хулиг. Фактическидеятельностный этап цикла демонстративнопротестной преступности
 Скачать 3.39 Mb.
|
|
39 Раздел 4. Криминологическая наука Раздел 4. Криминологическая наука Научная специальность: 5.1.4 Фактически-деятельностный этап цикла демонстративно-протестной преступности Илья Сергеевич Ильин, кандидат юридических наук, доцент, Управление Министерства внутренних дел Российской Федерации по Красногвардейскому району г. Санкт-Петербурга; Северо-Западный институт управления Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, Санкт-Петербург, Россия, isilyin@yandex.ru, https:// orcid.org/0000-0003-1362-0519 Аннотация. В статье рассматриваются преступления, связанные с организацией и прове- дением публичных мероприятий, которые коррелируют с фазой реализации протеста, образуя фактически-деятельностный этап цикла демонстративно-протестной преступности, а также престу- пления, связанные с укрывательством и оценочной деятельностью, которые отличают фазу завер- шения протеста. Обосновывается, что организационно-подготовительную фазу демонстративно- протестной преступности и ее переход в фактически-деятельностную фазу разделяют общественно опасные деяния, характеризующиеся непосредственной организацией конкретного несогласован- ного протестного мероприятия. Они выступают «точкой бифуркации», определяющей последу- ющую криминальную картину протеста. Подготовив должным образом общественное мнение и используя мобилизованные протестные ресурсы, организаторы, находясь в этой «точке», способны стимулировать граждан либо к публичному выражению своей протестной позиции, перекладывая моральную и юридическую ответственность за возможные правонарушения во время протестной акции на самих участников мероприятия, либо к противоправной и, более того, преступной дея- тельности, поощряя массовые беспорядки. Ключевые слова: протест, последствия, предупреждение, преступление, безопасность, ди- намика, прогнозирование, преступность Для цитирования: Ильин И.С. Фактически-деятельностный этап цикла демонстративно- протестной преступности // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 1 (63). С. 39-46. Actual activity stage of the cycle of demonstrative protest crime Ilya S. Ilyin, Candidate of Legal Sciences, Аssociate Рrofessor, Department of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation for the Krasnogvardeysky district of St. Petersburg, The North-West Institute of Management of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Saint Petersburg, Russia, isilyin@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-1362-0519 Abstract. The crimes related to organizing and holding public events that correlate with the phase of protest implementation, forming the actual activity stage of the cycle of demonstrative protest crime, as well as the crimes related to concealment and evaluation activities that characterize the completion phase of the protest, are analyzed in the article. It is substantiated that the organizational and preparatory phase of demonstrative protest crime and its transition to the actual activity phase are separated by socially dangerous acts associated with the actual organization of a specific uncoordinated protest event. They act as a “bifurcation point” that determines the subsequent criminal nature of the protest. Having prepared public opinion properly and using the mobilized protest resources, the organizers, being at this “point”, are able to stimulate citizens either to express their protest position publicly, shifting the moral and legal responsibility for possible offences during the protest action to the participants of the event themselves, or to illegal and, moreover, criminal activity, encouraging mass riots. Keywords: protest, consequences, prevention, crime, security, dynamics, forecasting, crime © Ильин И.