
Прикрыть стараясь верхним нижний бок,
Ворочаются в исступленье муки»
|
«Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождем стеня»
|
"Чакко, слезы грудь мне жмут
Тоской о бедствии твоем загробном»
|
4.Круг
|
Седьмая
|
Плутос
«Хриплоголосый Плутос закричал»
«И этой роже, вздувшейся от злобы»
|
Жадность
«Умом настолько в жизни были кривы,
Что в меру не умели делать трат»
|
«Их множество казалось бесконечным;
Два сонмища шагали, рать на рать,
Толкая грудью грузы, с воплем вечным;
Потом они сшибались и опять
С трудом брели назад, крича друг другу:
«Чего копить?» или «Чего швырять?» -
И, двигаясь по сумрачному кругу, Шли к супротивной точке с двух сторон,
По-прежнему ругаясь сквозь натугу;
И вновь назад, едва был завершен
Их полукруг такой же дракой хмурой»
«Кто недостойно тратил и копил,
Лишен блаженств и занят этой бучей»
|
|
|
5.Круг
«Угрюмый ключ стихает и растет
В Стигийское болото, ниспадая К подножью серокаменных высот»
|
Седьмая
Восьмая
|
Флегий
|
Гнев
«Сын мой, перед нами
Ты видишь тех, кого осилил гнев;
Еще ты должен знать, что под волнами
Есть также люди; вздохи их, взлетев,
Пузырят воду на пространстве зримом»
|
«И я увидел, долгий взгляд вперяя,
Людей, погрязших в омуте реки;
Была свирепа их толпа нагая.
Они дрались, не только в две руки,
Но головой, и грудью, и ногами, Друг друга норовя изгрызть в клочки»
|
«Мне встретился один; весь в грязь одет,
Он молвил: "Кто ты, что пришел до срока?"»
|
«Плачь, сетуй в топи невылазной,
Проклятый дух, пей вечную волну!
Ты мне - знаком, такой вот даже грязный»
|
6.Круг
«Низина эта заводью смердящей
Повсюду облегает скорбный вал Разгневанным отпором нам грозящий»
|
Девятая
Десятая
|
Фурии
«Три Фурии, кровавы и бледны И гидрами зелеными обвиты; Они как жены были сложены;
Но, вместо кос, клубами змей пустыни Свирепые виски оплетены»
|
Еретики и лжеучителя
|
«Ересиархи, - молвил он, - и с ними
Их присные, всех толков; глубь земли
Они устлали толпами густыми.
Подобные с подобными легли,
И зной в гробах где злей, где меньше страшен»
|
«Здесь кладбище для веривших когда-то,
Как Эпикур и все, кто вместе с ним,
Что души с плотью гибнут без возврата»
«Что ты смотришь так несмело?
Взгляни, ты видишь: Фарината встал.
Вот: все от чресл и выше видно тело»
|
«Я лишь затем не отвечал ему,
Что размышлял, сомнением объятый,
Над тем, что ныне явственно уму»
«Я молвил духу, что я речь прерву»
|
«В неправде, вредоносной для других,
Цель всякой злобы, небу неугодной;
Обман и сила - вот орудья злых.
Обман, порок, лишь человеку сродный,
Гнусней Творцу; он заполняет дно
И пыткою казнится безысходной»
|
7.Круг
«И тут от вони едкой и густой,
Навстречу нам из пропасти валившей,
Мой вождь и я укрылись за плитой»
|
Одиннадцатая
Двенадцатая
|
Минотавр
«А на краю, над сходом к бездне новой,
Раскинувшись, лежал позор критян,
Зачатый древле мнимою коровой. Завидев нас, он сам себя терзать
Зубами начал в злобе бестолковой»
|
Насилие
«Насилье в первый круг заключено,
Который на три пояса дробится,
Затем что видом тройственно оно»
|
|
«Здесь папа Анастасий заточен, Вослед Фотину правый путь забывший»
|
|
1-й пояс
«Я видел ров, изогнутый дугой
И всю равнину обходящий кругом,
Как это мне поведал спутник мой;
Меж ним и кручей мчались друг за другом
Кентавры, как, бывало, на земле,
Гоняя зверя, мчались вольным лугом»
|
Одиннадцатая
Двенадцатая
|
Кентавры (осуществляют наказание)
|
Насильники над ближними
«Насилье ближний терпит или сам,
Чрез смерть и раны, или подвергаясь
Пожарам, притесненьям, грабежам.
