Работа. Джидду Кришнамурти Записные книжки
 Скачать 1.02 Mb.
|
13 ноябряЗдесь есть огромный валун, выступающий из череды южных холмов; он меняет свой цвет от часа к часу — красный, гладко отполированный мрамор темно‑розового цвета, тусклый кирпично‑красный, омытая дождём, обожжённая солнцем терракота, серый со мшисто‑зелёным — цветок множества оттенков, но иногда кажется просто безжизненным куском камня. Он является всем этим, а сегодня утром, как раз когда рассвет окрашивал облака в серый цвет, этот камень был огнём, пламенем среди зелёных кустов; он подвержен настроениям, как избалованный человек, и его настроения никогда не бывают мрачными и угрожающими; у него всегда есть цвет, яркий или спокойный, кричащий или улыбающийся, приветливый или отстранённый. Он мог бы быть одним из богов, которым поклоняются, но он всё же камень с цветом и достоинством. Во всех этих холмах, казалось, было что‑то и присущее каждому из них, все они не слишком высокие, они суровые в суровом климате, они выглядели вышедшими из‑под рук ваятеля и будоражащими. Казалось, они находятся в полной гармонии с долиной, не очень большой, далёкой от городов и уличного движения, зелёной, когда идёт дождь, и засушливой; красота долины — это её деревья в зелёных рисовых полях. Некоторые из них крупные, с толстым стволом и с большими ветвями, и они великолепны по форме; другие ждут с надеждой дождя, он и чахлы, низкорослы, но всё же понемногу растут; у третьих обильная листва, и они дают много тени. Их здесь не слишком много, но те, что выживают, действительно довольно красивы. Земля имеет красный цвет, и деревья зелены, а кусты очень близки к красной земле. И все они выдерживают многомесячные периоды сухих и жарких солнечных дней, когда же идёт дождь, радость их потрясает спокойствие долины; и каждое дерево, и каждый куст излучают жизнь, и каждый зелёный листок совершенно удивителен; холмы также присоединяются, и вся земля становится тем великолепием, каким она является сейчас. В долине не было слышно ни звука, и было темно, и ни один листок не шевелился; рассвет должен был наступить через час или около того. Медитация — не состояние самогипноза, вызываемое словами или мыслью, повторением или образом; всякое воображение должно быть отброшено, ибо оно ведёт к заблуждению. Понимание фактов, а вовсе не теории, не составление умозаключений, не поправки или уточнения к ним, не стремление к видениям. Всё это должно быть отброшено — и медитация означает понимание этих фактов и тем самым выход за их пределы. Самопознание — начало медитации; без него так называемая медитация поведёт к всевозможным формам незрелости или глупости. Было рано, и долина спала. При пробуждении медитация была продолжением того, что происходило; тело было неподвижно; оно не было принуждено к спокойствию, оно было спокойно; мысли не было, но мозг был бдителен, без каких бы то ни было ощущений; ни мысль, ни чувство не существовали. И началось вневременное движение. Слово есть время, означающее пространство; слово принадлежит прошлому или будущему, действительное настоящее не имеет слова. Мёртвое может быть выражено в словах; живое — нет. Каждое слово, использованное для сообщения чего‑то о живом, является отрицанием живого. Это было движение, проходившее через границы мозга и внутри этих границ, но мозг не имел контакта с ним; за ним невозможно было следовать, оно не подлежало опознанию. Это движение родилось не из известного; мозг смог бы следовать известному, поскольку смог бы опознать его, но здесь никакое опознание любого рода не было возможно. Движение имеет направление, но у этого направления не было; оно не было статичным. Поскольку оно было без направления, оно было сущностью действия. Всякое направление представляет собой влияние или реакцию. Но действие, которое не является результатом реакции, давления, влияния, есть полная и целостная энергия. Энергия эта, любовь, обладает собственным движением. Но слово «любовь» — известное — не есть любовь. Существует только факт, свобода от известного. Медитация была вспышкой факта. Наши проблемы умножаются и сохраняются; сохранение проблемы извращает и развращает ум. Проблема — конфликт, вопрос, который не был понят; такие проблемы становятся шрамами, и чистота, невинность оказывается разрушенной. Каждый конфликт следует понять и тем самым с ним покончить. Один из факторов деградации — продление жизни проблемы; каждая проблема порождает другую проблему, и ум, сжигаемый проблемами — личными или коллективными, — находится в состоянии деградации. 