стихи. Жди меня, и я вернусь. Только очень жди
 Скачать 100.78 Kb.
|
|
ЖДИ МЕНЯ Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: - Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, - Просто ты умела ждать, Как никто другой. К. Симонов, 1941 Все со временем позабудется, И печаль уйдет в никуда, То, что очень хотелось – сбудется, Вместо «нет» кто-то скажет «да». Для кого-то весь мир закружится, И земля уйдет из-под ног. Чей-то идол опять разрушится, И окажется прав лишь Бог. И сотрутся из памяти мелочи, В никуда уйдет пустота, Больше нет ни обиды, ни горечи… Оказалось, что все суета… Мне однажды вкололи счастье. И вкололи большую дозу. Только после рвало на части, Как при выходе из наркоза. Только после меня ломало. Счастье - худшее из обманов. Если дозы ничтожно мало, Мы похожи на наркоманов. Жизнь - торговец замысловатый, Поторгуйся, если вынослив, Жизнь берет непростую плату, Но какую - узнаешь после. Люди не совладают с властью. Все без нимбов и ореолов. Мне однажды вкололи счастье, Но с тех пор я боюсь уколов. Любить нeльзя возненавидеть. Где запятyю yронить? Пoцеловать нельзя обидеть. И воскресить нельзя yбить. Пpостить нельзя забыть былое. Понять нельзя не понимать. Oдной нельзя, когда нас двое. Догнать, обнять нельзя прогнать. Подняться вверх нельзя yпасть. Уйти нельзя остаться вместе. Cказать как есть нельзя соврать. Простое "нет" честнее лeсти. Я не люблю, когда наполовину, или когда прервали разговор. Я не люблю, когда стреляют в спину, я также против выстрелов в упор. Я не люблю себя, когда я трушу. Досадно мне, когда невинных бьют. Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более, когда в нее плюют… Владимир Высоцкий - Отдать тебе любовь? - Отдай! - Она в грязи... - Отдай в грязи!.. - Я погадать хочу... - Гадай. - Еще хочу спросить... - Спроси!.. - Допустим, постучусь... - Впущу! - Допустим, позову... - Пойду! - А если там беда? - В беду! - А если обману? - Прощу! - "Спой!"- прикажу тебе.. - Спою! - Запри для друга дверь... - Запру! - Скажу тебе: убей!.. - Убью! - Скажу тебе: умри!.. - Умру! - А если захлебнусь? - Спасу! - А если будет боль? - Стерплю! - А если вдруг - стена? - Снесу! - А если - узел? - Разрублю! - А если сто узлов? - И сто!.. - Любовь тебе отдать? - Любовь!.. - Не будет этого! - За что?! - За то, что не люблю рабов. - Любовь тебе отдать? - Любовь!.. - Не будет этого! - За что?! - За то, что не люблю рабов. - Рабов не любишь? - Не люблю! - А терпишь рабство? - Не терплю! - А что любовь? - При чем любовь? - При том что рабство, страсть и боль. В себя любовь впитала всё! Её раба ты на все сто! - Ты лжешь! - Не лгу! - Так докажи! Любовь не стоит твоей лжи! - Я докажу. Но не сейчас. Для доказательства свой час. - Пошел ты прочь! - Я ухожу. - Катись. Нет. Стой. Вернись назад. - Нет. Я уйду. Ведь я не раб... Он шел по улице и тихо плакал. Облезлый, одноухий, и с больною лапой. Повисший хвост, несчастные глаза, А в них жемчужинкой дрожит слеза. Его никто вокруг не замечал, А если и заметил, то ворчал, А мог еще и палкой замахнуться. Он убегал, когда мог увернуться. Он с грустью думал:”Я такой урод. Ну кто такого жить к себе возьмет». Так шел он, шел по краешку дороги. И вдруг перед собой увидел ноги. Огромные такие две ноги, Обутые в большие сапоги. В смертельном страхе он закрыл глаза А человек нагнулся и сказал: «Красавец-то, какой! А ухо! Взгляд! Пойдешь со мной? Я буду очень рад. Принцессу и дворец не обещаю, А молочком с сосиской угощаю». Нагнулся, протянул к нему ладошку. Он первый раз держал в ладошках кошку. Взглянул на небо, думал, дождь закапал. А это кот в руках от счастья плакал. Не бойтесь шумных — бойтесь тихих. Что водопад? Он на виду. В глухой трясине, топкой тине болото пестует беду. Медведь рычит — предупреждает, но рысь коварная молчит. И нас не громом убивает, а тихо молния разит. А Боги смеялись все утро и вечер, Смешила их фраза: "Случайная встреча"... Они от души, аж до слёз хохотали: Наивные люди! Вам шанс просто дали! Случайностей