реферат философия. Философские взгляды Л. Карсавина
 Скачать 32.26 Kb.
|
|
МИНОБРНАУКИ РОССИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ "ИЖЕВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М. Т. КАЛАШНИКОВА" ИНСТИТУТ НЕПРЕРЫВНОГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ Реферат на тему: «Философские взгляды Л. Карсавина» по курсу: «Основы философии» Выполнил: студент группы 3-39-1 Соколов Т.А. Проверила к.ф.н, доцент: Воловик И. В. Ижевск 2020 Содержание Введение……………………………………………………………………...……3 Глава 1. Жизненный путь Карсавина……………………………………………4 Глава 2……………………………………………………………………………..6 Глава 3……………………………………………………………………………10 Заключение………………………………………………………………………14 Список, используемой литературы……………………………………………15 Введение Лев Платонович Карсавин - историк религиозной мысли Средневековья, религиозный мыслитель, разрабатывавший русский вариант философии всеединства. Оправдание аксиологического момента в историографии, устранение из него всякого субъективизма и релятивизма. Жизненный путь русского мыслителя Льва Платоновича Карсававина , его философия малоизвестны как на родине, так и за рубежом. Ни одна из его книг (в том числе и по истории средневековой религиозности) не была переиздана. Столь удивительное забвение при знакомстве с его сочинениями вызывает своего рода чувство духовного протеста против состоявшейся несправедливости. Но для этого, по-видимому, существовали особые, глубинные основания, в немалой степени связанные с духовной и политической ситуацией эпохи, с самой личностью мыслителя, задание которой объективно очень часто становились вызовом реальности. Пока нам остается только констатировать: личность Карсавина сложна, и тайна ее навсегда останется скрытой от нас. Очень сложна и мысль философа. У него было видение всеединства мира, и он создал универсальную метафизическую систему. Ему свойственно искание и утверждение Истины, духовной целостности, потребность в которой Карсавин как русский человек всегда ощущал в душе. И значение Карсавина определяется в значительной мере тем, что за каждым его словом, за каждой мыслью чувствуется эта целостность. Глава 1. Жизненный путь Карсавина. Лев Платонович Карсавин (1882-1952) - историк религиозной мысли Средневековья, религиозный мыслитель, разрабатывающий, как и его предшественники, русский вариант философии всеединства. Он родился в семье замечательного артиста балета Платона Карсавина (1854-1922). Знаменитая русская балерина Тамара Карсавина (1885-1978) была сестрой историка и философа. Мать Льва Карсавина - Анна Иосифовна была дочерью двоюродного брата А.С. Хомякова и до замужества носила эту же фамилию. Жизненный путь Карсавина преломился через сложные перипетии судеб первой половины XX столетия. В 1901-1906 гг. он учится на историко-филологическом факультете Петербургского университета, специализируясь на изучении религиозных движений Италии и Франции позднего Средневековья. В 1910-1912 гг. историк получил возможность работать в архивах и библиотеках Франции и Италии. В 1912 г. выходит его магистерская диссертация "Очерки религиозной жизни Италии ХП-ХШ веков", а в 1915 г. - докторская диссертация "Основы средневековой религиозности в ХП-ХШ веках, преимущественно в Италии", которую он защитил в марте 1916 г. Исторические труды Карсавина носят культурологический характер, воссоздавая в определенной духовной целостности изучаемую эпоху. С 1913 г. Карсавин преподает исторические дисциплины в Петербургском университете, на Высших женских курсах и других учреждениях. После революции он продолжает учебно-лекторскую деятельность в университете, активно занимается литературно-философской работой, пишет и издает такие философско-религиозные этюды, как "SALIGIA, или Весьма краткое и душеполезное размышление о Боге, мире, человеке, зле и семи смертных грехах", "Глубины сатанинские", "София земная и горняя", "О свободе", "О добре и зле" и др. Одновременно он