абалаков. 1963 E. Абалаков. На высочайших вершинах СССР. Евгений Абалаков альпинист и художник
 Скачать 7.01 Mb.
|
|
28 июня. С утра довольно хорошая погода, но уже к обеду Стена закрылась туманом. Часа в два поднялись топографы. Их давно уже ждут двое рабочих. Топографы передохнули и хотели были двинуться на съемку. Но уже всю Стену заволокло низко надвинувшимися облаками и крупные дождевые капли забарабанили о палатку. Дождь разошелся и, видимо, надолго. Топографы отсиживаются в нашей палатке. Пришел прораб Троянов и совсем уже к вечеру — Саты-Валды с ишаком, груженным спальными мешками b продуктами. Дождик (первый за время нашего пребывания), наконец, стих. Топографы ушли, оставив планшет, мензулу и поручив нам поставить для них вешки на жиле. Читаю письмо из Москвы. 1 июля. Чудесное утро. Рано. Еще все спят. Я вышел на лыжах. На склоне снег передуло и 249 идти хорошо лишь с левой стороны. Исколесил весь склон. Под конец подошли ребята и устроили слалом меж палок. Валя и Мишук безнадежно застревали среди леса препятствий. На завтрак Корзун угощает сладкой кашицей в небольшом количестве. Продукты, увы, на исходе, а каравана все нет и нет. Нет и Ленца, ушедшего в Исфару. Погода весь день чудесная. Ходим в одних трусах (кожа уже привыкла и не обгорает). Просушиваем снаряжение. Готовимся к походу. Завтра в три часа ночи выход на Стану. Двое (Валя и Мишук) идут к перевалу Ак-су. Сборы, как обычно, с вечера. 2 июля. Встали в три часа. Ночь звездная и не очень темная: видимо, от ярких звезд есть какие-то отсветы... К перевалу подошли еще в совершенной темноте. Снег на склоне оказался достаточно жестким, идти было легко. С перевала двое безлыжных (Троянов и Саты-Валды) пошли без задержки по указанному нами пути и сразу же скрылись в темноте. Зашипели лыжи о заледеневший перемещенный наст. Снег жуткий; лыжи бросает в разные стороны. Почти уже внизу обогнал пешую пару. Медленно двигаемся на второй перевал. Вскоре пришлось снять лыжи и покричать Мишуку (его что-то долго не видно, видимо, опять свалился). Наконец он откликнулся. На снегу следы. — Волчьи! — убежденно говорит Птенец. — Не может быть! — искренно удивляюсь я. Подхожу с фонариком, освещаю и вижу след... скатившегося комка снега. На втором перевале передохнули, но Мишука так и не дождались, замерзли. Спуск оказался вполне удовлетворительным: проваливаемся умеренно. От перевала Птенец присоединился к пешим. Я же быстро прокатил мимо них и помчался дальше. На последнем крутячке, с ходу 250 попав на невидимый бугор, я основательно приложился о жесткий наст. Еду впереди. За мной трое ребят и вдали — еще двое, заметно отстающих. Уже светло! Солнце озолотило вершину Ужбишки. Последний нудный подъем позади. Вот и пещера! Но... вместо пещеры — гладкое место и никаких следов. Тыкаю лыжной палкой, припоминая, где примерно должна быть пещера. Никаких намеков. Лыжная палка проходит везде одинаково туго. Подошли ребята, и тоже начали щупать снег. Потом принялись копать. Вырыли чуть ли не новую пещеру, а на старую никак наткнуться не можем. Подул свежий ветер. Ноги слегка подмерзают. Подошел Трояков и, перекусив, сразу же свалился. Мы все возимся с пещерой. Птенец уверяет, что копать нужно значительно левее. Дыру сделали большую и, наконец, стало ясно, что мы наткнулись как раз на вход. Я влез внутрь: от былого простора пещеры едва осталась полотна — настолько осел потолок. Извлек веревку. Быстро забрали из пещеры все необходимое и двинулись к гребню. Около 200 метров веревки, укрепленной на воткнутых лыжах и двух