Цивилизация как технологическая система
 Скачать 37.77 Kb.
|
|
Цивилизация как технологическая система Концепция цивилизации на Западе признает происхождение термина от civitas и civilité как развитие гражданского общества и, в частности, выражение истории симпатий, манер и этикета как основы для возникновения социальных и политических институтов, регулирующих человеческие отношения как выражение этики более высокого порядка. При такой интерпретации понятие цивилизации не рассматривается в первую очередь как технологическая система, хотя технология действительно входит в это понятие как часть материальной культуры. Скорее цивилизация, согласно этой точке зрения, оценивается в первую очередь по значимости подъема абстрактных и символических систем - включая письменность, религию, философию, право, математику и те аспекты человеческой деятельности, которые наиболее трудно исследовать в прошлых цивилизациях, поскольку они требуют умозаключений от систем артефактов или от текстов. Несомненно, технология, рассматриваемая как система с ее характеристиками автономности, единства, универсальности и тотализации, обеспечивает критерии "прогресса" в плане автоматизации, увеличения и контроля (Ellul, 1980). Также очевидно, что способность хранить и обрабатывать информацию, включая письменность и чеканку монет, имела решающее значение для роста ранних человеческих обществ (Shin et al., 2020). Русский физик Николай Кардашев разработал шкалу для измерения технологического уровня цивилизации на основе количества энергии, которую она способна использовать, различая цивилизации первого типа (планетарные), близкие к современному уровню, достигнутому на Земле, способные использовать всю энергию системы Земля-Солнце (по оценкам, 1. 74 × 1017 ватт); цивилизация II типа (звездная), способная использовать и направлять все излучение своей звезды (4 × 1026 ватт); цивилизация III типа (галактическая), использующая энергию на уровне своей галактики (4 × 1037 ватт) (Kardashev, 1964; Lemarchand, 1992). Акцент на уровнях шкалы полезен, поскольку есть примеры человеческой цивилизации, переживающей крупномасштабные переходы, такие как промышленная революция и, возможно, грядущая революция квантовых вычислений, но шкала Кардашева и ее расширения до типа IV (универсальная), например, "внегалактическая", предложенная Мичио Каку (2006) в его книге "Параллельные миры: путешествие через творение", безусловно, представляет интерес для теоретической физики, но имеет меньшую силу применения для понимания и различения прошлых или существующих мировых цивилизаций.1 Возможная альтернатива овладения информацией, впервые предложенная Карлом Саганом в 1973 году на основе битов информации, доступных цивилизации, имеет интересное применение, тем более что можно утверждать, что в настоящее время мы являемся, во всех смыслах и целях, единой планетарной цивилизацией.2 Мои собственные философские и исторические пристрастия ориентируют меня на герменевтическую модель, основанную на текстах и интерпретации текстов, которая предрасполагает нас к признанию пристрастия к природным метафорам, опирающимся на органические модели "рождения", "роста" и "смерти" при анализе сложных социальных целых, что является символом нашего глубокого культурного принятия принципов развивающего мышления, которые обращены к "состоянию природы", обсуждаемому в натурфилософии. Появление дарвиновских эволюционных принципов в науках о жизни, в биологии, а также в науках о Земле, предрасполагает нас к признанию общего предка. В философии и гуманитарных науках понятие развития использовалось по отношению к человечеству задолго до появления эволюционных наук Дарвином и другими в девятнадцатом веке для обозначения как благополучия, так и прогресса. В современную эпоху Кант, Гегель и Маркс интерпретировали понятие развития как форму прогресса. Действительно, шествие цивилизации и истории основывалось на предположении о совершенстве человека, что было главной характеристикой мысли эпохи Просвещения. Изучение естественной истории в восемнадцатом веке показало, что Европа и европейцы были "цивилизованными" и якобы превосходили все другие культуры, и как таковые были ответственны за цивилизаторскую миссию в колониальной мировой истории. Позднее те же самые предположения, погребенные в исторической телеологии с погребенными христологическими космологиями, требуют естественной предпосылки концепции свободы как основы для освобождения, вестернизации и модернизации - кажущегося естественным следствия исторического подъема Запада. В этой статье я начинаю с "Цивилизации как civitas", рождения гражданского общества, которое я исследую, ссылаясь