1642 Реферат по истории переделал. Фриц Шахермайр Александр Македонский
 Скачать 127 Kb.
|
|
Фриц Шахермайр Александр Македонский Содержание Введение 3 1.Анализ содержания книги 9 2.Анализ книги и деятельности Фрица Шахермайра 11 Заключение 22 Список литературы 24 ВведениеПредставлять книгу Ф. Шахермайра «Александр Македонский» довольно сложно, поскольку сам автор, уже на первых страницах своего сочинения, в присущей ему талантливой литературной манере объясняет цели, задачи и жанр своей книги. А потому хотелось бы прежде всего сказать несколько слов о самом авторе. Фриц Шахермайр – довольно известный, как в Западной Европе, так и у нас в стране, австрийский ученый – антиковед. Его долгая жизнь и плодотворная научная деятельность интересны, противоречивы и драматичны. Родился Ф. Шахермайр в 1894 году. Первое свое исследование, посвященное истории загадочных этрусков, он опубликовал в 35‑летнем возрасте. Книга получилась довольно обширной. В течение своей дальнейшей научной деятельности Шахермайр главным образом занимался исследованием различных периодов и проблем истории Древней Греции. Внимание ученого привлекали ее ранняя история, проблемы формирования греческого полиса, Афины классического периода, эпоха Александра Македонского и другие темы. Спустя несколько лет после выхода своей первой работы, в самом начале 30‑х годов, Ф. Шахермайр становится профессором Йенского университета. Вскоре к власти в Германии приходит Гитлер. В это трагическое время Ф. Шахермайр оказывается среди тех ученых, которые разделяли взгляды нацистской идеологии. В 30‑40‑е годы он создает ряд работ, которые приносят ему славу одного из крупнейших нацистских историков. Во второй половине 40‑х годов ученый переживает, быть может, самые тяжелые годы своей жизни, связанные с тем духовным кризисом, который в итоге привел к отказу от прежних взглядов. Подтверждением чего стала вышедшая в 1949 году книга «Александр Великий, Гений и власть»1, положившая начало трилогии, посвященной эпохе и личности Александра Македонского. В этой книге Ф. Шахермайр негативно оценивает режим личной власти Александра. В 50‑е – 70‑е годы Ф. Шахермайр исследует различные проблемы истории, культуры и религии Древней Греции, результатом этих исследований стали такие книги, как «Посейдон и возникновение греческой религии», «Минойская культура древнего Крита», «Эгеида и Восток», «Ранняя греческая классика», «Греческая история» и другие. В 1970 году вышла в свет вторая книга Ф. Шахермайра, посвященная Александру, – «Александр в Вавилоне и организация государства после его смерти»2. В 1973 году Австрийская Академия наук издает третью и наиболее фундаментальную работу Ф.Шахермайра, связанную с темой Александра – «Александр Великий. Проблема личности и деятельности»3. Именно эту книгу издательство «Феникс» предлагает вашему вниманию. Из всех исследований, который Шахермайр посвятил Александру, эта его работа, как уже отмечалось выше, наиболее значительная. В какой‑то степени, она носит обобщающий, итоговый характер, поскольку в ней ученый представляет результаты своего многолетнего изучения истории Александра, а также используют практически все накопленные исторической наукой материалы, связанные с этой темой. Вряд ли необходимо подробно говорить о том, что эпоха Александра Македонского и его деятельность являются одной из наиболее увлекательных тем в античной истории, но в то же время, споры, связанные с ней, продолжаются и по сей день. Интерес к личности и деятельности Александра Македонского возник уже у его современников, на которых огромное впечатление произвели масштабы его завоеваний. Это касается, в первую очередь, сочинений таких авторов эпохи Александра, как Онесекрит, Харес, Птолемей, Аристобул, Клитарх, а также работ некоторых представителей более поздней исторической традиции: Диодора Сицилийского, Плутарха, Арриана. Но уже в античное время, наряду с положительными и восторженными оценками жизни и деяний Александра, сформировалось и противоположное ему критическое направление, принадлежащее, в первую очередь, таким представителям все той же поздней традиции, как Помпей Трог и Квинт Курций Руф. Наметившаяся еще в античную эпоху разница в оценках личности и деятельности Александра характерна и для историографии Нового и Новейшего времени. С появлением в первой половине XIX века классического труда И. Дройзена «История эллинизма» была нарушена традиция негативного отношения к Александру, характерная для таких авторитетов в области античной истории как Нибур, Грот, Курциус и другие. В новейшее время внимание историков к личности и эпохе Александра усиливается. Начиная со второй половины 40‑х годов нынешнего столетия, на Западе появляется достаточно много работ, посвященных этой теме. Наиболее значительными из них являются монографии Э. Бедиэна, Г. Бенгстона, П. Бриана, Л. Омо, В. Тарна, Ч. Робинсона. В Советском Союзе того же периода, ученых также привлекает эта тема, но за исключением монографии Б.Г. Гафурова, Д.И. Цибукидиса «Александр Македонский и Восток» (1980), крупных работ, освещающих жизнь и деятельность Александра Македонского, создано не было. Вообще, до недавнего времени, у отечественного читателя были весьма ограниченные возможности познакомиться с научно подготовленной биографией такой яркой фигуры мировой истории, как Александр Македонский. В 1890 году в России был издан I том «Истории эллинизма» И. Дройзена, посвященного личности Александра, затем в 1900 году на русском языке появилась книга В. Уилера «Александр Великий». В советский период, в довоенное время, вышли три работы научно‑популярного характера, это книги С.