ледорубах, постепенно начали стравливать за гребень. Виталий прокладывает следы на снежном склоне. Троянов, опасливо прилегая к склону, ползет за ним. Остальные трое сдают веревку. Дошли до верхнего выступа. Раздается крик «Сколько веревки?». Навязываем еще одну, 30-метровую. Фигуры скрываются с правой стороны выступа, и вот уже они внизу, на площадке второго выступа. У них теперь самостоятельная работа — обойти второй выступ снизу. Кричим: «На полчаса уходим». Остается Саты-Валды. Я занялся съемкой и зарисовкой панорамы на пик Гранитный. Обратно их вытягиваем вчетвером. Тащим чуть не волоком. 251 Троянов совсем лет на живот, едва переводит дух. Виталий кричит: «Медленнее!» Начинаем медленно, но затем ребята опять разгоняют. Наконец показалась голова Виталия, затем вытянули и Троянова. Результаты обследования не блестящи. Троянова и Саты-Валды сразу отправили вниз. Сами задержались с укладкой вещей и лыжами. Доели «мороженое», сделанное за неимением посуды прямо в снегу. Птичка несколько раз воткнулся, прежде чем съехать до пологого места. Я боком съехал почти со всего склона. Далеко уже успели уйти пешие, догнал их только около озерка. Троянов крепко устал. Снег размяк под жгучими лучами. Лыжи абсолютно не идут. Рубаха взмокла. Первым подхожу под перевал. Ищу следы Мишука и Вали. Солнце печет сверху и снизу. Глаза застилает. Подошедшие ребята указывают на надпись: «Ушли домой». Надпись была на снегу» я как-то ее не заметил. Долго лезем на перевал. Виктор унылым басом ругает погоду и перевал. С его крупного носа капает пот. Саты-Валды, неожиданно пропавший, так же неожиданно появился и уже подходит под перевал. Блаженное дуновение ветерка ободряет. Редкие облачка проектируют тени на яркой снежной поверхности цирков. Птичка перевалил, но надевая лыж. Мы поехали втроем, к восхищению Саты-Валды (он неравнодушен к лыжам). И съехали чудесно: размякший снег не давал большой скорости и спуск прошел мягко и ровно. Позади нас оставались зигзаги «христианий». Опять длинный подъем к последнему перевалу. Лыжи по старым следам идут довольно хорошо. Пешие безнадежно отстали. Сзади Птичка месит по следам, без лыж. Виталий ругнул его за испорченный след. Он не возразил (видимо, не дошло) и меланхолично продолжал шагать. Под перевалом нагнали Мишука и Валю. 252 Спустились успешно (только Птенец во время одного разворота чуть не сшиб себя собственными лыжами). Еще с перевала просмотрели правый берег ледника и решили спускаться по нему. Перелезли через первую гряду. Дальше покатили хорошо. И лишь у последнего крутого склона опять зашаркали лыжами. Мишук, как обычно, отстал. Но мы уже не беспокоимся: трещин нет. Глубоко внизу — ледник. Склон в большей части не виден и сразу бросаться жутковато. Однако после двух «христианий» стало видно, что он широкой лентой убегает круто вниз. Снег хорош, и я смело иду на спуск. Уже снизу наблюдаю за отставшими. Птенчик на расставленных циркулем ногах чертит зигзаги. Валя, присев довольно низко, изворачивается из, казалось бы, безнадежных положений. Все же два раза нырнула в снег. Однако позже с гордостью упорно отстаивала: «Я только один раз». Птенчик тоже разок завалился. Мишук же показался на склоне, когда мы уже за половину ледника перевалили. Я с замиранием ждал, как он съедет... Все обошлось благополучно: Мишук потоптался, потом снял лыжи и медленно побрел пешком. Ледник обнажил лед и кое-где трещины. На лыжах прошли их гладко. В лагере у нас гости: геологи и начальство. Сармин с любопытством наблюдал за нашим спуском. Троянов и Саты-Валды пришли