Милов Леонид. История России XVIII-XIX веков - royallib.com. История России xviiixix веков Под редакцией академика ран л. В. Милова

• Название: История России xviiixix веков Под редакцией академика ран л. В. Милова
• Дата: 12.03.2023
• Размер: 1.65 Mb.
• Имя файла: Милов Леонид. История России XVIII-XIX веков - royallib.com.doc
• Тип: Документы; #981633
• страница: 47 из 52

§ 2. НАРОДНИЧЕСТВО

Особый путь развития России . В первое пореформенное десятилетие происходило оформление идей русского социализма в стройную систему воззрений, которая получила название «народничества». Само понятие не отличалось определенностью и допускало различные толкования. Самые разные явления, объединенные интересом к народу и сочувствием к его тяжелой доле, именовались народничеством, которое было и идейным течением, и стилем эпохи. Сердцевину народничества составляли идеализированные представления о простом народе, о социальных отношениях в русской деревне. Народничество выросло из формулы Герцена: «Человек будущего в России — мужик».

Наибольшим влиянием в народнической среде пользовалось учение, которое связывало воедино особый характер русского общественного развития, основанного на существовании крестьянской поземельной общины, с верой в возможность благодаря этому прийти к установлению в России справедливых общественных отношений. Эти отношения понимались как социалистические. Народники постоянно вели споры о том, какие средства необходимо использовать для достижения социалистического идеала. Многие из них верили в эффективность революционного преобразования общества. Именно к ним приложима формула Г. В. Плеханова: «Под социалистами-народниками мы понимаем всех тех социалистов, по мнению которых община должна составлять главный экономический базис социалистической революции в России».

Наряду с революционным народничеством, временем расцвета которого стали 1870-е гг., всегда существовало мирное, либеральное народничество, особенно заметное в эпоху Александра III. Общей для всех народников была вера в самобытный путь развития России, в огромный социальный и экономический потенциал крестьянской поземельной общины, их объединяло неприятие капиталистических отношений. Все они были убеждены, что тем или иным путем Россия придет к социализму.

В эпоху Великих реформ действия разночинцев-нигилистов определяли идеи Герцена и Чернышевского. Представители радикально-демократической интеллигенции в своем большинстве разделяли надежды на близость народного восстания, с уверенностью смотрели в будущее и готовили себя к революции. Их идеалом был Рахметов, герой романа Чернышевского «Что делать?». Своей непосредственной задачей радикальные шестидесятники считали создание подпольной организации, которая могла бы в нужный момент возглавить крестьянское выступление. По мере разочарования в близости крестьянской революции, в готовности народа подняться на борьбу с угнетателями, которая стала нарастать после 1863 г., в разночинной среде росло преклонение перед сильной личностью, для части нигилистически настроенной молодежи все больший интерес стали представлять идеи революционного терроризма. Первым практическим воплощением этих идей стал выстрел Каракозова.

Вслед за Бакуниным и Огаревым последователи русского социализма были непримиримыми противниками самодержавия и российской государственности. Для них свержение самодержавия было обязательным, хотя и не главным условием утверждения идеи социализма. Они склонны были недооценивать значение повседневной политической борьбы, с презрением относились к либеральной общественности. Неразрывно связанное с идеями социальной революции, народничество порождало нигилистическое отношение к правовому строю, конституционным гарантиям, вело к пренебрежению и прямому отрицанию гражданских свобод, к утрате навыков политической борьбы, и без того слабых в русском обществе.

Нечаевщина. С полной определенностью это выявилось в годы «белого террора». Волнения среди петербургских студентов в 1869 г. принесли известность С. Г. Нечаеву, малообразованному разночинцу, который сочетал беспредельную ненависть к самодержавию с политическим авантюризмом, склонностью ко лжи и провокации. Бежав за границу, он предстал перед Огаревым и Бакуниным как руководитель революционного комитета, якобы существующего в России. Совместно с Бакуниным он напечатал от имени мифической организации «Народная расправа» ряд листков и воззваний, обращенных к студенческой молодежи. Им был составлен получивший одобрение Бакунина «Катехизис революционера», который оправдывал все, самые грязные средства борьбы. Революционер, учил Нечаев, «знает только одну науку — науку разрушения, он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все то, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все то, что помешает ему».

Вернувшись в Россию, Нечаев, широко используя методы провокации, попытался создать в Москве и Петербурге ячейки «Народной расправы». Добиваясь слепого подчинения, он методами шантажа вынудил московскую ячейку убить студента И. И. Иванова, который выразил сомнение в нечаевских полномочиях. После убийства Нечаев вновь скрылся за границу. Процесс по делу нечаевцев проходил в 1871 г. и должен был, по мнению властей, дискредитировать революционное движение. Широкая публикация пропагандистских материалов нечаевцев дала обратный эффект: новое поколение молодежи обратилось к идеям революционного подполья, прониклось верой в русский социализм. Самого Нечаева, выданного Швейцарией как уголовного преступника, судили и заточили в Петропавловскую крепость, где он и умер.