на историю гражданского общества Адама Фергюсона и цивилизационный процесс Норберта Элиаса, прежде чем исследовать судьбу "западной цивилизации" как педагогической концепции. Цивилизация как civitas История этого понятия - это история немецкого слова Kultur и французского слова civilité, откуда в начале восемнадцатого века появилось английское слово civilization. Слово происходит от civil и cité, (город), от латинского civitas, которое представляет собой теорию юриспруденции, связывающую граждан договором, предоставляющим им права и наделяющим их обязанностями. Цивитас - это коллективное социальное тело граждан, а также договор. Французский историк Клод Николе (1980) прослеживает эту концепцию до слияния римлян и сабинян, представленного в легендах о Риме, в своей работе "Мир гражданина в республиканском Риме", в которой он рассматривает civitas наряду с census, militia, comitia (политика), aerarium (казна), libertas, popularitus, а также армией и телом. Он объясняет, как со времени отмены трибута (167 г. до н.э.) "конституция" перестала действовать, а "собрания" несколько раз реформировались. Он утверждает, что "почти наверняка структурированный баланс прав и обязанностей, который, как мне казалось, объяснял принципы римской гражданской жизни, никогда не существовал на практике: это был своего рода чертеж, теоретическая модель и идеал, к которому римские институты стремились в период своего расцвета, но так и не достигли" (Предисловие ко второму французскому изданию). Это идеал, который существовал в "общинном сознании", даже если он никогда не был реализован. Величие Рима, говорит он, покоилось на его гражданской базе, откуда правящая олигархия продолжила романизацию мира, включая открытость по отношению к иностранцам. Поппер обращается к Периклу Афинскому в качестве мотива и обоснования концепции открытого общества (Peters & Besley, 2016). Как и греческое понятие полиса, римский термин civitas обозначал гражданина и гражданство, сообщество граждан по римскому праву, которое представляло собой автономную ячейку со своим советом и магистратами, обладавшую правовой инфраструктурой для создания города, исполнения законов, проведения переписи и сбора налогов. Это важно, потому что дает раннюю историю термина, который, с одной стороны, является синонимом цивилизации, а с другой - связан с империей и res publica (общественное, то, что является общим), корневым словом для республики и содружества, а также производным от politeia (город-государство). Далее Николет указывает, насколько значима идея civitas в сознании граждан, даже если она никогда не существовала на практике, и это, я бы утверждал, относится также к слову и понятию цивилизация, в отличие от исторической или социологической реальности. Из этого следует, что в понятии цивилизации есть значительный идеологический аспект, а также ее фактическое развитие в плане материальной культуры, особенно в связи с изменениями в технологии (архитектура, энергия и т.д.), отмеченными в большинстве определений, которые предлагают список критериев, включая развитие символических систем в коммуникации, письменности, математике, праве, религии и политической организации, а также социальную сложность, которая приходит с развитием городов, такую как специализация и растущее разделение труда. Я подчеркиваю идеологический компонент, потому что он является основой и результатом развития систем знаний, которые в случае ранних цивилизаций могут быть доступны сегодня только через археологический анализ материальной культуры. Эти системы знаний содержат абстрактные и символические формы в письменности, праве, договорах, религии и философии - осмелюсь сказать, духовные, в смысле символического выражения универсальных ценностей, касающихся выживания и благополучия человека. Фергюсон - история гражданского общества Работа Адама Фергюсона (1767) "Очерк истории гражданского общества" начинается с рассуждений об "общих чертах человеческой природы" со ссылкой на "состояние природы", где он демонстрирует модное предпочтение метафор природы и естественного роста и развития: Природные продукты обычно формируются постепенно. Овощи вырастают из нежного побега, а животные - из младенческого состояния. Последние, будучи активными, расширяют вместе свои действия и свои силы и имеют прогресс в том, что они выполняют, а также в способностях, которые они приобретают. Этот прогресс в случае человека продолжается в большей степени, чем в случае любого другого животного. Не только отдельные люди проходят путь от младенчества к зрелости, но и сам вид от грубости к цивилизации". Фергюсон (1723-1816) был профессором моральной