А. Жебелева (1922), С.И. Ковалева (1937) и И.Н. Резникова (1940). Сравнительно недавно были опубликованы работы А.С. Шофмана «Распад империи Александра Македонского» (1984) и исторический очерк И.Ш. Шифмана «Александр Македонский» (1988). В 1984 году было осуществлено первое издание предлагаемой вам книги Ф. Шахермайра. Написанная в жанре биографии эта работа представляет собой достаточно редкое в современной историографии сочетание научной монографии и увлекательного литературного повествования. Это позволяет даже не искушенному в проблемах античной истории читателю окунуться в атмосферу той эпохи, познакомиться не только с личностью Александра, но и с теми историческими деятелями, которые его окружали, оказывали на него влияние или противостояли ему. Портреты Филиппа, Олимпиады, Аристотеля, друзей и противников Александра написаны ярко и интересно. Ф. Шахермайр одинаково скрупулезно относится и к описанию ключевых моментов в жизни своего героя, и к воссозданию той исторической обстановки, которая его окружала. Известно, что Шахермайр, которому ко времени издания последней книги об Александре было уже почти 80 лет, сам посетил те места, по которым проходило войско его героя. Но, конечно, же Шахермайр в первую очередь историк и для него при создании картин далекого прошлого основой являются сочинения античных авторов и другие письменные источники, анализ которых предпринимает Шахермайр в IV главе своей книги. Он считал, что «самыми надежными сведениями» об Александре отличаются произведения Хареса, Аристотеля и Птолемея, полагая, что Каллисфен, Онесикрит и Клитарх «в сущности романтики, которые проповедывали новые идеи, а не старались установить историческую истину». Из поздних античных авторов, наиболее значительными Шахермайр считает Арриана и Плутарха. Интересна оценка Шахермайра сочинения Птолемея Лага; назвав его в числе авторов трех важнейших источников по истории Александра, он в то же время, обращает внимание на то, что это политическое произведение и его автор далеко не беспристрастен и «сознательно замалчивает все проблемы, связанные с личностью и целями Александра». Похожую оценку дает ученый и другому надежному автору – Аристобулу, который «старался нарисовать его (то есть Александра – С.Я.) образ без каких‑либо отрицательных черт». Такое отношение Шахермайра к первоисточникам во многом связано с его интерпретацией личности своего героя. Критически оценив сочинения таких представителей официальной традиции как Птолемей, Аристобул и широко используя непопулярного Хареса и, отчасти, Клитарха, Шахермайру удалось создать исторический портрет Александра Македонского, который во многом отличается от сложившегося в историографии образа. Всех великих исторических деятелей Шахермайр делит на два основных типа; на гениев рационального характера, способных соотносить свою деятельность с интересами общества и необузданных властителей, ставивших свою волю выше народа и в титаническом порыве увлекавших и общество и самих себя к неизбежной катастрофе. И если отца Александра – Филиппа, Шахермайр относит к первому типу, то самого Александра Шахермайр склонен причислить ко второму, поскольку он разрушил то национальное единство греков македонян над созданием которого так много потрудился Филипп. Вместе с тем Александр для Шахермайра «не хрестоматийная величавая фигура, и не грозный властитель… а более величественный и, одновременно, отталкивающий, внушающий священный трепет образа». С одной стороны – это талантливый, умный политик и полководец, с другой – жестокий, честолюбивый, порой фанатичный правитель, в котором «на протяжении всей его жизни боролись две силы – любовь к созиданию и дух разрушения». Труды Etruskische Frühgeschichte, Berlin, Leipzig 1929 Zur Rasse und Kultur im minoischen Kreta, Carl Winter, Heidelberg 1939 Lebensgesetzlichkeit in der Geschichte. Versuch einer Einführung in das geschichtsbiologische Denken, Klostermann, Frankfurt/M. 1940 Indogermanen und Orient. Ihre kulturelle und machpolitische Auseinandersetzung im Altertum, Stuttgart 1944 Alexander, der Grosse. Ingenium und Macht, Pustet, Graz-Salzburg-Wien 1949 Alexander der Grosse. Das Problem seiner Persönlichkeit und seines Wirkens, Wien 1973 На русском языке с сокращениями: Шахермайр Ф. Александр Македонский. М.: Наука, 1984. 