М. А. Бакунин как идеолог народничества . Осудив не-чаевщину за безнравственность, деятели революционного подполья не подвергли сомнению нечаевское стремление создать тайную организацию. К этому стремились члены возглавляемого Г. А. Лопатиным «Рублевого общества», названного так по размеру вступительного взноса, и «долгушинцы», объединившиеся вокруг петербургского студента А. В. Долгушина. В начале 1870-х гг. в Петербурге возник кружок «чайковцев», где главную роль играли М. А. Натансон и Н. В. Чайковский. Члены кружка вели постоянную народническую пропаганду среди студентов, считая своей главной задачей подготовку кадров для революционного движения.

В 1871 г. чайковцы объединились с кружком С. Л. Перовской, составив «Большое общество пропаганды». Среди деятелей общества были П. А. Кропоткин, А. И. Желябов, Н. А. Морозов, Д. А. Клеменс, СМ. Кравчинский, С. Л. Перовская, С. С. Синегуб. Они читали нелегальную литературу, мечтали вести пропаганду в деревне. Внутри общества царила атмосфера нравственной чистоты и преданности делу революции. Почти все члены «Большого общества пропаганды» разделяли взгляды Бакунина, которые в то время господствовали в народнической среде.

М. А. Бакунин играл исключительную роль в революционно-социалистическом движении. В 1840-е гг., уехав за границу, он обосновал необходимость «полного уничтожения существующего политического и социального строя» и выдвинул положение, которое легло в основу программы революционного анархизма: «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть». Бакунин принял деятельное участие в событиях европейской «весны народов» 1848 г. На Славянском съезде в Праге он отстаивал идею революционного решения славянского вопроса, призывал к созданию свободной всеславянской федерации, к разрушению исторических угнетателей славянства — монархий России, Пруссии, Австрии и Турции. Возникшая в результате победоносной революции угнетенного славянства (крестьян-общинников) и западноевропейского пролетариата «великая, вольная славянская федерация, основанная на принципах общего равенства, свободы и братской любви», должна была решить как национальный, так и социальный вопросы, уравнять всех граждан и обеспечить их наделами земли, перешедшей в общенародное владение.

После разгрома Дрезденского восстания, Бакунин был выдан царскому правительству. Несколько лет он провел в крепости, где написал «Исповедь», предназначенную для Николая I.

В ней он каялся в своих революционных поступках, объясняя их заблуждениями молодости. Сосланный в Сибирь, Бакунин бежал через Японию и Америку в Европу, где стал видным деятелем революционного движения и идеологом анархизма. Его анархистское мировоззрение окончательно сложилось под впечатлением поражения польского восстания 1863 г., когда он разочаровался в революционном панславизме. Обращаясь к своим последователям, он утверждал: «У нас нет отечества. Наше отечество — всемирная революция».

В теории Бакунина главным было учение о государстве, которое он понимал как «исторически необходимое зло». Грядущая революция, по его мнению, должна была привести к разрушению любых форм государственного устройства. Он верил в «великий, спасительный принцип федерализма», противопоставлял государственному социализму Маркса свой общинный социализм. Решающую роль в борьбе за переустройство мира он отводил народу, «на Западе — фабричным и городским рабочим, у нас в России, в Польше и в большинстве славянских земель — крестьянам». Народам, полагал Бакунин, присущ инстинкт свободы, который толкает их на борьбу: «Учить народ? Это было бы глупо. Народ сам и лучше нас знает, что ему надо». Согласно Бакунину «каждая община составляет в себе замкнутое целое и не чувствует надобности иметь с другими общинами никакой самостоятельной органической связи». Отсюда делался вывод о важности общинного самоуправления и о «решительно враждебном» отношении общины к государству.

Бакунин отмечал: «Нужно быть ослом, невеждою, сумасшедшим, чтобы вообразить себе, что какая-нибудь конституция, даже самая либеральная и самая демократическая, могла бы изменить к лучшему это отношение государства к народу; ухудшить, сделать его еще более обременительным, разорительным, пожалуй — хотя это и трудно, потому что зло доведено до конца, но освободить народ, улучшить его состояние — это просто нелепость! Пока существует империя, она будет заедать наш народ. Полезная конституция для народа может быть только одна — разрушение империи».

В Европе Бакунин повсюду имел немало сторонников, в России они назывались «бунтарями» и составляли большинство в революционном народничестве. Свои взгляды на задачи русского революционного движения Бакунин изложил в «Прибавлении А» к книге «Государство и анархия», изданной в 1873 г. Он обличал самодержавие и писал: «Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство, ненавидит всех представителей его». Путь, который он предлагал и от которого ждал спасения, — «путь боевой, бунтовской». Он учил, что «всякий бунт, как бы неудачен он ни был, всегда полезен». Молодежь должна была взять на себя пропаганду революционных идей, ей предстояло идти в народ, звать к бунту, устанавливать «живую бунтовскую связь между разъединенными общинами». По его мнению, в народе был жив дух «Стеньки-Разинской и Пугачевской революции», неизбежность и близость новой народной революции казалась ему очевидной.