философии в Эдинбургском университете. Он подчеркивал роль человека как социального существа и верил в прогресс вида с точки зрения морального совершенствования. Книга состоит из пяти частей: 1. "Об общих чертах человеческой природы", в которой рассматриваются принципы самосохранения, "союз между людьми", войны и раздоры, интеллектуальные способности, моральные чувства, счастье и "национальное благополучие"; 2. История грубых народов", основанная на источниках древности, с комментариями о собственности и интересе; 3. "История политики и искусств", включающая влияние климата, политических институтов, учреждений (как национальных объектов) и "манер", населения и богатства, национальной обороны и завоеваний, гражданской свободы и искусств; 4. 4. "О последствиях развития гражданских и коммерческих искусств", включающий разделение искусств и профессий, "манеры полированных и торговых наций"; 5. "Об упадке наций", включающий мнимое возвышение, ослабление национального духа и национальные растраты; 6. "О коррупции и политическом рабстве" с акцентом на коррупцию, роскошь, прогресс и конец деспотизма. Фергюсон делает акцент на "моральных чувствах", оказав большое влияние на Адама Смита, а его акцент на "манерах" предшествовал Элиасу. Его экспликация моральных чувств вместе со "счастьем" и "национальным благополучием" приводит его к формулировке "гражданского общества"; как он утверждает в третьей части, раздел VI Именно в ведении дел гражданского общества человечество находит применение своим лучшим талантам, а также объект своих лучших привязанностей. Именно в прививании преимуществ гражданского общества военное искусство доводится до совершенства; лучше всего понимаются ресурсы армий и сложные пружины, которые необходимо затронуть в их ведении. Это происходит в условиях мира благодаря возникновению симпатии (сочувствия) и ограничениям закона, связанным с защитой прав собственности: "Однако наслаждение миром и перспектива возможности обмена одного товара на другой постепенно превращает охотника и воина в торговца и купца" (часть 4). Как знаменито пишет Фергюсон, обсуждая историю политических институтов: "Каждый шаг и каждое движение толпы, даже в так называемые просвещенные века, совершаются с одинаковой слепотой к будущему; и народы натыкаются на учреждения, которые действительно являются результатом человеческих действий, но не исполнением какого-либо человеческого замысла", а также пишет в своих заметках: "Человечество, как нам говорят, предано интересам; и это, во всех коммерческих нациях, несомненно, правда: но из этого не следует, что они, в силу своих природных склонностей, не любят общества и взаимной привязанности: Доказательства обратного остаются даже там, где интерес торжествует больше всего". Фергюсон (1723-1816) как один из ключевых мыслителей шотландского Просвещения пытается вернуть и оживить природу гражданства и участия в жизни современного государства и продемонстрировать значение гражданских и общинных добродетелей как неотъемлемой части коммерческого общества, основанного на социальной природе человека. Эта концепция имеет много общих черт с мыслителями французского Просвещения, с "Естественной историей" Бюффона и Монтескье, включая изложение концепции прогресса как непреднамеренного следствия (невидимой руки) разделения труда. Историческая модель Фергюсона о значении активной гражданской позиции отличается от моделей его соотечественников, как Юма, так и Смита, тем, что включает в себя особый подход к современности. Мишель Фуко (2008, p. 298) [1979] признает важность Фергюсона в "Рождении биополитики", когда он пишет о гражданском обществе в связи с "принципом спонтанного синтеза" задолго до Хайека, чтобы предложить описание гражданского общества, которое "дает человеку его человечность" и создает место для "симпатии" (и равенства) в коммунитарном смысле: Чтобы упростить ситуацию, я возьму самый фундаментальный, почти уставной текст, касающийся характеристики гражданского общества. Это знаменитый текст Фергюсона, переведенный на французский язык в 1783 году под названием Essais sur l'histoire de la société civile, который очень близок к "Богатству народов" Адама Смита, причем слово "нация" у Смита имеет более или менее то же значение, что и гражданское общество у Фергюсона. Мы имеем здесь политический коррелят, коррелят в терминах гражданского общества того, что Адам Смит изучал в чисто экономических терминах. Гражданское общество у Фергюсона - это конкретный, всеобъемлющий элемент, в рамках которого действуют экономические люди, которых пытался изучать Смит. Я хотел бы выделить три или четыре существенные характеристики этого