7 Гарри Поттер и Дары Смерти перевод Росмэн. Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Дары смерти Гарри Поттер 7

• Название: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Дары смерти Гарри Поттер 7
• Дата: 02.10.2022
• Размер: 2.58 Mb.
• Имя файла: 7 Гарри Поттер и Дары Смерти перевод Росмэн.pdf
• Тип: Документы; #709892
• страница: 7 из 37

Глава 7. ЗАВЕЩАНИЕ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Он шел по горной дороге в холодном синем сиянии утренней зари. Далеко внизу различался окутанный туманом призрак маленького городка. Не в нем ли живет человек, которого он ищет? Человек, в котором нуждается так сильно, что способен думать только о нем, человек, которому известен ответ, известно решение его проблемы…
— Эй, просыпайся.
Гарри открыл глаза. Он снова лежал на раскладушке посреди тусклой комнаты
Рона. Сычик спал, засунув голову под крохотное крыло. Шрам на лбу Гарри покалывало.
— Ты бормотал во сне.
— Правда?
— Ага. «Грегорович». Ты все время повторял: «Грегорович».
Очков на Гарри не было, лицо Рона расплывалось перед ним.
— А кто этот Грегорович?
— Откуда мне знать? Это же ты называл его имя.
Гарри потер лоб, размышляя. У него было смутное представление, что он слышал это имя прежде, но где — Гарри вспомнить не мог.
— Думаю, Волан-де-Морт ищет его.
— Бедняга, — с пылом произнес Рон.
Гарри сел, потирая шрам, еще не проснувшись окончательно. Он попытался точно припомнить свой сон, но в памяти всплыли лишь горизонт в горах да очертания городка в глубокой долине.
— Я думаю, он за границей.
— Кто? Грегорович?
— Волан-де-Морт. Думаю, он отправился за границу искать Грегоровича. На
Британию это место не походило.
— Считаешь, ты снова заглянул в его сознание? — Теперь в голосе Рона звучала тревога.
— Сделай милость, не говори Гермионе, — сказал Гарри. — Хотя я не понимаю, как, по ее мнению, я могу справиться со своими снами.
Он смотрел на маленькую клетку Сычика, пытаясь понять, откуда ему известно это имя — Грегорович?
— Помоему, — медленно произнес Гарри, — он имеет какоето отношение к квиддичу. Между ними есть некая связь, но я не могу… не могу ее вспомнить.
— К квиддичу? — переспросил Рон. — А ты уверен, что думаешь не о Горговиче.
— О ком?
— Драгомир Горгович, охотник, два года назад перешел в команду «Пушки
Педдл», получив баснословный гонорар. Держит рекорд сезона по числу бросков квоффла.
— Нет, — сказал Гарри. — О Горговиче я точно не думал.
— Я тоже стараюсь о нем не думать, — сказал Рон. — Ну, так или иначе, с днем рождения.
— Черт, действительно, а я и забыл! Мне же исполнилось семнадцать!
Гарри схватил лежавшую рядом с раскладушкой палочку, направил ее на

- 54 - заваленный невесть чем стол, на котором оставил очки, и произнес: «Акцио, очки!» И хотя до них было всегото около фута, почему-то оказалось очень приятно смотреть, как они летят к нему по воздуху — то есть, пока очки не ткнули Гарри в глаз.
— Чистая работа, — фыркнул Рон.
Чтобы отпраздновать избавление от Надзора, Гарри пустил вещи Рона летать по комнате, от чего Сычик проснулся и взволнованно заметался по клетке. Он попытался также чародейным образом завязать шнурки на своих кроссовках (и потом несколько минут распутывал получившиеся узлы) и, исключительно удовольствия ради, превратил оранжевые костюмы команды «Пушки Педдл», изображенной на висевшем в комнате Рона плакате, в синие.
— Ширинку я бы на твоем месте все же вручную застегивал, — посоветовал ему
Рон и захихикал, увидев, как Гарри торопливо проверяет ее состояние. — Держи подарок. Только разверни его здесь, подальше от маминых глаз.
— Книга? — спросил Гарри, принимая прямоугольный сверток. — Некоторое отклонение от традиции, тебе не кажется?
— Это, знаешь ли, не просто книга, — ответил Рон. — Это чистое золото:
«Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц». Тут все, что следует знать о женщинах. Будь она у меня в прошлом году, я бы точно знал, как избавиться от Лаванды и как поладить с… В общем, Фред с Джорджем дали мне экземпляр, и я много чему научился. Ты удивишься, но там не только о работе палочкой.
Спустившись в кухню, они обнаружили на столе горку ожидавших Гарри подарков. Билл и мсье Делакур доедали завтрак, миссис Уизли чтото жарила на сковородке, разговаривая с ними.
— Артур просил поздравить тебя с семнадцатилетием, Гарри, — расплывшись в улыбке, сказала она. — Ему пришлось пораньше уехать на работу, но к обеду он вернется. Наш подарок вон он, на самом верху.
Гарри сел, взял квадратный сверток, на который она указала, развернул его.
Внутри обнаружились часы, очень похожие на те, которые мистер и миссис Уизли подарили на семнадцатилетие Рону, — золотые, с кружащими по циферблату звездами вместо стрелок.