Убийцы, те, кто ранит, озлобляясь,
Громилы и разбойники идут
Во внешний пояс, в нем распределяясь»
|
«Их толпы (кентавров) вдоль реки снуют облавой,
Стреляя в тех, кто, по своим грехам,
Всплывет не в меру из волны кровавой»
«Был страшен крик, варившихся живьем»
|
«А трое подскакали ближе к краю,
Готовя лук и выбрав по стреле <…>
Это Несс, убитый
За Деяниру, гнев предсмертный свой
Запечатлевший местью знаменитой.
Тот, средний, со склоненной головой, -
Хирон, Ахиллов пестун величавый;
А третий – Фол, с душой грозовой»
|
|
2-й пояс
«Как мы вступили в одичалый лес,
Где ни тропы не находило око.
Там бурых листьев сумрачен навес,
Там вьется в узел каждый сук ползущий,
Там нет плодов, и яд в шипах древес»
|
Одиннадцатая
Тринадцатая
Четырнадцатая
|
Гарпии
(осуществляют наказание)
«Когтистые, с пернатым животом,
Они тоскливо кличут по деревьям»
|
Насильники над собой
«Иные сами смерть себе несут
И своему добру; зато так больно
Себя же в среднем поясе клянут
Те, кто ваш мир отринул своевольно,
Кто возлюбил игру и мотовство
И плакал там, где мог бы жить привольно»
|
«Мы были люди, а теперь растенья.
И к душам гадов было бы грешно
Выказывать так мало сожаленья»
«Когда душа, ожесточась, порвет
Самоуправно оболочку тела,
Минос ее в седьмую бездну шлет.
Ей не дается точного предела;
Упав в лесу, как малое зерно,
Она растет, где ей судьба велела.
Зерно в побег и в ствол превращено;
И гарпии, кормясь его листами,
Боль создают и боли той окно»
|
«Я тот (Пьере делла Винья), кто оба сберегал ключа
От сердца Фредерика и вращал их
К затвору и к отвору, не звуч,
Хранитель тайн его, больших и малых <…>
Я жил и умер, свой обет храня,
И господину я служил любовью!»
|
«Спроси его что хочешь, что б могло
Быть мне полезным, - молвил я, смущенный. -
Я не решусь; мне слишком тяжело»
«Объят печалью о местах, мне милых,
Я подобрал опавшие листы
И обессиленному возвратил их»
|
3-й пояс
«Скажу, что нам, огромной пеленой,
Открылась степь, где нет ростка живого.
Злосчастный лес ее обвил каймой,
Как он и сам обвит рекой горючей»
|
Одиннадцатая
Четырнадцатая
Пятнадцатая
Шестнадцатая
|
|
Насильники над божеством
«Насильем оскорбляют божество,
Хуля его и сердцем отрицая,
Презрев любовь Творца и естество»
|
«За это пояс, вьющийся вдоль края,
Клеймит огнем Каорсу и Содом
И тех, кто ропщет, бога отвергая»
«Я видел толпы голых душ в пустыне:
Все плакали, в терзанье вековом, Но разной обреченные судьбине.
Кто был повержен навзничь, вверх лицом,
Кто, съежившись, сидел на почве пыльной,
А кто сновал без устали кругом
<…>
Опускалась вьюга огневая;
И прах пылал, как под огнивом трут,
Мучения казнимых удвояя»
|
«О Капаней, в гордыне неугасной -Твоя наитягчайшая беда:
Ты сам себя, в неистовстве великом,
Казнишь жесточе всякого суда»
«Я в опаленный лик взглянул пытливо,
Когда рукой он взялся за кайму,
И темный образ явственно и живо
Себя открыл рассудку моему;
Склонясь к лицу, где пламень выжег пятна:
«Вы, сэр Брунетто?» - молвил я ему.
И он: «Мой сын, тебе не неприятно,
Чтобы, покинув остальных, с тобой Латино чуточку прошел обратно?»
Встречает на выходе три тени: Гвидо Гверра, Альдобанди и Рустикуччи.
|
«О Божья месть, как тяжко устрашен
Быть должен тот, кто прочитает ныне,
На что мой взгляд был въяве устремлен!»