С., 2023 40 Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 1(63) Формирование протестных настро- ений в сети «Интернет» и мобилизация участников протестных акций с использо- ванием интернет-пространства выступают формой подготовки к публичному меро- приятию как событию в реальном, физиче- ском пространстве: в Интернете обсуждают проблему, рекрутируют сторонников, гото- вят программные документы, но собствен- но протестная активность как особый тип коммуникации с властью осуществляется только при «выходе на улицу» [1, c. 19]. «Выход на улицу» означает заверше- ние первой – организационно-подготови- тельной фазы демонстративно-протестной преступности, которая рассматривалась нами в предыдущих публикациях, и пере- ход ее криминального цикла во вторую фазу – фактически-деятельностную. В пе- риод между этими фазами совершаются общественно опасные деяния, связанные с непосредственной организацией того или иного конкретного несогласованного про- тестного мероприятия. В уголовно-право- вом отношении, в зависимости от степени радикализации протеста и изначальных намерений его организаторов, речь идет о действиях, предусмотренных ст. 212.1 или ст. 212 УК РФ. В настоящее время ст. 212.1 УК РФ для оценки действий организаторов и участников несогласованных публичных мероприятий практически не применяется. Это может быть обусловлено двумя при- чинами. Первая причина имеет отношение к конструкции данной правовой нормы и специфике состава преступления, кото- рая предполагает наличие неоднократной административной преюдиции в ограни- ченный период времени. В связи с этим ряд лиц, неоднократно организовывавших несогласованные акции, могут избежать уголовной ответственности, а их противо- правные деяния не получают официаль- ной оценки в качестве преступлений. Вто- рая причина состоит в том, что действия организаторов и активных участников не- согласованных акций изначально выходят за рамки состава преступления, предусмо- тренного ст. 212.1 УК РФ, так как пресле- For citation: Ilyin I.S. Actual activity stage of the cycle of demonstrative protest crime // Legal Science and Law Enforcement Practice. 2023. No. 1 (63). P. 39-46. дуют цели не столько выражения демон- страции протеста, сколько мобилизации граждан для участия в беспорядках. В таких условиях уголовно-правовая оценка действий организаторов, изначаль- но лишенных мирного характера несогла- сованных акций, дается по ст. 212 УК РФ. Эта норма обоснованно применяется для реагирования на преступные действия лиц, которые под видом мирных акций проте- ста организуют масштабные беспорядки*, а обобщенные статистические данные об увеличении количества лиц, которые были привлечены к ответственности по ст. 212 УК РФ, демонстрируют весьма неблаго- приятные тенденции (см. диаграмму ** ). Несмотря на то, что содержание ст. 212 УК РФ охватывает деяния, не свя- занные непосредственно с публичными протестными мероприятиями (она при- меняется для квалификации беспорядков в исправительных колониях, к которым в последние годы прибавилась деятель- ность по организации экстремистски мо- тивированных беспорядков), тем не менее приведенная статистика служит важным сигналом общего неблагополучия в иссле- дуемой сфере, особенно принимая во вни- * Апелляционное определение Ростовско- го областного суда от 1 февр. 2022 г. по делу N 22-475/2022; Приговор Воткинского район- ного суда (Республика Удмуртия) от 25 сент. 2019 г. по делу N 1-407/2019; Приговор Сверд- ловского областного суда от 21 дек. 2015 г. по делу N 1-46/2015; Приговор Октябрьского рай- онного суда г. Красноярска от 22 окт. 2020 г. по делу N 1-448/2020; Определение о возвра- щении уголовного дела прокурору Верховного Суда Республики Крым от 15 февр. 2016 г. по делу N 1-3/2016 // Государственная автомати- зированная система РФ «Правосудие»: интер- нет-портал. URL: https://bsr.sudrf.ru ** На диаграмме представлены расчеты авто- ра статьи, сделанные на основании официаль- ных статистических данных Судебного депар- тамента при Верховном Суде РФ (Форма N 10а «Отчет о числе осужденных по всем составам преступлений Уголовного кодекса Российской Федерации и иных лиц, в отношении которых вынесены судебные акты по уголовным де- лам»). URL: http://cdep.ru 41 Раздел 4. Криминологическая наука ствиями, а также стратегиями предупре- дительного воздействия. Если в первом случае такая стратегия должна носить пре- имущественно характер сдерживания – контроль над группой участников протест- ного мероприятия с целью недопущения отдельных эксцессов и перерастания мир- ного протеста в массовые преступные ак- ции, то во втором случае предупредитель- ная стратегия должна носить в большей степени наступательный характер, пресле- довать цель недопущения самой акции, изначально лишенной мирного характера. Различия между возможными моде- лями развития второй фазы демонстра- тивно-протестной преступности важны для понимания психологических и кримино- логических особенностей соответствую- щих преступлений. Традиционно считается, что для мас- совых беспорядков, которые совершают- ся в рамках публичных мест, характерно следование правилам поведения людей в условиях толпы. В частности, в толпе люди, как правило, склонны к высокому уровню подражания, некритичности, социальной безответственности, они уверены в безна- казанности. Как отмечает М.