радикализм в интернете. История появления радикального исламизма в информационном пространстве
 Скачать 118.66 Kb.
|
|
Радикальный исламизм в глобальной сети Интернет Содержание Введение……………………………………………………………………… Глава 1 История появления радикального исламизма в информационном пространстве 1.1. Понятие, сущность и характерные черты исламского радикализма 1.2. История появления исламского радикализма и его отражение в информационном пространстве. 1.3. Информационный «джихад» в современном политическом процессе. Глава 2 Отражение проблематики радикального исламизма в глобальной сети Интернет 2.1. Технология вербования потенциальных сторонников исламского радикализма в интернет-пространстве 2.2. Способы противодействия информационному «джихаду» на мировом уровне (поднять проблему доступности экстремистских материалов в сети) 2.3. Опыт Российской Федерации в противодействии распространении экстремисткой информации в сети Интернет Заключение……………………………………………………………………… Список использованных источников……………………………………………. Приложения……………………………………………………………… Введение Актуальность темы исследования. В современных условиях тенденции явной политизации ряда религиозных доктрин становятся все очевиднее и превращаются в один из ключевых атрибутов мирового политического процесса. Религиозные лозунги используются, по сути, светскими движениями в качестве аргумента в борьбе за политическую власть и влияние. Данные процессы в большей или меньшей степени имеют место применительно не только ко всем основным религиозным конфессиям, но и к сектам, новым религиозным движениям. Свое развитие получает сравнительно новый феномен - «политизация религии». Так, например, в настоящее время заметно политизирован протестантизм и протестантские церкви. Пытаясь всячески отделить себя от политики, на практике они широко в ней участвуют. В Российской Федерации, начиная с середины 1990-х гг., помимо традиционных конфессий, начали активно позиционировать себя в сфере политического новые религиозные движения, такие как: Белое братство, Богородичный центр, Церковь Последнего Завета (виссарионовцы). Религиозный журналист, социолог религии, главный редактор портала «Религия и СМИ» (www.religare.ru4) Александр Щипков, например, утверждает, что «на президентских выборах 1996 года по просьбе местной администрации Виссарион внушил своим адептам, что воля божья заключается в поддержке Бориса Ельцина. Голосование было единогласным». Подобные тенденции «ренессанса» религиозных традиций характерны, как правило, для переломных периодов в истории стран и народов. Религия с ее вечными и непреходящими ценностями дает духовные опору и ориентиры людям в условиях вакуума целей и идеологии как таковой. В подобном периоде «политической турбулентности» находится в настоящее время регион Арабского Востока. В ряде стран произошли «революции» и сменились многолетние режимы (Тунис, Египет, Ливия). При этом важно то, что указанные «революционные» события носят в значительной степени негативный характер, поскольку изменение конституции страны и проведение «альтернативных» (по форме, а не по сути) президентских выборов в условиях существенного ограничения пассивного избирательного права граждан посредством системы цензов (в случае с Египтом), межплеменные столкновения и борьба за власть при формировании Переходного национального совета Ливии лишь активизируют латентные противоречия, имеющиеся в обществе. Экономические же последствия «революций», связанные с резким снижением национальных доходов указанных стран, проявляются в обнищании населения и падении без того невысокого уровня жизни людей. Политическая власть в некоторых государствах региона испытывает серьезный кризис и ведет ожесточенную борьбу с оппозицией (Сирия). В ряде арабских стран эта борьба носит ярко выраженный конфессиональный характер: в Бахрейне имели место выступления шиитов (подавлены войсками Саудовской Аравии и ОАЭ), а в Сирии - активизировалось алавитско- суннитское противостояние. Сравнительно неплохо контролируют ситуацию монархические режимы: в Омане султан выделил дополнительные средства на решение многолетних экономических проблем, в Иордании Абдалла II пошел на уступки, сменил правительство и премьера, а самая «консервативная» монархия Саудовская Аравия пошла на существенные послабления женщинам (впервые за всю историю страны им разрешено принимать участие в голосовании). Ситуация в Мали, обострившаяся после событий «арабской весны», активно переходит из плоскости этнического восстания кочевников-туарегов в затяжную борьбу между радикальными исламистами и светскими силами. Оставив за скобками популярный вопрос о возможном наличии внешних факторов, способствовавших обострению политических противостояний и переходу их в «революционные» события, можно рассуждать о первых результатах так называемой «арабской весны». Очевидная тенденция такова: светские основы государств слабеют, а главное место в публичной политике занимают религиозные партии и движения. На выборах в Тунисе и Египте к власти уже пришли исламистские партии. Степень научной разработанности проблемы. Работа базируется на современном исследовательском материале, монографиях, аналитических докладах, диссертационных исследованиях, научных статьях отечественных и зарубежных ученых, материалах научных конференций. Среди отечественных специалистов по данной проблематике можно отметить работы: Игнатенко A.A.1, Ланды Р. Г.2, Наумкина В.В.7, Манойло A.B.8, Мирского Г.И.9, Добаева И.П.10, Сюкияйнена Л.Р.3, Сапроновой М.А.4, Полякова К.И.5, Хасянова А.Ж.6, Донцова В.Е.7, Нечитайло Д.А.16и других. Пристальное внимание российские ученые уделяют исследованию вопросов, касающихся: соотношения процессов исламизации, политизации ислама и глобализации (Добаев И.П., Ланда Р. Г., Мирский Г.И., Модестов СЛ., Орлов И.Б., Почта Ю.М.); радикализации религиозных доктрин и использования данной тенденции в современном политическом процессе различных стран мира (применительно к исламу: радикализации религиозных постулатов, обозначенных в Коране и Сунне, как части региональных процессов Ближнего Востока в условиях противопоставления западному миру с его традициями и обычаями) - Волков В., Игнатенко A.A., Ланда Р. Г., Наумкин В.