Революция в России понималась Бакуниным как составная часть мировой «Социальной Революции», ибо «в настоящее время существует для всех стран цивилизованного мира только один всемирный вопрос, один мировой интерес — полнейшее и окончательное освобождение пролетариата от экономической эксплуатации и от государственного гнета». Этот вопрос, учил Бакунин, не может решиться «без кровавой, ужасной борьбы».

Революционная этика П. Л. Лаврова. Бакунизм был привлекателен для радикальной студенческой молодежи. Очень немногие ее представители не разделяли бакунинского революционного оптимизма и отдавали предпочтение лавризму, течению, названному по имени его идеолога. П. Л. Лавров был видным представителем шестидесятников, автором популярных среди молодежи «Исторических писем», где он дал знаменитое определение: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости — вот краткая формула, обнимающая, как мне кажется, все, что можно считать прогрессом». Выведенная Лавровым «формула прогресса» воспринималась радикальной молодежью как непререкаемый социологический закон. Лавров утверждал, что самое важное значение для развития общества имеет человеческая потребность лучшего, «влечение к расширению знаний, к постановке себе высшей цели, потребность изменить все данное извне сообразно своему желанию, своему пониманию, своему нравственному идеалу, влечение перестроить мыслимый мир по требованиям истины, реальный мир — по требованиям справедливости».

После выстрела Каракозова Лавров был сослан в Вологодскую губернию, откуда с помощью Лопатина бежал за границу. Там он издавал журнал «Вперед!», который сыграл большую роль в организации «хождения в народ». Лавров учил, что интеллигенция находится в «неоплатном долгу» перед народом, просвещению которого и пробуждению к будущей революции она должна отдать все свои силы: «Нужно не только слово, нужно дело. Нужны энергичные, фанатические люди, рискующие всем и готовые жертвовать всем. Нужны мученики, легенда о которых переросла бы далеко их истинное достоинство, их истинную заслугу».

Постепенная пропаганда лавристов не сулила быстрого успеха, и они составляли меньшинство в революционном движении, но идея жертвенности стала важной составляющей революционной этики.

«Хождение внарод». Весной 1874 г. объединенные призывом «идти и бунтовать народ», который впервые провозгласил Герцен, бакунисты и лавристы предприняли массовую попытку «хождения в народ». Лишенное организационного единства, стихийное по характеру, оно стало проявлением жертвенного порыва молодежи. Степняк-Кравчинский вспоминал: «Движение это едва ли можно назвать политическим. Оно было скорее каким-то крестовым походом, отличаясь вполне поразительным и всепоглощающим характером религиозных движений». Молодежь университетских центров покидала города, ехала на Дон, в Поволжье, где, по ее расчетам, были живы традиции Разина и Пугачева. Пропагандой было охвачено около 40 губерний.

Молодые люди переходили из деревни в деревню, звали крестьян к неповиновению властям, проповедовали идеи социализма. Прямые призывы к бунту чаще всего воспринимались крестьянами враждебно, социальную справедливость они воспринимали как призыв к переделу помещичьих земель. К осени движение было разгромлено, было арестовано более тысячи человек. Власти устроили над участниками «хождения в народ» процесс «193-х», который способствовал популяризации революционно-социалистических идей.

«Хождение в народ» выявило невозможность осуществления бунтарских идей Бакунина на практике, следствием чего стали попытки ведения длительной оседлой пропаганды, когда революционеры под видом учителей, фельдшеров, писарей селились в деревне.

Вторая «Земля и воля». К 1876 г. разрозненные подпольные группы объединились в организацию, названную «Земля и воля». Это было крупнейшее тайное общество революционных народников. В Николин день, 6 декабря члены организации после молебна, который отслужили в Казанском соборе Петербурга за здравие Николая Чернышевского, устроили на площади демонстрацию, где подняли красное знамя с надписью «Земля и воля».

Программные требования землевольцев заключались в передаче всей земли общинам, в разделении Российской империи на части, «соответственно местным желаниям», в развитии общинного самоуправления. Достичь этого они надеялись «только посредство^! насильственного переворота», который они готовили, возбуждая народ к бунтам и стачкам и осуществляя «дезорганизацию власти». Их конечным идеалом была анархия и коллективизм. Особое внимание они уделяли выработке уставных требований, которые включали централизм, конспирацию, взаимный товарищеский контроль, подчинение меньшинства большинству. Душой организации был А. Д. Михайлов, который утверждал: «Если у нас не будет единства взглядов на наши взаимные отношения — это будет невыносимо и пагубно. Я первый постараюсь разрушить такой шаткий, жалкий и бессильный союз».