— Существует традиция — дарить волшебнику на совершеннолетие часы, — сказала от плиты миссис Уизли. — Боюсь, эти не такие новые, как у Рона, они принадлежали моему брату Фабиану, а он был не очень аккуратен с вещами, у них сзади небольшая вмятинка, но…
Продолжения речи миссис Уизли никто не услышал, потому что Гарри вскочил и обнял ее. Он постарался вложить в свое объятие все, о чем никогда ей не говорил, и, возможно, она его поняла, потому что, когда Гарри разжал руки, неуклюже потрепала его по щеке, а после не очень ловко взмахнула палочкой, вывалив из сковороды половину бекона на пол.
— С днем рождения, Гарри! — сказала Гермиона, влетая в кухню и укладывая свой подарок поверх остальных. — Подарок не богатый, но, надеюсь, тебе понравится.
А ты ему что подарил? — спросила она у Рона, который, похоже, вопроса не услышал.
— Давай разверни Гермионин! — сказал он.
Гермиона купила ему новый вредноскоп. Другие свертки содержали волшебную бритву, поднесенную Биллом и Флер («О да, б'геет так гладко, что лучше не бывает, — заверил его мсье Делакур, — только нужно точно говорить ей, что вам т'гебуется, иначе можно не досчитаться волос…»), шоколад от Делакуров и огромную коробку новейших товаров компании «Всевозможные волшебные вредилки близнецов Уизли» от Фреда с Джорджем.
Гарри, Рон и Гермиона за столом засиживаться не стали, поскольку появление мадам Делакур, Флер и Габриэль сделали кухню несколько тесноватой.

- 55 -
— Я все это упакую, — весело сказала Гермиона, отбирая у Гарри подарки, когда они втроем начали подниматься по лестнице. — Я уж почти все уложила, осталось дождаться, когда из стирки вернутся твои трусы, Рон…
Сердитый лепет Рона заглушил скрип двери, открывшейся на площадке второго этажа.
— Гарри, ты не зайдешь ко мне на минутку?
Это была Джинни. Рон резко остановился, но Гермиона взяла его за локоть и потащила дальше, вверх по лестнице. Гарри, нервничая, вошел в комнату Джинни.
Он никогда еще здесь не бывал, в этой маленькой, но светлой комнате.
На одной ее стене висел большой плакат группы «Ведуньи», на другой — фотография Гвеног Джонс, капитана «Холихедских гарпий», женской команды по квиддичу. Письменный стол был расположен лицом к открытому окну, выходившему в фруктовый сад, в котором Гарри и Джинни когдато играли двое на двое в квиддич против Рона и Гермионы, — теперь в нем был разбит большой, жемчужнобелый шатер.
Венчавший шатер золотистый флаг колыхался вровень с окном Джинни.
Она взглянула Гарри прямо в лицо, набрала в грудь побольше воздуха и сказала.
— Поздравляю с семнадцатилетием.
— Ага… спасибо.
Джинни продолжала смотреть ему в лицо, однако Гарри затруднялся ответить ей тем же, это было бы все равно что смотреть на источник слепящего света.
— Хороший у тебя вид, — пробормотал он, указав на окно.
На это Джинни отвечать не стала. И тут ее винить было не за что.
— Я не могла придумать, что тебе подарить, — сказала она.
— Да ты и не должна ничего…
Эти слова она тоже оставила без внимания.
— Не знала, что может оказаться полезным. Чтото не очень большое, потому что иначе ты не сможешь взять его с собой.
Гарри решился взглянуть на нее. Слез на лице Джинни не было — одно из многих ее замечательных качеств состояло в том, что плакала она редко. Гарри иногда думал, что это наличие шести братьев закалило ее.
Джинни подступила к нему на шаг:
— И я подумала, нужно дать тебе чтото такое, что ты запомнил бы, понимаешь?
Вдруг ты, занимаясь своими делами, встретишь какуюнибудь вейлу.
— Если честно, думаю, что возможностей встречаться с девушками у меня будет мало.
— Только эта надежда меня и утешает, — прошептала она и поцеловала его так, как никогда не целовала прежде, и Гарри ответил на поцелуй, погружаясь в блаженное забвение, которого никакое огненное виски дать не могло. Джинни обратилась в единственное, что было на свете настоящего, — ощущения от прикосновений к ней, одна рука на ее спине, другая на длинных, сладостно пахнущих волосах…
Где-то за ними со стуком раскрылась дверь, и они отскочили друг от друга.
— О, — язвительно произнес Рон. — Прошу прощения.
— Рон! — прямо за его спиной маячила немного запыхавшаяся Гермиона.
Наступило натянутое молчание, затем Джинни произнесла голосом безжизненным и тонким:
— Ну, в общем, с днем рождения, Гарри.
Уши Рона пылали, Гермиона явно нервничала. Гарри хотелось захлопнуть дверь у них перед носом, но ему казалось, что в миг, когда она распахнулась, в комнате потянуло холодом, и пережитое им ослепительное мгновение лопнуло, как мыльный пузырь. Казалось, вместе с Роном в комнату снова ворвались все причины, по которым он желал порвать с Джинни, держаться подальше от нее, а со счастливым пренебрежением ими было покончено.

- 56 -
Он хотел сказать чтонибудь и не знал что, взглянул на Джинни, но она повернулась к нему спиной. И Гарри подумал, что она наконец дала волю слезам. А утешать ее на глазах у Рона он не мог.
— Ну, еще увидимся, — сказал он и вышел вслед за своими друзьями из комнаты
Джинни.
Рон с топотом спустился по лестнице, миновал заполненную людьми кухню, вышел во двор. Гарри не отставал от него, и испуганная Гермиона тоже семенила следом.