384 с. Griechische Geschichte. Mit besonderer Berücksichtigung der geistesgeschichtlichen und kulturmorphologischen Zusammenhänge, Kohlhammer, Stuttgart 1960 Perikles, Kohlhammer, Stuttgart-Berlin-Köln-Mainz 1969 Geistesgeschichte der Perikleischen Zeit, Stuttgart-Berlin-Köln-Mainz 1971 Die Tragik der Voll-Endung. Stirb und Werde in der Vergangenheit. Europa im Würgegriff der Gegenwart, Koska, Wien-Berlin 1981 Ein Leben zwischen Wissenschaft und Kunst, hrsg. von Gerhard Dobesch und Hilde Schachermeyr, Wien, Köln, Graz 1984 Анализ содержания книгиЛичность Александра, его жизнь и деятельность нельзя понять в отрыве от условий, обстановки и людей, которые его окружали в детские и юношеские годы. Очевидно, поэтому Шахермайр в первой главе своей книги предлагает подробный очерк, посвященный родине Александра – Македонии, который дает представление о географических, исторических, социально‑политических особенностях и традициях Македонского царства. В последующих главах рисуются интереснейшие портреты родителей Алексанадра, передавших сыну как свои достоинства, так и недостатки. Шахермайр подчеркивает, что «желая понять Александра, необходимо представить себе характер Филиппа и его политические задачи». Подробное описание настроений юного Александра и его отношений с родителями необходимо, поскольку психологи неоднократно отмечали, что многие достоинства и пороки будущих известных личностей закладывались в ранние периоды их жизни. В главе «Наследник престола» Шахермайр рассматривает факторы, способствовавшие формированию незаурядной личности своего героя. Это и характер Александра, в котором «уживались романтические настроения с трезвым рационализмом, потребность любви – с неумолимостью, воинственностью и склонностью к насилию», и образование, которое дал Аристотель, и уже отмеченное влияние отца. В последующих главах Шахермайр довольно много внимания уделяет главному противнику македонян в грядущем Восточном походе – Ахеменидской державе. Автор дает исторический очерк Персидского государства, где отмечает его социально‑экономические, политические, культурные традиции и особенности, отличавшие его не только от греков, но и от таких предшествующих крупнейших восточных деспотий, как Вавилония и Ассирия. Интересна идея Шахермайра о соответствии этих особенностей планам мирового господства Александра: «Строго говоря, империя Александра была основана не Александром, а Киром… Империю Александра правильнее считать не расширившейся Македонией, а выросшим Персидским государством». По мнению Шахермайра, персидские традиции соответствовали македонским. В частности, Александр, как и Ахемениды опирался на знать. Вместе с тем автор справедливо подчеркивает, что сходство условий и традиций не помешало сформировать Александру свою самостоятельную концепцию, в основе которой лежит идея космополитизма, неприемлемая для Ахеменидов. Центральные главы книги Шахермайр посвящает Восточному походу – главному делу жизни Александра, направленному на создание Великой империи. Здесь, как и в предыдущих главах, наряду с интереснейшими описаниями событий, содержатся не менее интересные, оригинальные идеи, порой резко отличающиеся от принятых в историографии мнений. Несомненным достоинством книги Шахермайра является то, что уже в первых главах перед читателем ставятся вопросы, которые волнуют самого автора. Как случилось то, что македоняне, стоявшие на более низкой ступени общественного развития, чем греки, оказались способными воспринять греческую культуру? Почему после того как это произошло, македоняне сохранили свои традиции? Можно ли научиться искусству полководца? Как относился Александр к своему обожествлению? Эти и многие другие вопросы придают книге проблемный характер. Следование, по словам автора, «художественному стилю исторической античной прозы», талант историка и писателя делают книгу Ф. Шахермайра своего рода бестселлером, одинаково увлекательным как для специалистов, так и для читателей, далеких от проблем античной истории. Анализ книги и деятельности Фрица ШахермайраФриц Шахермайр – старейший, если не самый старый австрийский антиковед, участник еще первой мировой войны. Проходя службу на Переднем Востоке и в Малой Азии, он увлекся историей Греции и античной культурой. Это увлечение захватило его на всю жизнь, и сейчас, на пороге своего 90‑летия, он продолжает печатать исследования по истории ранней Греции и активно участвовать в конференциях историков. Ф. Шахермайр начал свою научную карьеру с опубликования в 1929 г. солидного исследования по ранней истории этрусков. Уже в этой первой работе проявилась особенность таланта Шахермайра – умение на основе детальных исследований нарисовать общую картину эпохи. За долгую научную жизнь Шахермайру удалось сказать свое слово о различных и, казалось бы, далеких друг от друга областях и периодах истории древнего мира, но важнейшие его работы посвящены двум темам: ранней, как ее раньше называли «доисторической», эпохе жизни Балканского полуострова и времени Александра Македонского. К сожалению, время, на которое пришелся расцвет научного творчества Шахермайра, оказалось тяжелым периодом в истории немецкой науки. Приход к власти фашизма в 1933 г., засилье расизма и национализма в исторической науке не могли не привести к упадку и антиковедения. Поиски «нордических элементов» в греческой и римской культурах, прославление тоталитарного строя древней Спарты, порицание демократического строя Афин и культ «сильной личности» – все эти установки оказали немалое влияние на молодого ученого, приглашенного профессором в Йену, незадолго до прихода Гитлера к власти. Уже в работе 1935 г. «Ахейцы и хетты», посвященной ранней истории народов Греции и Малой Азии, мы встречаемся не только с расистской терминологией, но и с характерным для фашистской науки утверждением о якобы исконном превосходстве индоевропейских или, как их называли немцы, индо‑германских народов. Влияние фашистских установок сказалось и в объемистой статье 1937 г. об афинском тиране