В.; исламского права (фикха и шариата), его соотношения с нормами религии и политическими реалиями (Скжияйнен JI.P.); феномена религиозного экстремизма, его организационной и институциональной составляющих, а также роли в мировом политическом процессе (Добаев И.П., Ланда Р. Г., Сюкияйнен Л.Р.); характера и специфики деятельности радикальных исламских организаций и движений в Российской Федерации и за рубежом (Добаев И.П., Донцов В.Е., Игнатенко A.A., Наумкин В.В., Нечитайло Д.А.) и прочее. Представляется важным заметить, что проблематика информационно- пропагандистской деятельности радикальных исламских организаций (которые ряд авторов называют также экстремистскими неправительственными религиозно-политическими организациями), отечественными экспертами специально не исследуется. В работах российских исламоведов выдвигаются тезисы о причинах возникновения и характере деятельности радикальных исламских организаций, предлагаются варианты их классификации. Комплексных монографических исследований по информационно-пропагандистской политике представителей радикального ислама в ходе подготовки настоящей работы выявить не удалось. Зарубежные исследования, связанные с проблематикой настоящей работы, имеют более узконаправленный характер. В них рассматриваются: концептуальные вопросы соотношения ислама, терроризма и политики (в работах профессора Университета Джорджтауна (США) Дж. Л. Эспозито17, профессора Университета политической науки (Франция) Ж. Кепеля18, эксперта по исламу, политолога-востоковеда (Франция) О. Руа8 и др.); новые феномены, возникающие в рамках политического ислама, исламского политического радикализма, экстремизма и терроризма (такие как «Евро-ислам»9, «Макджихад»10, «Медиа-джихад»11, «Новый 23 терроризм»); структура и деятельность радикальных исламских организаций12. При этом обращает на себя внимание наличие публичных работ, в которых предпринята попытка провести исследование по методу включенного наблюдения и представить взгляд на данный вопрос изнутри25; положение ислама и мусульман в странах Запада (появление многочисленных мусульманских общин в мире в рамках процессов глобализации)13. Наиболее дискуссионные вопросы для западных исследователей данной проблематики - причины терактов 11 сентября в США, возможности совмещения демократии и ислама и поиски демократических ценностных оснований в мусульманской парадигме мироустройства. В данном отношении обращают на себя внимание работы доктора медицины и доктора философии, члена влиятельной Американской психиатрической ассоциации, бывшего сотрудника ЦРУ Марка Сейджмана, который высказывает нетривиальный подход к анализу деятельности радикальных исламских организаций, сетевому принципу их организации и определению психологического портрета современного террориста14. Объектом исследования является радикальный исламизм. Предмет исследования - формы проявления идеологии в глобальной сети Интернет. Цель и задачи исследования. Целью данного исследования является выявление специфики информационно-пропагандистских технологий, используемых радикальными исламскими организациями в их политической деятельности, а также анализ инструментов информационно-пропагандистского воздействия с целью управления массовым сознанием, коллективным действием на уровне всего общества и отдельных его групп. Задачи исследования: Изучить различные подходы к понятию радикального исламизма, его специфические черты; Описать роль Интернета, как глобального канала передачи информации; Исследовать феномен информационного «джихада» и его роль в политическом процессе; Выявить основные технологии, применяемые при вербовании сторонников исламского радикализма посредством интернет-каналов; Рассмотреть стратегии противостояния информационному «джихаду» на мировом уровне; Изучить российский опыт противодействия распространению экстремисткой информации в интернете и предложить пути его совершенствования. Положения, выносимые на защиту: 1. Феномен исламского политического радикализма представляет собой политическую практику, основанную на идеях радикального исламского фундаментализма, провозглашающую политическую борьбу в качестве основного источника отстаивания традиционных религиозных, государственных и прочих ценностей и норм арабского региона как внутри него, так и за его пределами. Указанный феномен отличается многосторонностью и имеет под собой политические, экономические, идеологические и психологические основания. 2. Исламский политический радикализм занимает одно из центральных мест в политико-идеологическом спектре стран ближневосточного региона. В ходе событий «арабской весны» исламский политический радикализм претерпел ряд качественных изменений, коснувшихся его политической составляющей. В краткосрочной перспективе переход исламского политического радикализма на уровень официальной власти в целом ряде светских государств может стать одной из главных угроз безопасности и стабильности мирового сообщества; 3. Радикальные исламские организации представляют собой один из основных субъектов исламского политического радикализма. Их можно охарактеризовать как структуры религиозного характера, ориентированные на практическое воплощение своих лозунгов, принципов и установок. Для теоретического обоснования своей деятельности используют, как правило, ультрарадикальные экстремистские лозунги, основанные на религиозных постулатах ислама. В политической борьбе ориентированы на различные методы: начиная от легальных попыток прийти к власти, заканчивая террором в качестве основного инструмента влияния и устрашения. Теоретико-методологическая основа исследования. Методологическую базу исследования составил историко-политический, сравнительно-политический, социологический, социально-психологический методы, деятельностный подходы, а также актуальные наработки в сфере сетевого анализа. Научно-практическая значимость исследования. Основные положения настоящего исследования могут быть использованы в учебном процессе в высших учебных заведениях Российской Федерации. Как представляется, данная работа будет полезна для разработки