гражданского общества у Фергюсона: во-первых, гражданское общество, понимаемое как историко-природная константа; во-вторых, гражданское общество как принцип спонтанного синтеза; в-третьих, гражданское общество как постоянная матрица политической власти; и в-четвертых, гражданское общество как движущий элемент истории.3 Для Фергюсона "природа человеческой природы должна быть исторической, потому что природа человеческой природы должна быть социальной. Не существует человеческой природы, отделимой от самого факта общества... Таким образом, социальная связь развивается спонтанно" (с. 299). У него нет предыстории, где "счастье индивида является великой целью гражданского общества (с. 301), где гражданское общество может поддерживать и поощрять экономические взаимодействия, не сводясь к ним. Гражданское общество, таким образом, не является просто ассоциацией экономических субъектов или направлено исключительно на получение прибыли посредством обмена: "то, что связывает индивидов друг с другом в гражданском обществе, - это инстинкт, чувство и симпатия, это импульс благожелательности, который индивиды испытывают друг к другу... Это не чисто экономический эгоизм, но и "незаинтересованные интересы шире, чем сам эгоизм" (с. 301). Это текстовое исследование является пролегоменой к анализу Фуко либерализма и появлению формы политической рациональности, опосредующей юридическую концепцию управления, которая признает и соизмеряет подъем английского либерализма. Норберт Элиас "Процесс цивилизации Вновь открытая классика социологии Норберта Элиаса "Процесс цивилизации; социогенетические и психогенетические исследования" была первоначально опубликована на немецком языке в 1939 году под названием "Über den Prozess der Zivilisation" в двух томах и не издавалась на английском языке до 1978 и 1982 годов. Это признанный текст, в котором делается попытка объяснить, как европейцы стали считать себя более цивилизованными, чем прошлые или другие общества. Анализ процесса цивилизации, проведенный Элиасом, объясняет, как меняющиеся представления о манерах, особенно о стыде и смущении, были связаны с более крупными международными силами в Европе, управляющими борьбой за власть и безопасность с рождением суверенных государств. Поколенческие изменения в социальном поведении с XIII по XVIII века в "манерах" (или этикете) связывают социальные установки и организацию с формированием государства - уменьшением внутригосударственных конфликтов, поскольку государство взяло на себя монополию на насилие, позволив людям стать более взаимосвязанными и способными пользоваться плодами торговли и услуг. Именно эта этика растущей взаимной зависимости и выгоды с согражданами, встречающимися только на расстоянии, установила правила взаимодействия и сложные модели самоограничения. Элиас считал, что европейская цивилизация является улучшением тех форм варварства, на смену которым она пришла. В первом томе Элиас наблюдает за изменениями в поведении светских высших классов на западе, комментируя "социогенез антитезы между культурой и цивилизацией в немецком языке" на примере отношений придворной знати в Германии, а затем рассматривает "социогенез концепции цивилизации во Франции", включая физиократизм и французское движение реформ. Цивилизация" рассматривается как специфическая трансформация человеческого поведения, и Элиас кратко излагает историю понятия civilité, откуда произошло английское слово "цивилизация". Он также рассматривает средневековые манеры, включая "Поведение за столом", то есть так называемые столовые манеры, а также подъем и упадок понятий courtoisie и civilité. Цивилизация привычек питания, таких как употребление мяса, использование ножа и вилки, также помогает провести различие между "хорошим" и "плохим" поведением, которое охватывало отношение к естественным функциям, таким как сморкание и расщепление, а также изменения в отношении к отношениям между мужчинами и женщинами, особенно в отношении агрессии и жизни рыцаря. Второй том посвящен формированию государства и цивилизации со ссылкой на феодальное общество и формирование государства с рядом наблюдений о подъеме абсолютного государства и его властной динамике и направлением внимания на новые элементы в структуре средневекового общества по сравнению с Античностью. Элиас рассматривает первый этап восходящей монархии, сосредоточенной на конкуренции и монополизации в пределах территории, признавая при этом различия между Англией, Францией и Германией, и, наконец, последние этапы свободной конкурентной монополии государства и его баланса сил с формированием центрального "королевского механизма" и монополии налогообложения. Он