И. Еникеев, все это используют и направляют ситуативные лидеры [3, c. 158-159]. Следует согласиться с вышеизложен- ным. Однако полностью отождествлять ана- лизируемую фазу демонстративно-протест- ной преступности с поведением неорганизо- мание то, что количество привлеченных к ответственности за организацию массовых беспорядков (ч. 1 ст. 212 УК РФ) и призывы к ним (ч. 3 ст. 212 УК РФ) имеет выражен- ный восходящий тренд [2]. Деяния, связанные с непосредствен- ной организацией несогласованных про- тестных публичных мероприятий, выступа- ют особого рода «точкой бифуркации», во многом определяющей последующую кри- минальную картину протеста. Подготовив должным образом общественное мнение и используя мобилизованные протестные ресурсы, организаторы, находясь в этой «точке», способны стимулировать граж- дан либо к публичному выражению своей протестной позиции, перекладывая мо- ральную и юридическую ответственность за возможные правонарушения во время протестной акции на самих участников мероприятия, либо изначально к противо- правной и, более того, преступной дея- тельности, поощряя массовые беспорядки. По этой причине момент принятия решения о том, как и для чего «выводить людей на улицу», момент перехода одной фазы демонстративно-протестной пре- ступности в другую представляется край- не важным с криминологической точки зрения. Он определяет две потенциально возможные модели развития протеста, различающиеся характером и степенью общественной опасности, совершаемыми действиями и их социальными послед- Диаграмма. Динамика количества осужденных по ст. 212 УК РФ в период с 2016 по 2021 год 42 Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 1(63) к радикальному протесту, однако корре- ляция незначительна. Лица мужского пола в возрасте от 30 до 50 лет характеризуют- ся аналогичным образом, но им присущ меньший уровень радикализации протеста. При сравнении групп мужчин и женщин было установлено, что уровень радикаль- ного протеста женщин ниже и существен- но зависит от дохода. Так, у лиц женского пола с высокими доходами ориентация на радикальный протест практически отсут- ствовала. В свою очередь, была установле- на склонность к радикальному протестному движению лиц, считающих, что их матери- альное положение ухудшалось в течение последних 6-7 лет, а также лиц, которые обеспокоены, что потенциально могут ли- шиться рабочего места. Кроме того, как отмечает М.М. Назаров, на степень склон- ности к радикальному протесту не влияет приверженность к либеральным или кон- сервативным взглядам [10, c. 54]. Несмотря на то, что преступное по- ведение протестующих (как стихийное, так и управляемое) характеризуется в целом идентичными деяниями и социально-кри- минологическими признаками совершаю- щих их лиц, существует острая потребность в дифференциации толпы протестующих. Хотя толпе и присущи некоторые опреде- ляющие характеристики, независящие от исторического контекста, однако каждая толпа уникальна и может вести себя по- разному исходя из особенностей места, времени и ситуации. Начиная с 70-х годов прошлого века феномен толпы претерпева- ет глобальные изменения. Толпа становится менее озабоченной будущим и более оза- боченной настоящим и прошлым. В отли- чие от прежней толпы, которая, казалось, имела достаточно четкое видение своей цели и роли в развертывающемся соци- альном проекте, современная толпа в ее различных проявлениях больше озабочена непосредственным символическим жестом. Она становится более изменчивой и менее восприимчивой к «разуму» [11, с. 72-90]. Отсутствие долгосрочной позитив- ной программы протестующих, протест не «за что-то», а «против чего-то» – важная социально-психологическая и криминоло- гическая особенность современной толпы. Но даже в этой общей характеристике важ- но различать скрытые или явные мотивы ванной толпы нет оснований. В ряде случаев необходимо рассматривать вероятность со- вершения преступного деяния определен- ной группой лиц, которые предварительно сговорились об этом либо заранее плани- ровали массовые