мало, счастливых - тем паче! Всю жизнь можно ждать, свято веря в удачу... А мы вас столкнули совсем не случайно, И, что с вами будет, поверьте, не тайна... "Случайная встреча" в толпе многолюдной... Средь сотен людей... - настоящее чудо! Так в жизни бывает порой... невзначай: "Случайная встреча"... - знак свыше - с луча... Совпали маршруты и время, и дни... Совсем не случайно столкнулись они. Понять бы всё это ещё... чтобы впредь Любимых своих... как зеницу, беречь! He тaк cижy, нe тaк гляжy, нe тaк я xлeб в pyкax дepжy. He тaк пoю,нe тaк cтoю, нe тaк нa cтoл я пoдaю... He тaк мoлчy, нe тaк шyчy, нe тaк клyбoк в pyкax вepчy, нe тaк дышy, нe тaк пишy, нe тaк пo yлицe идy. Пopoй coмнeньe мeня бepёт: a мoжeт этo ты - HE ТOТ?!? Старушка увядшей рукой Писала письмо своим детям: « Мне стыдно, что стала такой, Такой меня сделало время. Я стала совсем забывать События, даже знакомых. И сил нет заправить кровать, И сил нет дойти до иконок. Я стала давно забывать, Какие нужны мне таблетки. И вещи по дому терять, Искать их потом у соседки. Но помню я каждый ваш шаг, И первое «мама» я помню, Как Вы приносили собак И кошек, побитых судьбою. Я помню задорный Ваш смех И как Вы делили игрушки! Как радовал первый вас снег И первые ваши веснушки. Хожу я уже еле как И трудно уже улыбаться. Прожить бы еще - даже так, Хватило бы сил Вас дождаться. Уткнуться увядшей щекой В волос шелковистую бездну, И стать снова нужной такой, Хотя и давно бесполезной… Простите, родные, меня - Давно я Вам стала обузой. На сердце по Вам лишь тоска Засела мучительным грузом. И чувствуя смерти шаги, Обнять мне так хочется Вас, Прижать к материнской груди Хотя бы на миг, хоть на час». Писала старушка письмо И бережно клала в комод, Ведь адрес не помнит давно, Но верила - все же дойдет. Деду Морозу на работе, Девчонки пишут все письмо... У Оли мысли об айфоне, У Светы - новое пальто. А Вика с Юлей пишут вместе, У них совсем другой каприз, Они мечтают стать невестой, А у меня лишь чистый лист... Не потому что нет желаний, Мечта у каждого своя, А потому, что растерялась, Чего бы так хотела я? И в зеркалах окинув взором, Себя саму. Пожав плечом... Я вроде внешностью довольна, В пальто на вешалке айфон... Наверно это отпадает, Просить любви - не мой удел, Быть может кто-то и страдает, А у меня так много дел. И вдруг мне вспомнилась девчонка, Она в детдоме, лет семи... Курносый нос, смешная челка, Который год все ждет семьи... Хочу, чтоб к ней явилась мама, Прижала девочку к себе, Ну вот и первое желанье, Вдруг появилось на листке. А дальше все гораздо проще, Как по накатанной пошло, Хочу добра, как можно больше, Чтоб самым лучшим повезло... И тем, кто в чудо верит свято, Пусть вырастают два крыла, Хочу, чтоб врач в белом халате, Сказал, что бьется сердца два... Здоровья близким. Странам - МИРА!!! Бездомным - дом, а в нем тепла, "Не сотвори себе кумира"- Чтоб эта истина жила... Прощенья, мудрости - упавшим! И сил самих себя поднять, И уваженья к людям старшим, Уменья что-то отдавать... Кому-то выбросить на мусор, С большим разбегом костыли, Кому-то научиться слушать, Внимать дыхание Земли... Дорог вперед! Удачных, светлых! И в дом, где ждут, всегда спешить! Из теплоты таких моментов, Большой талант - счастливо жить! И дописав письмо я первой, Кладу в конверт "Благую весть"... Я написала, что хотела, А у меня и так все есть... Что может быть интимнее интима? Один горячий кофе на двоих. Когда она без макияжа - несравнима. А он - такой один среди других. Сплетенье рук, и по утрам она босая, В его рубашке ставит чайник на плиту. Для всех была обычная, земная, Но он поверил с ней в свою мечту... Твоих проблем не существует - только наши. И этот мир для нас лишь - пополам. Что может быть улыбки нежной краше? Ведь знаешь ты, тебя я не предам. Что может быть интимнее интима? Когда уверен он. И счастлива она. Ведь настоящая любовь непобедима. И за нее я подниму бокал вина! Ложится спать пустой трамвай, Тарелку неба съев на ужин... — Давай забудем всё. — Давай. — