Глава 11
Взятка
Гарри был уверен, что, раз уж Кикимеру удалось удрать из кишащего инферналами озера, поимка Наземникуса займёт у него самое большее несколько часов, и он всё утро прослонялся по дому, переполняясь радостными предвкушениями. Однако утром Кикимер не возвратился, и к полудню тоже. К ночи Гарри уже испытывал разочарование и тревогу, а ужин, состоявший в основном из заплесневелого хлеба, который Гермиона безуспешно пыталась трансфигурировать самыми разными способами, настроения его не улучшил.
Не вернулся Кикимер и на следующий день, и на последовавший за ним. Зато на площади объявились двое в мантиях, проторчавшие там всю ночь, таращась в сторону дома, видеть который они не могли.
– Как пить дать, Пожиратели смерти, – сказал Рон, глядя на них сквозь окна гостиной. – Как по-вашему, они знают, что мы здесь?
– Не думаю, – ответила Гермиона, хоть она и выглядела испуганной. – Знали бы, так прислали бы за нами Снегга, разве нет?
– А тебе не кажется, что он уже побывал здесь и у него теперь язык связан заклятием Грюма? – спросил Рон.
– Да, пожалуй, – ответила Гермиона, – иначе он рассказал бы их шайке, как попасть внутрь. Скорее всего, они следят за этим местом на случай, если мы вдруг окажемся здесь. Они же знают, что дом принадлежит Гарри.
– Откуда бы это?.. – начал Гарри.
– Все завещания волшебников проверяются Министерством, забыл? Там известно, что Сириус оставил дом тебе.
Соседство с Пожирателями смерти лишь усилило в доме номер двенадцать зловещие настроения. Со времени появления Патронуса мистера Уизли из внешнего мира никаких вестей на площадь Гриммо не поступало, и напряжение начинало сказываться на всех. Рон, беспокойный и раздражительный, обзавёлся неприятной привычкой играть с делюминатором, не вынимая его из кармана. Особенно сильно это действовало на нервы Гермионе, которая в ожидании Кикимера затеяла читать «Сказки барда Бидля», и потому то и дело гаснувший и загоравшийся свет её нисколько не радовал.
– Да перестань ты, наконец! – закричала она на третий вечер отсутствия Кикимера, когда из гостиной в очередной раз вытянуло весь свет.
– Извини, извини! – отозвался Рон и, щёлкнув делюминатором, вернул свет обратно. – Это я машинально.
– Может, лучше найдешь себе какое-нибудь полезное занятие?
– Какое? Детские сказочки читать?
– Рон, эту книгу оставил мне Дамблдор…
– Ну а мне он оставил делюминатор, так, наверное, я должен им как-то пользоваться!
Неспособный и дальше выносить их пререкания, Гарри незаметно выскользнул из гостиной. Он направился вниз, на кухню, которую то и дело навещал, поскольку был уверен, что в ней-то Кикимер, скорее всего, и объявится. Однако, добравшись до середины ведущего в вестибюль лестничного марша, он услышал негромкий удар по двери, а следом металлические щелчки и скрежет цепи.
Гарри показалось, что каждый его нерв натянулся до отказа. Он вытащил палочку, отступил в тень под отрубленными головами домовых эльфов и замер в ожидании. Дверь отворилась, Гарри мельком увидел освещённую фонарями площадь. В вестибюль вошёл и закрыл за собой дверь человек в мантии. Едва он сделал первый шаг, как голос Грюма спросил: «Северус Снегг?» Затем на другом конце вестибюля поднялся и, протягивая мёртвую руку, полетел на незваного гостя пыльный призрак.
– Это не я убил тебя, Альбус, – негромко произнёс вошедший.
Чары разрушились: пыльная фигура снова взорвалась, и узнать пришельца, заслонённого плотным серым облаком, стало невозможно.
Гарри направил в середину облака палочку:
– Не двигаться!
Он совсем забыл про портрет миссис Блэк: при звуке его голоса портьеры, скрывавшие её, разъехались, и поднялся вопль:
– Грязнокровки и мерзость, запятнавшая честь моего дома…
За спиной Гарри сбежали по лестнице Рон с Гермионой и направили, как и он, палочки на неизвестного, который стоял внизу, подняв руки.
– Не стреляйте, это я, Римус!
– Хвала небесам, – слабо произнесла Гермиона и повела палочкой в сторону миссис Блэк – портьеры со стуком задёрнулись, наступила тишина. Рон тоже опустил палочку, – но не Гарри.
– Покажись! – крикнул он.
Люпин вышел под свет ламп, продолжая держать руки над головой, точно он сдавался победителю.
– Я Римус Джон Люпин, оборотень, известный также под прозвищем Лунатик, один из четверых создателей Карты Мародёров, женатый на Нимфадоре, известной также как Тонкс, и это я научил тебя, Гарри, как создать Патронуса, принявшего затем облик оленя.
– Да, всё в порядке, – сказал, опуская палочку, Гарри, – но надо же было проверить, верно?
– Как твой бывший преподаватель защиты от Тёмных искусств, не могу с тобой не согласиться, проверить было надо. А вот вам, Рон и Гермиона, не следовало так быстро отказываться от обороны.
Все трое сбежали к нему по лестнице. Люпин, завёрнутый в тёмную, плотную дорожную мантию, выглядел усталым, но видеть их был явно рад.
– Значит, от Северуса пока ни слуху ни духу? – спросил он.
– Нет, – ответил Гарри. – Что происходит? Все целы?
– Да, – сказал Люпин, – только за всеми следят. Да и тут, на площади, маячит парочка Пожирателей смерти.
– Мы знаем.
– Мне пришлось трансгрессировать точно на верхнюю ступеньку крыльца, к самой двери, иначе они бы меня засекли. Они не знают, что вы здесь, а то, уверен, их было бы больше. Пожиратели расставлены по всем местам, хоть как-то связанным с тобой, Гарри. Пойдём вниз, мне многое нужно вам рассказать, да и я хочу узнать, что с вами было после того, как вы покинули «Нору».
Они спустились в кухню, и Гермиона направила палочку на решётку очага. Немедля вспыхнул огонь, от которого тёмные каменные стены стали казаться уютными, а длинный деревянный стол заблестел. Люпин вытащил из-под мантии несколько бутылок сливочного пива, все сели.
– Я был тут рядом три дня назад, но мне пришлось стряхивать с хвоста Пожирателей смерти, – сказал Люпин. – Так вы направились со свадьбы прямо сюда?
– Нет, – ответил Гарри, – сюда мы направились после того, как столкнулись в кафе на Тотнем-Корт-роуд с парой Пожирателей.
Люпин выплеснул большую часть своего сливочного пива себе на грудь.
– Что?
Они рассказали ему о случившемся, и под конец их рассказа Люпин выглядел сильно напуганным.
– Но как им удалось отыскать вас с такой быстротой? Проследить того, кто трансгрессирует, невозможно, если только не вцепиться в него в последний момент.
– Однако и на то, что они просто гуляли по Тотнем-Корт-роуд, не похоже, верно? – сказал Гарри.
– Мы вот подумали, – неуверенно произнесла Гермиона, – а вдруг на Гарри всё ещё распространяется Надзор?
– Это невозможно, – сказал Люпин, и Рон гордо выпятил грудь, а Гарри почувствовал огромное облегчение. – Помимо прочего, будь Гарри под Надзором, Пожиратели смерти точно знали бы, что он здесь. И всё же я не понимаю, как им удалось проследить вас до Тотнем-Корт-роуд. Меня это тревожит, очень тревожит.
Люпин был взволнован, но Гарри считал, что эта тема может и подождать.
– Расскажите, что произошло после нашего ухода. Папа Рона сообщил нам, что семья в безопасности, но больше мы ничего не знаем.
– В общем-то, нас спас Кингсли, – сказал Люпин. – Благодаря его предупреждению большинство гостей трансгрессировали ещё до их появления.
– Кто это был, Пожиратели смерти или люди из Министерства? – перебила его Гермиона.
– Смешанная компания. Впрочем, по существу, разницы между ними теперь уже нет, – ответил Люпин. – Их прибыло около десятка, однако они не знали, Гарри, что и ты там. До Артура дошёл слух, что Скримджера пытали, прежде чем убить, старались вызнать, где ты. Если это правда, он тебя не выдал.
Гарри взглянул на Рона и Гермиону – их лица выражали те же ужас и благодарность, какие ощущал он. Скримджера он никогда не любил, но если сказанное Люпином правда, последним деянием этого человека была попытка защитить его, Гарри.