специальных курсов по мировой политике, политической регионалистике и актуальным проблемам политизации религий (прежде всего, ислама), формам и методам деятельности представителей радикальных исламских организаций и способам ее противодействия в условиях трансформации коммуникационного пространства в России и в мире. Выводы и материалы исследовани могут быть также использованы в качестве аналитического материала для различных государственных учреждений, занимающихся внешними связями, вопросами безопасности и противодействия терроризму. Структура исследования. Структура выпускной квалификационной работы определяется логикой исследования и состоит из: введения, двух глав, семи параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложения. Глава 1 История появления радикального исламизма в информационном пространстве Понятие, сущность и характерные черты исламского радикализма Исламский политический радикализм в последнее время превратился в одно из самых популярных понятий, используемых различными авторами в исламском и околоисламском дискурсах. Первый с начала XXI века явный виток роста его популярности связан событиями 11 сентября в США, когда многочисленные отечественные и зарубежные эксперты пытались разобраться в причинах произошедших террористических актов и в их идеологическом обосновании в современном исламе. Череда арабских «революций», получившая название «арабской весны», снова всколыхнула былые дискуссии в отношении исламского политического радикализма. На этот раз в центре внимания исламоведов оказались вопросы активизации деятельности радикальных исламских организаций, которые в ходе «революций» получили возможность выйти из подполья, легализовать свою деятельность и наравне со светскими движениями начать активную борьбу за власть в отдельно взятых государствах исламского мира. Кроме того, особое осмысление получил процесс «ползучей исламизации» светских государств Ближнего Востока, который, в свою очередь, повлек за собой значительные изменения в их внутренней и внешней политике. Суть его состоит в том, что представители радикальных исламских организаций, пользуясь демократическим механизмом выборов, стали публичной властью в ряде государств Арабского Востока и заявили о курсе на признание Шариата основным законом (так, например, нынешний президент Египта, экс- представитель Ассоциации «Братья-мусульмане» М. Мурси сделал указанный тезис основным в своей предвыборной программе). Как результат, светские начала государственного устройства заменяются религиозными, трансформируется также и облик арабского общества. При этом важно подчеркнуть, что «исламизация» является динамичным процессом. «Революции» не завершили формирование новой системы политических отношений в регионе, а только придали ей определенное направление. Займет ли исламизм главенствующее положение в регионе, зависит от многих факторов, прежде всего, от экономической политики новых властей. Однако для верного понимания текущей политической ситуации в регионе, (в том числе в динамике), ее последующего корректного прогнозирования, крайне важно разобраться в сути радикальных тенденций, имеющих место в рамках ислама, специфике их генезиса и последующего становления. Для концептуального осмысления исламского политического радикализма как категории анализа представляется необходимым, прежде всего, рассмотреть вопрос о происхождении данного понятия и его особенностях. Итак, термин «радикализм» происходит от латинского слова «radix», что означает «корень» и позднелатинского «radicalis» - коренной. Широкий смысл данного понятия напрямую выводится из его этимологии и обозначает «коренной образ мыслей и действий, принцип или направление, обозначающее стремление доводить политическое или иное мнение до его конечных коренных, логических и практических выводов, ни мирясь ни с какими компромиссами»15. Существует и более узкая трактовка, тесно связанная со сферой собственно политического. Например, в подавляющем большинстве справочных изданий радикализм определяется как решительное, бескомпромиссное осуществление намерений в том или ином деле, совокупность социально-политических идей и действий, направленных на коренное изменение основных общественных институтов или политической системы в целом16. Базисным для настоящего исследования будет являться достаточно взвешенное определение политического радикализма как идеологической и практической ориентации политики, целью которой является принципиальное кардинальное изменение общества и всей политической системы посредством быстрых и решительных действий. В современном массовом сознании радикализм, существуя сам по себе, также увязывается с религией и, прежде всего, с исламом. При этом возможно выделить несколько сущностных черт радикализма, которые, как представляется, в полной мере могут быть применимы к такому феномену как исламский политический радикализм. Итак, радикальному типу мироощущения присуще: наличие ярко выраженного императива отрицания. Причем особую значимость имеет не объект отрицания, а его степень (категоричная, всеобщая и бескомпромиссная). В случае исламского радикализма налицо категоричное отрицание любой западной традиции; абсолютизация субъективного начала оценки реальности (применительно к исламскому радикализму - каждой радикальной группировкой в отдельности); слабость и аморфность позитивной программы (исламскими радикальными группировками не выдвигается, как правило, никаких программ дальнейшего государственного устройства, кроме как шариатского). В научной среде до настоящего времени не выработано конвенционального подхода к причинам радикализации ислама. В средствах массовой информации, в ряде публицистических и научных работ радикализация ислама отождествляется с его политизацией. Между тем, авторитетный отечественный исследователь ислама Р.