Писистрате, помещенной в «Реальной энциклопедии классической древности» Паули‑Виссова (т. XIX). Отмечая положительные моменты деятельности и стремление к тоталитаризму этой «сильной личности», Шахер‑майр не забыл упомянуть, что «по своей крови Писистрат, несомненно, в значительной степени имел северные показатели». В том же стиле сочетания результатов детальных исторических исследований с национал‑социалистскими «установками» написана и его третья крупная работа – «Индогерманцы и Восток» (1944). И только в четвертой книге Шахермайра («Александр Великий. Гений и власть»), написанной в 1949 г., уже по возвращении в родную Австрию, наметился тот духовный перелом, о котором мы уже говорили и который сам автор назвал «целительным». Эта книга может служить характерным примером пересмотра взглядов серьезным ученым, занимавшим в свое время ведущее положение в исторической науке «гитлеровского рейха». Следует сказать несколько слов о характере и причинах духовного перелома, происшедшего с Шахермайром. После разгрома гитлеризма он уже был совершенно не склонен восхвалять «необузданных властителей, приписывающих себе сверхъестественную силу и ставящих себя над материальным миром, попирая при этом права и достоинства личности». Слишком дорого обошлась Германии вера в силы таких «всемогущих магов». К их числу автор относит прежде всего героя своей книги Александра Македонского, называя затем и других деятелей мировой истории – Валленштейна, Карла XII, Наполеона, не говоря уже о «современных экспериментах». «Нет никаких сомнений, – утверждает автор, – что такого рода деятели, «стоящие выше добра и зла», когда в их руках оказывается власть, становятся опасными. Средства, при помощи которых они пытаются навязать людям свою волю, безрассудны. Единовременный брак его сподвижников и воинов, – знаменитая свадьба в Сузах не могла привести к слиянию Востока и Запада, а скорее напоминала действия хозяина конного завода». Сама жизнь заставила Шахермайра отказаться от веры в то, что он называл «изначальной внутренней силой гениев», убедила его, что личность не может ставить себя над материальным миром, и тем самым приблизила к положениям исторического материализма. Свои новые убеждения он выразил словами: «Александр – мрачный герой! Его цели шли вразрез с историческим развитием. Его деятельности не дано было осчастливить людей». Немало должен был пережить и продумать Шахермайр, чтобы прийти к таким выводам. В предисловии к своей первой книге об Александре Ша‑хермайр сетует на те условия, в которых в результате безответственной политики предшествующих правителей оказалась Австрия. Издательство в университетском городе Граце, где когда‑то учился юный Шахермайр, не могло предоставить ему возможность издать плод его многолетнего труда в достойном виде. Автор вынужден был отказаться более чем от 1200 примечаний, которые вместе с приложениями должны были составить второй том монографии. Условия научной жизни в еще не оправившейся после военной разрухи Австрии не позволили ему издать книгу в двух томах. Вторая книга Шахермайра об Александре вышла в 1970 г. в Вене. Эта сравнительно небольшая монография «Александр в Вавилоне и организация государства после его смерти»4 посвящена последнему периоду жизни великого полководца и, что самое главное, результатам его деятельности. Одновременно Шахермайр продолжал свои штудии по ранней истории Греции. В послевоенные годы вышли его книги: «Посейдон и возникновение греческой религии» (1950), «Древнейшие культуры Греции» (статья в «Реальной энциклопедии классической древности» Паули‑Виссова, вышедшая затем в 1955 г. отдельной книгой), «Минойская культура древнего Крита» (1964), «Ранняя греческая классика» (1966), «Эгеида и Восток» (1967). В этих работах автор отказывается от своих прежних высказываний о ведущей роли «нордического элемента» в создании греческой культуры и уделяет много места взаимодействию культур Греции и Малой Азии. Итогом многолетних исследований Шахермайра, посвященных Александру, стала его значительная как по содержанию, так и по объему монография, вышедшая в 1973 г. также в издательстве Австрийской Академии наук5. Как явствует уже из заглавия, этот том нельзя рассматривать как переиздание предыдущей книги 1949 г. «Александр. Гений и власть». Новый подзаголовок «Проблема личности и деятельности Александра» переносит акцент с вопроса об одаренности Александра на проблему результатов его кипучей деятельности. В новой книге получили отражение исследования автора за последние 25 лет, а также результаты работ других ученых за этот период. Вопрос об оценке личности Александра, на который Шахермайр так решительно ответил в своей пер вой книге, теперь он ставит несколько шире, пытаясь определить, какое влияние на судьбы человечества оказал этот «мрачный гений». В первой книге Шахермайр, признавая, что влияние Александра не было благотворным, все же полагал, что дальнейшие события развивались по намеченному македонским царем плану. Хотя в его отношении к македонскому завоевателю сквозило чувство неприязни, которое он испытывал к другому «гению власти», своему современнику, он все же признавал, что Александр сильно повлиял на ход будущих событий. В новой книге острота критики личности Александра несколько смягчена, но зато вопрос о влиянии его деятельности на историю