– Пожиратели смерти обыскали «Нору» сверху донизу, увидели упыря, но подходить к нему близко не стали, а потом два часа допрашивали тех из нас, кто остался в доме. Они пытались выведать что-нибудь о тебе, Гарри, но, разумеется, никто, кроме членов Ордена, не знал, что ты был там. Одновременно с их появлением на свадебном пиру другие Пожиратели вломились во все, какие есть в стране, дома, связанные с Орденом. Никто не погиб, – опережая вопрос, быстро добавил Люпин, – но вели они себя грубо. Сожгли дом Дедалуса Дингла, однако его, как вы знаете, там не было. Ударили заклятием Круциатус по родителям Тонкс, опять-таки пытаясь выяснить, когда ты был у них в последний раз. Оба чувствуют себя хорошо – потрясены, конечно, но живы-здоровы.
– Выходит, Пожиратели смерти пробились сквозь все защитные чары? – спросил Гарри, вспомнив, как хорошо работали эти чары, когда он свалился с неба в парк родителей Тонкс.
– Пойми, Гарри, теперь на стороне Пожирателей смерти вся мощь Министерства, – сказал Люпин. – Они могут использовать самые жестокие заклятия, не опасаясь, что их разоблачат или арестуют. Им удалось пробить всю установленную нами защиту, и действуют они теперь совершенно открыто.
– Но хоть как-то применение пыток для того, чтобы выяснить, где Гарри, они объясняют? – звенящим голосом спросила Гермиона.
– Ну… – произнёс Люпин. Он помялся, потом вытащил из-под мантии сложенный в несколько раз номер «Ежедневного пророка». – Вот, – сказал он и через стол подтолкнул газету к Гарри, – ты всё равно рано или поздно узнал бы. Это их предлог для охоты на тебя.
Гарри расправил газету на столе. Всю первую страницу занимала его огромная фотография. Заголовок над ней гласил:
Разыскивается для допроса относительно обстоятельств смерти Альбуса Дамблдора
Рон с Гермионой гневно вскрикнули, но Гарри промолчал. Он оттолкнул от себя газету, читать статью ему не хотелось – и так было ясно, что в ней сказано. Никто, кроме людей, присутствовавших в миг смерти Дамблдора на вершине башни, не знал его настоящего убийцу, а Рита Скитер уже оповестила волшебное сообщество о том, что через несколько секунд после того, как Дамблдор упал с башни, Гарри видели убегавшим оттуда.
– Прости, Гарри, – сказал Люпин.
– Выходит, «Ежедневный пророк» тоже теперь в руках Пожирателей? – гневно спросила Гермиона.
Люпин кивнул.
– Но люди-то понимают, что происходит?
– Переворот прошёл гладко и практически бесшумно, – ответил Люпин. – По официальной версии Скримджер просто подал в отставку, его сменил Пий Толстоватый, а на нём лежит заклятие Империус.
– Но почему же сам Волан-де-Морт не объявил себя министром магии? – спросил Рон.
Люпин усмехнулся:
– А он в этом не нуждается, Рон. По существу, он и есть министр, только зачем ему сидеть в министерском кабинете? Его марионетка, Толстоватый, занимается всеми текущими делами, позволяя Волан-де-Морту свободно утверждать свою власть за пределами Министерства. Многие, естественно, разобрались в происходящем: в последние дни политика Министерства изменилась очень круто, пошли разговоры, что за этим стоит Волан-де-Морт. Но в том-то всё и дело – только разговоры, да ещё и шёпотом. Никто не осмеливается говорить с другими откровенно, не знает, кому можно доверять, каждый боится раскрыть рот – вдруг его подозрения верны, а родные уже намечены в жертвы. Да, Волан-де-Морт ведёт игру очень умную. Обнаружь он себя – и могло бы начаться восстание, а оставаясь в тени, он насаждает замешательство, неопределённость и страх.
– Крутое изменение в политике Министерства подразумевает, что теперь волшебному сообществу говорят, будто опасен не Волан-де-Морт, а я? – поинтересовался Гарри.
– Это, безусловно, часть целого, – ответил Люпин, – и её следует признать мастерским ходом. Теперь, когда Дамблдор мёртв, ты – Мальчик, Который Выжил – мог бы стать символом и опорой для любого сопротивления Волан-де-Морту. А внушив всем, что ты приложил руку к смерти героя, Волан-де-Морт не только получил возможность назначить цену за твою голову, но и посеял сомнения и страх среди тех, кто мог бы тебя защитить. А тем временем Министерство начинает принимать меры против тех, кто рождён от маглов. – И Люпин ткнул пальцем в номер «Ежедневного пророка». – Посмотрите на второй странице.