Г. Ланда выделяет шесть факторов радикализации ислама, а именно: укоренившаяся традиция противостояния Западу, не ослабляющаяся с годами и закрепляющаяся в колониальный и постколониальный периоды; ограниченный, локальный, незавершенный характер модернизации и «вестернизации» Востока, мусульманской его части - в особенности; разочарование широких масс мусульман в политике светских националистов, неспособных справиться с тяжестью постколониальных проблем в исламских государствах; отторжение в сознании широких масс мусульман как якобы «импортных идеологий» всего того, что было связано с опытом светских националистов и западных административных, юридических, идеологических образцов, включая социализм, либерализм, демократические представления; возникновение и быстрое распространение идей исламского фундаментализма как реакции на «вестернизацию» мусульманского общества, хоть и ограниченную, но все же подрывавшую монополию ислама в социальной и духовной сферах жизни; небывалый рост социальной напряженности, стимулировавший процесс подъема идей исламского фундаментализма вследствие расслоения и поляризации мусульманского общества. Рассматривая подробнее специфику генезиса исламского политического радикализма, важно подчеркнуть, что значительное усиление роли ислама в политической жизни арабских стран, переход его из собственно религиозной сферы в плоскость политических отношений исследователи отмечают в середине 60-х гг. XX века. Данный процесс, по мнению отечественного эксперта В.Е. Донцова, обуславливался несколькими факторами, а именно: очевидными признаками кризиса, как западной, так и советской моделей развития, на которые ориентировались большинство арабских государств; поражением арабских стран в войне с Израилем в июне 1967 г., усилившее разочарование широких масс в националистических (светских) идеологиях (в частности, насеризме и баасизме); провалом проектов «арабского единства» и «магрибинской интеграции» на фоне усиления интеграционных тенденций в Западной Европе; появлением ощутимых доходов от нефтеэкспорта у ряда стран, режимы которых во внутренней политике аппелируют к исламским ценностям, а во внешней - активно содействуют «возрождению ислама» в различных странах мира (например, в Саудовской Аравии и Кувейте)17. В настоящее время, политический ислам может быть весьма влиятелен, даже не господствуя в той или иной стране. Поэтому правящая элита любого мусульманского государства вынуждена считаться с самим фактором его присутствия и импульсами его воздействия на общество изнутри. Об этом говорит и «реисламизация» текстов конституций ряда стран (например, Египта, Алжира, Бангладеш, Сирии), ранее придерживавшихся ориентации на секуляризм. Об этом же свидетельствует и массовый приток в исламистские и фундаменталистские организации молодой интеллигенции и студенчества, специалистов различных сфер и областей научного знания, озабоченных решением не религиозных, а собственно политических задач, но с помощью религии и непременно в русле ее логики, чего ранее не наблюдалось и стало возможным лишь в условиях доминирования политического ислама в умах людей. Радикальный же характер политический ислам приобретает каждый раз, когда предпринимаются попытки к пересмотру самой религиозной доктрины ислама с тем, чтобы перестроить его с учетом современных реалий. Многие арабы-мусульмане полагают, что таким образом нарушаются их вековые обычаи и традиции, размывается идентичность, и призывают к борьбе, причем не только внутри своих стран (против прозападных правительств), но и за их пределами. Указанная тенденция играет значительную роль в отношениях мира ислама со всем остальным миром. И здесь на передний план выходит институциональное воплощение исламского политического радикализма - деятельность радикальных исламских организаций. История появления исламского радикализма и его отражение в информационном пространстве. В связи с бурным развитием технических средств и технологий современное общество переживает процесс определенной трансформации. Повышение уровня компьютеризации и доступности большей части информации в электронном виде, оперативности ее размещения и получения сопряжены со все более явной глобализацией информационного пространства, которая, одновременно с увеличением скорости доступа к информации, позволяет снижать языковые, культурные барьеры, преодолевать часовые пояса и огромные территории. В современных условиях информация превратилась также в один из самых важных политических, управленческих и стратегических ресурсов. Уровень развития коммуникационного пространства позволяет оперативно воздействовать на большие группы населения, мобилизовать их на определенную политическую деятельность и в дальнейшем успешно ее координировать. В целях корректного анализа информационного фактора как инструмента общественно-политического воздействия представляется важным, прежде всего, определить основные категории данного дискурса, такие как: информация, контент, информирование и пропаганда. Что касается такого понятия как «информация», то в техническом отношении оно было формализовано К. Шенноном и В. Вивером в работе «Математическая теория коммуникации» (1949 год). В смысловом отношении под информацией (от лат. «тАэгтайо» - сведение, разъяснение, ознакомление) понимают собственно некие знания и сведения, что позволяет отличить ее от такого понятия как «контент» (от англ. «content» - наполнение), набравшего популярность посредством развития Интернета. Контент обозначает не столько сведения и знания как таковые, сколько форму, которую эти сведения и знания наполняют. Контентом называются тексты, мультимедиа, графика. Так называемый «вероятностный подход» (информация как функция вероятности наступления некоего события) к определению информации позволяет отличить ее от процесса информирования и от пропаганды. В отличие от информации, которая предстает как функция вероятности некоторого события, информирование можно определить как процесс (или деятельность) по предоставлению информации и необходимых сведений. При этом применительно к информированию представляется необходимым различать глобальный и локальный горизонт новостных событий. Локальный горизонт событий связан со спектром личных ожиданий человека и его непосредственным опытом (важнейший его сегмент — «местные» новости). Глобальный горизонт не имеет прямого отношения к непосредственному опыту человека и представляет собой некий абстрагированный предмет его интереса («мировые новости»). Термин «пропаганда» из всех перечисленных выше понятий наиболее тесно связан со сферой религиозного, так как именно мировые религии не имеют аналогов по длительности и эффективности использования в своей деятельности инструментов пропаганды. В частности, христианство на разных этапах своего развития использовало широкий набор пропагандистских методик. Христиане обличили традиционные религиозные призывы в новую форму, чьей основной функцией было воздействие на эмоции населения. В этих целях широко использовались параболы, драматическая мимика на полу Храма, графические и гуманистические метафоры. Каналам распространения информации придавался массовый характер, в частности, посредством «ячеечного» обращения верующих. Двенадцать апостолов, выступая с проповедями, создавали так называемые «первичные» ячейки (или первичную ступень структуры). Внутри них избирался лидер, в функции которого входила координация распространения учения среди все более широких слоев верующих18. В дальнейшем именно обострение борьбы между различными конфессиями, имевшее место в XVII веке, наряду с совершенствованием каналов коммуникации, повлекло за собой расширение использования пропагандистских технологий. Именно в это время в рамках католичества Папа Григорий XV создает специальное ведомство церковно-католической пропаганды - Конгрегации пропаганды веры, в функции которого вменялась не только миссионерская деятельность среди иноверцев, но и возвращение в лоно церкви отошедших от нее католиков. С этого времени появляется и сам термин «пропаганда» Гот лат. «propagare» - распространять). Таким образом, в отличие от информирования, чьей основной функцией является предоставление информации, главное свойство пропаганды заключается в ее распространении с целью воздействия. При этом если бурное развитие пропаганды наблюдается, как правило, в кризисные периоды истории, то в периоды стабильности основной функцией пропагандистских технологий становится сохранение имеющейся общественно-политической ситуации. Различают несколько видов пропаганды, а именно: политическую, экономическую, идеологическую, военную, дипломатическую, дидактическую и избегающую19. Принимая во внимание цели и задачи настоящего исследования, подробнее остановимся на политической и идеологической пропаганде. Первая их них включает в себя весь набор технологий, использующихся для захвата и удержания власти и направленных на создание образов политической власти (верность Родине, национализм, процессии, флаги, национальные символы и прочее). В сфере идеологии пропагандистские инструменты используются для распространения системы идей и ведения миссионерской деятельности в самом широком ее понимании. В этом отношении стоит особенно подчеркнуть тот факт, что многие эксперты-аналитики генезис и последующее становление современной медиасреды связывают именно с распространением мировых религий. Только они «исчерпывающим образом» определяют «структуру как социального, так и космологического мировосприятия». При этом в западном христианском мире система религиозных представлений закрепляется и транслируется через два основных информационных ряда — образно- визуальный мир церкви, адресованный «массовому» зрителю, и текстовую культуру149. Информация в восточных (арабских) обществах имеет несколько иные характеристики и каналы распространения. Учитывая доминирующий там характер мусульманской общины (уммы), а также высокую степень традиционности указанных обществ, можно оговорить о том, что главными каналами коммуникации и передачи информации здесь исторически являлись внутриобщинные связи. С развитием интернет-технологий мусульманская умма по всему миру выходит в сеть. В такой ситуации конечному потребителю контента сложно разобраться в его качестве и достоверности, что автоматически превращает такого человека в желаемую цель и объект манипулирования. психологического свойства, прежде всего, на религиозной почве. Роль информации в обществе как инструмента общественно- политического воздействия и манипулирования сложно переоценить. Именно в этом, как представляется, и кроется главная опасность развития и распространения информационных технологий в мире. Опыт показывает, что информатизация, наряду с очевидной пользой, приносит и вред. Так, информационное воздействие со стороны определенных заинтересованных групп лиц, зачастую, приводит к дестабилизации обстановки как внутри самого общества, так и за его пределами. Применительно к радикальным исламским организациям такое деструктивное воздействие носит массовый характер. Учитывая степень развития современных средств коммуникации, можно говорить о мировом деструктивном воздействии исламистов, которое основано на сетевом принципе распространения информации и связано с формированием «виртуальной уммы». В практическом отношении, представляется важным отметить, что в настоящее время характер глобального информационного пространства усложняется и видоизменяется, увеличивается количество информационных ресурсов, которые появляются также быстро, как и исчезают. В частности, современная медийная среда формируется печатными, электронными СМИ, телевидением и радио. Они в свою очередь подразделяются на подгруппы в зависимости от распространяемого ими контента (новостные, развлекательные, общественно-политические и т.д.). Протекающие процессы глобализации сокращают расстояние между различными средствами массовой информации. Так, многие печатные газеты и журналы имеют собственные официальные сайты в сети Интернет, где публикуют значительную часть своего контента. Телевидение и радио также активно работают в мировой паутине: размещают стенограммы сюжетов, интервью, выкладывают видео- и аудиозаписи эфиров. Указанная тенденция в значительной степени способствует увеличению потенциальной аудитории того или иного вида СМИ (охвата вещания), а также ее структурной трансформации за счет привлечения нецелевой аудитории. Кроме того, как справедливо подчеркивают в своей статье профессор Костин А.