Достигнув пустой, недавно подстриженной лужайки, Рон круто повернулся к
Гарри:
— Ты же бросил ее! И что ты делаешь теперь — мозги ей пудришь?
— Я не пудрю ей мозги, — ответил Гарри, и тут их наконец нагнала Гермиона.
— Рон…
Однако Рон поднял ладонь, заставив ее замолчать.
— Она разваливалась на куски, когда ты порвал с ней…
— Я тоже. И ты знаешь, почему я так поступил, — не потому, что мне захотелось.
— Да, но теперь ты милуешься с ней, и у нее опять возникнут надежды…
— Джинни не дура, она знает, что это невозможно, не ждет, что мы поженимся или…
И едва он это сказал, как в голове его образовалась картина: Джинни, одетая в белое платье, венчается с высоким, безликим, но очень неприятным незнакомцем.
Казалось, в один головокружительный миг Гарри понял все: ее будущее полно свободы и не обременено ничем, а у него… он видит впереди одного лишь Волан-де-Морта.
— Ты обжимаешься с ней при всяком удобном случае…
— Больше этого не случится, — резко сказал Гарри. День стоял безоблачный, однако ему казалось, что солнце уже село. — Тебя это устроит?
Рон выглядел наполовину возмущенным, наполовину робеющим, он покачался немного взадвперед на каблуках, а потом сказал:
— Ну тогда ладно, в общем, как его… да.
До конца этого дня Джинни больше не пыталась встретиться с Гарри наедине и не давала понять — ни словом, ни жестом, — что у них случился в ее комнате не просто учтивый разговор. И все же появление Чарли принесло Гарри облегчение. Забавно было смотреть, как миссис Уизли силком усаживает Чарли в кресло, воздевает волшебную палочку и объявляет, что сейчас она его наконец подстрижет почеловечески.
Поскольку вместив всех, кто должен был присутствовать на праздничном обеде в честь дня рождения Гарри — даже до появления Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, — кухня «Норы» неминуемо треснула бы по швам, несколько столов вынесли в огород и поставили их там встык. Фред и Джордж развесили в воздухе над гостями множество пурпурных фонариков, украшенных большими числами «17». Благодаря уходу миссис
Уизли рана Джорджа выглядела теперь опрятно и чисто, но Гарри так и не смог привыкнуть к темной дыре на том месте, где раньше было его ухо, даром что близнецы то и дело шутили по ее поводу.
Гермиона, выпустив из кончика своей палочки золотистые и пурпурные ленты, красиво развесила их по деревьям и кустам.
— Очень мило, — сказал Рон после того, как Гермиона в последний раз театрально взмахнула палочкой, обратив листья дикой яблони в золото. — У тебя и вправду хороший глаз на такие вещи.
— Спасибо, Рон, — отозвалась Гермиона с видом и польщенным, и смущенным сразу Гарри с улыбкой отвернулся. У него появилось странное чувство, что, полистав на досуге «Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц», он непременно найдет главу о комплиментах. Гарри встретился взглядом с Джинни,

- 57 - улыбнулся ей, но тут же вспомнил о данном Рону обещании и поспешил завязать разговор с мсье Делакуром.
— С дороги, с дороги! — запела миссис Уизли, проходя в калитку с висевшим перед ней в воздухе гигантским, размером с мяч для пляжного волейбола, снитчем.
Лишь пару секунд спустя Гарри сообразил, что это праздничный торт, который миссис
Уизли, не рискнувшая нести его по неровной земле, держала волшебной палочкой на весу. Когда торт наконец утвердился посредине стола, Гарри сказал:
— Выглядит потрясающе, миссис Уизли.
— О, пустяки, милый, — ласково отозвалась она.
За ее спиной Рон поднял, глядя на Гарри; два больших пальца и произнес одними губами: «Молодец».
К семи часам собрались уже все гости. Фред с Джорджем, стоявшие на страже в конце лужайки, одного за другим приводили их в дом. Хагрид облачился для такого случая в свой лучший и совершенно ужасный ворсистый коричневый костюм. Люпин, пожимая Гарри руку, улыбался, но выглядел, как почудилось Гарри, подавленным.
Странно, Тонкс, появившаяся вместе с ним, просто лучилась радостью.
— С днем рождения, Гарри, — сказала Тонкс, крепко обнимая его.
— Семнадцать, это ж надо! — произнес Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведерко. — Шесть лет прошло с тех пор, как мы встретились, Гарри, помнишь тот день?
— Смутно, — ответил, улыбнувшись великану, Гарри. — Это не ты, случайно, выломал тогда парадную дверь, наградил Дадли свиным хвостиком и объявил мне, что я волшебник?
— Ну, подробности я призабыл, — фыркнул Хагрид. — А как вы, Рон, Гермиона?
— Прекрасно, — ответила Гермиона, — а вы?
— Да неплохо. Дел позарез, у нас единорожки народились, как вернетесь, я вам их покажу… — Гарри старался не глядеть в сторону Рона и Гермионы, а Хагрид начал рыться по карманам. — Вот, Гарри, никак не мог скумекать, чего тебе подарить, а после вспомнил про эту штуку.
Он вытащил маленький, немного мохнатый, затягивающийся сверху мешочек с длинным шнурком, позволявшим носить эту вещицу на шее.
— Ишачья кожа. В него чего ни засунь, никто, кроме хозяина, не достанет. Редкая вещь.
