Голодомор. Имеются многочисленные свидетельства людоедства и трупоедства в пораженных голодом районах. "В колхозе "День урожая" во время прополки на борозде умерло от голода 3 колхозницы
 Скачать 17.11 Kb.
|
|
Имеются многочисленные свидетельства людоедства и трупоедства в пораженных голодом районах. "В колхозе "День урожая" во время прополки на борозде умерло от голода 3 колхозницы. Беднячка Степанова зарезала своего сына 9-ти лет на питание. При обыске у Никулиных обнаружен в печке чугун, в котором находилась человеческая челюсть", - докладывал в июне 1933 года уполномоченный ОГПУ по Белгородской области Бачинский. "В станице Должанской Ейского района гражданка Герасименко употребила в пищу труп своей умершей сестры. В станице Ново-Щербиновская жена кулака Елисеенко зарубила и съела своего 3-летнего ребенка. На кладбище обнаружено до 30 гробов, из которых трупы исчезли", - говорилось в информации ОГПУ "О голоде в районах Северо-Кавказского края" от 7 марта 1933 года. Чтобы не портить судебную статистику, дошедших до каннибализма людей, как правило, расстреливали на месте. "Нам, коммунистам, выдавали по талонам, деревенским активистам тоже, а вот что они жрут - это уму непостижимо! Лягушек, мышей уже нет, кошки ни одной не осталось, траву, солому секут, кору сосновую обдирают, растирают в пыль и пекут из нее лепешки. Людоедство на каждом шагу. Сидим мы в сельсовете, вдруг бежит активист, доносит, в такой-то хате девку едят. Собираемся, берем оружие. Семья вся в сборе. Сонные сидят, сытые. В хате пахнет вареным. "Где дочка? - У город поихала. - А в печи в горшках что? - Та кулиш". Выворачиваю этот "кулиш" в миску - рука с ногтями плавает в жире. Идут, как сонные мухи. Что с ними делать? Теоретически - надо судить. Но такой статьи - за людоедство - нет. Можно за убийство, но это сколько ж возни, и потом, голод - смягчающее обстоятельство, или нет? В общем, нам инструкцию спустили: решать на местах. Выведем их из села, свернем куда-нибудь в балочку, пошлепали в затылок из пистолета, слегка землей присыпали - потом волки съедят", - описывал типичную картину Анатолий Кузнецов в романе "Бабий Яр". Кстати, первое массовое захоронение в Бабьем Яру, впоследствии получившем известность как место преступлений нацистов, относится к 1933 году: "Умерших от голода свозили в Бабий Яр. Привозили и полуживых, которые там умирали". Уходили молча В 1932 году Сталин почти не выступал публично, а все лето безвыездно провел в Сочи, так что на Западе пошли слухи о его болезни. Историк Николай Сванидзе сравнивает эту длительную отлучку с трехдневным затворничеством Сталина на Ближней даче в конце июня 1941 года. По мнению исследователя, диктатор испытывал страх, понимая, что идет ва-банк, и результаты могут быть любыми. Однако народного восстания не последовало. "В райцентре возле автобусной остановки в скверике на пыльной травке валялись те, кого уже не считали людьми. Одни - скелеты с огромными, кротко горящими глазами. Другие, наоборот, туго раздуты. Кто-то грыз кору на березовом стволе. Кто-то расплылся по земле студнем, не шевелился, а только булькал нутром. Кто-то запихивал в рот мусор с земли. Но перед смертью кто-нибудь вдруг бунтовал - вставал во весь рост, обхватывал ствол березы, открывал рот, собирался, наверное, крикнуть испепеляющее проклятие, но вылетал хрип, пузырилась пена. Бунтарь сползал вниз по стволу и затихал. Вокруг идет обычная жизнь. Люди торопятся на работу", - делился воспоминаниями детства писатель Владимир Тендряков. Осенью 1932 года, в разгар голода, в распределителе в "Доме на набережной" чиновник каждый месяц получал четыре килограмма мяса, четыре килограмма колбасы и ветчины, килограмм икры.В сентябре для питания делегатов пленума ЦК были затребованы 10 тонн мясных деликатесов, четыре тонны рыбы, 600 килограммов сыра, 300 килограммов икры, всего 93 наименования продуктов. "С той минуты, как мы сели в поезд "Москва-Ленинград" и стали гостями чекистов, для нас наступил коммунизм. Ни за что не платим. Копченые колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Вина. Коньяк. Ем, пью, и вспоминаю, как добирался до Москвы. Всюду вдоль полотна стояли оборванные босые дети, старики. Кожа да кости. Все тянут руки к проходящим вагонам. У всех на губах одно слово: хлеб, хлеб, хлеб", - вспоминал организованную ОГПУ поездку литераторов на Беломорканал писатель Александр Авдеенко. А уж во время банкета в ленинградской "Астории" он, по его словам, просто ошалел от изобилия: "бифштексы, жареные цыплята, шашлыки, шпроты в янтарном масле, поросята, заливные осетры, персики без косточек и кожуры"."Самое страшное, если вы вдруг почувствуете жалость и потеряете твердость. Вы должны научиться есть, даже если все кругом будут умирать от голода. Иначе некому будет вернуть урожай стране. Не поддавайтесь чувствам, и думайте только о себе", - говорилось в секретной инструкции ЦК работникам райкомов в зоне бедствия. |