Гермиона перевернула газетный лист с тем же отвращением, с каким листала «Тайны наитемнейшей магии».
– «Регистрация магловских выродков, – вслух прочитала она. – Министерство магии проводит расследование деятельности так называемых магловских выродков, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами.
Недавние исследования, проведённые Отделом тайн, показали, что магическая сила может передаваться от человека к человеку только при рождении от истинного волшебника. Следовательно, так называемые магловские выродки, не имеющие магической родословной или не способные её доказать, скорее всего, получили магическую силу посредством воровства либо насилия.
Министерство полно решимости искоренить этих захватчиков магической силы и потому предлагает каждому так называемому магловскому выродку явиться для собеседования в только что учреждённую Комиссию по учёту магловских выродков».
– Люди такого не допустят, – заявил Рон.
– Уже допустили, – сказал Люпин. – Пока мы тут разговариваем, идут облавы на тех, кто родился от маглов.
– Но каким, интересно, образом они могли «уворовать» магические способности? – спросил Рон. – Это же духовная сила, её нельзя украсть, иначе бы и сквибов никаких не было, ведь так?
– Согласен, – ответил Люпин. – И однако же если ты не можешь доказать, что с тобой состоял в близком родстве по меньшей мере один волшебник, считается, что магическую силу ты получил незаконным путем и потому заслуживаешь наказания.
Рон взглянул на Гермиону и спросил:
– А если чистокровка или полукровка присягнут, что «магловский выродок» их родственник? Я мог бы заверить всех, что Гермиона – моя кузина…
Гермиона накрыла ладонью руку Рона, сжала её:
– Спасибо, Рон, но я не могу допустить, чтобы ты…
– Да у тебя и выбора не будет, – яростно сказал Рон и тоже сжал её руку. – Я помогу тебе заучить наизусть моё фамильное древо, и ты сможешь отвечать на любые вопросы о нём.
Гермиона слабо усмехнулась:
– Рон, мы же в бегах вместе с Гарри Поттером, главным находящимся в розыске преступником страны, По-моему, для нас всё это не важно. Если мне удастся вернуться в школу, тогда другое дело. Кстати, а как Волан-де-Морт собирается поступить с Хогвартсом? – спросила она у Люпина.
– Учёба стала обязательной для любого юного волшебника и волшебницы, – ответил тот. – Об этом объявили вчера. Серьёзная перемена, раньше никого учиться не заставляли. Конечно, почти каждый чародей и чародейка Британии заканчивали Хогвартс, однако родители имели право обучать их и дома или посылать, если им так больше нравилось, за границу. А теперь все волшебники будут находиться под присмотром Волан-де-Морта с самого раннего возраста. Помимо прочего, это ещё одна возможность устранять тех, кто рождается от маглов, поскольку ученики школы, прежде чем попасть в неё, будут получать сертификат о Статусе крови – то есть доказывать Министерству, что они происходят от волшебников.
Гарри ощущал отвращение и гнев – именно в этот миг одиннадцатилетние дети с восторгом роются в только что купленных учебниках по волшебству, не зная, что они никогда не увидят Хогвартса, а может быть, и своих родителей.
– Это… это… – выдавил он, пытаясь найти слова, способные выразить охватившие его ужас и гнев, однако Люпин негромко произнёс:
– Я знаю. – Он как будто поколебался немного, а затем сказал: – Гарри, я пойму тебя, если ты ничего мне не ответишь, но у Ордена сложилось впечатление, что Дамблдор поручил тебе некую миссию.
– Поручил, – ответил Гарри. – И Рон с Гермионой знают о ней и идут со мной.
– Ты можешь посвятить меня в подробности? – Гарри взглянул в его изрытое преждевременными морщинами лицо, обрамлённое густыми, но уже поседевшими волосами, и пожалел о том, что может дать Люпину только один ответ.
– Не могу, Римус, простите. Если Дамблдор не сказал вам этого, значит, не вправе сказать и я.
– Я знал, что ты так и ответишь, – разочарованно произнёс Люпин. – И всё-таки я могу оказаться полезным вам. Ты знаешь, кто я и на что я способен. Я могу отправиться с вами и защищать вас. А говорить мне, что вы собираетесь сделать, не обязательно.
Гарри заколебался. Предложение было очень соблазнительным, хотя, как они смогут не посвятить в свою тайну Люпина, если он постоянно будет рядом, представить себе было трудно.