читает проповеди в храмах. Карсавин в 1922 г. попадает в список антисоветски настроенных деятелей русской культуры, подлежащих высылке из страны. С 1922 г. начинается эмигрантский период жизни и деятельности Карсавина. С 1922 по 1926 г. он живет в Берлине и пишет "Философию истории" (1923), "Джордано Бруно" (1923), "О началах" (1925), в которых определяются его философско-религиозные воззрения. С 1926 г. Карсавин переезжает в Париж и теоретически возглавляет до 1929 г. левое крыло евразийского движения. Это движение, представлявшее собой вариант русской идеи, видело своеобразие России в геополитическом и культурном положении между Европой и Азией (Евразия). Сторонники евразийства стремились к созданию идеологически единого государственного образования на основе православия, уповая на возможность использования Советского государства, возникшего в ходе большевистской революции. В 1927 г. Карсавин был приглашен в Литву в качестве руководителя кафедры всеобщей истории Каунасского университета. Овладев литовским языком, он читает курс истории европейской культуры. В 1940 г. университет перебазируется в Вильнюс. Пережив годы немецкой оккупации во время Второй мировой войны, философ в 1946 г. изгоняется из университета, а в 1949 г. его арестовывают и ссылают в Сибирь. Больной туберкулезом, он попадает в инвалидный лагерь Абезь, расположенный у Полярного круга. Во время пребывания в лагере Карсавин не прекращает свое философско-религиозное и поэтическое творчество, с благодарностью воспринимаемое солагерниками, и особенно ставшим его учеником и последователем А.А. Ванеевым (1922-1985) 2.20 июля 1952 г. Лев Карсавин умирает, он был похоронен в безымянной могиле. Глава 2. Карсавин место в философии. Карсавин занимает своеобразное место в русской религиозной философии. Он шел от истории к философии и богословию, от исторического богословия - к философии истории и философии богословия. Как историк Карсавин ставит проблему о значении оценки, оценочной деятельности в историческом познании. "Оценка в истории необходима", "момент оценки" неустраним, - отмечает он в "Философии истории". Карсавин также считает "возможным оправдать аксиологический момент в историографии, устранив из него всякий субъективизм и релятивизм". Иначе говоря, он включает в историю ценностный фактор, но при этом саму ценность Карсавин, в противоположность рижертианцам, рассматривает не как субъективное "мое построение", построение "трансцендентальное", не обладающее обычным эмпирическим бытием. Да, "оценки расходятся", но "историк ошибается лишь в том случае, если отвергает ценность иных "склонностей"; признавая ее чисто "субъективной", он ошибается в том, что считает ее свойственной только ограниченному своему я, а не укорененною в Абсолютном". По убеждению Карсавина, "существо всякой оценки в Абсолютном", а "так называемая "субъективность" лишь периферия, индивидуализация оценки", ибо "и абсолютная ценность, абсолютный критерий не существует без индивидуализации". Правда, "сами-то "ценности", хотя бы и абсолютные, оцениваются. Почему-нибудь они да признаются нами "ценными" и "ценностями". Мы можем признать их ценными лишь в том случае, если сами выше их и делаем их ценными или если они, будучи выше нас, в то же время и сами мы, а потому сами в себе и в нас себя утверждают. Они - неоспоримо, абсолютно ценны потому, что являются самооценкою Абсолютного в Нем самом и во всякой Его теофании [богоявлении], т.е. и в нас". Автор "Философии истории", таким образом, выступает как сторонник теологической, богословской теории ценности. Сущность этой теории в начале 30-х гг. сформулировал Н.