«Земля и воля» вела работу в деревне, создавая поселения своих последователей, однако крестьяне были глухи к пропаганде революционеров. Попытка Я. В. Стефановича и Л. Г. Дейча поднять в 1877 г. бунт среди крестьян Чигиринского уезда с помощью подложной царской грамоты провалилась и дискредитировала организацию. Дезорганизаторские акты «Земли и воли» первоначально носили характер мести и самообороны. В январе 1878 г. давняя участница народнического движения

В. И. Засулич стреляла в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова, приказавшего подвергнуть телесному наказанию политического заключенного. Суд присяжных оправдал Засулич, что с энтузиазмом было воспринято либеральной общественностью.

Для части революционеров-народников вердикт суда стал показателем общественного сочувствия к их деятельности и подтолкнул на путь политической борьбы и индивидуального террора. Они стали устраивать покушения на правительственных чиновников, в августе 1878 г. Кравчинский убил кинжалом на улице Петербурга главу III Отделения Н. В. Мезенцова. Землевольцы стали рассматривать террор как средство воздействия на народ. Листок «Земли и воли» утверждал: «Следует поставить революционную партию в глазах крестьянства на то место, какое занимает у него его мифический царь». 2 апреля 1879 г. землеволец А. К. Соловьев стрелял в Александра II. Покушение оказалось неудачным, Соловьев был повешен.

В рядах «Земли и воли» назрел кризис. Сторонникам террора, «политикам», противостояли его противники, «деревенщики», отрицавшие значимость политической борьбы и готовившие социальную революцию. В июне 1879 г. состоялся съезд в Воронеже, который привел к компромиссу. Он оставил неизменной программу организации, но признал террор методом ведения политической борьбы. Участники съезда высказались за цареубийство. Последовательным противником террора был Г. В. Плеханов, который, оставшись в одиночестве, покинул съезд и вышел из организации. Вскоре на петербургском съезде произошел полный раскол. «Деревенщики» составили общество «Черный передел», а «политики» — «Народную волю».

Чернопередельцы не принимали террор, отказывались от ведения политической борьбы; они продолжали пропагандистскую деятельность в деревне, что не давало никаких видимых результатов и обрекало их начинания на неуспех. Спустя несколько лет организация распалась.

«Народная воля» и теория захвата власти П. Н.Ткачева. «Народная воля» объявила беспощадную войну самодержавию. Орган партии писал: «Из этой ожесточенной схватки нет другого исхода: либо правительство сломит движение, либо революционеры низвергнут правительство».

Народовольцы следовали теории Ткачева, революционера, который был осужден по делу нечаевцев, бежал за границу, где издавал журнал «Набат». Ткачев был идеологом русского бланкизма и доказывал, что с помощью заговора группа революционеров может захватить власть и, опираясь на нее, начать социалистические преобразования. «Только обладая властью, меньшинство может заставить большинство — то косное, рутинное большинство, которое не доросло еще до понимания необходимости революции и не уяснило себе ее цели и задачи, — заставить это большинство переустраивать свою жизнь сообразно с его истинными потребностями, сообразно с идеалом наилучшего и наисправедливейшего общежития».

Ткачев учил, что самодержавие «не имеет ничего общего с существующим социальным строем», оно «висит в воздухе», что дает возможность русским революционерам нанести несколько решительных ударов по «всеми покинутому правительству». Для успеха переворота нужна крепкая, сплоченная и дисциплинированная организация революционеров: «Только при такой организации революционеры, захватив власть, будут в состоянии защитить ее от притязания враждебных партий, интриганов, политических честолюбцев, только она даст им возможность подавить консервативные и реакционные элементы общества, только она одна вполне отвечает потребностям борьбы, вполне соответствует типу боевой организации».

Считая, что русский крестьянин «коммунист по инстинкту, по традиции», он полагал осуществление идеалов социализма делом нетрудным, хотя и подчеркивал, что в недрах общинного строя быстро развиваются новые формы — «формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство; воцаряется принцип индивидуализма, экономической анархии, бессердечного, алчного эгоизма».

Ткачев писал: «Непосредственная цель революции должна заключаться ни в чем ином, как только в том, чтобы овладеть правительственною властью и превратить данное, консервативное государство в государство революционное». Расчет на самостоятельное творчество народных масс означал, по Ткачеву, фактический отказ от революции: «Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала; потому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли».

Вслед за Ткачевым теоретики «Народной воли» считали возможным организацию политического переворота и свержение самодержавия. Они заявляли: «Именно устранившись от политической деятельности, мы загребаем жар для других, именно устранившись от политической борьбы, мы подготовляем победу для враждебных народу элементов, потому что при такой системе действий просто дарим им власть, которую были бы обязаны отстоять для народа».