беспорядки, создавая сво- ими действиями совокупность условий для их возникновения, разрастания. Такие груп- пы способны совершать беспорядки массо- вого характера, вовлекая или не вовлекая в них третьих лиц, включая при этом исполь- зование так называемой психологии толпы. В последнем случае массовые беспорядки будут сочетать черты системности, органи- зованности, деятельности противоправного характера по отношению к большей группе лиц – толпе [4, c. 78]. Таким образом, организованность и управляемость служат важными отличи- тельными показателями двух выделенных моделей, которые должны учитываться в профилактической работе, а также в про- цессе последующей уголовно-правовой оценки протестных криминальных событий. Фактически-деятельностная фаза развития демонстративно-протестной пре- ступности сопровождается совершени- ем нескольких типичных преступлений, связанных с посягательствами на жизнь, здоровье, честь и достоинство сотрудни- ков правоохранительных органов, нару- шением правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, проявлениями хулиганства, в том числе касающегося по- сягательств на личность и собственность. В широком смысле слова все эти престу- пления с криминологической точки зрения могут быть отнесены к категории насиль- ственных* [6; 7; 8; 9]. Специальные исследования ** показы- вают, что лица мужского пола в возрасте до 30 лет составляют группу лиц, наиболее предрасположенную к проявлению наси- лия протестного характера. Также необхо- димо констатировать, что мужчины в воз- расте до 30 лет, в зависимости от уровня дохода, имеют разную степень готовности * При этом наиболее исследованными в науке являются преступления, связанные с посягатель- ством на представителей власти [см., напр.: 5]. ** Социальный портрет протестного движе- ния в Москве // ВЦИОМ: новости: сайт. URL: https://wciom.ru 43 Раздел 4. Криминологическая наука низаций, организация и проведение не- согласованных публичных мероприятий (в том числе протестных акций), массовых беспорядков. При этом внешними экстремистскими угрозами признаются поддержка и стиму- лирование рядом государств деструктивной деятельности, осуществляемой иностран- ными или международными неправитель- ственными организациями, направленной на дестабилизацию общественно-полити- ческой и социально-экономической обста- новки в Российской Федерации, наруше- ние единства и территориальной целост- ности Российской Федерации, включая инспирирование «цветных революций», на разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей, а также содействие деятельности международных экстремистских и террористических орга- низаций, в частности распространению экс- тремистской идеологии и радикализма в обществе (п. 8 Стратегии). Внутренними экстремистскими угро- зами признаются попытки осуществления националистическими, радикальными об- щественными, религиозными, этническими и иными организациями и объединения- ми, отдельными лицами экстремистской деятельности для реализации своих це- лей, распространение идеологии насилия, склонение, вербовка или иное вовлечение российских граждан и находящихся на тер- ритории страны иностранных граждан в деятельность экстремистских сообществ и иную противоправную деятельность, а так- же формирование замкнутых этнических и религиозных анклавов (п. 9 Стратегии). В подобных условиях едва ли не лю- бой, даже один хорошо организованный криминально-экстремистский протест спо- собен вызвать повышенный общественный резонанс и дестабилизировать внутрипо- литическую и социальную обстановку как в отдельном регионе, так и в стране в целом. Опасность протестов второго вида – в потенциальной возможности легити- мации действий протестующих в обще- ственном сознании. Если намерения, мо- тивы и цели участников протестов могут разделяться обществом (как проявление субкультурных традиций, столкновение идеологий и т.