Средиземноморья решен иначе. Автор, посвятивший своему герою столько времени и сил, естественно, стремится к тому, чтобы читатель нашел в образе правителя незначительного Македонского царства черты, сделавшие его впоследствии повелителем мира, полубогом, легенды о котором будут жить века и даже тысячелетия. Показывая привлекательные черты Александра, Шахермайр в то же время не закрывает глаза на его безрассудство и жестокость. В заключительной главе новой книги, рассказывая о смерти полководца, Шахермайр пишет, что со смертью Александра ушел укротитель, усмиривший всех непокорных и заставивший их подчиниться своей воле. Подводя итоги политической деятельности Александра, Шахермайр объявляет ее безрезультатной: «Александр поклонялся фетишу, который сам избрал, – идее мировой империи, создание которой в то время еще не было исторически обусловлено, а потому было и нереально». Теперь никто больше не желал служить поверженному фетишу. Правители, пришедшие на смену Александру, вернулись, по мнению Шахермайра, к политическим концепциям его отца Филиппа – к политике слияния греков и македонян, противопоставления их варварам и династическому принципу передачи власти. Укрепившиеся у власти династии диадохов понимали, что для них важно сохранить поддержку верхушки общества, и не навязывали знати своих «благодеяний». Шахермайр считал Александра не только полководцем и политическим деятелем, но и талантливым учеником Аристотеля в области политики, опередившим не только своего учителя, но и всех современников по крайней мере на полстолетия, а то и на целый век. В отличие от Тарна, видевшего в Александре оригинального мыслителя, Шахермайр признает, что интернационалистические взгляды царя были подготовлены киниками. По его мнению, выдвинутые Александром идеи были впоследствии подхвачены стоиками, но «не оказали все же никакого влияния на духовное развитие своего времени». К такому пессимистическому, но, бесспорно, справедливому выводу автор приходит в итоговой главе «Наследники Александра». Шахермайр поставил перед собой нелегкую задачу найти для своей новой книги об Александре оригинальную форму. Во введении (он назвал его «По обе стороны исторической науки», намекая на то, что строгие критики сочтут, что его манера художественного описания исторических событий лежит «по другую сторону исторической науки») автор пишет, что при написании этой главной книги его задачей было найти такой стиль изложения, который подходил бы к образу главного героя, «великого разрушителя полисного уклада жизни и блестящего мыслителя, превзошедшего даже своего учителя – Аристотеля». Сейчас, считает Шахермайр, когда методика научного исследования усложнилась, не только специальные статьи, но и обобщающие работы пишутся таким сухим и скучным языком, что изложенные в них события могут «разве что заинтересовать, но уж никак не увлечь читателя». Специализация достигла такой степени, что серьезные ученые считают для себя зазорным писать для массового читателя, и авторами популярных работ становятся люди, далекие от науки. Дать достоверную картину исторической эпохи, сохранив при этом увлекательность и художественность изложения, – вот та «сверхзадача», которую поставил перед собой Шахермайр в своей новой книге. Невозможно отрицать, что книга Шахермайра читается легко и с удовольствием. Все интересно – будь то психологическая характеристика целых народов (греков, македонян, персов), портреты родителей, юных друзей (па‑реа), полководцев и советников молодого царя, входивших в его придворный лагерь, или же топография мест, по которым проходили македоняне и которые престарелый ученый объездил сам, чтобы своими глазами увидеть то, о чем хотел рассказать. Как отличается она от сочинений авторов, вынужденных пересказывать чужие описания и наблюдения! Автор настолько вжился в описываемую эпоху, что не без успеха вкладывает собственные мысли в уста Александра. Изучив высказывания и письма Александра (большинство которых он считает подлинными), Щахермайр настолько проникся психологией своего гербя, что рискует реконструировать мысли и слова царя даже в тех случаях, когда античные авторы ничего о них не сообщают. Поэтому так живо встает перед глазами читателя сцена на пиру, когда был убит Клит, и другая сцена, когда Каллисфен отказался совершить земной поклон (проскинезу). Живо описана ссора с Филиппом, когда Александр бросает отцу дерзкие слова, и картина штурма индийского города маллийцев, когда Александр чуть не заплатил жизнью за свою храбрость. Хотя в биографии Александра, написанной Плутархом, мы находим близкие к нашей книге описания, Шахермайр сумел дополнить их такой тонкой психологической мотивацией, что забыть эти эпизоды просто невозможно. Вспомним, к примеру, сцену прощания Александра с Неархом перед разделением войска на обратном пути из Индии, когда Александр предстал перед нами в таком неожиданном свете: «это не беззаботный гордец, не жестокий поработитель, а любящий и внимательный друг». Автор нашел новые краски для портрета своего героя, то величественного, то отталкивающего, то храброго до безумия, то подозрительного и боящегося собственной тени. «Люди грубые и жестокие иногда бывают склонны к нежной и верной дружбе, хотя в их отношениях с друзьями и отсутствует сентиментальность», – пишет Шахермайр, и читатель