Воля народа должна была быть объявлена Учредительным собранием, которое, как они верили, не могло не быть социалистическим по составу. Индивидуальный террор был для них главным средством борьбы за власть. Они скептически относились к крестьянству, которое при «всех усилиях со стороны партии поддержать и организовать его не в состоянии совладать с централизованным и прекрасно вооруженным врагом».

Народовольческий террор. Народовольцами была создана сильная, боеспособная организация, во главе которой стоял Исполнительный комитет. Вокруг него существовала система местных революционных групп, рабочих кружков и офицерских организаций. Революционный терроризм «Народной воли» сочувственно воспринимался западноевропейской общественностью, которую увлекал пафос героической борьбы с самодержавным деспотизмом. Российская либеральная общественность склонна была оправдывать террористическую деятельность народовольцев тем, что в России нет условий для легальной политической борьбы.

Члены Исполнительного комитета были профессиональными революционерами, ведущую роль среди них играли А. Д. Михайлов, А. И. Желябов, Н. А. Морозов, С. Л. Перовская, Н. Е. Суханов, Л. А. Тихомиров, В. Н. Фигнер, М. Ф. Фроленко. Свои силы они сосредоточили на подготовке цареубийства, с осуществлением которого они связывали надежды на захват власти. В августе 1879 г. Исполнительный комитет вынес смертный приговор Александру II. В ноябре под Москвой был взорван царский поезд, в феврале следующего года устроен взрыв в Зимнем дворце. Покушения были неудачны, но создали преувеличенное представление о возможностях организации и вызвали кризис власти.

Энергия получившего диктаторские полномочия М. Т. Лорис-Меликова позволила правительству переломить ситуацию, изолировать народовольцев, лишив их общественного сочувствия, и приступить к планомерным арестам революционеров. В январе 1881 г. был разоблачен Н. В. Клеточников, который еще по заданию «Земли и воли» поступил на службу в III Отделение, а затем стал заведовать секретной частью в Департаменте полиции. Он не раз предупреждал народовольцев об опасности. Затем был схвачен Желябов, главный организатор всех покушений.

1 марта 1881 г. группа террористов, руководимая Перовской, убила Александра И. Несмотря на предостережения, император после большого перерыва покинул Зимний дворец, чтобы принять участие в разводе гвардейского караула. В его карету на Екатерининском канале была брошена бомба, взрыв не задел царя, но плохая организация охраны привела к тому, что в вышедшего из кареты Александра II была брошена вторая бомба, взрывом которой он был смертельно ранен.

Исполнительный комитет обратился к новому царю с письмом, где требовал созыва «представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни». Народовольцы перечислили условия, на которых они были согласны прекратить террор: общая амнистия по «политическим преступлениям», всеобщееизбирательное право, свобода слова, печати, сходок. Письмо было оставлено без ответа, основные силы «Народной воли» разгромлены, участники покушения казнены.

Попытки Фигнер и Лопатина сохранить «Народную волю» оказались неудачными. В 1882 г. провокатор С. П. Дегаев выдал военную организацию партии. После ареста в октябре 1884 г. Лопатина «Народная воля» практически прекратила свое существование. С ней завершилась история революционного народничества, которое со временем превратилось в социально-революционное направление освободительного движения.

Либеральное народничество долгие годы находилось на периферии общественного внимания. Его сторонники ориентировались на сочинения В. П. Воронцова, Н. Ф. Даниельсона, Н. К. Михайловского, которые отстаивали мирный путь общественного преобразования. Михайловский развивал теорию «героев и толпы», истоки которой находились в сочинениях Писарева, и проповедовал освобождение личности. Он утверждал: «Предоставьте русской интеллигенции свободу мысли и слова, и, может быть, русская буржуазия не съест русского народа; наложите на уста интеллигенции печать молчания — и народ будет наверное съеден».

Экономисты-народники внесли большой вклад в изучение пореформенной России. Они указывали на ухудшение положения крестьянства, писали о «вымирании деревни» и призывали «спасти общину». Воронцов доказывал «мертворожденность русского капитализма», насаждаемого правительством, идеализировал «народное производство». Им была выдвинута программа государственного регулирования экономики, благодаря которой крестьянство должно было повысить свое благосостояние, опираясь на кустарное производство. Даниельсон в 1892 г. уверял, что капитализм привел страну «к кризису, который подрывает все наше социальное и экономическое существование. Капитализм не в состоянии найти выход из него, выход этот может быть найден только в развитии тех основ, которые мы унаследовали от нашей прежней истории».

Под впечатлением разгрома «Народной воли» либеральное народничество выдвинуло теорию «малых дел», которую отстаивал Я. В. Абрамов. Он считал главной задачей разночинной интеллигенции повседневную работу в земских учреждениях, где можно быть близким к народу, просвещать его и помогать ему преодолевать хозяйственные трудности. Теория «малых дел» получила большую популярность в середине 1880-х гг. и вовлекла в культурную работу в деревне значительные слои молодежи. Эта сторона воззрений либеральных народников была близка влиятельному журналу «Русская мысль» и редакции ведущей газеты «Русские ведомости»: в конце XIX в. либеральные народники, среди которых к тому времени главную роль играл Михайловский, использовали свой авторитет для опровержения в подцензурной печати русского марксизма.