дает краткое изложение теории цивилизационных процессов, сосредоточенных на распространении самоограничения с "Куртизацией воинов" и "Заглушением драйвов", включая психологизацию и рационализацию стыда и отвращения. Это шедевр, который был заново открыт в 1980-х годах и стал теоретическим маркером для цивилизационных исследований, в которых доминировали дебаты о Культуре и Цивилизации в Германии XIX века и начала XX века, основанные на ложном различии между "сообществом" как естественным живым организмом и "обществом" как механической агрегацией (Tönnies, 1963). Когда Цивилизация стала означать открытую и плюралистическую культуру, стало возможным говорить, как это делает Шпенглер, об упадке культуры.4 Цивилизация как педагогическая концепция В послевоенный период изучение цивилизации стало одной из основных педагогических концепций в США. Как заметил Гилберт Аллардайс (1982, с. 695): "Возникновение "Западной цивилизации" - одна из величайших историй успеха в истории исторической профессии в Америке. В течение некоторого времени между Первой мировой войной и протестами в кампусах 1960-х годов все дороги вели к тому, что курс "Западная цивилизация" доминировал в учебном плане колледжей. Курсы по цивилизации предлагались на кампусе с возможностью обучения за рубежом по всей территории США. Как говорится в программе курса колледжа Чикагского университета, акцент делается на "идеях, культурных моделях и социальном давлении, которые определяют понимание событий и институтов в рамках цивилизации" с последовательностью, которая исследует "динамику завоевания, рабства, колониализма и их взаимные отношения с такими понятиями, как сопротивление, свобода и независимость, с целью понимания их взаимосвязанной роли в формировании современного мира. '5 Формулировка программы восходит к 1950-м годам, когда Роберт Редфилд, антрополог и этнолингвист, будучи деканом факультета социальных наук, разработал проект "Сравнительные цивилизации". Акцент был сделан на западной цивилизации с упором на Америку; изучение незападных цивилизаций было добавлено несколько позже. Многие подобные курсы были впервые разработаны в 1920-х годах в университетах США, а затем введены и в других странах западного мира, хотя в последнее время студенты и сотрудники стали возражать, что эти курсы "великих книг" пропагандируют "западную превосходную" перспективу,6 и становятся менее популярными, как и рост исследований чернокожих, исследований женщин, исследований коренных народов с 1970-х годов. Это отражает политические изменения, произошедшие с учебным планом "Западная цивилизация". В 1988 году газета "Нью-Йорк Таймс" опубликовала статью "В споре о предвзятости Стэнфорд, вероятно, изменит программу по западной культуре "7 , в которой сообщалось, что студенты протестовали против того, что студенты должны проходить "курс по западной цивилизации, который они осуждали как европоцентризм, внушение белым мужчинам". Это был один из протестов, положивших начало "войне канонов" и положивших начало мультикультуралистскому движению за отказ от курсов по западной цивилизации, основанному на аргументе, "что западная цивилизация была мифом, придуманным в 1910-х годах с целью ассимиляции иммигрантских меньшинств и оправдания американского империализма - мультикультуралисты выступали за более широкое, богатое представление народов и традиций" (Bauerlein, 2020). Так начались десятилетия культурных войн. Стэнли Курц (2020) из Национальной ассоциации ученых (NAS) выпустил книгу "Потерянная история западной цивилизации". НАН - это политически консервативная группа, выступающая против политкорректности в американских кампусах, изначально созданная в 1987 году с целью сохранения интеллектуального наследия Запада и поддержания стандартов учебной программы либерального искусства, "которая способствует интеллектуальной свободе, поиску истины и развитию добродетельной гражданственности".8 Воплощая эту общую концепцию, Курц (2020) утверждает: Западная традиция является источником основополагающих принципов и конституционной системы Америки. Это самая важная причина для граждански настроенных граждан изучать ее. И хотя Америка сформировалась под влиянием особенностей западной цивилизации, либеральные принципы, взращенные этой традицией, представляют собой нашу лучшую надежду на национальное примирение через расовые, этнические и религиозные границы. Этот доклад можно рассматривать как аргумент против тех правых и левых, кто ассоциирует западную цивилизацию с "политикой идентичности белых". Отличительная идея, возникшая на Западе и ставшая частью того, что мы привыкли называть американским кредо, заключается в