значительно позже. Троянов даже осунулся как-то. Производственное совещание. Доложили о результатах обследования. Договорились о дальнейшей работе, и начальство двинулось вниз. Ленца нет до сих пор. 3 июля. Хороший день. Отдыхаем. Вчера нам прислали свежих овощей. С наслаждением поглощаем их (в сыром и вареном виде). Вечером явился, наконец, Ленц и привоз целый ящик абрикосов и 253 слив. Мы с жаром принялись отбирать «помятые» фрукты и «отобрали» больше половины: отобранное поглощалось тут же. 5 июля. Встали в три часа. Выход на Мын-тэке и Архар. Ветерок треплет палатки. «Архаровцы» решили взять лыжи, чтобы использовать хороший обратный спуск. Темно. Частенько ковыряем ногами камни морены. Идется как-то тяжело: жарко и лыжи на спине мотаются. На крутом снежном взъеме неожиданно попали на лед и начали скользить. Ребята, при помощи ледоруба, на четвереньках едва-едва влезли. Птенец, помогая Вале (не знаю, насколько реально), поехал вниз, упорно цепляясь клювом. Проехал мимо меня (чуть не сшиб) и так съехал почти до конца. Пришлось-таки надеть кошки. Место для этого неудобное. Круто, все катится. А тут еще сильные порывы ветра с ледяшками затрудняют дело. Зато на кошках сразу легко зашагали вверх. Вверху группы разошлись: Я, Виктор и Птенчик пошли прямо по ледничку, остальные взяли резко влево и начали подъем по снежнику Мын-тэке. Чем выше, тем свирепее становятся порывы ветра. Пологими увалами приходим к подножью пика СABO. Открылась стена Архара. Пристально всматриваемся, и ничего утешительного: склон крут. Пятнами на нем проглядывает лед. Слева сбросы. Для прохода намечается лишь одно наиболее безопасное место, но и там до гребня нужно пройти два бергшрунда. Кроме всего этого, мы убеждаемся, что на Архар нужно идти не нашим путем, а по леднику. Мы же забрали настолько вверх, что для подъема на Архар придется порядочно спускаться вниз Вскоре острую вершину Архара затянули быстро несущиеся клочья облаков; шквальный ветер рвал немилосердно; стало ясно, что подниматься в таких условиях не имеет смысла. Решили переключиться на другую вершину и обследовать пик САВО. 254 Добраться до предвершинных скал оказалось не так-то просто: порывы ветра угрожали смести и часто ставили нас на четвереньки (хорошую услугу ветру оказывали привязанные к рюкзаку лыжи, игравшие роль паруса). В скалах же продвижение еще более затруднилось благодаря колоссальному завихрению и глубокому снегу. Порыва ветра были настолько велики, что обрывали (и на наши головы) целые пласты снега и крутили их между скал вместе с вихрями снежной пыли и ледяшек. Пришлось сбросить рюкзаки та лыжи и, поминутно защищаясь от угрожающих порывов, двигаться к вершине. Она оказалась не близко. Перешли на подветренную сторону гребня. Здесь тише. Когда вновь вылезли на гребень, ураганный вихрь яростно силился сорвать три наши фигурки, такие крохотные по сравнению с окружающей гневной стихией. Маленький тур, сложенный Ленцем, разобрали. Между порывами ветра в банку добавилась еще одна, наша записочка, и тур был воздвигнут вновь. На восток — громадный провал, на дне которого покоится ледник, стекающий из нескольких цирков (ледник этот уже, конечно, не Шуровского, как уверял Ленц). Мын-тэке отсюда невероятно эффектен. Острым красным зубом торчит он, обрываясь на восток колоссальной стеной. Хороша отсюда и Ужбишка. Высота нашего пика все же метров на 30 выше 5000. Но задерживаться на нем не приходится: снежные вихри заставляют спешить вниз. Захватив рюкзаки, прямо по скалам спускаемся к седловине. Отсюда на лыжах по обледенелому