§ 3. РУССКИЙ МАРКСИЗМ И РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ

Положение фабричных рабочих. Пореформенная эпоха стала временем создания нового класса общества — потомственных пролетариев. Исследователь быта русских рабочих врач-гигиенист Ф. Ф. Эрисман свидетельствовал, что «прядильные и ткацкие отделения наших мануфактур выработали тип настоящего фабричного рабочего, часто родившегося на фабрике, выросшего в фабричных казармах, с ранних лет поступившего в качестве рабочего в фабричные мастерские и ни к чему, кроме фабричной работы, не приспособленного». Условия труда и быта рабочих были невероятно тяжелыми. Аграрное перенаселение обусловливало наличие огромной резервной армии труда и вело к дешевизне рабочей силы.

Продолжительность рабочего дня не регламентировалась и составляла 13–15 часов. Велика была доля женского и детского труда, которая на некоторых производствах доходила до 50 %. За свой труд женщины и дети получали половину, а порой и треть заработной платы рабочих. Высок был процент детского травматизма, нередки были смертные случаи. Только в 1882 г. правительство издало закон, который ограничивал продолжительность рабочего дня детей и запрещал их использовать на вредных производствах. Но даже эта скромная мера вызвала недовольство фабрикантов, которые привыкли быть полными хозяевами. Эрисман писал: «Наши фабрики представляли ни для кого не доступные государства в государстве». Чрезвычайно низкой была заработная плата рабочих. По свидетельству санитарного инспектора Е. М. Дементьева, она составляла минимум, обеспечивающий от голода, и давала «только возможность существовать полуживотной жизнью». Рабочие страдали от штрафов, которые достигали 40 % заработка, часто они обязаны были брать продукты в фабричной лавке по ценам выше рыночных. Жили они в перенаселенных бараках, нередко вынуждены были ночевать на рабочих местах. Они были лишены медицинской помощи, среди них был высок процент смертности.

Стачечное движение . Недавние выходцы из деревни, рабочие в первом поколении не умели отстаивать свои права. Недовольные притеснениями, они, не получив полного расчета, уходили с завода, подавали прошения властям, иногда громили фабричное оборудование и избивали заводскую администрацию. Однако уже в первое пореформенное десятилетие возникло стачечное движение, специфически рабочее средство борьбы за свои права, характерное для капиталистической экономики и требовавшее определенной организации и сознательности. Около половины стачек того времени было связано с требованием повышения заработной платы.

Общественный резонанс получила стачка на Невской бумагопрядильной фабрике в Петербурге в 1870 г., когда бастовало около 800 рабочих. Власти отдали рабочих под суд, надеясь тем самым пресечь «самоуправные домогательства». На суде выявилась столь мрачная картина эксплуатации рабочих, что лишь несколько зачинщиков были приговорены к 3–7 дням ареста. Александр II остался недоволен мягким приговором, написав на докладе: «Весьма слабо». Два года спустя в стачке на Крен-гольмской мануфактуре в Нарве участвовало до 6000 рабочих, против которых были использованы воинские части. Зачинщики были преданы суду и приговорены к каторжным работам.

Постепенно в рабочей среде стали выделяться настоящие вожаки, которыми руководило стремление к знаниям, к осмыслению причин своего тяжелого положения. Народнический публицист В. В. Берви-Флеровский отмечал: «Как ни велики страдания промышленной России, а все-таки это самая цивилизованная часть нашего отечества. Нигде рабочий не отличается в такой степени умственным и нравственным развитием».

Некоторые рабочие были связаны с народническими кружками и оставили заметный след в революционном движении. Речь рабочего П. А. Алексеева, которую он произнес на «процессе 50-ти» в 1877 г., в виде листовок расходилась по стране и, по признанию полиции, долгие годы служила «излюбленным орудием пропаганды». Алексеев предсказывал приближение времени, когда «подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах!».

Рабочие организации. Народническое движение оказало влияние на первые рабочие организации. В 1875 г. по инициативе пропагандиста-народника Е. О. Заславского в Одессе возник Южнороссийский союз рабочих, объединивший до 200 человек. Союз имел устав, написанный Заславским, и действовал конспиративно. В уставе утверждалось, что «рабочие могут достигнуть признания своих прав только посредством насильственного переворота, который уничтожит всякие привилегии и преимущества». Члены Союза должны были вести пропаганду «идей освобождения рабочих из-под гнета капитала и привилегированных классов» и стремиться к объединению всех рабочих Южнороссийского края. Просуществовал Союз недолго и был разгромлен полицией.