И. и эксперт Изотов B.C., «информационно-сетевая унификация миропорядка изменяет не только скорость распространения информации, но и глубину проникновения, силу воздействия на ее получателей»20. Всё это существенно ограничивает возможности по мониторингу информационных потоков и контролю за ними со стороны государства. Наряду с традиционными способами общественного воздействия и управления посредством информации складываются и качественно иные технологии. Лидирующая роль в данном отношении принадлежит Интернету. Американский социолог Говард Рейнгольд в своей книге «Виртуальное сообщество» армию пользователей современных Интернет- технологий окрестил «умной толпой»21. Координацию ее действий в виртуальном пространстве возможно осуществлять, находясь в любой точке земного шара и имея под рукой лишь компьютер и выход в Сеть. Таким образом, в современных условиях появляется, по сути, новый феномен управления, а именно, - дистанционное управление, позволяющее оказывать воздействие на определенные массы населения, помещая при этом управленческий центр вне самого места действия. Весьма ярко и четко данная тенденция проявилась в ходе массовых народных восстаний в Тунисе и Египте конца 2010 года - начала 2011 года. В основе общественных выступлений, в первую очередь, лежали проблемы экономического и социально-бытового характера, однако организующая роль Интернета в событиях, всколыхнувших весь арабский мир, была чрезвычайно высока. Вследствие того, что демонстранты в Тунисе, равно как и в Египте, координировали свои действия с помощью социальной сети «Facebook» и «Twitter», произошедшее окрестили «твиттер-революцией», «флеш-революцией» и даже «ретвит-революцией». Ваиль Гоним - менеджер по маркетингу Google в странах Ближнего Востока и Северной Африки, один из организаторов «Дня гнева» 25 января 2011 года в Египте, ставший символом египетской «революции», так оценил происходящее в своем микроблоге: «Это Революция 2.0: никто не был героем, потому что каждый был героем»22. Интернет, в отличие от газет и телевидения, показывал тунисцам и египтянам, что происходило в их странах, быстро и без цензуры со стороны власти. Волнующие население проблемы обсуждались в социальных сетях. Информация, о которой замалчивали официальные СМИ, передавалась от пользователя к пользователю по цепочке, что породило лавинообразную реакцию, взорвавшую в конечном итоге всё Интернет-пространство. Попытка властей замолчать протест через подконтрольные СМИ успехом не увенчалась - быстро вскрывающаяся ложь порождала всё новые и новые волны агрессии. 1.3. Информационный «джихад» в современном политическом процессе. Исламский политический радикализм, порождающий экстремизм и терроризм и вызывающий во всем мире синдром «мусульманской угрозы», появился вместе с политическим исламом как его часть и как вариант преобразования определенных настроений и соответствующих эмоций, господствующих в обществе, в форму открытого политического противостояния. В смысловом отношении исламский политический радикализм представляет собой политику, идеологию и практику. Применительно к региону исследования его можно определить как политическую практику, основанную на идеях радикального исламского фундаментализма, провозглашающую политическую борьбу в качестве основного источника отстаивания традиционных религиозных, государственных и пр. ценностей и норм арабского региона как внутри него, так и за его пределами. Исламский политический радикализм, по мысли упоминавшегося выше Юсефа М. Хури, является современной и возможно последней попыткой установить на Земле тоталитарное исламское государство. Это ответ городского мусульманского населения арабских государств на социальное расслоение и проблемы арабской улицы. Подъем исламского политического радикализма напрямую связан с ростом и развитием городских поселений, произошедшим после 1945 года. Выразителями данных идей являются мелкие торговцы, ремесленники, студенты, учителя и государственные служащие23. Важную роль в торможении влияния исламского политического радикализма играет суфизм. Поэтому не должна вызывать удивления интеграция многих ценностей суфизма в идеологию, этику и политическое поведение самых разных сил мира ислама - от панисламистов и националистов до социалистов и коммунистов. В прессе Египта не раз отмечалось, например, что «суфийские братства продолжают вести за собой больше приверженцев, чем течения политического ислама и современные политические течения, вместе взятые» . Поэтому власти, например, Саудовской Аравии, ранее его отвергавшие, «теперь не прочь поддержать и использовать в борьбе с исламистской оппозицией. То же самое сделали баасисты Сирии в Ливане, где они содействовали суфийской Ассоциации исламских благотворительных проектов»24. Но наиболее эффективно радикальным исламским тенденциям сопротивляются все же традиционные институты мусульманского общества, такие, как «институт наследственного правителя» или «институт сакрализации власти» ортодоксального духовенства, которое обычно придерживается просто умеренных или же умеренно-фундаменталистских взглядов. Важно подчеркнуть, что в науке существует множество концепций и теорий, направленных на выявления причин генезиса исламского политического радикализма. Среди них выделяются экономические, политические, психологические (в том числе, бихевиористсткие), идеологические, функционалистские и прочие подходы25. Экономические концепции (статичные и динамические) в основе появления исламского политического радикализма видят экономические трудности (бедность, безработицу, снижение жизненного уровня населения). Политические подходы в своих доводах указывают на отсутствие возможностей реального политического участия населения в жизни общества, наличие несменяемых режимов, клановость и повсеместную коррупцию, что порождает социальное напряжение и подпитывает недовольство людей. Психологические теории делают упор, главным образом, на выявление и изучение тех мотиваций, которые движут сторонниками исламского радикализма. В частности, бихевиористы рассматривают поведение радикально настроенных граждан как специфический тип поведения, в основании которого - резкая нетерпимость к иноверцам. Идеологические подходы высказывают озабоченность наличием многочисленных мусульманских школ и центров, распространяющих идеи нетерпимости и ненависти по отношению к иноверцам, видя именно в них ключевую угрозу мировой безопасности и стабильности. Объяснения сторонников функционализма рассматривают исламский политический радикализм как одно из орудий для достижения политических целей. При этом при анализе причин возникновения исламского политического радикализма неизбежно возникает вопрос: является ли радикализм имманентно присущим исламу. Как и в случае с собственно определением исламского политического радикализма, исламоведение не может предложить конвенционального подхода к этому вопросу. Здесь высказываются различные точки зрения, в том числе и диаметрально противоположные друг другу. Можно привести доводы упоминавшегося выше В.