— Спасибо, Хагрид!
— А, пустяки, — сказал Хагрид и махнул ладонью размером с мусорный бак. —
Смотрика, и Чарли тут! Вот кого люблю. Эй, Чарли!
Подошел, приглаживая ладонью жестоко укороченные волосы, Чарли. Он был ниже Рона — крепко сколоченный, с множеством оставленных ожогами и порезами отметин на мускулистых руках.
— Привет, Хагрид, как жизнь?
— Я уж лет сто все написать тебе собираюсь. Как там Норберт?
— Норберт? — рассмеялся Чарли. — Норвежский дракон? Теперь она зовется
Норберта.
— Хо! Так она девчонка, что ли?
— Еще какая, — ответил Чарли.
— А как вы их отличаете? — спросила Гермиона.
— Драконихи обычно намного злее, — пояснил Чарли. Он оглянулся, понизил голос: — Папе стоило бы поторопиться. Мама начинает нервничать.
Все посмотрели в сторону миссис Уизли. Она пыталась вести беседу с мадам
Делакур, но при этом то и дело поглядывала на ворота.
— Думаю, нужно начинать, не дожидаясь Артура, — спустя секундудругую крикнула она, повернувшись к огороду. — Похоже, его задержали — о!

- 58 -
Все увидели ее одновременно — полоску света, пролетевшую над двором и опустившуюся на стол, где она обратилась в серебристого горностая, вставшего на задние лапки и сообщившего голосом мистера Уизли:
— Со мной министр магии.
Патронус растаял в воздухе, оставив семейство Флер изумленно вглядываться в место, на котором он исчез.
— Нам здесь делать нечего, — мгновенно сказал Люпин. — Прости, Гарри, объясню в другой раз…
Он обнял Тонкс за талию, потянул ее за собой; они дошли до забора, перелезли через него и исчезли из виду. Миссис Уизли выглядела ошеломленной:
— Министр… Но почему?.. Не понимаю…
Однако времени для разговоров об этом уже не было, секунду спустя у ворот возникли прямо из воздуха мистер Уизли и Руфус Скримджер, мгновенно узнаваемый по гриве седоватых волос.
Вдвоем они пересекли двор, направляясь к огороду и залитым светом столам.
Когда Скримджер вступил под свет фонариков, Гарри увидел, что министр выглядит намного старше, чем при последней их встрече, — он похудел, стал еще более мрачным.
— Прошу простить за вторжение, — сказал Скримджер, останавливаясь у стола.
— И за то, что без приглашения явился на праздник. — На миг взгляд его остановился на гигантском снитче. — Долгих вам лет жизни.
— Спасибо, — отозвался Гарри.
— Мне необходимо поговорить с вами наедине, — продолжал Скримджер. — А также с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер.
— С нами? — спросил удивленный Рон. — А мыто вам зачем?
— Об этом я скажу вам в месте более уединенном, — ответил Скримджер и повернулся к миссис Уизли. — Найдется здесь такое?
— Да, разумеется, — нервно ответила миссис Уизли. — Э-э… гостиная, вы можете воспользоваться ею.
— Отведите нас туда, — сказал Рону Скримджер. — Вам, Артур, сопровождать нас не обязательно.
Мистер и миссис Уизли обменялись встревоженными взглядами, Гарри, Рон и
Гермиона встали. Они молча шли к дому, и Гарри понимал — двое его друзей думают то же, что он: Скримджер какимто образом прознал, что они собираются покинуть
Хогвартс.
Пока они, направляясь в гостиную «Норы», пересекали неприбранную кухню,
Скримджер не произнес ни слова. Огород был залит мягким, золотистым вечерним светом, но в доме уже стемнело, и Гарри, когда они вошли в старенькую, уютную гостиную, повел палочкой в сторону масляных ламп. Скримджер опустился в продавленное кресло, которое обычно занимала миссис Уизли, предоставив Гарри,
Рону и Гермионе тесниться бок о бок на софе. Как только они уселись, Скримджер сказал:
— У меня имеются вопросы ко всем троим, и, думаю, их лучше задавать с глазу на глаз. Я начну с Рональда, а вы двое, — он указал пальцем на Гарри и Гермиону, — можете подождать наверху.
— Никуда мы не пойдем, — ответил Гарри, и Гермиона с силой закивала. — Либо говорите со всеми нами, либо ни с кем.
Скримджер смерил Гарри холодным оценивающим взглядом. Гарри показалось, что министр прикидывает, стоит ли обострять разговор с самого начала.
— Ну хорошо, со всеми так со всеми, — пожав плечами, сказал он и откашлялся.
— Я прибыл сюда, как вам наверняка известно, в связи с завещанием Альбуса
Дамблдора.

- 59 -
Гарри, Гермиона и Рон обменялись взглядами.
— Похоже, вы удивлены! Стало быть, вы не знали, что Дамблдор оставил вам коечто?
— Н-нам всем? — спросил Рон. — Мне и Гермионе тоже?
— Да, каждому из…
Однако Гарри перебил его:
— Дамблдор погиб больше месяца назад. Почему потребовалось столько времени, чтобы отдать нам завещанное?
— Разве это не очевидно? — произнесла, не дав Скримджеру ответить, Гермиона.
— Министерство проводило проверку того, что он нам оставил. — И, повернувшись к
Скримджеру, она сказала дрогнувшим голосом: — Вы не имели на это никакого права!