Другая рабочая организация возникла в Петербурге в 1878 г. Она объединила несколько рабочих кружков и получила название Северный союз русских рабочих. Видную роль в его создании сыграл В. П. Обнорский, который несколько лет проработал за границей, где познакомился с рабочим движением и деятельностью I Интернационала. У Союза была программа, которая предусматривала «ниспровержение существующего политического и экономического строя государства, как строя крайне несправедливого». Она требовала свободы слова, печати, права собраний и сходок. Обращаясь к русским рабочим, Обнорский, который был автором программы, писал: «В вас заключается вся сила и значение страны, вы — плоть и кровь государства, и без вас не существовало бы других классов, сосущих теперь вашу кровь. За вами, рабочие, последнее слово, от вас зависит успех социальной революции в России!» Примечательной особенностью рабочей программы было неприятие народнического отрицания политической борьбы, она особо подчеркивала, что именно «политическая свобода обеспечивает за каждым человеком самостоятельность убеждений и действия». Союз прекратил свое существование после того, как его активисты были арестованы.

Из среды Союза вышел С. Н. Халтурин, который, примкнув к народовольцам, осуществил в феврале 1880 г. взрыв в Зимнем дворце. После неудачного покушения на царя Халтурин скрылся и в течение двух лет состоял членом Исполнительного комитета «Народной воли». В 1882 г. он был казнен за участие в убийстве одесского прокурора. Судьба Халтурина — свидетельство того, что даже передовые революционно настроенные рабочие были далеки от социал-демократических взглядов, присущих западноевропейскому пролетариату этого времени. Борьба рабочих развивалась в общем русле народнического освободительного движения.

Морозовская стачка. Промышленный кризис начала 1880-х гг. вызвал массовые увольнения рабочих, снижение заработной платы на 40–50 %. Ответом рабочих стало массовое стачечное движение, в котором за годы с 1880 по 1884-й приняло участие больше человек, чем за предшествующее десятилетие. В следующие 5 лет в стачечном движении участвовало более 220 тыс. рабочих. Многие стачки отличала высокая степень организованности и наступательный характер. Журнал «Дело» констатировал: «Долго замалчиваемый у нас рабочий вопрос как будто вырос из земли и предстал перед нашими глазами».

Крупным событием в жизни России стала стачка на Никольской мануфактуре в Орехово-Зуеве, которая принадлежала Т. С. Морозову. Она началась в январе 1885 г. разгромом фабричной лавки и квартир администрации, однако ее руководители — П. А. Моисеенко, Л. И Иванов, В. С. Волков — сумели придать стачке организованный характер. Владимирскому губернатору были вручены требования, выработанные по общему согласию рабочих. Главным было требование о государственном контроле заработной платы и условий найма. Администрация на уступки не пошла, по личному указанию Александра III были произведены массовые аресты. Произошло несколько столкновений с войсками. Преданные суду рабочие лидеры были оправданы. На 101 вопрос о виновности обвиняемых присяжные дали 101 отрицательный ответ. Катковские «Московские ведомости» прокомментировали это решение присяжных: «Вчера, в старом богоспасаемом граде Владимире раздался сто один салютационный выстрел в честь показавшегося на Руси рабочего вопроса». На суде выяснилось, что, хотя Морозовы и принадлежали к просвещенной части купцов-предпринимателей, жизнь трудящихся на их фабрике была безрадостна. В газетах писали, что Морозовскую стачку надо понимать «не как единичное явление, а как звено громадного движения рабочих, охватившего за последнее время русские фабрики и коснувшегося почти всех центров нашей фабричной жизни».

Непонимание капиталистами важности социальных вопросов, стремление получать сверхприбыли за счет простого повышения норм эксплуатации вели к росту радикальных настроений в рабочей среде. Уже на ранних стадиях рабочего движения отстаивание профессиональных интересов сочеталось в нем с выдвижением политических требований. Власти и предприниматели недооценивали фабрично-заводских рабочих, не видели их огромной потенциальной силы. Между тем положение быстро и кардинально менялось. Позднее Плеханов писал: «В продолжение царствования Александра III ни в одном из наших общественных классов не происходило такой живой работы мысли, ни один из них не обнаружил такой огромной жажды знания, такого лихорадочного стремления к свету, как именно рабочий класс. Восьмидесятые годы были временем упадка нашей интеллигенции. Но эти же годы были временем умственного подъема русского народа и прежде всего передового отряда этого народа, наших промышленных рабочих. Одного этого довольно, чтобы ободрить всех истинных друзей народа и показать им, что их дело теперь гораздо ближе к своему торжеству, чем оно было когда-либо прежде».

Недооценка рабочего движения была характерна и для народников. Ситуация изменилась после того, как ряд деятелей «Черного передела» оказался в эмиграции, где они познакомились с социал-демократической литературой и стали свидетелями успехов социал-демократии в рабочей среде.