О. Лосский в подзаголовке своего аксиологического труда "Ценность и Бытие": "Бог и Царство Божие как основа ценностей". По словам Карсавина, "Божьи законы и явятся критерием для сравнительной оценки всего относительного по качеству". Абсолютное как начало, в том числе и аксиологическое, всего мира лежит в основе карсавинской метафизики всеединства. Карсавин утверждает "равноценность всех моментов развития". Притом существует центральный момент исторического развития. Это - Боговоплощение, обладающее "первоценностью". Однако, по убеждению Карсавина, "его первоценность нисколько не умаляет ценности прочих моментов и, в известном смысле, оно им равноценно". Карсавин свое понимание Всеединства формулирует в следующих "метафизических тезисах". Во-первых, существует "Божество, как абсолютное совершенное Всеединство". Во-вторых, существует отличное от Бога "усовершенное или обоженное (абсолютированное) твар-ное всеединство". В-третьих, "завершенное или стяженное тварное всеединство, стремящееся к усовершенности своей, как к идеалу или абсолютному заданию, и чрез него к слиянию с Богом... ". В-четвертых, "незавершенное тварное всеединство, т.е. относительное много-единство, всеединство, становящееся совершенным чрез свое завершение, или момент всеединства в его ограниченности". В трактате "О личности" (1929), образно описывая структуру мира, Карсавин отмечал, что мир "похож на пасхальное яйцо, состоящее из многих включенных друг в друга яиц, которым еще так недавно играли наши дети". Мир состоит из многих "моментов", которые он называет "качествованиями". Но эти "моменты", или "качествования", образуют "стяженное единство". Понятие "стяженное", предполагающее диалектическое единство части и целого, Карсавин заимствует у Николая Кузанского. По Карсавину, "стяженное всеединство" - это всеединство, "сжимающее все моменты". Всеединство как "стяженное всеединство", таким образом, присутствует во всяком "моменте", и все они в совокупности образуют всеединство Абсолютного. В определенной мере моделью карсавинского всеединства являются не только включенные друг в друга пасхальные яйца, но и литературная форма "венка сонетов". Видимо не случайно, находясь в лагере Абезь, Карсавин заветные свои метафизические идеи выражает в виде именно "венка сонетов". Что такое "венок сонетов"? Сам классический сонет - это сложнейшая литертурно-поэтическая конструкция, состоящая из 14 строк (2 четверостишия, связанные единой рифмовкой, и 2 трехстишия). Венок же сонетов - это 14 сонетов, в которых каждая последняя строка предыдущего сонета становится первой строкой следующего сонета. И вот из этих первых-последних строк складывается 15-й, "магистральный сонет". "Магистральный сонет" и образует "стяженное единство" всех сонетов, и в то же время он растворен в каждом из "моментов", "качествований" всех других сонетов. Вот магистральный сонет карсавинского венка сонетов, поэтически выражающий его метафизику всеединства: Ты все один: что будет, и что было, И есть, и то, что может быть. Тебе Сияет все, как на небе светило, И движется, покорствуя Судьбе. Безмерная в Тебе сокрыта сила. Являешься в согласье и борьбе Ты, свет всецелый, свет без тьмы в себе. И тьма извне Тебя не охватила. Рассматривая себя в русле русской философии всеединства, Карсавин вносит в эту философию ряд важных особенностей. Это относится, во-первых, к конкретизации всеединства триединством. И во-вторых, к пониманию всеединства-триединства как диалектическому становлению личности. Абсолютное осмысляется Карсавиным как Триединство в связи с "православной религиозной метафизикой". Принцип триединства не только увязывает Абсолютное с Пресвятой Троицей (такая связь подчеркивалась еще у отцов церкви), но стремится выявить структуру развития, его движение в тройственном ритме: первоединство - саморазъединение-самовоссоединение2. Если моделью "стяженного всеединства" может служить литературная форма "венка сонетов", то временное развертывание всеединства через триединство наглядно представляется стихотворной формой "терцин", к которой также обратился Карсавин в последний лагерный период своего творчества. "Терцины" (ими написана "Божественная комедия" Данте) как бы предполагают реализацию всеединства во времени: рифмовка первой строфы aba переходит в рифмовку второй ЪсЪ, вторая - в рифмовку третьей cdc, третья - в рифмовку четвертой ded и т.