д.), то действия хулиганов по нарушению общественного порядка всегда и цели протестующих, а главное – органи- заторов протестов. Протест, изначально не направленный на стимулирование крими- нальной активности граждан, имеющий сла- бую степень управляемости, протест, в ходе которого преступления совершаются при наличии того или иного провоцирующего фактора (в современных российских усло- виях таковым нередко выступают действия правоохранительных органов по ограниче- нию движения толпы протестующих и пре- сечению действий наиболее активных участ- ников несогласованных акций), во многом должен оцениваться с точки зрения учения о хулиганстве, как проявление «обычных» беспорядков. В большинстве случаев по- добный протест оказывается не очень про- должительным и включает такие формы, как демонстрации, всеобщие забастовки, уличные столкновения и прочие действия, связанные с нарушением общественного по- рядка. Это стандартное с точки зрения кри- минологии нарушение или столкновение культурных норм [12, с. 84; 13, с. 149]. В случае высокоорганизованного и подготовленного протеста преступные действия толпы, в отличие от «толпы ху- лиганствующей», не являются самоцелью. Преступления совершаются не с целью са- мовыражения. Они выступают лишь сред- ством (насильственным и противоправ- ным) для достижения подлинных скрытых целей организаторов, которые могут быть выявлены при глубоком политологическом и социологическом анализе, и в конечном итоге сводятся к экстремистски мотиви- рованной смене существующего государ- ственного строя. Это обстоятельство специально под- черкивается в Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года* (далее – Стратегия). К наибо- лее опасным проявлениям экстремизма обоснованно отнесены распространение призывов к насильственным действиям, прежде всего с использованием инфор- мационно-телекоммуникационных сетей, включая Интернет, вовлечение отдельных лиц в деятельность экстремистских орга- * Стратегия противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 года: утв. Ука- зом Президента РФ 29 мая 2020 г. N 344 // Официальный интернет-портал правовой ин- формации. URL: http://pravo.gov.ru 44 Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 1(63) выступления граждан прекращены, но при этом протестующие не достигли своих це- лей, а государство не использует жесткий режим подавления, сам протест интегриру- ется с иными формами выражения недо- вольства или переходит в мейнстрим, для организаторов протестов приоритетной ста- новится уже не столько задача укрыватель- ства совершенных преступлений, сколько тиражирование оценок состоявшихся про- тестов. При этом цель таких оценок вполне однозначна – обеспечить потенциальную поддержку будущих протестов со стороны потенциальных участников. Данная цель реализуется посред- ством различных информационных тех- ник, ориентированных на обеспечение ши- рокой общественной поддержки и транс- формацию протеста в более массовые и радикальные формы. Среди них особое место занимают: а) развитие и тиражирование темы «жертвенности», представление организа- торов и активных участников протестов в качестве жертв политических репрессий, политических заключенных, «узников со- вести», свободных граждан, гонимых и преследуемых властью, вплоть до физиче- ского уничтожения*; б) сознательное искажение инфор- мации о действиях сотрудников правоох- ранительных органов во время пресечения протестных мероприятий, формирование образа «жестокого полицейского»**; * Amnesty International вернула Навальному ста- тус узника совести (07.05.2021). URL: https://ria.ru ** Один из многих показательных примеров: после проведения протестных акций в январе – феврале 2021 г. в МВД России поступило 11 обра- щений граждан о необоснованном применении к ним физической силы, а также незаконном за- держании и доставлении за участие в указанных акциях в подразделения органов внутренних дел пяти субъектов РФ. Данные обращения своего подтверждения не нашли (см.: Информация Рос- сийской Федерации в связи с совместным за- просом специальных процедур Совета ООН по правам человека относительно предполагаемых нарушений гражданских прав участников мас- совых несанкционированных акций в Москве и других крупных российских городах 23 и 31 ян- варя, а также 2 февраля 2021 г. (см.: URL: https:// spcommreports.ohchr.org). В то же время в сред- ствах массовой информации тиражировалась информация о сотнях случаев необоснованного применения силы при задержании протестующих. воспринимаются негативно, как деструк- тивные, опасные и недопустимые. В ситу- ации экстремистского протеста одобрение намерений и целей (борьба за права чело- века, противодействие злоупотреблениям со стороны государства, коррупции и т.