Кіноіскуства. киноискусство 5 сем текст. Иваново детство
 Скачать 17.64 Kb.
|
|
Наиболее элементарную модель фильма Тарковского являет собой его дебютная работа «Иваново детство», получившая на международном кинофестивале в Венеции в 1962 году главный приз. «Ива́ново де́тство» — военная драма и первый полнометражный фильм Андрея Тарковского, снятый в 1962 году. Тарковский написал сценарий в соавторстве с Андреем Кончаловским и Михаилом Папавой, основываясь на военной повести Владимира Богомолова «Иван», повествующей о мальчике Иване Бондареве, потерявшем на войне родителей и ставшем разведчиком в тылу врага. Несмотря на то, что режиссёр не раз третировал её как своё «ученичество», именно здесь зародились многие важные для него мотивы, темы, образы, получившие своё развитие в дальнейшем. В этой картине определилось противостояние и равноценность двух главных, по его мнению, субстанций: человек и история, человек и его время. Тарковский не только переносит нас в самую страшную для России эпоху, годы второй мировой войны, но и пытается по-новому раскрыть тему войны. Как любая другая картина «поэтического» кинематографа, «Иваново детство» — «фильм больше мотивов, чем действия» [5, с.17]. Она строится как развёрнутая метафора, решённая на разных уровнях — это метафора противоборства света и тьмы, жизни и смерти, мира и войны, добра и зла, нормального и искажённого детства, любви и ненависти. Все эти антиномии не линейны, не однозначны, они сложно построены, переплетены и «окликают» друг друга изобразительно и образно. Поэтому рассмотрение темы войны невозможно без раскрытия всех остальных, и в первую очередь образа главного героя. Почему и против кого воюет Иван? Андрей Тарковский дал сам ответ на этот вопрос в интервью 1973 года. «Для него главное, — говорит он о своем герое, — это идея защитить мать»... [4]. Все самые известные интерпретации картины строятся на том, что Иван мстит за убитую мать, и это является единственным смыслом его существования. Его нельзя спасти, потому что он не может жить без войны. «Этот мальчик, которого не могут заставить любить, скован жестокостью, она проникла внутрь его. Нацисты убили его тогда, когда они убили его мать и расстреляли жителей его деревни. Между тем он остался жив. Но в то же время в это непоправимое мгновение он увидел перечёркнутым своё будущее» [3, с.12]. Чтобы понять Ивана необходимо знать — жива его мать или нет, уверен ли он в её гибели? На наш взгляд, однозначного ответа на этот вопрос фильм не даёт. «У меня ведь нет никого», — говорит Иван разведчикам, когда они ловят его после неудавшейся отправки в тыл. Кажется все ясно, но ведь в этот момент он защищает свое право на смертельный риск, а не исповедуется. С другой стороны, никто почему-то не обращает внимания на странный разговор Холина с Гальцевым о том, что после войны, если не отыщется мать Ивана, подполковник или Катасоныч его усыновят. Раз надежда, что мать все-таки отыщется, есть даже у них, то почему её не должно быть у самого мальчишки? А как же тогда это жуткое падение колодезной бадьи, выстрел, расплескавшаяся вода и мать Ивана, неподвижно лежащая у колодца? Но ведь это сон, наваждение, а не убеждение. Мы не знаем, что он означает для героя наяву: отпечаток уже случившейся беды или преследующий его страх, что мать находится в опасности? Кажется, все сомнения развеивает встреча с безумным стариком: «А мамка-то где? Жива? А-а... У меня старуху тоже немец расстрелял». Но это монолог. Иван ничего не отвечает — и неслучайно. Его даже нет в кадре. Из бормотания старика выясняется, что он, несмотря ни на что, ждет возвращения своей старухи. И это звучит как намёк, что Иван, возможно, живёт столь же призрачным ожиданием. Тарковский разрушил мифологию детского героического кино, показав ужасную несовместимость войны и детства. Разрушил, но как раз обратным. На самом деле, рядом со своими экранными ровесниками Иван — единственный настоящий герой на настоящей войне — рядом с теми, кто лишь играет в неё. Явился ребенок-профессионал войны, не просто совместимый с ней, а подлинный асс разведки. Учиться вынуждены старшие, продвигаясь от непонимания и желания вмешаться, к почтительному удивлению. Приходится констатировать, что Тарковский и развенчивает войну, и одновременно поэтизирует связанное с ней состояние духа. Единственная возможность объяснить это противоречие — доказать, что этот фильм не о войне, точнее — не совсем о войне и совсем не о войне русских и немцев. В фильме у главного героя нет конкретных врагов. Немецкая тема входит в фильм только контрапунктом: изображение и звук не совпадают. В кадре — Иван, составляющий донесение по зернышкам, шишкам, колоскам, обозначающим взводы и батальоны. За кадром — топот шагов и немецкая речь. Немцы в фильме показаны всего один раз, мимоходом, мы не видим их лиц: враждебность человеку, исходящая от них, неличностна. Иван вместе с нашими солдатами и офицерами воюет не с конкретными немецкими солдатами, а со стихией смерти, орудующей на земле руками немцев. Вспомним гравюру Альбрехта Дюрера: зловещие всадники Апокалипсиса, и под копытами — смятые ужасом людские толпы. Метафора тотального насилия введена элементарным сюжетным ходом — Иван с пристальным любопытством ненависти рассматривает «трофейный» альбом. Патетическая условность великого немца даже не останавливает его внимания. Иван принимает как житейскую реальность мучительно искажённые образы насилия и страдания. Он выбирает левого костлявого всадника с косой и упорно, несмотря ни на какие аргументы взрослых, называет его фашистом, уверяя: «Я видел таких!». Таким образом, конфликт в фильме лежит в какой-то иной, в неличной плоскости, где «захватчики» — понятие общее и собирательное, где борьба без конца и безликая тишина, поглощающая Ивана, выражают её смысл полнее и точнее, чем конкретное столкновение с гестаповцами. Именно этому служит финал: рейхстаг как опознавательный знак победы, немецкая хроника... Перед зрителем предстаёт Берлин после капитуляции рейха. Камера снимает жителей немецкой столицы, вышедших из укрытий; долго задерживается возле трупов детей Геббельса, отравленных собственной матерью. «Берлинскими» сценами сюжет фильма вливается в подлинную, общеизвестную историю войны. Чтобы эти сцены стали возможны, чтобы победа стала реальностью, свою лепту внёс юный разведчик, маленький герой, безумец, чудовище, в действительности самая невинная и трогательная жертва войны. Но содержание образа жертвы — не только в Иване. Жертвой является и немецкий народ, вынужденный страдать под гнётом фашизма и в завершение всего убивать своих детей. Фильм должен быть нами прочитан как страстное отрицание войны, трагедия истории. Андрей Тарковский взял чистейшую и нежнейшую душу, которой может быть приписана любая национальность, и показал во что, прежде чем уничтожить, превратила её война. ваново детство» (1962) |