упуц. Использование принудительного труда советских детей в Третьем Рейхе как акт геноцида советского народа в годы Великой Отечественной войны
 Скачать 27.15 Kb.
|
|
Использование принудительного труда советских детей в Третьем Рейхе как акт геноцида советского народа в годы Великой Отечественной войны. Актуальность проблемы. Использование советских граждан в интересах Германской экономики является одной из актуальных проблем нашей истории. Особое место в этом вопросе занимает пребывание советских детей в данных условиях. Цель: Изучение геноцида советского народа и использование принудительного труда советских детей в годы Великой Отечественной войны Задачи Рассмотреть причины геноцида советского народа. Изучить, как проявлялся геноцид советского народа на оккупированных территориях Исследовать принудительный труд в Третьем Рейхе и какое место занимали в нем советские граждане. Описание этапов проектной работы Поиск сайтов и литературы Анализ найденных источников Обсуждение найденных данных с учителем Написание проектной работы 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, война не только за отстаивание суверенитета СССР, но и за дальнейшее существование советского народа. Какая же угроза была для советского народа? В годы Великой Отечественной войны имели место случаи угона населения на принудительные работы, жестокое обращение с военнопленными, истребление местного населения. Каковы же причины такой жесткости? Идеология Третьего Рейха разделяла людей на «низших» и «высших» по расовой принадлежности. Потребность в расширение жизненного пространства и экономического пространства Германии за счет истребления местного населения Также как одну из причин можно выявить противостояние коммунизма и национал-социализма. Именно идеологической причиной многие немецкие руководствовались во время уничтожения советского населения. То, что в начавшейся войне, немецко-фашистские захватчики ставили перед собой цель уничтожения советского народа, наглядно подтверждается в записях рядового 113-й пехотной дивизии Рудольфа Ланге; «По дороге от Мира (поселок) до Столбцов (райцентр Брестской области) мы разговариваем с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакого сострадания мы не ощущаем. В каждом местечке, в каждой деревне при виде людей у меня чешутся руки. Хочется пострелять из пистолета по толпе. Надеюсь, что скоро сюда придут отряды СС и сделают то, что не успели сделать мы». По самым скромным подсчетам за зиму 1941-1942 была убито около 500 тысяч людей, включая стариков, женщин и детей, также за несколько месяцев 1942 года было убито 360 тысяч советских евреев. За проведение одних только карательных операций, как например «Зимнее волшебство» количество убитых мирных граждан составило от 3500 до 11000 человек [6, с. 30]. Однако, физическое истребление советских граждан, это не единственный метод, который использовали нацисты по отношению к населению СССР. Одной из форм геноцида по праву можно считать насильственный угон населения на принудительные работы в Германию. Апогей жестокости и конечных намерений захватчиков отчетливо виден на примере того, что к тяжелейшим принудительным работам привлекались и дети. Как еще можно назвать умышленное лишение детства и низведение до рабского положения без будущего, как не геноцидом? Потребность экономики Третьего рейха в людских ресурсах, заинтересованность некоторых политических элит в поставках новых рабочих, опустошение оставляемых территорий привели к тому, что с оккупированных территорий Советского Союза вывозилась в Германию не только молодежь в возрасте 14-18 лет, но и семьи, нетрудоспособные граждане. В целом возраст, угнанных в Третьи рейх, часто колебался. С 1942 ситуация с депортацией советского населения приняла тотальных характер именно поэтому годы рождения жителей часто колеблются от 1880 до 1942 [1, с. 23]. В 1944 году военной команде «Центр» была поставлена задача - отправить в Германию детей возрастом от 10 до 14 лет. По особому предписанию данная задача являлась приоритетной. Это еще раз говорит о том, что для Третьего рейха важным ресурсом на оккупированных территориях являлись люди. Германской экономикой такой ресурс был оценен, как дешевая рабочая сила, но при этом достаточно эффективная при тотальном использовании. Если говорить об общей численности угнанных в Германию детей и подростов (в психологии принято считать подростковый возраст от 10 до 17 лет) то сведения пересыльных пунктов, направляющих