том, что государство, основанное на принципах свободы и равенства, принадлежит всем гражданам как личностям, независимо от расы, веры, этнической принадлежности или национального происхождения. Это путь из ловушки, в которую мы попали. О том, как мы сбились с пути, и пойдет речь в данном докладе (стр. 11-12). Как ясно показывает Курц, курсы по западной истории были заменены курсами по всемирной истории, которые уступили концепции глобализации, определив "радикальный скептицизм одного поколения", вызванный силами в американской академии, которые были "скептическими, релятивистскими, историческими и даже нигилистическими по своему характеру". Курц ставит под сомнение идею о том, что западная цивилизация является современным изобретением, и этот тезис он возлагает на Гилберта Аллардайса и последовавших за ним мультикультуралистских, деконструктивистских и глобалистских историков. Вся аргументация сводится к четырем основным положениям: 1) Постмодернистский академический скептицизм и более широкий крах веры, который он отражает, загнали нас в угол, в котором раздутые обвинения в расизме, фанатизме и геноциде являются практически единственными оставшимися источниками коллективной цели; 2) Постмодернистский академический скептицизм стал окаменевшей ортодоксией, столь же нуждающейся в критике, как и аристотелианство времен Гоббса; 3) Так называемый мультикультурализм на самом деле не направлен на сохранение традиционных культур, а наоборот, "мультикультурализм" привел к появлению радикально новой культуры, в которой постоянно расширяющиеся обвинения в расизме, фанатизме и геноциде являются квазирелигиозными целями; и 4) Американский эксперимент не сможет выжить, если не проверить или не обратить вспять эти тенденции (стр. 13). 13). Курц хочет оспорить приписываемый Аллардайсу тезис о том, что курс "Западная цивилизация" является "типично американским изобретением", намереваясь опровергнуть исторические свидетельства Аллардайса о времени его создания, что является основной темой первой части. К сожалению, Курц хочет приписать начало упадка педагогической концепции западной культуры постмодернизму, не очень понимая утверждения, которые он делает. Я попытался исследовать то, что я называю "неоконсервативной критикой университета" и особенно атаку на мультикультурализм и постмодернизм, которая положила начало культурным войнам в США, пытаясь объяснить эти события анализом мысли политического философа Лео Штрауса (1961, с. 140), который придерживался мнения, что кризис либерализма был вызван тем, что он отказался от своего абсолютного основания и стал релятивистским. Американский неоконсерватизм начинался как ярлык, использовавшийся для описания левых нью-йоркских интеллектуалов, которые начали сомневаться в своих собственных политических взглядах и демонстрировали отвращение к антикоммунизму за рубежом и контркультуре 1960-х годов дома, а также жаловались на неспособность университета как либерального института противостоять контркультуре. Они также представляли себя на прямой линии с Лео Штраусом "как величайшим американским философом классической политической теории - традиции, которая стремится прежде всего к стабильной и упорядоченной моральной основе, основанной на американских ценностях, против сил культурной анархии и либертинизма - Америки как вершины цивилизации и защитника западной традиции" (Peters & York, 2011, pp. 12-13). Первое поколение неоконсервативных интеллектуалов включало Ирвинга Кристола, Дэниела Белла, Нормана Подхоретца, Дэниела Патрика Мойнихана, Гертруду Химмельфарб, Питера Бергера, Натана Глейзера, Эдварда Шилза и Сеймура Мартина Липсета, многие из которых флиртовали с троцкизмом и марксизмом в 1930-х и 1940-х годах, а затем перешли в правые. Их сильно мотивировал вопрос ценностей в отношении американизма, американской идентичности и американского образа жизни. Позже они также придерживались утверждения превосходства ценностей Америки над национальными интересами во внешней политике и национальной безопасности (стр. 13). Второе поколение неоконсерваторов (в том числе Пол Вулфовиц и Ричард Перл) были студентами Альберта Вулстеттера и Аллана Блума в Чикагском университете, оба из которых были учениками Лео Штрауса. Фрэнсис Фукуяма был студентом Блума. Неоконы были большими приверженцами американских цивилизационных ценностей, но, похоже, были невосприимчивы к вопросу цивилизационного упадка, который проявился в историческом ревизионизме в отношении войны во Вьетнаме и войны в Ираке. Фрэнсис Фукуяма (2006) в книге "Америка на перепутье: Демократия, власть и наследие неоконсерваторов" подробно описывает, как его взгляды отклонялись