останавливается на этой мысля и не может не признать ее справедливость. Или вот еще один пример. Характеризуя персидскую династию Ахеменидов, Шахермайр не обольщается, объясняя причины «альтруизма» первых персидских царей. «Они знали, – пишет он, – что «мягкие» режимы оказываются более длительными и выгодными для правителей, чем те, которые основаны на применении силы». Но, продолжает автор, мягкие законы были лишь красивым фасадом и далеко не всегда выполнялись поставленными царем сатрапами. «Власть над народами несет с собой разложение, чванство и самомнение, жестокость и ограниченность». Таких мест в этой объемистой, но удивительно легко читающейся книге так много, что из нее вполне можно извлечь материал на целый сборник исторических афоризмов. Вторым важным достоинством этой книги является ее проблемность. Кроме основной проблемы – общечеловеческого значения судьбы Александра и результатов его деятельности каждая глава и даже параграф ставит перед читателем вопросы, над которыми раньше многим из нас не приходилось задумываться. Можно ли научиться искусству полководца? Как случилось, что македоняне, стоявшие на значительно более низкой ступени общественного развития, чем греки, оказались способными воспринять греческую культуру? Почему, восприняв ее и почти слившись с грекахми, они еще долго сохраняли все свои традиции? На многие вопросы мы получаем новые ответы взамен привычных. Как относился Александр к своему обожествлению? Вопреки Тарну Шахермайр считает (и психологически это вполне убедительно), что на гребне успехов Александр действительно уверовал в свое божественное происхождение. Не совсем убедительна его полемика с Тарном, отрицавшим, что Александр с самого начала готовился к покорению ойкумены. Тог факт, что канцелярия царя не осталась в Македонии, еще не доказывает, как нам кажется, намерения царя перенести столицу на Восток. Интересна попытка Шахермайра связать введение проскинезы с отношением Александра к персидской религии и к культу огня. Внимательного рассмотрения заслуживают рассуждения Шахермайра о географических представлениях древних и о взглядах Александра на симметричность вселенной, от которых он должен был отказаться в результате своего похода. Да и мало ли еще интересных решений может предложить читателю крупный ученый, почти 50 лет своей жизни посвятивший исследованию личности Александра и его деятельности? В основу всех реконструкций Шахермайра положены его отношения к первоисточникам, описавшим Восточный поход Александра. Учитывая динамичный характер своей книги, Шахермайр не дал обзора первоисточников, как это обычно делается в начале книги, а привел его лишь в конце IV главы, когда о многих их авторах мы уже получили некоторое представление. Официального историографа похода, ученика и родственника Аристотеля, Каллисфена, Шахермайр решительно не одобряет. Он считает, что это был ограниченный, тщеславный человек, увлеченный своими политическими идеями (панэллинизм, исконное превосходство греков над варварами и т. п.), неспособный поэтому понять величие замыслов Александра. В его «Истории» много искажений: не следует, в частности, доверять приводимым им сведениям о численности варварских войск, о чудесах и божественных знамениях. Безудержный льстец, он способствовал созданию легенды о божественном происхождении царя, а затем сам пал жертвой своего высокомерия и претензий. Шахермайр положительно относится к не дошедшей до нас книге Онесикрита «Об Александре». Кормчий царского корабля, ученик Диогена, Онесикрит создал образ «философа с оружием в руках», образ, настолько близкий самому Шахермайру, что тот излагает его концепцию в заключительной главе своей книги. Если Тарн прямо называет Онесикрита лжецом, то Шахермайр значительно смягчает эту характеристику, полагая, что Онесикрит не гнался за истиной, а использовал поход Александра для написания «утопического романа», в котором развивал идеи киников. Снисходительно также относится Шахермайр к главному «врагу» Тарна – Клитарху. Немецкий исследователь причисляет его, как и двух предшествующих историков, к «романтической школе». Если Каллисфен был увлечен политическими идеями, Онесикрит – философскими, то Клитарх ставил перед собой прежде всего литературные задачи. Вслед за Тарном Шахермайр отходит от точки зрения Дройзена и других немецких ученых и признает, что Клитарх не принимал участия в Восточном походе и что он не стремился отыскивать для своего труда достоверные сведения. Его информацию никак нельзя признать достоверной: он просто расспрашивал знакомых ему участников похода, а где ему не хватало сведений, добавлял от себя. Его цель была чисто литературной – дать яркое описание полного чудес похода в Азию. Для этой цели избранная им свободная форма – смесь правды и выдумки – вполне подходила. Яркостью повествования объясняется и популярность Клитарха у римских историков времени империи, которые ставили его сочинения, дошедшие до нас лишь в отрывках, выше всех остальных (Страбон XI, 5, 4). В отличие от своих предшественников Шахермайр усомнился в достоверности сведений, сообщаемых Птолемеем и следующим за ним Аррианом. Эти сведения вполне точны, когда речь идет об организации армии, маршрутах, приказах царя или географии завоеванных стран. Там же, где вопрос касается внутренней борьбы в македонском