граждан в свои места жительства, на момент 03.10.1945 таковы: детей до 16 лет было возвращено в СССР 386 471, детей до 10 лет – 224 559 человек [2, с. 178–183]. Очевидно, что вопрос об использовании детей в Германской экономике был принят не с течением войны, а был изначально предопределен, но на фоне депортации взрослых не был так очевиден. На каждую сотню человек, привезенных в Германию, приходилось в среднем 7-8 больных детей [6, с. 43]. В большинстве случаев именно условия доставки подрывали здоровье - «Нас запихивали в вагоны настолько, насколько возможно, так что наши ноги больше не могли двигаться “, - вспоминает Антонина Сердюкова [3, с.109]. Отсутствие ограничений на ввоз нетрудоспособных граждан, вызывало возмущение среди германских предприятий, считавшими, что содержание таких рабочих невыгодно. «Наши лагеря рассчитаны на рабочих, а не на такого рода людей» - сообщало бирже труда руководство угольной шахты концерна «Флик» [4, с. 165]. Интересно и письмо концерна инженеру Рису служащему районного бюро по распределению рабочей силы, в котором приводится статистика поступления остарбайтеров. 26 февраля 1944 г. транспорт включал 13 детей, подростков в возрасте от 13 до 15 лет и 13 младенцев; 12 мая 1944 г. – 22 ребенка в возрасте от 1 года до 14 лет; 16 декабря 1944 г. – 36 детей, а также беременных или только что родивших женщин. Отправители данного письма жаловались на то, что негодные к работе люди «просто заполнили лагерь, и на них уходили и без того скудные запасы продовольствия, а помощи от них не было никакой» [5, с. 781]. Дети часто направлялись на предприятия в качестве учеников, из которых в будущем должны стать квалифицированные рабочие [9, л. 21]. Для этого развернули масштабную пропаганду, которая не принесла желаемого результата, во многом из-за непоследовательности немецких властей, нарушении обещаний, а также роста негативных настроений среди восточных рабочих. Также хочется отметить, что немецкие элиты были прекрасно осведомлены об образовательной и воспитательной системе Советского Союза и в специфике детской психологии, поэтому не скрывали своих целей использования детского труда: «Мы не хотим обращать русских на путь национал-социализма, мы хотим только сделать их орудием в наших руках. Вы должны покорить молодежь, указывая ей ее задачи, энергично взяться за нее и беспощадно наказывать, если она саботирует или не выполняет этих задач» [4, с. 166]. С другой стороны, можно отметить, что было немало случаев, когда подростки, рискуя жизнью, проявляли упорство и саботировали производство, вот один из таких случаев. Жительница Майкопа в 1942 в 13 лет была угнана в Германию на производство самолетов по заданию антифашиста Отто Шольца оставляла дефекты на деталях для самолета. Когда ее работу раскрыли после гестапо и побоев ее отправили в детский барак лагеря Равенсбрюк [3, с. 203]. Основным спасителем детей от насильственного угода в Германию стали партизаны. Именно они уничтожали документы на депортацию, спасали людей от угона, вели просветительскую работу через листовки, где призывали молодежь к активным действиям и давали советы, как избежать депортации: «бегите из эшелонов при любом удобном случае…Уклоняйтесь от всяких регистраций… Уходите в партизаны…». За подобную деятельность немцы жесткого карали партизан несмотря на пол и возраст. Так, в Адыгее немцами было совершено убийство Болеслава Гатовского в возрасте 11 лет, только за подозрение его причастности к партизанскому движению [7, с. 128]. Принудительный труд использовался не только на территории Германии, но в оккупированных областях. К примеру, девушек 15 лет немецкие войска заставляли рыть окопы под обстрелом артиллерии, когда возводился оборонительный рубеж у села Греческое на участке 9-ой дивизии [9, с. 81]. Стоит заметить, что большинством населения подобные работы, по сравнению с угоном в Германию, воспринимались, как небольшое отклонение от норм оккупации. И этим охотно манипулировали немецкие захватчики. Одна из характеристик режима Третьего Рейха - это отсутствие жалости. В доказательство этому находим неисчислимое количество свидетельств жесткого обращения с детьми, а также намеренных убийств или доведения до смерти. Детям нашивали таблички «OST» [8, с. 194–195]. На глазах несчастных детей могли пытать их родителей и задействовать на психически сложных работах. А. В. Данилычева (1930 г. р.) в возрасте 11–12 лет вместе с сестричкой Машей 13–14 лет были в группе, которая рыла траншеи и убирала туда трупы [10, с. 87]. Половые и возрастные ограничения по рабочей нагрузки отсутствовали для рабочих с востока. В пример приведены воспоминания В.