д. Вот пример карсавинских "терцин": В сомнении коснею у порога Небытия ( - начала и конца). - Нет без меня познанья, нет и Бога: Без Твари бьпь не может и Творца, Как быть не может твари совершенной Без Твоего тернового венца. Подчеркивая историческое развертывание всеединства через триединство, Карсавин усматривает основание развивающегося всеединства в личности: "Весь мир - всеединая личность в том смысле, что он - теофания [богоявление], т.е. Триипостасное Божество, чрез Ипостась Логоса причаствуемое тварным субстратом"; "Всеединая личность Логоса - идеал и существо тварного личного бытия. Но в твари мы должны учитывать ее несовершенство". Таким образом, Личность выступает как триединство в Пресвятой Троице. Но и человеческая личность "раскрывается как самоединство, саморазъединение ж самовоссоединение". Несовершенство твари выражается в том, что она в виде вещей и животных обладает лишь потенциальным и зачаточным личностным бытием. Вместе с тем индивидуальная человеческая личность не завершает процесс личностного развития. Помимо индивидуальной личности Карсавин вводит понятие "социальной личности" и "симфонической личности". "Социальная группа" мыслится им как "некоторое целое", как "организм". Это и отдельные социальные группы или классы людей, нации, поместные церкви, культурные образования и т.д. Однако "социальная личность" может выражаться в индивидуальных личностях с разной степенью полноты. Несовершенство твари - это "ее разъединенность". Но помимо "несовершенной личности" существует "ее идеальный образ". "Симфоническая личность" - это совершенная социальная личность. С богословской точки зрения "симфоническая личность" - "полное и совершенное отображение Божьего Триединства". Говоря аксиологическим языком, "симфоническая личность" - это социальная личность в ее ценностном значении. Отсюда и образно-музыкальный термин "симфоническая". Глава 3. Метафизика всеединства. В центре метафизики Карсавина, как и всей его мысли, находится идея всеединства. Метафизика всеединства - давняя традиция философской мысли, но, по мнению Карсавина, представляет собой отличительную черту национально-русского сознания. Смысл всеединства раскрывается прежде всего тогда, когда Карсавин выдвигает религиозную ориентированность свей системы, устанавливая её связь с православной религиозной метафизикой. Первенствующее значение приобретает теория Абсолютного, учение об Абсолютном как о Триединстве. Этим учением даются как начала, так и последние основания понятиям бытия и небытия, становления и гибели, личности, Богочеловечения и Боговоплощения. Абсолютное и предстает как совершенное всеединство, т.е. такое единство множества, в каждом “моменте” или “качествовании” которого “стяженно” присутствует все единство. Конструкция всеединства развертывается как бесконечная иерархия всеединств: каждое единство является моментом некоторого высшего единства, стяженно содержащим его в себе и в свою очередь стяженно присутствующем в бесконечном множестве собственных моментов, представляющим собою их всеединство. Речь, как понятно, пока идет о совершенном роде бытия, о Боге. Характерной особенностью метафизики Карсавина, однако является раскрытие идеи всеединства как триединства бытия, которое он находит как внутри Божества, так и в тварном мире. Наиболее полное и законченное свое раскрытие и обоснование принцип триединства, как и вся религиозно-философская система Карсавина получает в его сочинении “О личности” . Триединство - и динамическая форма пребывания Абсолюта, и универсальный принцип диалектики тварного бытия, становления и развития эмпирической реальности. Оно раскрывается в процессе глубинного сознания индивидуальной личности. Наша “личность “сама в себе” разъединяется на некоторое источное и познающее средоточие, которое