Г. В. Плеханов и русский марксизм. В 1883 г. в Женеве Г. В. Плеханов и его единомышленники — В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, В. Н. Игнатов — создали первую русскую социал-демократическую организацию — группу «Освобождение труда». Задачи группы состояли в «распространении идей научного социализма путем перевода на русский язык важнейших произведений школы Маркса и Энгельса» и в разработке «важнейших вопросов русской общественной жизни с точки зрения научного социализма». Такими вопросами члены группы считали разрыв с анархическими представлениями народников, признание необходимости политической борьбы с абсолютизмом и организацию русского рабочего класса «в особую партию с определенной политической программой».

Плеханов стал видным теоретиком марксизма и играл заметную роль в европейском социалистическом движении, он стоял у истоков марксистского направления освободительного движения. Позднее он вспоминал: «Лично о себе могу сказать, что чтение «Коммунистического манифеста» составляет эпоху в моей жизни. Я был вдохновлен «Манифестом» и тотчас же решил перевести его на русский язык». Для него теория Маркса навсегда осталась «ариадниной нитью», которая вывела его из лабиринта народнических противоречий. Работы Плеханова были посвящены творческому применению марксизма к российским условиям. «Социализм и политическая борьба», «Наши разногласия» содержали критику народничества, обоснование важности политической борьбы. Плеханов критиковал народническую теорию захвата власти и шедший от О. Бланки лозунг «диктатуры меньшинства», противопоставляя им диктатуру пролетариата. Он писал: «Диктатура класса, как небо от земли, далека от диктатуры группы революционеров-разночинцев». Огромное значение он придавал правильной революционной теории: «Революционная по своему внутреннему содержанию идея есть своего рода динамит, которого не заменят никакие взрывчатые вещества в мире».

Плеханов не разделял народнической надежды на самобытный путь социального развития России, отмечал факт разложения поземельной общины и развития капиталистических отношений. Его соратница Засулич утверждала, что надежды на социалистические качества русской общины лишены оснований и положение русских социалистов-народников безотрадно. Им остается лишь «заниматься более или менее обоснованными вычислениями, чтобы определить, через сколько десятков лет земля русского крестьянина перейдет в руки буржуазии, через сколько сотен лет, быть может, капитализм достигнет в России такого развития, как в Западной Европе».

Говоря о задачах русских социалистов-марксистов, Плеханов писал: «Возможно, более скорое образование рабочей партии есть единственное средство разрешения всех экономических и политических противоречий современной России. На этой дороге нас ждут успех и победа; все другиеведут к поражению и бессилию». Плеханов верил в созидательные силы рабочего движения: «Именно эти элементы его силы и подлежат воздействию нашей социалистической интеллигенции. Она должна стать руководительницей рабочего класса в предстоящем освободительном движении, выяснить ему его политические и экономические интересы, равно как и взаимную связь этих интересов, должна подготовить его к самостоятельной роли в общественной жизни России».

В 1889 г. он выступил с речью на Парижском конгрессе II Интернационала, где заявил, что революционная интеллигенция должна «усвоить взгляды современного научного социализма, распространить их в рабочей среде и с помощью рабочих приступом взять твердыню самодержавия. Революционное движение в России может восторжествовать только как революционное движение рабочих».

Марксистские работы Плеханова расчищали почву для возникновения социал-демократического движения в России, в них были сформулированы цели, достижение которых определяло деятельность марксистов первого поколения. Главная из них — соединение марксизма с рабочим движением.

Программные положения русских марксистов были изложены Плехановым в 1885 г. В них содержались положения об исторической миссии рабочего класса, о низвержении абсолютизма как его первоочередной задачи. Они сочетали требования социальных реформ в интересах рабочих с указанием на необходимость общедемократических преобразований — введения конституции и всеобщего избирательного права, свободы слова, печати, совести, собраний и ассоциаций.

Деятельность группы «Освобождение труда» способствовала распространению марксистских произведений, вела к возникновению первых марксистских кружков в самой России. В 1884 г. студент Петербургского университета болгарин Д. Благоев создал группу, которая приняла название «Партия русских социалистов-демократов». Благоевцы предприняли попытку нелегального издания социал-демократической газеты, их взгляды были смесью марксизма и народничества. Несколько позже в Петербурге существовали марксистские кружки П. В. Точисско-го и М. И. Бруснева. Точисский утверждал, что «в России может быть пригоден для революции только пролетариат». Группа Бруснева в 1891 г. провела первую маёвку. Маёвки, собрания и митинги рабочих, проводимые 1 мая, быстро получили распространение и стали главной формой демонстрации солидарности трудящихся. Первые марксистские кружки в России существовали недолго, их участники преследовались полицией, но само марксистское движение ширилось и крепло. В одном из провинциальных кружков, в Казани, к марксизму приобщился В. И. Ульянов (Ленин).