«Я не посмел идти равниной жгущей
Бок о бок с ним; но головой поник,
Как человек, почтительно идущий»
«Будь у меня защита от огня,
Я бросился бы к ним с тропы прибрежной,
И мой мудрец одобрил бы меня»
«Не презренье к вам,
А скорбь о вашем горестном уделе
Вошла мне в душу, чтоб остаться там»
|
8.Круг
|
Семнадцатая
Восемнадцатая
|
Герион
«Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,
Пред кем ничтожны и стена, и меч;
Вот, кто земные отравил просторы
<…>
Он ясен был лицом и величав
Спокойством черт приветливых и чистых,
Но остальной змеиным был состав»
|
Обманувшие недоверившихся
«У каждого на грудь мошна свисала,
Имевшая особый знак и цвет,
И очи им как будто услаждала»
|
|
|
|
1-й ров
|
Восемнадцатая
|
|
Сводничество и обольщение
|
«Там в два ряда текла толпа нагая»
«То здесь, то там в кремнистой глубине
Виднелся бес рогатый, взмахом плети
Жестоко бивший грешных по спине»
|
«Когда наружность носишь не чужую, -
Венедико Каччанемико. Чем
Ты заслужил приправу столь крутую?» <…>
«Послушалась маркиза, хоть и врут
Различное насчет срамного дела»
«Как полон он величества былого!
То мудрый и отважный властелин,
Ясон, руна стяжатель золотого <…>
Младую Гипсиппилу он бросил там понесшей плод;
За это он так и бичуем злобно,
И также за Медею казнь несет»
|
|
2-й ров
«Дно скрыто глубоко внизу, и надо,
Дабы увидеть, что такое там,
Взойти на мост, где есть простор для взгляда»
|
Восемнадцатая
|
|
Лесть
«Сюда попал я из-за льстивой речи,
Которую носил на языке».
|
«Туда взошли мы, и моим глазам
Предстали толпы влипших в кал зловонный,
Как будто взятый из отхожих ям.»
|
«Я и смотрю, что тут невдалеке
Погряз Алессио Интерминелли».
И он, себя темяша по башке»
«Себя ногтями грязными скребет
Косматая и гнусная паскуда
И то присядет, то опять вскокнет.
Фаида эта, жившая средь блуда"
|
|
3-й ров
|
Девятнадцатая
|
|
Святокупцы
«О Симон-волхв, о присных сонм злосчастный,
Вы, что святыню божию, Добра
Невесту чистую, в алчбе ужасной
Растлили ради злата и сребра
Теперь о вас, казнимых в третьей щели,
Звенеть трубе назначена пора!»
|
«Из каждой ямы грешник шевелил Торчащими по голени ногами,
А туловищем в камень уходил.
У всех огонь змеился над ступнями;
Все так брыкались, что крепчайший жгут.
Порвался бы, не совладав с толчками»
|
«Меня не раньше отстранил вожатый
От ребр своих, чем подойдя к тому,
Кто так ногами плакал, в яме сжатый (папа Николай 3)»
|
«Торчи же здесь; ты пострадал за дело;
И крепче деньги грешные храни,
С которыми на Карла шел так смело»
|
4-й ров
|
Двадцатая
|
|
Прорицание
«Мы слышали, как в ближнем рву визжала
И рылом хрюкала толпа людей
И там себя ладонями хлестала»
|
«И видел в круглом рву толпы немые,
Свершавшие в слезах неспешный путь,
Как в этом мире водят литании.
То каждый оказался странно скручен
В том месте, где к лицу подходит грудь»
«Вот грешницы, которые забыли
Иглу, челнок и прялку, ворожа;
Варили травы, куколок лепили»
|
«"Куда ты,
Амфиарай? Что бросил ратный стан?",
А он все вглубь свергался без оглядки,
Пока Миносом не был обуздан»
«А вот Тиресий, изменивший лик,
Когда, в жену из мужа превращенный,
Всем естеством преобразился вмиг»
«А следом Арунс надвигает тыл;
Там, где над Луни громоздятся горы
И где каррарец пажити взрыхлил»
«Была Манто; из края в край кочуя,
Она пришла в родные мне места <…>
Среди болота она, чуждаясь всех, осела Со слугами, гаданьями и предана
И здесь рассталась с оболочкой тела»
«Он многолюдней прежде был и цвел,
Пока недальновидных Касалоди Лукавый Пинамонте не провел».