мы отождествляем с “Я”, и на “мое” или “свое”, как на раскрытое, порожденное или изведенное этим “Я” и им “познаваемое””(15,15). Зная, что личность единая, разъединяется, мы сознаем отчуждение “сознаваемого “Я”” как разрушение или умирание личности. При этом факт разъединенности опознается нами как результат продолжающегося разъединения. Как только момент удалился от “Я”, в следующий за этим миг времени он становится прошедшим, противостоящим моему “Я” моментом. Но одновременно ушедшие моменты продолжают жить в нас умаленным образом. В этом обнаруживается третий способ бытия нашей личности, воссоединение. Первоединство, разъединение и воссоединение - три способа бытия личности. Индивидуальная личность - это несовершенное многоединство. Внем разъединенность - множество “сильнее” нашего единства, потому что личность наша умирает и бессильна целиком себя воскресить (воссоединить) Потому что мы уверены, что есть совершенное многоединство, которое, разъединяясь, всецело превозмогает свою разъединенность и, умирая, воскресает, - и что есть наша совершенная личность, из коей мы только и познаем наше несовершенство. Мы взыскуем наше совершенство, но стремимся мы не к совершенному единству неполному, относительному. “Мы отрекаемся от того, что в нас умирает, и надеемся ценою подобного самообеднения найти в себе хоть маленькую точку, которая бы не умирала. Мы ищем тихого уголка, куда бы могла забиться наша личность, где бы она не преодолевала своего несовершенства и не погибала: - ищем, не понимая, что тогда бы она и не жила. Вместо борьбы с несовершенством мы пытаемся от него (от самих себя!) убежать и пребываем в нем, обрекая себя на дурную бесконечность умирания”(15,19). Диалектика индивидуальной личности (души - в ранней терминологии Карсавина) оказывается диалектикой бытия и небытия, умирания и Воскресения. Каждый человек в себе есть триединая личность. “Иными словами, человеческая личность - образ и подобие Пресвятой Троицы, но образ иподобие несовершенные. Ибо в Божьем Триединстве все три единства суть одинаково ипостаси”(15,49). До сих пор речь шла об индивидуальной личности, вне её отношений к внешнему миру, к инобытию. Мостом к инобытию для Карсавина является познание. Процесс познания мною инобытия есть процесс моего соединения с ним. А это ”соединение мое с инобытием осуществляется как сфера наших “общих качествований”, которая упирается, с одной стороны, в мою личность, поскольку она еще не перешла в эту сферу или уже вышла из нее, а с другой стороны - в инобытие, как для меня - уже или еще не качествующее и не определимое. Эта сфера может сужаться и расширяться; в ней инобытие отдает себя мне, а я отдаю себя инобытию”(15,80). Таким образом, качествования моей личности в процессе познания инобытного мира - это общие качествования, опирающиеся и на меня и на инобытие. Двуединство личности с инобытием само должно быть личностью, даже если инобытие - не личность, а мертвое тело. Иначе как может быть личностью один из моментов этого двуединства? Эмпирический, тварный мир также признается личным, Карсавин вводит понятие “симфонической личности”. “Симфоническая личность” - Это и есть двуединство личности с инобытием. От индивидуальной личности симфоническая личность отличается тем, что ее моменты взаимно инобытны, сильнее их разъединенность. В симфонической личности не все ее моменты достигают полноты (относительной,кнечно, в эмпирическом мире. - Л.Ф.) личного бытия: некоторые обладают зачаточным (животные) или потенциальным (неодушивленные вещи) личным бытием. Единый мир, осуществляющий свое личное бытие в человечестве, предстает, таким образом, как иеархическое единство симфонических личностей: каждая совокупность людей выступает некоей новой симфонической (или “соборной”) личностью. Симфоническую личность, реализующую себя только в актуально-личном бытии (в человеческих личностях), Карсавин называет “социальной личностью”. Есть “периодические” социальные личности (учебное общество, партийный съезд и т.