д.) может проецироваться на одобрение про- тивоправных действий протестующих. Об этом точно пишут исследователи, когда обосновывают необходимость разли- чать преступления, которые черпают свою коллективную легитимацию из их явной протестной природы, и действия, которые, хотя и являются противозаконными, но не рассматриваются в качестве преступных большим числом участников [14]. Для их обозначения порой используется понятие «социальная преступность» как формаль- но противоправная деятельность, которая содержит в себе выраженный социальный или политический протест и поддержива- ется населением в качестве справедливой и оправданной, при том что степень под- держки, необходимая для образования со- циального преступления, может колебаться между абсолютной поддержкой и простым отказом сообщества признать в качестве преступной деятельности то, что они счита- ют нормальным и невредным [15]. Должно быть очевидным, что на- личие такой «общественной поддержки» выступает важной тактической целью экс- тремистски настроенных организаторов протестов. Она реализуется во всех фазах цикла демонстративно-протестной пре- ступности, но с особой силой проявляет себя в завершающей, укрывательски-оце- ночной стадии. Содержание данной фазы цикла во многом определяется исходом предыду- щих действий протестующих. Если протест завершен удовлетворением требований протестующих либо его детерминанты ка- тегорически и в силовом порядке устране- ны государством, то есть в ситуациях, когда продолжение протеста становится невоз- можным или маловероятным, данная фаза в большей степени ориентирована на до- стижение целей укрывательства и в связи с этим утрачивает специфическое для про- теста содержание, «растворяется» в общей массе преступлений, связанных с укрыва- тельством. Если активная фаза протеста лишь «рассеяна», то есть усилиями властей 45 Раздел 4. Криминологическая наука деяний состоит не только в дискредитации государственных усилий по обеспечению правопорядка. Указанные деяния, как было отмечено, «размывают» опасность уже со- вершенных протестующими преступлений и обеспечивают их общественную поддерж- ку. В этом отношении, выступая финальной фазой цикла демонстративно-протестной преступности, они тесно смыкаются с фа- зой начальной (организационно-подгото- вительной), обеспечивая замкнутый цикл протеста и его постоянное воспроизводство в социальном пространстве. Представление о демонстратив- но-протестной преступности как о цикле, включающем несколько последовательно сменяющих друг друга фаз, различаю- щихся содержанием действий и их обще- ственной опасности, дает возможность для понимания стратегии противодействия ей, определяя основные профилактические «участки» – в начале и по завершении каждой фазы цикла, с тем чтобы «разо- рвать» криминальную цепочку и не допу- стить перехода исследуемой преступности на новый этап развития. в) сознательное искажение инфор- мации о масштабах произошедших про- тестных мероприятий как в части геогра- фии протестов, так и в части оценки коли- чества принявших в них участие граждан и количества «пострадавших» от действий властей; г) обеспечение негативной оценки действий властей во время протестных ак- ций и моральное одобрение, информаци- онная поддержка действий протестующих международным сообществом*. Очевидно, что далеко не все из этих действий могут рассматриваться с точки зрения законодательства в качестве про- тивоправных, а тем более преступных, что отчасти свидетельствует о недооценке их общественной опасности. Представляется все же, что здесь есть предмет и повод для такой оценки. Опасность подобного рода * Зарубежные СМИ: Как мир реагирует на протесты в России? (01.02.2021). URL: https:// www.kommersant.ru; Главы МИД стран G7 осу- дили задержания участников акций протеста в России (26.01.2021). URL: https://www.rbc.ru Список источников 1. «Пересборка митинга»: Интернет в протесте и протест в Интернете / А.С. Архипова, Д.А. Радченко, А.С. Титков [и др.] // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2018. N 1. С. 12-35. 2. Кудашкин С.К. Групповое хулиганство и массовые беспорядки: уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Москва, 2021. 27 с. 3. Еникеев М.И. Психология терроризма и массовых беспорядков // Lex Russica. 2007. N 1. С. 154-159. 4. Кабанов Н.А. Криминологическая характеристика и предупреждение массовых беспорядков: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Москва, 2020. 281 с. 5. Моховой М.Б. Криминологическая характеристика и предупреждение преступлений, посягающих на представителей власти: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Ростов-на-Дону, 2004. 