— Прав у меня предостаточно, — отмахнулся от нее Скримджер. — Закон об оправданной конфискации наделяет министра властью конфисковать завещанное…
— Этот закон принят для того, чтобы помешать чародеям передавать по наследству Темные артефакты, — сказала Гермиона. — А министр, накладывая арест на собственность усопшего, должен иметь серьезные доказательства незаконности ее составляющих! Вы хотите уверить меня, будто Дамблдор пытался передать нам нечто зловредное?
— Собираетесь делать карьеру в сфере обеспечения магического правопорядка, мисс Грейнджер? — осведомился Скримджер.
— Нет, не собираюсь, — резко ответила Гермиона. — Я еще надеюсь принести людям хоть какуюто пользу!
Рон засмеялся. Скримджер скользнул по нему глазами и отвел их в сторону, а
Гарри сказал:
— Так почему вы всетаки решили отдать нам завещанное? Не сумели придумать предлога, который позволял бы и дальше удерживать его?
— Да нет, — мгновенно откликнулась Гермиона, — просто прошел тридцать один день. А удерживать какуюто вещь дольше, не имея доказательств ее опасности, они не могут. Верно?
— Вы могли бы сказать, что были близки с Дамблдором, Рональд? — спросил, игнорируя Гермиону, Скримджер. Рона его вопрос озадачил.
— Я? Нет… не совсем… это Гарри всегда…
Рон посмотрел на Гарри с Гермионой, и та взглядом приказала ему: «Умолкни!»
— но сказанного было уже не вернуть. Скримджер приобрел вид человека, услышавшего именно то, что он ожидал, да и хотел услышать. И он вцепился в ответ
Рона, как хищная птица в добычу.
— Если вы не были близки с Дамблдором, чем вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своем завещании? Индивидуальных наследников там названо совсем немного. Наибольшая часть его собственности — библиотека, магические инструменты и иные личные принадлежности — оставлена Хогвартсу. Почему же он выделил вас, как вы полагаете?
— Я… не знаю, — промямлил Рон. — Я… когда я сказал, что мы не были близки… ну, то есть, я думаю, он хорошо ко мне относился…
— Не скромничай, Рон, — сказала Гермиона. — Дамблдор тебя очень любил.
А вот это уже было натяжкой, да еще и чрезмерной. Насколько знал Гарри, Рон и
Дамблдор ни разу не встречались один на один, да и другие их встречи можно было пересчитать по пальцам. Однако Скримджер, похоже, их уже не слушал. Он сунул руку под мантию и извлек оттуда мешочек — гораздо больше того, который Хагрид подарил
Гарри. Вынув из мешочка пергаментный свиток, Скримджер развернул его и начал читать вслух:
— «Последняя воля Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора»… да, вот здесь… «Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор в надежде, что,

- 60 - пользуясь им, он будет вспоминать обо мне».
Скримджер достал из мешочка вещицу, которую Гарри уже случалось видеть, — она походила на серебряную зажигалку, однако могла одним щелчком высасывать из любого помещения весь свет и возвращать его обратно. Скримджер наклонился вперед и протянул делюминатор Рону, тот ошеломленно взял его, повертел в пальцах.
— Это очень ценная вещь, — сказал Скримджер, не сводя с Рона глаз. — Может быть, даже уникальная. И определенно сконструированная и сделанная самим
Дамблдором. Почему он оставил вам такую редкость?
Рон в совершенном недоумении покачал головой.
— У Дамблдора были тысячи учеников, не меньше, — настаивал Скримджер. —
И из всех них он упомянул в завещании только вас троих. Почему? И как вы намерены использовать делюминатор, мистер Уизли?
— Наверное, свет им буду гасить, — пробормотал Рон. — На что еще он может сгодиться?
Повидимому, и у Скримджера идей на этот счет не было. Несколько секунд он, прищурясь, вглядывался в Рона, а затем снова обратился к завещанию Дамблдора.
— «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свой экземпляр «Сказок барда
Билля» в надежде, что она найдет их занимательными и поучительными».
На сей раз Скримджер извлек из мешочка небольшую книжку, такую же, казалось, древнюю, как лежащие наверху «Тайны наитемнейшего искусства». Ее покрытый пятнами переплет коегде уже облупился. Гермиона молча приняла от
Скримджера книжку, положила себе на колени и опустила на нее взгляд. Гарри увидел, что название книги начертано рунами, читать которые он так и не научился. И пока он в них вглядывался, на тисненые значки упало несколько слез.
— Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему Дамблдор завещал вам эту книгу? — поинтересовался Скримджер.
— Он… он знал, что я люблю читать, — сдавленным голосом ответила Гермиона, вытирая глаза рукавом.
— Но почему именно эту?
— Я не знаю. Наверное, он думал, что она мне понравится.
— Вы когдалибо обсуждали с Дамблдором шифры или иные средства передачи секретных сообщений?
— Нет, не обсуждала, — продолжая вытирать глаза, ответила Гермиона. — И если Министерство за тридцать один день не смогло обнаружить в книге тайный шифр, сомневаюсь, что это удастся мне.
Она подавила рыдание. Трое друзей сидели на софе, прижавшись друг к другу так плотно, что Рону с трудом удалось выпростать руку, чтобы обнять Гермиону за плечи.
Скримджер снова уставился в завещание.
— «Гарри Джеймсу Поттеру, — начал он, и внутри у Гарри все сжалось от волнения, — я оставляю пойманный им в первом его хогвартском матче по квиддичу снитч, как напоминание о наградах, которые достаются упорством и мастерством».