д.), есть “постоянные” социальные личности (скамья, правительство, нация и т.д.). У всякой социальной личности есть основное задание, основная функция, от многообразия и полноты которой зависит и полнота самой социально-личной жизни. Здесь необходимо сделать очень важное пояснение: описанная структура эмпирического, тварного бытия не есть структура бытия истинной всеединой Личности, подлинной Абсолютности, но есть образ бытия несовершенного. Есть предел эмпирического совершенствования; оно не преодолевает до конца временность, пространственность, разъединенность жизни и смерти. Все эмпирическое бытие, в том числе и история как развитие всеединого человечества, стоит под знаком непреодолимого собственными силами несовершенства. А это приводит к проблеме отношения между Богом и миром. “Божественная Триипостасная Сущность или Божие Триединство - единственное личное бытие. По отношению к Нему тварь не личность и даже вообще не что-то... Весь тварный мир - всеединая личность в том смысле, что он - теофания, т.е. Триипостасное Божество, через Ипостась Логоса причаствуемое тварным субстратом” (15,85). Так мыслится в идеале акт творения и возникновения несовершенного бытия твари. В действительности же имеет место “нехотение” твари, её нежелание стать Богом: тварь хотела иметь самодостаточное бытие, бытие “для себя”, без самоотдачи, не хотела “совершенной смерти” и в результате получила бытие бесконечности умирания. Есть маленкое “не” во всякой твари, во всем мироздании, которое все и всех разъединяет; это маленькое “не” - вольная леность мира, в “не” прячется страх смерти, оттого из “не” и сочится уныние. “Разделяю я смерть и жизнь, страдание и наслаждение, ибо, разумничая, разделяют себя; разделяю себя и Бога, ибо мало Бога хочу (хочу и не хочу сразу). Если взять настоящее Божье “хочу”, каким бы оно должно быть, то не-хочу я Бога... По вольной лености своей мир не возлетел из бездны небытия к Богу...” - так пишет Карсавин в “Поэме о смерти” (16,47,49). Здесь Карсавин стремится поэтически преодолеть авторскую ограниченность метафизической системы, понимая, что всякая человеческая мысль пронизана огнем тления. Карсавин не скрывает, что испытал глубокий духовный кризис: “Милая и сострадательная читательница, напечатал я в 1922 году книгу о любви, довольно-таки безвкусную, но не безынтересную. Сам верил, что открываю новые горизонты и вступаю в новый мир... Критика не без остроумия назвала меня тогда “ученым эротоманом”, один же психиатор (по-видимому, вполне справедливо) заметил, что книжка хотя и о любви, а насквозь “головная”. Как бы то ни было, теперь вот пишу о смерти, а сам, кажется, надеюсь, что из этого выйдет для меня если и не любовь, то по крайней мере одно из указанных выше состояний... Дело в том, что упомянутая книжка (вместе со многими другими) привела меня... к духовной смерти, я же склонен верить в диалектическую связь противоречий” (16,5). Заключение. Философия всеединства-триединства Л. Карсавина гонениями 40-х гг. и лагерной кончиной религиозного мыслителя была окрашена трагической судьбой. В этом аспекте обретает и новое звучание "глубинное ядро его философии, идея жизни-чрез-смерть". Мученическая смерть Карсавина и долгое замалчивание его творчества на родине в определенной степени способствовали пробудившемуся в 90-е гг. интересу к религиозно-философским трудам Карсавина, которые и за рубежом многие годы не переиздавались. Карсавин верит, что у человека найдутся слова, чтобы говорить об Истине, о Боге, ибо каждый человек - и часть Бога, и весь Он. “Только потому я и могу видеть Божью Полноту, Его совершенство”. Список, используемой литературы. 1. Л.В.Карсавин “Введение в историю”. 2. Л.В.Карсавин “Восток, Запад и русская идея”. 3. Л.В.Карсавин “Поэма о смерти”. 4. В.В.Зеньковский “История русской философии”. 5. Н.О.Лосский “История русской философии”. |