насту зигзагами пытаемся окатиться вниз. Скольжение происходит исключительно на рантах, разносит сильно. Ноги быстро устают. Птенчик начал отставать. Виктора вообще что-то не видно. Двигаюсь один. 255 Узкий кулуарчик кончается неожиданно провалом. Делаю частый серпантин около самого провала. Зигзаг вправо, выскакиваю на гребешок, падаю и начинаю сползать. Все попытки удержаться ни к чему не приводят. Набираю бешеную скорость и на боку, упираясь лишь рукавицами, с шипением продолжаю скользить вниз. Стараюсь только не перевернуться и не полететь через голову... Так и пролетел весь крутой длинный склон. Думал, все не мне прогорит, настолько от трения горела нога и рука. Однако кроме рукавиц и штурмовки (огромные дыры) ничего не пострадало. Приятно после такого «катанья» съесть полураздавленные абрикосы, окончательно вымокший и испачкавшийся в кармане сахар и двинуться широкими зигзагами дальше. Птенец и Корзуи на этом месте лыжи сняли. Дальше еду по лавинным сбросам. На другом склоне Птенчик развивает бешеную скорость. С обледеневшего «пупка» пришлось-таки спускаться без лыж. Чтобы не тащить питание обратно в лагерь, на первой морене расправились с рыбой и прочим. В лагерь пришли рано: без четверти одиннадцать. Палатки наши в самом жалком состоянии: некоторые совсем полегли на землю, другие дали сильный крен. Лишь «черная» к гордости Птенца стоит непоколебимо. С Мын-тэке ребята пришли к четырем часам, объявив со скрытой горечью, что на вершину не взошли... Конечно, много жалоб на виновника неудачи — шквальный вихрь, причем каждая партия рассказывала о страшных порывах и убеждала, что у них эти порывы ветра были сильнее, чем у другой группы. К вечеру ветер стих. 6 июля. Хороший день. Отдыхаем. 256 Явились рабочие починять дорогу. Вскоре пришел караван с юртой. Все это приготовление к приезду начальника Воронова. Внизу дорожку разделали исключительную, в пору лишь цветами усыпать... Наши многострадальные ишачки идут приплясывая и, верно, думают: «Вот если бы начальство приезжало сюда пораньше, мы бы не ломали себе ног в течение стольких дней и недель». После ужина, глядя на яркие звезды, запели было песни, да Виталий унял. 8 июля. Опять сильный ветер. Восхождение не состоялось. Я с ребятами пошел под Оловянную стену. Повстречались с геологами, обследовавшими низ Стены. Они с азартом напали на рудные свалы. Вдруг грохнула лавина и, перескочив как раз через рудные выходы, прошла по еще свежим следам геологов. Как серны, побежали вверх геологи, хотя лавина и без того никак не могла достать их. Мы набрали образцов. Ребята отправились в лагерь, а я решил двинуться на запад, в цирк. Долго шел по глубокому размякшему снегу. Дошел до остатков лавины, увлекшей некогда Андрея... Сразу же увидел его белый шлем, затем рукавицу. Выше обнаружил кусок лыжной палки и лишь очки разыскивал действительно долго, но все же нашел и их, и целыми. Вернулся в лагерь. К вечеру на леднике показались фигуры. Первым подошел Майский, сухой и довольно крепкий блондин, секретарь Исфаринского райкома партии, видимо, простой и славный парень. Позже подошел Сармин. В последней толстой фигуре, сделавшей огромный зигзаг, прежде чем влезть, мы сразу же почувствовали начальника Воронова. Угостили гостей чаем. От яблок, только что привезенных нам, они отказались и, глядя на опустошенный наполовину ящик, удивились: «Неужели вы уже сейчас столько съели?». 