14 ноябряЧувствительность и чувство, ощущение, — две вещи разные. Ощущения, эмоции, чувства всегда оставляют остаток, и накопления этих остатков отупляют и искажают. Чувства всегда противоречивы и поэтому конфликтны; конфликт всегда отупляет ум и искажает восприятие. Оценивать красоту с позиции чувства, с позиции нравится и не нравится, значит не воспринимать красоту; чувство может только разделять на прекрасное и безобразное, однако разделение не есть красота. Поскольку ощущения, чувства порождают конфликт, то, чтобы избежать конфликта, поощряются дисциплина, контроль, подавление, но это только создаёт сопротивление и, следовательно, увеличивает конфликт и приводит к ещё большей тупости и бесчувственности. Благочестивый контроль и подавление означают благочестивую бесчувственность и жестокую тупость, которые так высоко почитаются. Чтобы делать ум более тупым и глупым, изобретаются и широко распространяются разные идеалы и умозаключения. Все виды чувств и ощущений, будь они утончённые или грубые, стимулируют и усиливают сопротивление и увядание. Чувствительность — умирание для всякого остатка от чувства; быть чувствительным, полностью и интенсивно, к цветку, человеку, улыбке — значит не иметь шрамов памяти, ибо каждый шрам разрушает чувствительность. Осознавать каждое ощущение, чувство и мысль, когда они возникают, из момента в момент, без выбора, это значит быть свободным от шрамов и никогда не позволять шраму сформироваться. Ощущения и чувства и мысли всегда частичны, фрагментарны и деструктивны. Чувствительность есть целостность тела, ума и сердца. Знание механично и функционально; знание, способность, используемые для обретения статуса, порождают конфликт, антагонизм и зависть. Повар и правитель—функции, и когда ими присваивается статус, начинаются ссоры и снобизм и поклонение положению — функции и власти. Власть всегда зло, и именно это зло развращает общество. Психологическая важность функции порождает иерархию статуса. Отвергать иерархию означает отвергать статус; существует иерархия функции, но не статуса. Слова не очень важны, а вот значение факта огромно. Факт никогда не приносит скорби, но слова, маскирующие факт и различные формы бегства от него, порождают несказанный конфликт и несчастье. Целое стадо коров паслось на зелёном лугу; все они были коричневые, но разных оттенков, и когда они двигались все вместе, казалось, что движется земля. Они были довольно большие, ленивы, и им докучали мухи; за ними заботливо ухаживали и их хорошо кормили, в отличие от деревенских коров, которые исхудали до костей; мелкие, малопродуктивные, довольно вонючие, они, похоже, всегда голодны. С коровами всегда кто‑нибудь бывает, или мальчик, или маленькая девочка; они покрикивают на коров, подзывают, разговаривают с ними. Жизнь повсюду трудна, существуют болезни и смерть. Там есть одна старая женщина, она проходит мимо каждый день, неся маленький горшочек молока или какую‑то еду; она беззубая и выглядит робкой; одежда у неё грязная, на лице её горе; иногда она улыбается, но несколько вымученно. Она из соседней деревни, всегда ходит босиком; ноги у неё удивительно маленькие, сильные, и в ней есть огонь; она крепкая старушка. Её лёгкая походка вовсе не является лёгкой. Повсюду несчастье и вымученная улыбка. Боги остались только в храмах, и сильные мира сего никогда не обращают свой взор на эту женщину. Но пошёл дождь, долгий и сильный ливень, и облака овладели холмами. Деревья следовали за облаками, за ними устремлялись и холмы, человек же оставался позади. |