|
«Я плакал, опершись на выступ скальный»
|
5-й ров
|
Двадцать первая, двадцать вторая
|
Загребалы (Борода, Собачий Зуд, Дракон, Забияка)
|
Мздоимцы
«Я взятки брал, достигнув власти,
И вот плачусь, окунут в эту смоль»
|
«Он (дьявол черный) накинул, как мешок,
На острое плечо и мчал на скалы,
Держа его за сухожилия ног»
«Грешники торчали в две гряды,
Но, увидав, что Борода крадется,
Ныряли в кипь, спасаясь от беды»
|
"Это брат Гомита,
Что из Галлуры, всякой лжи сосуд,
Схватив злодеев своего владыки,
Он сделал так, что те хвалу поют.
Всех отпустил за деньги, скрыв улики,
Как говорит; корысти не тая,
Мздоимец был не малый, но великий.
Он и Микеле Цанке здесь друзья;
Тот - логодорец; вечно каждый хвалит
Былые дни сардинского житья»
|
«И я сказал: "Учитель мой, нельзя ли
Узнать, кто этот жалкий лиходей,
Которого враги к рукам прибрали?"»
|
6-й ров
|
Двадцать третья
|
|
Лицемерие
«Здесь, среди совета
Унылых лицемеров, на вопрос,
Кто ты такой, не презирай ответа»
|
« Все - в мантиях, и затеняет вежды
Глубокий куколь, низок и давящ;
Так шьют клунийским инокам одежды.
Снаружи позолочен и слепящ,
Внутри так грузен их убор свинцо-вый,
Что был соломой Федериков плащ.
О вековечно тяжкие покровы!»
«Один ответил: "Желтый наш наряд
Навис на нас таким свинцовым сводом,
Что под напором гирь весы скрипят»
|
«Мы гауденты, из Болоньи родом,
Я - Каталано, Лодеринго - он;
Мы были призваны твоим народом,
Как одиноких брали испокон,
Чтоб мир хранить; как он хранился нами,
Вокруг Гардинго видно с тех времен»
«Тот, на кого ты смотришь (Каиаф), здесь пронзенный,
Когда-то речи фарисеям вел,
Что может всех спасти один казненный.
Он брошен поперек тропы и гол,
Как видишь сам, и чувствует все время,
Насколько каждый, кто идет, тяжел»
|
«Я начал: «Братья, вашими делами...» -
Но смолк; мой глаз внезапно увидал
Распятого в пыли тремя колами»
«Муку столь коварно
Изобличает этот слезный град?»
|
7-й ров
|
Двадцать четвертая, двадцать пятая
|
Змей
|
Воровство
«Ливийской степи было бы завидно:
Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей
Плодятся в ней, и якул, и ехидна, -
Там нет ни стольких гадов, ни лютей,
Хотя бы все владенья эфиопа
И берег Чермных вод прибавить к ней»
|
«Взметнулся шестиногий змей, внаскок
Облапил одного и стиснул плотно.
Зажав ему бока меж средних ног,
Передними он в плечи уцепился
И вгрызся духу в каждую из щек;
<…>
И оба слиплись, точно воск горячий,
И смешиваться начал цвет их тел,
Окрашенных теперь уже иначе»
«Меж тем единой стала голова,
И смесь двух лиц явилась перед нами,
Где прежние мерещились едва»
|
«Я был любитель
Жить по-скотски, а по-людски не мог,
Да мулом был и впрямь; я - Ванни Фуччи,
Зверь, из Писгойи, лучшей из берлог
<…>
Я так глубоко брошен в яму эту
За то, что утварь в ризнице украл»
«Ты видишь Кака, - мне сказал вожатый. -
Немало крови от него лилось,
Где Авентин вознес крутые скаты»
«Увы, Аньель, да что с тобой такое? -
Кричали, глядя, остальные два. -
Смотри, уже ты ни один, ни двое».