Зато Гермиона пришла в недоумение.
– А как же Тонкс? – спросила она.
– А что Тонкс? – сказал Люпин.
– Ну, – насупилась Гермиона, – вы ведь женаты. Как она отнесётся к тому, что вы уйдёте с нами?
– Тонкс в полной безопасности, – ответил Люпин. – Она сейчас у своих родителей.
Что-то непонятное чуялось в его тоне, почти холодное. Да и мысль о том, что Тонкс будет сидеть у родителей, тоже казалась странноватой, как-никак она состояла в Ордене и, насколько знал Гарри, предпочитала находиться в самой гуще событий.
– Римус, – неуверенно произнесла Гермиона, – у вас всё в порядке… ну, вы понимаете… между вами и…
– Спасибо, всё хорошо, – с подчёркнутой резкостью ответил Люпин. Гермиона порозовела. Повисла ещё одна неловкая пауза, а затем Люпин сказал с видом человека, признающегося в чём-то ему неприятном: – Тонкс ждёт ребёнка.
– Ой, как здорово! – взвизгнула Гермиона.
– Великолепно! – с восторгом добавил Рон.
– Поздравляю, – сказал Гарри.
Люпин соорудил натужную улыбку, больше походившую на гримасу, затем сказал:
– Так вы принимаете моё предложение? Могут трое обратиться в четверых? Не думаю, что Дамблдор был бы недоволен, в конце концов, он сам выбрал меня, чтобы я преподавал вам способы защиты от Тёмных искусств. И должен сказать, что, по-моему, нам придётся столкнуться с такой магией, какой никто ещё не видел и даже вообразить не мог.
Рон и Гермиона взглянули на Гарри.
– Просто… просто ответьте мне для полной ясности, – произнёс тот. – Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?
– Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, – ответил Люпин.
Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием.
– Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой.
– Что ж, – медленно ответил Гарри. – А вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребёнком.
Люпин побелел. Казалось, температура в кухне упала градусов на десять. Рон оглядывал кухню с таким выражением, точно ему необходимо было запомнить её в мельчайших подробностях, глаза Гермионы метались с Гарри на Люпина и обратно.
– Ты не понимаешь, – сказал Люпин.
– Так объясните, – ответил Гарри.
– Я совершил ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это вопреки моему рассудку и с тех пор страшно жалею об этом.
– Понятно, – сказал Гарри, – и потому вы собираетесь бросить её с ребёнком и сбежать с нами?
Люпин вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад. Он уставился на всех троих с такой лютостью, что Гарри впервые в жизни увидел проступившие за его человеческим лицом признаки волчьей натуры.
– Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим ещё не родившимся ребёнком! Я не должен был жениться на ней, я обратил её в прокажённую! – Люпин лягнул перевернувшийся стул. – Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать-то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже её родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребёнок… ребёнок… – И Люпин буквальным образом вцепился себе в волосы, сейчас он казался просто помешанным. – Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чём не повинному ребёнку? А если он чудом и не пойдёт в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придётся стыдиться!
– Римус! – прошептала со слезами на глазах Гермиона. – Что вы говорите? Как может ребёнок, любой ребёнок стыдиться вас?
– Ну, не знаю, Гермиона, – сказал Гарри, – вот мне, например, за него стыдно.
Гарри и сам не понимал, что пробудило в нём такой гнев, но и он тоже вскочил на ноги. Люпин смотрел на него так, точно Гарри ударил его.
– Если новый режим считает мерзостью даже «магловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили своё дитя и ушли с нами на поиски приключений?
– Как… как ты смеешь? – произнёс Люпин. – Речь идёт не о стремлении к опасности или славе… Как ты смеешь предполагать такую…
– Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, – ответил Гарри. – И хотите занять место Сириуса.
– Гарри, перестань! – взмолилась Гермиона, но он не отвёл гневного взгляда от дёргавшегося лица Люпина.
– Я никогда не поверил бы, – сказал он, – что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.
Люпин выхватил палочку с такой стремительностью, что Гарри не успел даже протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар – Гарри почувствовал, что летит спиной вперёд по воздуху, потом он врезался в стену кухни и сполз по ней на пол и только тогда увидел, как за дверью исчезает подол Люпиновой мантии.
– Римус, Римус, вернитесь! – крикнула Гермиона, однако Люпин не ответил. И миг спустя они услышали, как в вестибюле хлопнула дверь.