25 с. 6. Семенков М.В. Уголовно-правовая и криминологическая характеристика посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа: автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Рязань, 2007. 26 с. 7. Гамидов Р.Т. Применение насилия в отношении представителя власти: уголовно-правовое и крими- нологическое исследование (па примере Республики Дагестан): автореф. дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Москва, 2010. 30 с. 8. Текеев Р.А. Некоторые вопросы криминологической характеристики деяний, связанных с посяга- тельствами на жизнь сотрудников правоохранительных органов // Право и практика. 2018. N 2. С. 74-82. 9. Дроздов Д.Е. Криминологическая оценка и предупреждение применения насилия в отношении долж- ностного лица правоохранительного органа: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08. Москва, 2020. 261 с. 10. Назаров М.М. Политический протест: опыт эмпирического анализа // Социологические исследова- ния. 1995. N 1. С. 47-59. 11. Slaughter, P. Of crowds, crimes and carnivals // Matthews R., Young J. (Eds.), The New Politics of Crime and Punishment. London; New York: Routledge Taylor and Francis Group, 2011. 272 р. 12. Hall, S. Images of Football Hooliganism in the Press // Ingham R., Hall S., Clarke J., Marsh P., Donovan J. “Football Hooliganism”: the wider context. London: Inter-Action Imprint, 1978. 149 р. 13. Young, J. The Exclusive Society. London: Sage, 1999. 216 р. 14. Rule, J.G. Social Crime in the Rural South in the Eighteenth and Early Nineteenth Centuries // Southern History Society. 1979. Vol. 1. Рp. 135-153. 46 Юридическая наука и правоохранительная практика. 2023. N 1(63) 15. Hobsbawm, E. Social Criminality: Distinctions between Socio-political and Other Forms of Crime // Bulletin of the Society for the Study of Labour History. 1972. Vol. 25. Рp. 5-6. References 1. Arhipova A.S., Radchenko D.A., Titkov A.S. [i dr.]. “Reassembly of the rally”: Internet in protest and protest on the Internet. Monitoring of public opinion: Economic and social changes, 2018, no. 1, pp. 12-35. (In Russ.). 2. Kudashkin S.K. Group hooliganism and riots: criminal law characteristics and qualification problems. Autoabstract Cand. Diss. Moscow, 2021. 27 p. (In Russ.). 3. Enikeev M.I. Psychology of terrorism and riots. Lex Russica, 2007, no. 1, pp. 154-159. (In Russ.). 4. Kabanov N.A. Criminological characteristics and prevention of riots. Cand. Diss. Moscow, 2020. 281 p. (In Russ.). 5. Mokhovoy M.B. Criminological characteristics and prevention of crimes that infringe on representatives of the authorities. Autoabstract Cand. Diss. Rostov-on-Don, 2004. 25 p. (In Russ.). 6. Semenkov M.V. Criminal-legal and criminological characteristics of an encroachment on the life of a law enforcement officer. Autoabstract Cand. Diss. Ryazan, 2007. 26 p. (In Russ.). 7. Gamidov R.T. The use of violence against a representative of the authorities: criminal law and criminological research (on the example of the Republic of Dagestan). Autoabstract Cand. Diss. Moscow, 2010. 30 p. (In Russ.). 8. Tekeev R.A. Some issues of criminological characteristics of acts related to encroachments on the life of law enforcement officers. Law and Practice, 2018, no. 2, pp. 74-82. (In Russ.). 9. Drozdov D.E. Criminological assessment and prevention of the use of violence against a law enforcement official. Cand. Diss. Moscow, 2020. 261 p. (In Russ.). 10. Nazarov M.M. Political protest: experience of empirical analysis. Sociological research, 1995, no. 1, pp. 47- 59. (In Russ.). 11. Slaughter, P. Of crowds, crimes and carnivals. Matthews R., Young J. (Eds.), The New Politics of Crime and Punishment. London; New York, Routledge Taylor and Francis Group, 2011. 272 р. 12. Hall, S. Images of Football Hooliganism in the Press. Ingham R., Hall S., Clarke J., Marsh P., Donovan J. “Football Hooliganism”: the wider context. London, Inter-Action Imprint, 1978. 149 р. 13. Young, J. The Exclusive Society. London, Sage, 1999. 216 р. 14. Rule, J.G. Social Crime in the Rural South in the Eighteenth and Early Nineteenth Centuries. Southern History Society, 1979, vol. 1, pp. 135-153. 15. Hobsbawm, E. Social Criminality: Distinctions between Socio-political and Other Forms of Crime. Bulletin of the Society for the Study of Labour History, 1972, vol. 25, pp. 5-6. |