«Чтоб я хромого Пуччо не узнал;
Из всех троих он был один нетронут
С тех пор, как подошел к подножью скал»
|
«Все бывшее в одну смесилось муть;
И жуткий образ медленной походкой,
Ничто и двое, продолжал свой путь»
|
8-й ров
|
Двадцать шестая
|
|
Лукавые советы
|
«В нем мучатся, - ответил мой вожатый, -
Улисс и Диомед, и так вдвоем,
Как шли на гнев, идут путем расплаты;
Казнятся этим стонущим огнем
И ввод коня, разверзший стены града,
Откуда римлян вышел славный дом»
|
«В нем мучатся, - ответил мой вожатый, - Улисс и Диомед, и так вдвоем,
Как шли на гнев, идут путем расплаты»
«И то, что Дейдамия в сенях Ада
Зовет Ахилла»
|
«Учитель, - я сказал, - тебя молю я,
Сто раз тебя молю, утешь меня»
|
9-й ров
|
Двадцать седьмая, двадцать восьмая, двадцать девятая
|
|
Зачинщики раздора
«И все, кто здесь, и рядом, и вдали, -
Виновны были в распрях и раздорах
Среди живых, и вот их рассекли»
|
«Не так дыряв, утратив дно, ушат,
Как здесь нутро у одного зияло
От самых губ дотуда, где смердят:
Копна кишок между колен свисала,
Виднелось сердце с мерзостной мошной,
Где съеденное переходит в кало»
|
«Ответить латинской тени (Монтефельтро)
«Смотри, как Магомет обезображен!
Передо мной, стеня, идет Али,
Ему весь череп надвое рассажен»
«И ты припомни Пьер да Медичина,
Там, где от стен Верчелли вьет межи
До Маркабб отрадная равнина»
«О, до чего казался мне смущен,
С обрубком языка, торчащим праздно,
Столь дерзостный на речи Курион!»
«И если весть и обо мне желанна,
Знай: я Бертрам де Борн, тот, что в былом
Учил дурному короля Иоанна»
|
«Кто мог бы, даже вольными словами,
Поведать, сколько б он ни повторял,
Всю кровь и раны, виденные нами?
Любой язык наверно бы сплошал:
Объем рассудка нашего и речи,
Чтобы вместить так много, слишком мал»
«Вид этих толп и этого терзанья
Так упоил мои глаза, что мне
Хотелось плакать, не тая страданья»
|
10-й ров
|
Тридцатая,
Двадцать девятая
|
|
Поддельщики
«Служительница бога,
Суровая карает Правота
Поддельщиков, которых числит строго»
«Она такой же с ним свершила грех,
Себя подделав и обману рада,
Как тот, кто там бежит, терзая всех,
Который, пожелав хозяйку стада,
Подделал старого Буозо, лег
И завещанье совершил, как надо»
«Две бледных голых тени,
Которые, кусая всех кру-гом,
Неслись, как боров, поло-мавший сени»
|
«Чем предо мной две бледных голых тени,
Которые, кусая всех кругом, Неслись, как боров, поломавший сени»
«Их жжет
Горячка, потому и преют чадом».
|
«Я видел двух( Гриффолинои Ка-поккьо), спина к спине сидевших,
Как две сковородки поверх огня»
«Это Джанни Скикки, - Промолвил аретинец. - Всем постыл,
Он донимает всех, такой вот дикий».
«Это Мирры безрассудной
Старинный дух, той, что плотских утех
С родным отцом искала в страсти блудной»
«Вот казнь Адамо, мастера-бедняги!»
«Вот лгавшая на Иосифа; а рядом
Троянский грек и лжец Синон»
|
|
9.Круг
«В глубины, где Коцит морозом скован»
|
Тридцать первая
|
Эфиальт («сотрясся, разъярен»), Антей, «беззмерный» Бриарей, Люцифер
|
Предательство
|
|
|
|
Пояс Каина
|
Тридцать вторая
|
|
Предатели родных
«Им завещал Альберто, их отец,
Бизенцский дол, наследье родовое.
Родные братья; из конца в конец
Обшарь хотя бы всю Каину, - гаже
Не вязнет в студне ни один мертвец:
Ни тот, которому, на зоркой страже,
Артур пронзил копьем и грудь и тень,
Ни сам Фокачча, ни вот этот даже,
Что головой мне застит скудный день
И прозывался Сассоль Маскерони;
В Тоскане слышали про эту тень.
|
«Я увидал, взглянув по сторонам,
Что подо мною озеро, от стужи
Подобное стеклу, а не волнам»
«Вмерзши до таилища стыда
И аисту под звук стуча зубами,
Синели души грешных изо льда.