Скримджер вынул из мешочка крошечный, размером с грецкий орех, золотой шарик, с довольно вяло трепетавшими серебряными крыльями, и Гарри поневоле ощутил себя обманутым в ожиданиях.
— Почему Дамблдор оставил вам снитч? — спросил Скримджер.
— Понятия не имею, — сказал Гарри. — По причинам, которые вы только что зачитали, я думаю… Как напоминание о том, чего можно достичь, если ты упорен и так далее.
— То есть вы полагаете, что это подарок чисто символический?
— Наверное, — ответил Гарри. — Каким же еще он может быть?
— Вопросы задаю я, — сказал Скримджер и пододвинул свое кресло поближе к софе.

- 61 -
Снаружи уже наступили настоящие сумерки, видневшийся в окнах гостиной шатер возносился над живой изгородью, как белый призрак.
— Я заметил, что торт, испеченный на день вашего рождения, имеет форму снитча, — сказал Скримджер, обращаясь к Гарри. — Почему?
Гермиона иронически хмыкнула.
— О, разумеется, торт не может быть всего лишь ссылкой на то, что Гарри — великий ловец, это было бы слишком просто, — сказала она. — В его глазури наверняка скрыто послание от Дамблдора!
— Не думаю, что в глазури чтолибо скрыто, — сказал Скримджер, — зато очень удобно скрывать маленькие предметы в снитче. Вы, разумеется, знаете почему?
Гарри пожал плечами. А вот Гермиона ответила (Гарри подумал, что привычка отвечать на вопросы въелась в нее так глубоко, что она просто ничего не может с собой поделать):
— Потому что снитчи обладают телесной памятью.
— Чем? — в один голос спросили Гарри и Рон — оба считали, что знания
Гермионы о квиддиче близки к нулю.
— Правильно, — подтвердил Скримджер. — До того как снитч выпускают в игру, никто к нему голыми руками не прикасается, даже его изготовитель всегда работает в перчатках. Снитч несет на себе чары, благодаря которым он узнает первого притронувшегося к нему человека — на случай, если возникнут какието споры о том, кто его поймал. Этот снитч, — он поднял золотой шарик повыше, — помнит ваше прикосновение, Поттер. И я подумал, что Дамблдор, который, при всех его недостатках, был изумительным магом, мог заколдовать снитч так, чтобы он открывался только для вас.
Теперь сердце Гарри билось намного быстрее. В правоте Скримджера он не сомневался. Как же ему извернуться и не притронуться к снитчу голыми руками на глазах у министра?
— Вы молчите, — продолжал Скримджер. — Возможно, вы уже знаете, что кроется в снитче?
— Нет, — ответил Гарри, продолжая гадать, как создать видимость прикосновения к снитчу, не трогая его. Если бы только он владел легилименцией, владел понастоящему, если бы мог прочесть мысли Гермионы — Гарри практически слышал, как они буйно мечутся в ее голове.
— Возьмите его, — негромко сказал Скримджер.
Гарри взглянул в желтые глаза министра и понял, что выбора нет — остается лишь подчиниться. Он протянул руку, и Скримджер медленно и осторожно опустил снитч ему на ладонь.
И ничего не произошло. Едва пальцы Гарри сомкнулись на снитче, усталые крылья встрепенулись и замерли. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно вглядываться в частично укрытый пальцами Гарри мячик, словно еще надеялись, что он превратится в нечто иное.
— Весьма драматично, — холодно произнес Гарри. Рон с Гермионой рассмеялись.
— Надеюсь, это все? — спросила Гермиона, приподнимаясь с софы.
— Не совсем, — ответил Скримджер, теперь уже разозлившийся понастоящему.
— Дамблдор оставил вам еще одну вещь, Поттер.
— Какую? — спросил Гарри, и волнение разгорелось в нем с новой силой.
На сей раз Скримджер читать по завещанию не стал.
— Меч Годрика Гриффиндора, — ответил он. Гермиона и Рон замерли. Гарри огляделся в поисках инкрустированной рубинами рукояти, однако меча Скримджер из мешочка не доставал, да и в любом случае меч там не поместился бы.
— И где же он? — подозрительно спросил Гарри.

- 62 -
— К сожалению, — сообщил Скримджер, — Дамблдор не имел права распоряжаться этим мечом. Меч Годрика Гриффиндора — важная историческая реликвия и как таковая принадлежит…
— Он принадлежит Гарри! — горячо воскликнула Гермиона. — Меч сам выбрал его, Гарри нашел этот меч, получил его от Распределяющей шляпы…
— Согласно надежным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, — заявил Скримджер. — А это не позволяет обратить его в исключительную собственность мистера Поттера, что бы там ни решил Дамблдор.
И Скримджер, пристально вглядываясь в Гарри, почесал плохо выбритую щеку:
— Как вы думаете, почему…
— Дамблдор захотел отдать меч мне? — стараясь сдержать гнев, спросил Гарри.
— Возможно, он полагал, что мы будем хорошо смотреться у меня на стене.
— Это не шутка, Поттер! — рявкнул Скримджер. — Может быть, Дамблдор верил в то, что лишь меч Годрика Гриффиндора способен поразить наследника
Слизерина? Не хотел ли он отдать меч вам, Поттер, потому, что считал, как считают многие, что именно вам предназначено уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть?