В. Наумкина, который полагает, что «ислам как вероучение не содержит ничего такого, что могло бы интерпретироваться как апология нетерпимости или насилия»26, и на этом основании критикует итальянскую журналистку Ориану Фаллачи, отстаивающую в своих книгах тезис об «обратном крестовом походе» мусульман на Запад27 и известного отечественного исламоведа A.A. Игнатенко за его теорию эндогенного радикализма в исламе. В этом «споре» представляется обоснованным различать ислам как религию и политический инструмент. Будучи орудием в руках политиков, исламское вероучение радикализуется. Вместе с тем обращает на себя внимание и тот факт, что ценности и постулаты ислама, чаще установок остальных мировых религий, выступают в качестве питательной среды для возникновения радикальных группировок с выраженной террористической направленностью. Отталкиваясь от теоретических постулатов, исламский политический радикализм ориентирован, главным образом, на практическое воплощение своего проекта, что позволяет присвоить ему цифру 4 и расположить на нашей «условной» оси в непосредственной близости от политической практики. Исламский экстремизм, терроризм (новый терроризм). В научной литературе нередко подчеркивается, что исламский экстремизм и исламский терроризм являются родственными понятиями. Оба могут называться исламскими, прежде всего, потому, что основаны на догматах мусульманского вероучения. В этом отношении весьма обоснованным представляется суждение доктора юридических наук, профессора Государственного университета Высшей школы экономики Л.Р. Сюкияйнена, который полагает, что «исламский экстремизм, крайним выражением которого является терроризм под мусульманским лозунгом», ориентируется на исламские идейные постулаты, а потому «нельзя безоговорочно согласиться о утверждением, будто терроризм не имеет отношения к религии»28. Более того, в этом контексте, по мысли эксперта, правомерным кажется постановка вопроса в плоскости «ислам против ислама», поскольку отрицание исламской аргументации лидеров экстремизма автоматически передает мусульманское вероучение на откуп террористов. Начнем свое рассмотрение с исламского экстремизма. Как отмечает исследователь из Бирмингема Х.А.Джавад, «исламский экстремизм - это побочный продукт широкого явления, развивавшегося как ответ на предложенный Западом выбор в течение последних двух столетий»29. Он основывается на теоретических постулатах фундаментализма ультра радикальной направленности, призывает к открытой вооруженной борьбе против врагов ислама, называя ее «священным джихадом» против неверных. Причем, неверные понимаются здесь не только и не столько в собственно религиозном (кораническом) смысле, а довольно широко: как враги исламских традиций, культуры и, естественно, государственности. По убеждению экстремистов, эта война должна носить ожесточенный, бескомпромиссный характер и последовательно вестись как внутри каждой конкретной страны или арабского региона в целом, так и на общемировой арене. Надо сказать, что под термином «джихад» понимаются, как правило, действия, нацеленные на претворение в жизнь заповедей Аллаха различными способами, в том числе с помощью вооруженной борьбы. Однако вооруженными действиями ведение джихада не ограничивается. Особый интерес для цели и задач настоящей работы представляет так называемый проповеднический джихад, который включает в себя широкую пропаганду постулатов исламской веры, но при этом, (что крайне важно - авт.) исключает применение какого-либо насилия по отношению к немусульманам30. Опираясь на него, представители радикальных исламских организаций всех мастей стараются получить широкое представительство в информационном пространстве и пропагандировать свои идеи на максимально широкие слои населения. Примечательно, что среди ученых нет единого мнения относительно того, кто поддерживает жизнеспособность идеи джихада, выделяя на ее реализацию всё новые ресурсы. Например, авторитетный отечественный исламовед A.A. Игнатенко возлагает ответственность за это на политические элиты Саудовской Аравии. Политолог Тимоти Митчелл (Timothy Mitchell) для характеристики подобной заинтересованности ввел специальный термин «Макджихад» («McJihad», соединение слов «Макдональдс» и «джихад»), отражающий стратегическую долгосрочную модель сотрудничества между правящей семьей ас-Сауд, нефтяными корпорациями («Big Oil»), представителями консервативного ваххабизма, правительством США и американскими торговцами оружия. Так или иначе, исключительно практическая направленность экстремизма позволяет присвоить ей цифру 5 и расположить на «условной» оси ближе всех остальных к политической практике. Стоит подчеркнуть, что в настоящее время не сложилось универсальной трактовки, которая позволила бы отделить исламский экстремизм от исламского терроризма. Между тем различия между ними существуют и выражены они в той же мере, как и различия между собственно экстремизмом и терроризмом. Как представляется, наиболее точно определил их главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, доктор исторических наук Г.