от взглядов его соратников-неоконсерваторов Пола Вулфовица, Альберта Уолстеттера, Аллана Блума и Уильяма Кристола. Влияние неоконсерваторов с их переписыванием истории и гуманитарных наук находит свой источник в критике Штраусом радикального историзма и его заявлении о "богословско-политической проблеме", синтетическом сочетании разума Просвещения и еврейской веры, которую Штраус разработал в качестве модели, чтобы провести современный иудаизм и политику через проблему нигилизма Ницше и относительности всех ценностей (Peters & York, 2011). В книге Шадии Друри (1999) "Лео Штраус и американские правые" раскрываются связи между американскими неоконами и Штраусом, а также усилия штраусианцев в Вашингтоне остановить культурный и социальный распад Америки, вызванный либеральными ценностями и отходом от мудрости древних, даже если это означает принятие "благородной лжи" Платона. Чтобы остановить моральное падение, необходимо вернуться к древним и Великим книгам западной традиции, которые помогут нам вернуться к хорошей жизни, к философскому образу жизни и к политической философии Платона. Именно на основе такого прочтения Страсса и его влияния на тех, кто стремился установить абсолютные ценности американской цивилизации, закрепленные в философии Платона и эзотерическом педагогическом прочтении стратегических текстов Штрауса, можно понять Аллана Блума (1987) и культурные войны, последовавшие в 1980-е годы. Короче говоря, как я утверждал некоторое время назад: "Блум, протеже Лео Штрауса, друг и коллега Линн Чейни, председателя Национального фонда гуманитарных наук США, представлял себя как искателей истины против культурного опустошения постмодернистского релятивизма" (Peters, 2008, p. 13) и, в конечном счете, вовлечения и отвержения историзма Ницше и Хайдеггера. Как отмечает Нил Робертсон (1998): Как Ницше и Хайдеггер, Штраус видит, что Запад находится в тисках глубокого духовного кризиса. И вслед за Ницше и Хайдеггером Штраус видит, что сам этот кризис открывает возможность освобождения от современности. Это освобождение одновременно высвечивает принцип, который находится за пределами современности, но забыт ею, и указывает на возвращение к истокам, свободным от источников современности и предшествующим им (цитируется по Peters, 2008). Книга Курца (2020) "Потерянная история западной цивилизации" ясно показывает, что спор о понятии "западная цивилизация" как о педагогической концепции, так и о прочтении западной философии далек от завершения. В отличие от Курца, я хочу привязать западную цивилизацию к традиции Просвещения и ее критике, а также к традиции современной западной философии, которая лучше всего выражается в эволюции civitas и civilité как развитии гражданского общества. На мой взгляд, даже со всеми своими проблемами, эта книга является важнейшим вкладом в становление глобального гражданского общества, где первоначальные концепции расширяются и развиваются, включая этику другого. Неприличное и трагическое окончание Афганской войны после двадцати долгих лет, когда обученные афганцами войска были разгромлены за неделю, война стоимостью 2,3 триллиона долларов и гибелью более 240 000 человек, была интерпретирована некоторыми учеными в рамках дискурса "упадка" как конец американской империи. Ссылки Аллардайс, Г. (1982). Взлет и падение курса "Западная цивилизация". The American Historical Review, 87(3), 695-725. https://doi.org/10.2307/1864161 [Crossref], [Web of Science ®], [Google Scholar]. Бауэрлейн, М. (2020). Что заняло место западной цивилизации? Inside Higher Education. Retrieved from https://www.insidehighered.com/views/2020/02/19/how-revision-western-civ-curriculum-resulted-no-curriculum-all-opinion [Google Scholar]. Bloom, A. (1987). The closing of the American mind. Simon & Schuster. [Google Scholar]. Друри, С. (1999). Leo Strauss and the American right. Palgrave Macmillan. [Google Scholar]. Эллюль, Дж. (1980). Технологическая система. Перевод с французского Иоахима Нойгрошеля. Continuum. [Google Scholar]. Фергюсон, А. (1767). Эссе по истории гражданского общества (5-е изд.). T. Cadell, 1782. https://oll.libertyfund.org/title/ferguson-an-essay-on-the-history-of-civil-society [Google Scholar]. Foucault, M. (2008). В книге "Рождение биополитики: Lectures at the Collège de France, 1978-1979 (Arnold I. Davidson, Ed., Graham Burchell, Trans.). Palgrave. [Crossref], [Google Scholar]. Фукуяма, Ф. (2006). Америка на перепутье: Демократия, власть и наследие неоконсерваторов. Yale University Press. [Google Scholar]. Kaku, M. (2006). Параллельные миры: путешествие по творению. Anchor Books. [Google Scholar]. Кардашев, Н. (1964). Передача информации