лагере, они напоминают записки Цезаря «О галльской войне». Хотя Птолемей часто цитирует официальные документы, относиться к его сведениям нужно весьма осторожно. Опасаться следует не искажений, вкравшихся в традицию, а того извращения истины, которое было присуще диктаторскому режиму. Автор умело умалчивает обо всем, о чем ему не хотелось бы сообщать. Из его повествования невозможно извлечь подоплеку событий: дается только официальная версия, а дальше мы «упираемся в глухую стену». Чтобы докопаться до истины, Шахермайр предлагает осторожно использовать сплетни, собранные у военачальников и придворных чиновников Клитархом и, что еще важнее, Харесом, составителем дошедшей до нас в отрывках «Истории об Александре». В отличие от Тарна Шахермайр считает Хареса, занимавшего с 330 г. до н. э. должность эйсангелея (церемониймейстера), основным источником. Харес хорошо знал обстоятельства жизни Александра и сам был участником многих событий. Хотя Шахермайр не считал его «фанатичным приверженцем точности», его сообщения об убийстве Клита, проскинезе, казни Каллисфена и свадьбе в Сузах легли в основу данной книги. Не согласен также Шахермайр с оценкой Тарном труда участника Восточного исхода – архитектора Аристобула. В отличие от немецких историков Тарн придавал труду Аристобула первостепенное значение и считал, что он послужил источником для XVII книги «Исторической библиотеки» Диодора. Аристобул и личный друг Александра, Неарх, дали, по его мнению, материал как для легковесного сочинения Клитарха, так и для добросовестного, хотя и позднего рассказа Арриана. Шахермайр считает, что Аристобул располагал лишь заурядным материалом, полученным им из вторых рук; самое же главное заключается в том, что, как и у Птолемея, его целью было прежде всего защитить царя от критики. Этим и объясняется явная идеализация образа Александра. На этом примере хорошо видно, что восприятие Шахермайром личности Александра неразрывно связано с переоценкой им материала первоисточников. Усомнившись в достоверности официальной версии, предлагаемой Птолемеем и Аристобулом и сохраненной Аррианом, обратившись к отвергаемым раньше Харесу и даже Клитарху, Шахермайр сумел создать новое представление об Александре – не хрестоматийно величавую фигуру грозного властителя, а привлекательный и одновременно отталкивающий образ честолюбца, дерзкого и талантливого, жестокого и фанатичного. Достоинства новой книги Шахермайра не должны заслонять от нас те идейные расхождения, которые обнаруживаются между ее автором и историками, стоящими на марксистских позициях. Это относится прежде всего к характеристикам, которые Шахермайр дает народам Средиземноморья. Хотя и в рудиментарной форме, характеристики эти сохраняют остатки прежних расистских воззрений автора. Наряду с явной идеализацией индоевропейских народов – македонян, греков и иранцев – мы встречаемся с обобщающими, резко отрицательными оценками западных семитов или жителей нижнего течения реки Инд, которые «не стремились к славе и были склонны к предательству». В Индии им противопоставляются жившие на севере «индоевропейские пришельцы – представители касты воинов, организованных в рыцарские союзы». Шахермайр сам упрекал Аристотеля за то, что, обучая Александра, он давал характеристики целым народам, тогда «как надо было различать и характеризовать отдельных индивидуумов», теперь же повторяет его ошибку. Огорчает отношение Шахермайра к афинской демократии. В войне Филиппа II с греками его симпатии явно на стороне македонского царя: «Греки израсходовали свои силы в бесплодной борьбе между демократией и олигархией». Шахермайр прямо называет борьбу за демократию бесплодной и не имеющей смысла. Ему кажется, что учрежденный Филиппом II Коринфский союз был умереннее и великодушнее Афинского морского союза. Отрицая афинскую демократию, Шахермайр забывает о неразрывной связи афинского государственного устройства с развитием греческой культуры, сохраняющей общечеловеческое значение. С недооценкой демократии связаны встречающееся в книге прославление монархического принципа правления и идеализация отдельных монархов (Филиппа II, Кира, Октавиана Августа). Признав, что даже Александр не смог ускорить естественный ход истории, Шахермайр в других случаях сильно преувеличивает возможности отдельных личностей влиять на ход исторического развития. «Всем последующим за Киром персидским царям недоставало той силы, которой обладал основатель династии. Поэтому не удались нападения на Скифию и походы на Балканский полуостров и в Грецию». Недооценка социально‑экономических факторов приводит Шахермайра и к другим ошибочным суждениям. Так, победы греков и македонян в сражениях с персами он объясняет превосходством не общественного строя, а исключительно физической подготовки. С принятыми в немецкой науке установками связана не отражающая современного уровня науки картина патриархальной жизни восточного «индоевропейского» Ирана. Автор явно идеализирует династию Ахеменидов, которая якобы «умела соединить интересы своего народа с альтруистическими тенденциями, насаждаемыми персидской религией». В Иране, считает Шахермайр, существование династии нравственно оправдано творимым ею добром. Полемизировать с подобной, явно идеалистической точкой зрения, едва ли имеет смысл. Шахермайру, как и почти всем западным