И. Мирский. Он полагает, что экстремизм и терроризм хотя и являются достаточно близкими явлениями, но автоматической связи между ними нет: «если видно, что всякий террорист - это экстремист, то неправильно было бы полагать, что каждый экстремист - террорист»31. Вместе с тем, в связи с нарастанием процессов глобализации, вопрос о сущности терроризма, наличие идеологической основы террористических актов в современном исламе, целях и задачах исламского терроризма приобретает все большую актуальность. Представляется важным некоторое отступление от темы, связанное с вопросом нормативного закрепления такого понятия как «терроризм». Указанный термин впервые был зафиксирован в «Конвенции по предотвращению и наказанию актов терроризма», предложенной Лигой Наций в 1937 году. В соответствии с ней, террористическими актами признавались «преступные действия, совершаемые против другого государства или населения какого-либо государства с тем, чтобы вызвать страх среди отдельных лиц, групп лиц или населения» . В 1983 году правительством США было утверждено следующее: « - термин «терроризм» означает преднамеренное политически мотивированное насилие, совершенное против нонкомбатанта и с целью оказания (психологического) воздействия на окружающих»; «термин «международный терроризм» означает терроризм, последствия которого сказываются на гражданах или территории более чем одной страны» . Как можно убедиться, на данном этапе главной составляющей терроризма являлся собственно фактор «насилия» и оценка последствий его применения. Никакой религиозной, этнической подоплеки террористических действий в указанных документах не закреплялось. В 2000-х гг. с нарастанием процессов глобализации научные подходы к определению понятия «терроризм» были существенно расширены. После терактов 11 сентября 2001 года в США терроризм стал рассматриваться не как насилие вообще, а как насилие, направленное на достижение определенных целей на международном уровне, включающее в себя политический, идеологический, религиозный, социально-экономический и культурный контексты. Появились работы, в которых теракты оценивались как идеологически мотивированное насилие, использующееся как для ослабления политических конкурентов, устранения противников, так и в целях запугивания правительств отдельных стран, политических партий, общественно-политических и религиозных движений, различных социальных слоев и этнических групп . Между тем, что в определении терроризма, сформулированном в Федеральном законе от 06.03.2006 № 35-Ф3 (ред. от 08.11.2011) «О противодействии терроризму», религиозный контекст отсутствует. Указанный закон определяет феномен терроризма как «идеологию насилия и практику воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» (статья 3) . В Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации (утв. Президентом РФ 5 октября 2009 г.) термин «терроризм» не определен. В теоретическом отношении получает распространение «проблемный» подход к анализу террористических проявлений. В этом отношении профессиональной представляется точка зрения, высказанная профессором Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка, бывшим помощником начальника контрразведки КГБ СССР C.B. Лекаревым, который справедливо указал на то, что «терроризм проявляется как ответная реакция на длительное затягивание решения этнических, политических и социальных проблем» . Показательным является также мнение одного из саудовских писателей Зияда ад-Дариса, который рассуждает о терроризме в плоскости «идеология или индустрия». В частности, он отмечает, что терроризм, являясь эпидемией современности, в руках экстремистских группировок превращается в прибыльное дело, доходами которого пользуются не только лидеры указанных групп, но и торговцы оружием, страховые кампании и прочие заинтересованные лица . При характеристике исламского терроризма среди экспертов идут ожесточенные споры. И здесь ярко выделяется две позиции: «мусульманская»32 («нет такого явления как исламский терроризм, это всего лишь ярлык», «ислам - религия мира, которой терроризм навязан») и «немусульманская»33 («исламский терроризм - реакция восточных обществ на западную глобализацию», «радикальные исламские организации воплощают в себе исламский терроризм», «Россия создала исламский терроризм в Чечне»). И тот и другой лагерь приводит свои аргументы и контраргументы. Наиболее обоснованной и взвешенной представляется позиция, в соответствии с которой необходимо признать такое понятие как исламский терроризм и его исламские корни, ориентируясь при этом на современную мусульманскую мысль, которая выступает за однозначное осуждение шариатом терроризма, в силу того что террористы ставят под удар защищаемые им ценности (жизнь, достоинство, собственность и саму религию ислам), приносят умме вред, создавая во всем мире отрицательный образ своей веры и мусульман вообще. Такой точки зрения, в частности, придерживается упоминавшийся выше профессор Л.Р. Сюкияйнен . Подводя промежуточный итог, стоит сказать, что категория «насилие», которая используется для характеристики исламского терроризма, позволяет судить о нем как о практическом феномене и, наряду с исламским экстремизмом, присвоить цифру 5, расположив на «условной» оси ближе всех остальных к политической практике. Завершения анализ содержания понятий, связанных с исламским экстремизмом и терроризмом стоит сделать ряд важных замечаний, имеющих теоретико-методологический и прикладной смыслы. Так, в работах западных ученых в начале 2000 гг. получило широкое применение такое понятие как «новый терроризм» («the new terrorism») . Новизна указанного феномена, отличающего его от более «старых» версий, по мнению зарубежных исследователей, состоит в иной структуре и организации деятельности радикальных террористических группировок, а также в другом отношении к насилию. Террористические движения «нового образца» имеют сетевой характер, сопряженный с широким применением информационных технологий. Их члены объединяется в организованные и неорганизованные подгруппы. Деятельность таких движений связана с большим количеством жертв, не исключает применения химического, биологического, ядерного и радиологического видов оружия. Такие организации нуждаются в меньшей поддержке со стороны государственных структур, чем их предшественники, они более мобильны и способны к самоорганизации. Воздействие, которое производит на своих потенциальных сторонников члены террористических организаций «нового образца», сложнее нивелировать и нейтрализовывать . |