– Гарри, – простонала Гермиона, – как ты мог?
– Легко, – ответил Гарри. Он встал, на затылке, которым он врезался в стену, набухала шишка. И его всё ещё трясло от гнева. – Не смотри на меня так! – рявкнул он Гермионе.
– Сам на неё так не смотри! – прорычал Рон.
– Нет-нет, не надо ссориться! – произнесла, вставая между ними, Гермиона.
– Тебе не следовало так разговаривать с Люпином, – сказал Гарри Рон.
– Он это заслужил, – ответил Гарри. Разрозненные образы мелькали в его мозгу: падающий, пробивая занавес, Сириус, повисшее в воздухе изломанное тело Дамблдора, вспышка зелёного огня и голос матери, молящий о милосердии…
– Родители, – сказал Гарри, – не должны бросать детей, если… если только их к этому не принуждают.
– Гарри… – вымолвила Гермиона и положила ему на плечо руку, утешая, но он стряхнул её и отошёл от Гермионы, глядя в разожжённый ею огонь. Когда-то давно он говорил вот из этого очага с Люпином. Он тогда усомнился в Джеймсе, и Люпин успокоил его. А теперь искажённое мукой белое лицо Люпина словно плыло перед ним в воздухе. И на Гарри навалились угрызения совести. Рон и Гермиона молчали, но Гарри знал, что они безмолвно переговариваются за его спиной.
Он повернулся к ним и увидел, как они поспешно оторвали взгляды друг от друга.
– Я понимаю, мне не следовало называть его трусом.
– Не следовало, – тут же подтвердил Рон.
– Однако именно так он себя и повёл.
– И всё равно… – произнесла Гермиона.
– Знаю, – сказал Гарри. – Но если это заставит его вернуться к Тонкс, значит, я всё сделал правильно, так?
Он не смог скрыть мольбы, прозвучавшей в его голосе. Гермиона смотрела на него с сочувствием, Рон – неуверенно. Гарри уставился в пол, думая о своём отце. Одобрил бы Джеймс то, что он сказал Люпину, или рассердился бы на сына, так обошедшегося с его старым другом?
Безмолвие кухни казалось гудящим от только что разыгравшейся в ней сцены, от непроизносимых вслух укоров Рона и Гермионы. Принесённый Люпином номер «Ежедневного пророка» по-прежнему лежал на столе, с первой страницы смотрело в потолок лицо Гарри. Он подошёл к столу, сел, наобум открыл газету и сделал вид, что читает. Ему не удавалось различить ни слова, сознание его заполняла стычка с Люпином. Гарри был уверен, что заслонённые газетной страницей Рон с Гермионой снова затеяли свой бессловесный разговор. Он с шумом перевернул страницу, и ему попалось на глаза имя Дамблдора. Прошла секунда-другая, прежде чем Гарри понял все значение изображавшей семейную группу фотографии, под которой значилось:
«Семья Дамблдоров. Слева направо: Альбус, Персиваль, держащий новорожденную Ариану, Кендра и Аберфорт».
Гарри вгляделся в фотографию. Отец Дамблдора, Персиваль, был человеком приятной наружности, глаза его поблёскивали даже на этой выцветшей от старости фотографии. Малышка Ариана была не больше хлебного батона, да и отличительных черт у неё было мало. Угольно-чёрные волосы матери, Кендры, были стянуты на затылке в узел. Лицо её казалось точёным, она была в закрытом шёлковом платье. Гарри, всматриваясь в тёмные глаза, высокие скулы и прямой нос Кендры, почему-то вдруг вспомнил об американских индейцах. Альбус и Аберфорт были в одинаковых камзольчиках с кружевными воротниками и волосы носили одной длины – до плеч. Альбус явно был на несколько лет старше брата, но в остальном мальчики очень походили один на другого – снимок сделали ещё до того, как Альбус начал носить очки, а нос его оказался сломанным. Вполне счастливая, обычная семья мирно улыбалась с газетной страницы. Однако поверх фотографии Гарри увидел заголовок:
Эксклюзивный фрагмент из выходящей в свет биографии Альбуса Дамблдора
Автор Рита Скитер
Решив, что хуже ему всё равно не будет, Гарри приступил к чтению:
После широко освещавшегося в прессе ареста Персиваля и его заключения в Азкабан гордая и надменная Кендра Дамблдор не могла и дальше сносить жизнь в Насыпном Нагорье. Поэтому она решила сменить место жительства и перебралась с семьёй в Годрикову Впадину, деревню, которая прославилась впоследствии как место странного спасения Гарри Поттера от Сами-Знаете-Кого.