внеземными цивилизациями. Советская астрономия, 8, 217-221. [Google Scholar]. Kurtz, S. (2020). Потерянная история западной цивилизации. Национальная ассоциация ученых. Retrieved from https://www.nas.org/storage/app/media/Reports/Lost%20History%20of%20Western%20Civ/The%20Lost%20History%20of%20Western%20Civilization.pdf [Google Scholar]. Lemarchand, G. A. (1992). Обнаруживаемость внеземной технологической деятельности. Retrieved from http://www.coseti.org/lemarch1.htm. [Google Scholar]. Nicolet, C. (1980). In. Мир гражданина в республиканском Риме (P. S. Falla, Trans., pp. 21-23). University of California Press. [Google Scholar]. Peters, M. A. (2008). Leo Strauss and the neoconservative critique of the liberal university: postmodernism, relativism and the culture wars. Critical Studies in Education, 49(1), 11-32. https://doi.org/10.1080/17508480701813524 [Taylor & Francis Online], [Google Scholar]. Peters, M. A., & Besley, T. (2016). 'We never expelate a foreigner' - Globalism, interconnectivity and the experiment of the open society. Геополитика, история и международные отношения, 8 (2), 112-126. [Crossref], [Google Scholar]. Peters, M. A., & York, J. G. (2011). Введение: Лео Штраус: Reading between the lines. В книге "Лео Штраус, образование и политическая мысль" (стр. 9-19): J. G. York, & M. A. Peters (Eds.). Fairleigh Dickinson University Press. [Google Scholar]. Робертсон, Н. (1998). Закрытие разума раннего модерна: Лео Штраус и ранняя современная политическая мысль. Retrieved December 21, 2007, from www.mun.ca/animus/1998vol3/robert3.htm. [Google Scholar]. Shin, J., Price, M. H., Wolpert, D. H., Shimao, H., Tracey, B., & Kohler, T. A. (2020). Пороги масштаба и обработки информации в социальной эволюции голоцена. Nature Communications, 11(1):2394. https://doi.org/10.1038/s41467-020-16035-9 [Crossref], [PubMed], [Web of Science ®], [Google Scholar]. Tönnies, F. (1963). Community and Society. Trans. Charles P Loomis. Harper & Row, [1887]. [Google Scholar]. Анкерль, Гай (2000). Глобальная коммуникация без универсальной цивилизации. Социологические исследования INU. Том 1: Сосуществующие современные цивилизации: Арабо-мусульманская, Бхарати, Китайская и Западная. Женева: INU Press. ISBN 978-2-88155-004-1. Анкерль, Гай (2000). Сосуществующие цивилизации: Арабо-мусульманская, бхаратийская, китайская и западная. INUPRESS, Женева, 119-244. ISBN 2-88155-004-5. Атле Хесмир (2013). Цивилизация, Ойкос и прогресс ISBN 978-1468924190. Барзун, Жак От рассвета до декаданса: 500 лет западной культурной жизни от 1500 до настоящего времени HarperCollins (2000) ISBN 0-06-017586-9. Дейли, Джонатан. "Восход западного могущества: Сравнительная история западной цивилизации" (Лондон и Нью-Йорк: Bloomsbury, 2014). ISBN 978-1441161314. Дейли, Джонатан. "Историки спорят о подъеме Запада" (Лондон и Нью-Йорк: Routledge, 2015). ISBN 978-1138774810. Дерри, Т. К. и Уильямс, Тревор И. Краткая история технологии: From the Earliest Times to A.D. 1900 Dover (1960) ISBN 0-486-27472-1. Duran, Eduardo, Bonnie Dyran Native American Postcolonial Psychology 1995 Albany: Издательство Государственного университета Нью-Йорка ISBN 0-7914-2353-0 Хансон, Виктор Дэвис; Хит, Джон (2001). Кто убил Гомера: The Demise of Classical Education and the Recovery of Greek Wisdom, Encounter Books. Jones, Prudence and Pennick, Nigel A History of Pagan Europe Barnes & Noble (1995) ISBN 0-7607-1210-7. Meaney, Thomas "The Return of 'The West'" New York Times March 11, 2022. Мерриман, Джон Современная Европа: From the Renaissance to the Present W. W. Norton (1996) ISBN 0-393-96885-5. McClellan, James E. III and Dorn, Harold Science and Technology in World History Johns Hopkins University Press (1999) ISBN 0-8018-5869-0. Стайн, Ральф Великие изобретения Playboy Press (1976) ISBN 0-87223-444-4. Asimov, Isaac Asimov's Biographical Encyclopedia of Science and Technology: The Lives & Achievements of 1510 Great Scientists from Ancient Times to the Present Revised second edition, Doubleday (1982) ISBN 0-385-17771-2. Пастор, Людвиг фон, История пап с конца средних веков; взято из секретных архивов Ватикана и других оригинальных источников, 40 томов. Сент-Луис, Б. Хердер (1898 и далее). Walsh, James Joseph, The Popes and Science; the History of the Papal Relations to Science During the Middle Ages and Down to Our Own Time, Fordam University Press, 1908, reprinted 2003, Kessinger Publishing. ISBN 0-7661-3646-9 Рецензии: с. 462.[2] Стернс, П.Н. (2003). Западная цивилизация в мировой истории, Routledge, New York. Торнтон, Брюс (2002). Greek Ways: How the Greeks Created Western Civilization, Encounter Books. |