257 Производственное совещание. Поговорили о всех делах. Показали образцы. Майскому я дал свои прожженные ботинки, ибо для него ботинок не привезли и он хотел идти на Стену в сапогах. Ленц снабдил его варежками. Итак, договорились: завтра в два часа ночи гости двинутся на Стену. Когда они ушли, мы занялись сборами. Шутка ли: двенадцать человек пойдут через перевалы на Стену и это исключая четырех, которые пойдут в лоб. То-то будет суматоха! Ребята еще долго обсуждали, кто пойдет в связке с Вороновым и как мы будем его «транспортировать» со второго склона. Вдруг шум шагов и голос: «Где начальник? Записка!» При свете спички Виталий читает: «Не пойдем»... Ну, так и знал! В лагере хохот. Ленц говорит: — Завтра! Морген! Рано-рано!.. Опять смех. И еще долго в лагере царит веселое оживление. 10 июля. Ясное утро. После завтрака (дежурный Миша) явился Ашур и с достоинством подал нам «бумагу». В этой бумаге значилось, что геологи идут на Черную гору (ее было решено разрабатывать) и нас приглашают туда же. Сборы заняли достаточно много времени, ибо некоторые, в том числе Птенчик, умывались и чистили перышки нестерпимо долго. Вышли прямо на ледник, не заходя в кибитку, но известив о своем выходе страшным криком. На правом склоне заметили свежие следы, очевидно геологов, и устремились по ним. Солнце ослепительным светом заливает снежники. Вершины купаются в его лучах. Становится жарко. Геологов нагнали на осыпи, за ледником Архара. 258 Здесь группа разделилась: ребята с геологами пошли дальше, я и Виталий по заданию Воронова покатили на лыжах к ледопаду. Нужно было наметить и обследовать возможный путь для транспортировки руды с Черной горы. Взяв влево, залезли в трещины. Тогда перебрались вправо и неплохо скатились по уже знакомому длинному снежнику. Снег на этот раз неважный: жесткий, с пятнами свежевыпавшего. Поднялись по впадине между снежником и ледопадом. Это единственное приличное место для спуска руды; правда, довольно длинное и крутое, но спокойное. Выше пошли совсем спокойные поля, по которым мы и дошли до гребня Черной горы, обследовав, таким образом, весь путь будущей трассы. Геологов нагнали в начале подъема на стенку. Большинство из них чувствует себя неуверенно, особенно обогатитель. Высоко, конечно, они не полезли, заявив, что там смотреть нечего, жилы бедны. Я полез вверх. У гребня ко мне присоединился Ленц, и по осыпной южной стороне мы вместе полезли к вершинке гребня. Остальные опустились и отдыхали. С вершины чудесный вид: на юго-запад — море уходящих вдаль вершин Туркестанского и Зеравшанского хребтов. Рядом — черная стена Архара, длинный белый гребень Верблюда и весь цирк Тамынгена. Перевал глубоко под нами. Наша вершинка лишь немного ниже пика САВО. Вниз спускались по крутому снежнику. Съехали ниже, чем было нужно, и поэтому пришлось опять лезть вверх, за оставленными лыжами. Ленц, зацепившись, комично кувырнулся через голову. Птенец пошел за кристаллами, а мы быстро скатились на лыжах. Геологов пришлось ждать долго. Потом сопровождали их, указывая путь, до низа ледопада, где и разошлись. После обеда посыпала крупа. 259 В кибитке начальства произошел интересный разговор. Ленц, зайдя туда, как обычно начал восторгаться красотой ландшафта, открывающегося с Черной горы. —Никакой красоты... Руду, руду давайте! — вдруг закричал Воронов... Луна купается в облаках над вершиной Степы. Тихо и тепло. Около лагеря появляются Сармин, Воронов и двое подрывников. — А скажите, как здесь на Невский пройти? — шутит Сармин. — Удивляюсь я вам, альпинистам, вам все — хоть бы что! Здоровый народ, — говорит Воронов. Поговорили с нами и ушли давать радиограммы. Начались деятельные сборы. Завтра выход на пик Гранитный. |