— Интересная теория, — сказал Гарри. — А никто не пробовал пырнуть этим мечом Волан-де-Морта? Может быть, Министерству стоило бы выделить несколько человек для выполнения этой задачи, вместо того чтобы тратить время на разборку делюминаторов или старания скрыть побег из Азкабана. Так вот, значит, чем вы занимались, министр, запершись в своем кабинете, — пытались вскрыть снитч? Люди гибнут, я сам едва не стал одним из них, Волан-де-Морт гнался за мной через три графства, он убил Грозного Глаза Грюма, а от Министерства никто не услышал об этом ни слова, не так ли? И вы все еще надеетесь, что мы станем вам помогать?
— Вы заходите слишком далеко! — закричал, вставая, Скримджер; Гарри тоже вскочил на ноги. Скримджер, прихрамывая, подступил к нему и с силой ткнул его в грудь своей палочкой, и она прожгла, точно зажженная сигарета, дыру на футболке
Гарри.
— Ого! — вскрикнул Рон, тоже вскакивая и поднимая палочку, но Гарри остановил его:
— Нет! Ты же не хочешь дать ему повод для ареста всех нас?
— Не забывайте, что вы не в школе, понятно? — сказал Скримджер, тяжело дыша прямо в лицо Гарри. — Не забывайте, что я не Дамблдор, который прощал вам наглость и неподчинение. Вы можете носить свой шрам, как корону, Поттер, однако не вам, семнадцатилетнему мальчишке, указывать мне, как я должен исполнять свою работу!
Пора бы вам научиться проявлять уважение к людям!
— Пора бы и вам заслужить его! — ответил Гарри. Пол дрогнул, с крыльца донеслись торопливые шаги, дверь гостиной распахнулась, и в нее влетели мистер и миссис Уизли.
— Мы… нам показалось, что мы слышали… — начал мистер Уизли, явно встревожившийся, увидев министра и Гарри стоящими буквально нос к носу.
— Разгоряченные голоса, — выдохнула миссис Уизли. Скримджер отступил от
Гарри на пару шагов, мельком взглянул на проделанную им в футболке дырку. Похоже, он уже сожалел о том, что сорвался.
— Это… нет, ничего, — пророкотал министр. — Я… меня огорчает ваша позиция, — сказал он, еще раз прямо взглянув Гарри в глаза. — Вы, видимо, думаете, что Министерство не желает того, чего желаете вы… чего желал Дамблдор. Нам следовало бы работать плечом к плечу.
— Мне не нравятся ваши методы, министр, — сказал Гарри. — Вы не забыли?
И он во второй раз за время их встреч поднял вверх правый кулак и показал
Скримджеру шрамы, белесо светившиеся, складываясь в слова: «Я не должен лгать».
Лицо Скримджера окаменело. Не сказав больше ни слова, он повернулся и,

- 63 - прихрамывая, покинул гостиную. Миссис Уизли поспешила за ним, Гарри слышно было, как она остановилась у задней двери. Примерно минуту спустя она крикнула:
— Ушел!
— Что ему было нужно? — оглядывая Гарри, Рона и Гермиону, спросил мистер
Уизли, пока его жена торопливо возвращалась в гостиную.
— Отдать нам завещанное Дамблдором, — ответил Гарри. — Они только теперь рассекретили его завещание.
Несколько позже, в огороде, три отданных им Скримджером вещи, передаваемые из рук в руки, обошли столы по кругу. Каждый восторгался делюминатором и
«Сказками барда Билля», высказывал сожаления о том, что Скримджер отказался отдать меч, но никто не смог предложить толкового объяснения того, что Дамблдор оставил Гарри старый снитч. Когда мистер Уизли уже в третий раз осматривал делюминатор, его жена робко сказала:
— Гарри, милый, все страшно проголодались, мы же не могли начать без тебя… может, я подам обед?
И после того как все торопливо насытились, несколько раз прокричали хором: «С днем рождения!» — и проглотили торт, празднование завершилось. Хагрид, приглашенный на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы ночевать в и без того уже переполненной «Норе», отправился на соседнее поле — устраиваться на ночь в шатре.
— Встретимся наверху, — шепнул Гарри Гермионе, пока они помогали миссис
Уизли приводить огород в обычный вид. — После того как все улягутся.
В мезонине, пока Рон изучал делюминатор, Гарри наполнял ишачий мешочек
Хагрида — не золотом, но вещами, которые он ценил больше всех прочих, вещами, повидимому бесценными, хоть они и сводились всего лишь к Карте Мародеров, осколку волшебного зеркала Сириуса и медальону Р. А. Б. Затянув мешочек и повесив его себе на шею, Гарри присел, держа в ладони старый снитч, наблюдая за его слабо трепещущими крыльями. Наконец Гермиона стукнула в дверь и на цыпочках вошла в комнату.
— Оглохни! — прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы.
— Ты вроде бы не одобряла это заклинание, — сказал Рон.
— Времена меняются, — ответила Гермиона. — Нука покажи нам делюминатор.
Рон немедленно подчинился: держа делюминатор перед собой, щелкнул им, и единственная горевшая в комнате лампа тут же погасла.
— Дело в том, — прошептала в темноте Гермиона, — что такого же результата можно добиться с помощью перуанского порошка Мгновенной тьмы.
Послышался тихий щелчок, и на потолке снова загорелась, залив их светом, шаровидная лампа.
— Все равно вещь клевая, — словно оправдываясь, сказал Рон. — И все говорят, что ее сам Дамблдор изобрел!