В Годриковой Впадине, как и в Насыпном Нагорье, проживало немало семей волшебников, но, поскольку Кендра никого из них не знала, она была избавлена от возбуждаемого преступлением мужа любопытства, с которым ей приходилось сталкиваться на прежнем месте. Она раз за разом наотрез отвергала попытки соседей подружиться с ней и вскоре добилась того, что её семью оставили в покое.
– Захлопнула дверь перед моим носом, когда я напекла булочек и пошла к ним, чтобы поздравить с приездом, – говорит Батильда Бэгшот. – За первый год, который они тут прожили, я только двух мальчиков и видела. Я не узнала бы о существовании дочери, если бы зимой, вскоре после их приезда, не собирала при луне заунывников и не увидела, как Кендра выводит Ариану на прогулку по заднему двору. Крепко держа девочку за руку, она дважды обошла с ней вокруг лужайки и увела в дом. Я не знала, что и думать.
Похоже, Кендра считала, что переезд в Годрикову Впадину дал ей прекрасную возможность раз и навсегда укрыть Ариану от посторонних глаз. Не исключено, что этот замысел вызревал у неё годами. Немаловажную роль играл и выбор времени. Ариане, когда она исчезла из общего поля зрения, едва исполнилось семь лет, а, по мнению специалистов, семь лет – это возраст, в котором проявляются магические способности, если, конечно, они у ребёнка имеются. Поэтому представляется несомненным, что Кендра приняла решение скорее скрыть само существование дочери, чем страдать от позора, признав, что она породила на свет сквиба. Вдали от знавших Ариану друзей и соседей Кендре, разумеется, было легче навсегда заточить девочку в доме. С той поры людей, которые знали о существовании Арианы, можно было пересчитать по пальцам, и эти люди готовы были сохранять его в тайне. В их число входили и двое её братьев, отвечавших на неудобные вопросы так, как велела им мать: «Учиться в школе сестре не позволяет слабое здоровье».
Читайте на следующей неделе: Альбус Дамблдор в Хогвартсе – призы и претензии.
Гарри ошибся – от прочитанного ему стало хуже. Он снова взглянул на фотографию счастливой с виду семьи. Правда ли то, что он прочитал? И как это можно выяснить? Ему хотелось отправиться в Годрикову Впадину, пусть даже Батильда пребывает не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать; хотелось посетить место, в котором и он, и Дамблдор лишились своих близких. Он уже опускал газету на стол, собираясь спросить, что думают об этом Рон с Гермионой, когда на кухне раздался, отозвавшись эхом, громкий хлопок.
Впервые за три дня Гарри напрочь забыл о Кикимере. Первое, что пришло ему в голову: вернулся Люпин, – и какую-то долю секунды он не мог понять, что за переплетение рук и ног вывалилось прямо из воздуха на пол рядом с его стулом. Он вскочил, но тут из этой кучи выпутался Кикимер и, поклонившись Гарри, проквакал:
– Кикимер доставил Наземникуса Флетчера, хозяин.
Наземникус, кое-как поднявшись с пола, вытащил палочку, однако Гермиона опередила его:
– Экспеллиармус!
Палочка Наземникуса взвилась в воздух, и Гермиона поймала её. Наземникус с обезумевшими глазами метнулся к лестнице, но Рон достойным регбиста приёмом блокировал его, и Наземникус с глухим стуком рухнул на пол.
– Чего? – взвыл он, извиваясь в попытках высвободиться из крепких объятий Рона. – Чего я сделал-то? Натравили на меня поганого домовика. Что за дела? Я ни в чём не виноват, отпусти меня, отпусти, а то…
– Вы не в том положении, чтобы сыпать угрозами, – сказал Гарри. Он отбросил газету в сторону, в несколько шагов пересёк кухню и опустился на колени рядом с Наземникусом, который тотчас прекратил борьбу и с ужасом вытаращился на Гарри. Рон, отдуваясь, встал и теперь наблюдал за Гарри, нарочито наставившим палочку на нос Наземникуса. От того несло потом и табачным дымом, спутанные волосы его засалились, мантию покрывали пятна.
– Кикимер извиняется, что он так задержался с доставкой вора, хозяин, – заквакал эльф. – Флетчер умеет скрываться от поимки, у него много укрытий и сообщников. И всё-таки Кикимер загнал вора в угол.