ученым, свойственно стремление к модернизации. Не говоря уже об использовании терминов, относящихся к другим историческим эпохам, в самом описании жизни древней Македонии или Восточного Ирана назойливо и часто вопреки известным фактам навязываются представления о существовании там феодального строя. Достаточно ограничиться одним примером. Шахермайр утверждает, что иранская знать связывала свои права с феодальными свободами, что именно феодальными вольностями персидской знати объясняется политика Дария III в войне с Александром. Современные исследователи в противовес этим утверждениям показывают на материале источников, что земля в Иране не была феодальным наделом, что ее свободно продавали, закладывали и даже сдавали в аренду. Наряду с этим существовали и пережитки общинного строя, причем правители кормили многотысячную дружину. Все это свидетельствует о том, что общественный строй в Иране был значительно сложнее, чем это представляет себе Шахермайр. Однако разделы, посвященные ранней Македонии и Ирану, занимают второстепенное место в книге Шахермайра, а отдельные непоследовательности и терминологические неточности не снижают значения этого безусловно выдающегося и талантливого труда. При издании книги Шахермайра на русском языке издательство сочло себя вправе сократить последние главы, не связанные с основным содержанием – походом и жизнью Александра, а также приложения и примечания. Книга Шахермайра, посвященная жизни македонского царя Александра, стоявшего у истоков эллинизма, несомненно, вызовет интерес советских читателей. Биографический жанр в историографии вполне закономерно получает все большее развитие, и не случайно к нему обращаются крупнейшие историки. Жизнь выдающегося человека вне зависимости от того, как мы оцениваем результаты его деятельности, заставляет задуматься и позволяет проникнуть в тайны времени, его породившего. ЗаключениеКнига Фриц Шахермайр об Александре была с интересом встречена читателями, тем не менее, некоторые ученые оценили принятую в ней форму изложения, сообразуясь с собственными критериями. Встал вопрос, имеет ли историк право на свой собственный стиль или обязан подчиняться сложившемуся условному, научному языку. Распространяется ли это категорическое требование на всех и имеет ли исследователь право выйти за рамки общепринятого научного косноязычия, долженствующего служить примером для дальнейшего подражания? В античной историографии мысли исторического деятеля большей частью раскрываются с помощью произносимых им речей. При этом ораторам приходилось приноравливаться к аудитории. Именно так выглядят речи исторических лиц прежде всего у Геродота и Фукидида, а затем почти у; всех позднейших историков древности. Более точно с образом мышления героя знакомят нас не исторические труды, а величественные монолога греческой трагедии и философские диалоги. Мне представляется, что в трудах биографического характера, посвященных, например, Периклу или Александру, следует стремиться передать ход мысли героя. Конечно, подобного рода реконструкции можно допускать только в тех случаях, когда существует реальная уверенность, что мы в состоянии сделать это достоверно. Во всяком случае таким образом мы избежим опасности, грозящей тем историческим работам, которые довольствуются лишь сухим изложением источника, не наполняя его живым содержанием. Поскольку сам Александр не придерживался условных границ ни в политической, ни в духовной сфере, его историк не может не следовать его примеру, если хочет представить полную картину исторической деятельности царя. И если завоеватель питал наивную веру, что его стремление охватить все сущее будет понятно всем, включая сомневающихся и равнодушных, почему же следует отказывать его биографу в не менее наивной надежде, что ему удастся вызвать интерес не только специалистов, но и широкого круга читателей. Но это не главная цель автора, которую он перед собой ставил. Высшая цель исторического труда – передать события прошлого в назидание будущему. Список литературыБит Ндф: Старый историк Фриц Шахермеир и его понимание истории в научно-историческом ретроспективном взгляде//Storia della Storiograifia. Лента 26, в 1994. Мартина Песдичек: Карьера старого историка Фрица Шахермеира в Третьем Рейхе и во Второй республике//человек — наука — магия. Сообщения Австрийского общества научной истории. Лента 25, в 2007, СТР. 41-71. Сигрид Дегер-Ялкоци (Изд.): Коллекция Фриц Шахермеир. Австрийская Академия Наук, Вена в 1991 (меморандумы Австрийской Академии Наук). Сигрид Дегер-Ялкоци: Фриц Шахермеир (1895-1987)//вестник для наук древности. Лента 41, в 1988, СТР. 125-128. Фолькер Лосеманн: Национал-социализм и античность. Исследования для развития Предмета истории древнего мира 1933-1945-ый Гамбург в 1977 (Исторические перспективы 7). Шахермайр Ф. Александр Македонский. М.: Наука, 1984. 384 с. 1 Schachermeyr F. Alexander dеr Grosse. Ingenium und Macht. Graz, 1949. 2 Schachermeyr F. Alexander in Babylon und die Reichsordnung nach seinem Tode. Wien, 1970. 3 Schachermeyr F. Alexander der Grosse. Problem seiner Personlichkeit und seines Wirkens. Wien, 1973. 4 F. Schachermeyr. Alexander in Babylon und die Reichsordnung nach seinem Tode. Wien, 1970. 5 F. Schachermeyr. Alexander der Grosse. Das Problem seiner PersOnlichkeit und seines Wirkens. Wien, 1973. |