— Я знаю, но не для того же он выделил тебя в завещании, чтобы помочь нам тушить свет!
— Думаешь, Дамблдор знал, что Министерство конфискует завещание и проверит все, что он нам оставил? — спросил Гарри.
— Наверняка, — ответила Гермиона. — Написать в завещании, зачем он нам их оставляет, Дамблдор не мог, но это не объясняет…
— Почему он не намекнул нам на это, пока был жив? — спросил Рон.
— Вот именно, — ответила Гермиона, перелистывая «Сказки барда Бидля». —
Раз эти вещи настолько важны, что он передал их нам под носом у Министерства,
Дамблдор, наверное, мог дать нам знать, чем именно… если только не считал это очевидным.
— Ну, если считал, значит, ошибся, так? — сказал Рон. — Я всегда говорил, что у

- 64 - него не все дома. Блестящий маг и все прочее, но чокнутый. Оставить Гарри старый снитч — на черта он ему сдался?
— Понятия не имею, — сказала Гермиона. — Когда Скримджер заставил тебя взять его, Гарри, я была совершенно уверена — чтото произойдет.
— Ну да, — отозвался Гарри и, чувствуя, как учащается его пульс, поднял перед собой снитч. — Правда, особенно лезть из кожи на глазах у министра мне не стоило, верно?
— Что ты хочешь сказать? — спросила Гермиона.
— Это снитч, который я поймал в самом первом моем матче, — ответил Гарри. —
Помнишь?
Гермиону вопрос поставил в тупик, зато Рон ахнул и начал отчаянно тыкать пальцем то в Гарри, то в снитч, пока наконец не совладал со своим голосом:
— Это же тот, который ты чуть не проглотил!
— Правильно, — сказал Гарри и — сердце его забилось еще чаще — прижал снитч к губам.
Однако снитч так и не открылся. Разочарование и горечь вскипели в Гарри, он опустил золотой шарик, но тут вскрикнула Гермиона:
— Надпись! Посмотри, на нем появилась надпись!
От изумления и волнения Гарри едва не выронил снитч.
Гермиона была права. На гладкой золотой поверхности, где еще секунду назад не было ничего, появилась гравировка — четыре слова, написанные наклонным почерком, в котором Гарри узнал дамблдоровский:
Я открываюсь под конец.
Гарри едва успел прочитать их, как слова исчезли снова.
— «Я открываюсь под конец»… Что это может значить?
Гермиона и Рон недоуменно покачали головами.
— Я открываюсь под конец… под конец… я открываюсь под конец…
Однако сколько раз и с какими интонациями они ни повторяли эти слова, никакого смысла из них вытянуть не удалось.
— А тут еще меч, — сказал Рон, когда они наконец отказались от попыток проникнуть в пророческий смысл надписи на снитче. — Зачем ему понадобилось, чтобы меч был у Гарри?
— И почему он не мог мне об этом сказать? — негромко спросил Гарри. — Весь прошлый год меч висел во время наших разговоров на стене его кабинета! Если он хотел, чтобы меч оказался в моих руках, почему просто не отдал его?
Он чувствовал себя так, точно сидит на экзамене, глядя на вопрос, ответ на который должен знать, но голова у него варит туго и ни на какие понукания не отзывается. Может быть, он упустил чтото из тех долгих разговоров, которые вел с
Дамблдором в прошлом году? И должен хорошо знать, что все это значит? Или
Дамблдор просто надеялся, что он и сам все поймет?
— Да, а уж эта книга, — сказала Гермиона, — «Сказки барда Билля»… Я о них и не слышала никогда!
— Не слышала о сказках барда Бидля? — не поверил ей Рон. — Шутишь, что ли?
— Нет, не шучу, — удивленно ответила Гермиона. — А ты их знаешь?
— Еще бы я их не знал!
Гарри, забавляясь, смотрел на них. То, что Рон читал книгу, которой не читала
Гермиона, было обстоятельством попросту беспрецедентным. Рона, однако, ее удивление поразило.
— Ну брось! Все старинные детские сказки принято приписывать Бидлю, разве не так? «Фонтан феи Фортуны»… «Колдун и прыгливый горшок»… «Зайчиха Шутиха и ее пеньзубоскал»…
— Каккак? — Гермиона захихикала. — А это про что?

- 65 -
— Да ладно тебе, — ответил Рон, недоверчиво переводя взгляд с Гарри на
Гермиону. — Уж про зайчиху Шутиху ты наверняка слышала…
— Рон, ты же отлично знаешь, мы с Гарри выросли среди маглов, — сказала
Гермиона. — И когда мы были маленькими, никто нам этих сказок не рассказывал, нам рассказывали про «Белоснежку и семь гномов», про «Золушку»…
— Это болезнь такая? — спросил Рон.
— Выходит, это детские сказки? — спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами.
— Ну да, — без особой уверенности подтвердил Рон. — То есть считается, что все старые сказки сочинил Бидль. А как они выглядят в оригинале, я не знаю.
— Но зачем Дамблдору понадобилось, чтобы я их прочитала?
Внизу чтото хрустнуло.
— Наверное, Чарли крадется кудато, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, — нервно произнес Рон.
— Так или иначе, нам пора спать, — прошептала Гермиона. — А то будем ползать завтра как сонные мухи.
— Да уж, — согласился Рон. — Зверское тройное убийство, совершенное матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу.
И как только Гермиона вышла из комнаты, он щелкнул делюминатором.