Д Атрохина. «Отношение лагерной администрации к нам, детям, было ничуть не лучше, чем к взрослым. Выполняли одну и ту же работу, даже кормили в одинаковом количестве, сострадание полностью отсутствовало. Если ребенок падал или плакал, его могли спокойно расстрелять. Мы рано повзрослели». Также при «эвакуации» багаж детей был ограничен до 10кг (у взрослых 20 кг), за невыполнение трудовых норм дети лишались пайки. Что говорит о их дискриминации и в быту [8, с. 232]. Еще одним фактором унижений стал психологический дискомфорт от ужасного обращения и непринятия со стороны местного населения, немецких сверстников. Примеры оказания помощи, поддержки советским детям в Третьем Рейхе со стороны немецких жителей очень редки, особенно на фоне повального жесткого обращения. И в основном такие случаи помощи связаны со страхом наступления красной армии. В. Д. Громов отмечает, что в Берлине, где взрослые и дети работали на железной дороге, немцы-рабочие относились не строго, но только потому, что близился конец войны и они боялись ссылки в Сибирь. Конечно, необходимо и учитывать влияние пропаганды и образования на умы людей, которые воспринимали людей с востока, как врагов и недочеловеков. К примеру, немецкие дети никогда не делали исключений в неприязни к остарбайтерам. «Когда нас вели по городку на санобработку, немецкие дети кричали нам вдогонку «русише швайне». Меж тем в колонне были поляки, польские белорусы и только одна советская гражданка – это я» [11, с. 81] Возвращение на родину для восточных рабочих было непростым. С. В. Кускова, анализируя интервью с бывшими ОСТами-детьми из Пскова, отмечала: более ¾ столкнулись с враждебностью, открытой неприязнью по возвращении домой [12, с. 162–169]. Такие данные можно распространить на все регионы, ситуации были практически однотипными. Например, органы ЗАГС не регистрировали детей, рожденных вне родины [13, с. 40]. Подведение итогов Одним словом, результаты проведенного исследования говорят о том, что использование советских граждан во благо экономики Германии было тотальным. Без возрастных, половых ограничений. Также можно говорить о том, что дети и подростки были на ровне со взрослыми, об этом говорит количество вывозимых детей в Германию. Список литературы 1. Телеграмма гаулейтера Мейера Заукелю об усилении угона в Германию детей с оккупированной территории для работы в военной промышленности. – URL: http://wolfschanze.narod.ru/prest/4.htm 2. Гаража, Н. А. Исторические источники по оккупации сельской местности Краснодарского края и депортации населения в Германию. 1941–1945 гг. / Н. А. Гаража, Т. В. Лохова // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – 2014. – № 11. – С. 178–183. 3. Суровое детство / сост.: М. К. Волков, А. Я. Захаров. – Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2013. – 256 с. 4. Белорусские остарбайтеры: историко-аналитическое исследование / под ред. Г. Д. Кнатько. – Минск: НАРБ, 2001. – 336 с. 5. Письмо концерна «Флик» инженеру Рису – служащему районного бюро по распределению рабочей силы // Нюрнбергский процесс. – М.: Юридическая литература, 1966. – Т. 3. 6. Седов, И. С. Вторая мировая в зеркале этнокультурных систем / И. С. Седов. – Саратов: Изд-во Саратовского ин-та РГТЭУ, 2013. – 92 с. 7. Кто попадет в Германию – того ждет гибель // В тылу врага. Листовки партийных организаций и партизан периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. – М.: Госполитиздат, 1962. – 344 с. 8. Рефлексия на переживания детства в условиях концлагерей фашистской Германии: к 70-летию со дня начала Великой Отечественной войны // Развитие личности. – 2011. – № 2. – С. 186–240. 9. Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей / сост. Л. И. Ермалюк. – Калуга: Фридгель, 2003. 10. Шпигель-Антонович, А. В. Мой номер I/46781 / А. В. Шпигель-Антонович. – М : Русский импульс, 2010. – 256 с. 11. Баранов, В. Дневник остарбайтера (нач. сент. 1943 – 21.01.1944 гг.) / В. Баранов // Нам запретили белый свет…: Альманах дневников и воспоминаний военных и послевоенных лет / сост.: П. Полян, Н. Поболь. – М.: РОССПЭН, 2006. – 416 с. 12. Кускова, С. В. Малолетние узники «Третьего рейха» / С. В. Кускова // Метаморфозы истории. – 2002. – № 2. – С. 162–169. 13. Зубкова, Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность / Е. Ю. Зуб |