– Ты замечательно поработал, Кикимер, – сказал Гарри, и эльф отвесил ему низкий поклон.
– Так вот, у нас есть к вам вопросы, – повернулся Гарри к Наземникусу, немедленно завопившему:
– Я перетрухал, понял? Я не хотел с ними идти. Не прими за обиду, друг, но помирать ради тебя мне неохота. А этот чёртов Сам-Знаешь-Кто как полетит на меня, тут всякий смылся бы, я ж говорю, я не хотел в это лезть…
– К вашему сведению, никто больше не трансгрессировал, – сказала Гермиона.
– Так вы ж герои, чёрт вас задери, верно? А я самоубийцу отродясь не изображал…
– Нас не интересует, почему вы бросили Грюма, – сказал Гарри, сдвигая палочку к налитым кровью, с кожистыми мешочками глазам Наземникуса. – Мы и раньше знали, что вы мерзавец и полагаться на вас не следует.
– Ладно, тогда какого лысого вы на меня эльфа напустили? Или это опять насчёт кубков? Так у меня ни одного не осталось, возвращать нечего…
– Кубки нас не интересуют, хотя они уже ближе к делу, – сказал Гарри. – Замолчите и слушайте.
Как хорошо было отыскать хоть какое-то занятие, найти человека, из которого можно вытянуть пусть и малую, но часть правды. Кончик палочки Гарри был теперь так близок к переносице Наземникуса, что тому приходилось скашивать на неё глаза.
– Когда вы обчистили этот дом, утащив из него всё ценное… – начал Гарри, однако Наземникус снова его перебил:
– Сириусу тутошний хлам был не нужен…
Послышался торопливый топоток, блеснула медь, затем раздался громкий удар, а следом крик боли – это Кикимер подскочил к Наземникусу и огрел его по голове сковородой.
– Угомоните вы этого гада, его в клетке надо держать! – завопил Наземникус и прикрылся руками – Кикимер снова занёс над ним тяжёлую сковороду.
– Кикимер, перестань! – крикнул Гарри.
Тонкие ручонки Кикимера подрагивали от тяжести сковороды, которую он по-прежнему держал наотлёт.
– Может, ещё разок, хозяин Гарри, а? На счастье?
Рон захохотал.
– Нам нужно, чтобы он оставался в трезвой памяти, Кикимер, но если будет артачиться – милости прошу, – ответил Гарри.
– Большое спасибо, хозяин, – сказал Кикимер и, поклонившись, отступил на пару шагов, не сводя, впрочем, с Наземникуса блеклых, полных ненависти глаз.
– Когда вы обчистили этот дом, утащив из него всё ценное, – снова начал Гарри, – то забрали кое-что и из кухонного чулана. Там был медальон. – Во рту у Гарри вдруг пересохло, он почувствовал, что и Рон с Гермионой тоже застыли. – Что вы с ним сделали?
– А чего? – спросил Наземникус. – Он шибко ценный, что ли?
– Так он ещё у вас! – воскликнула Гермиона.
– Нет, – отозвался проницательный Рон. – Он просто прикидывает, не стоило ли запросить за медальон побольше.
– Побольше? – повторил Наземникус. – Фиг бы я за него запросил побольше, я его вообще задаром отдал. Выбора не было.
– Что это значит? – спросил Гарри.
– Я толкал вещички в Косом переулке, а она подходит и спрашивает: есть, мол, у тебя лицензия, чтоб волшебными артефактами торговать. Ищейка паршивая. Штрафануть меня хотела, да тут ей амулет на глаза попался, она и говорит, я, дескать, его заберу, а тебя отпущу, и считай, что тебе подфартило.
– Что это была за женщина? – спросил Гарри.
– А чума её знает, карга какая-то из Министерства. – Наземникус на мгновение задумался, морща лоб. – Коротышка такая. С бантом на башке. – И, совсем помрачнев, добавил: – Жаба жабой.
Гарри выронил палочку – та стукнула Наземникуса по носу и выстрелила красными искрами, запалившими его брови.
– Агуаменти! – крикнула Гермиона, и из кончика её палочки ударила струя воды, глотнув которой Наземникус подавился и начал отплёвываться.
Подняв взгляд на друзей, Гарри увидел, что они потрясены не меньше, чем он. И почувствовал, как начал покалывать шрам на его правой руке.
|
Скачать 2.45 Mb.