Свое лицо они склоняли сами,
Свидетельствуя в облике таком
О стуже - ртом, о горести – глазами»
|
«Родные братья (Графы Мангона)»
«А я, - чтоб все явить, как на ладони, -
Был Камичон де'Пацци, и я жду
Карлино для затменья беззаконий»
|
«Взглянув окрест, я вновь поник челом»
«Потом я видел сотни лиц во льду,
Подобных песьим мордам; и доныне
Страх у меня к замерзшему пруду»
«Вцепясь ему в заытлок волосатый,
Я так сказал: «Себя ты назовешь
Иль без волос останешься, проклтяый!»
|
Пояс Антенора
|
Тридцать вторая, тридцать третья
|
|
Предатели родины
«Предатель гнусный! В мире свой позор
Через меня навеки ты упрочишь»
«я злодейски был им обойден,
Ему доверясь, заточен как пленник,
Потом убит, - известно испокон;
Но ни один не ведал современник
Про то, как смерть моя была страшна.
Внемли и знай, что сделал мой изменник»
Предательство друзей и сотрапезников:
|
«Мы отошли, и тут глазам моим
Предстали двое, в яме леденея;
Один,как шапкой, был накрыт дру-гим.
Как хлеб грызет голодный, стервенея,
Так верхний зубы нижнему вонзал
Туда, где мозг смыкаются и шея»
|
«Вдруг кто-то крикнул: "Бокка, брось орать!
И без того уж челюстью грохочешь.
Разлаялся! Кой черт с тобой опять?»
«Дуэра, - ты расскажешь, - водворен
Там, где в прохладце грешный люд маячит»
«Как ни был бы ославлен темной славой
Граф Уголлино, замки уступив, -
За что детей вести на крест неправый!»
|
«Я так сказал: "Себя ты назовешь
Иль без волос останешься, проклятый!"»
|
Пояс Толомея
|
Тридцать третья
|
|
Предатели друзей
«Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял»
«…едва предательство свершила,
Как я, душа, вселяется тотчас
Ей в тело бес, и в нем он остается,
Доколе срок для плоти не угас»
|
«Лежа навзничь, грешный род
Терзается, жестоким льдом зажатый.
Там самый плач им плакать не дает,
И боль, прорвать не в силах покрывала,
К сугубой муке снова внутрь идет;
Затем что слезы с самого начала,
В подбровной накопляясь глубине,
Твердеют, как хрустальные забрала»
|
«Я - инок Альбериго, - он сказал, -
Тот, что плоды растил на злое дело
И здесь на финик смокву променял».
«Ты это должен знать, раз ты с земли:
Он звался Бранка д'Орья; наша братья
С ним свыклась, годы вместе провели»
|
«И я рукой не двинул,
И было доблестью быть подлым с ним»
|
Пояс Джудекка
|
Тридцать четвертая
|
|
Предатели благодетелей
«О, если вежды он к Творцу возвел
И был так дивен, как теперь ужасен,
Он, истинно, первопричина зол!»
|
«Тени в недрах ледяного слоя
Сквозят глубоко, как в стекле сучок.
Одни лежат; другие вмерзли стоя,
Кто вверх, кто книзу головой застыв;
А кто - дугой, лицо ступнями кроя»
«Они (лица Люцифера) все три терзали, как трепала,
По грешнику; так, с каждой стороны
По одному, в них трое изнывало»
|
"Тот, наверху, страдающий всех хуже, -
Промолвил вождь, - Иуда Искарьот;
Внутрь головой и пятками наруже.
А эти - видишь - головой вперед:
Вот Брут, свисающий из черной пасти;
Он корчится - и губ не разомкнет!
Напротив - Кассий, телом коренастей.
Но наступает ночь; пора и в путь;
Ты видел все, что было в нашей власти".
|
«Мы были там, - мне страшно этих строк, -
Где тени в недрах ледяного слоя
Сквозят глубоко, как в стекле сучок»
«Я ждал, глаза подъемля к Сатане,
Что он такой, как я его покинул,
А он торчал ногами к вы-шине»
| |
Скачать 61.63 Kb.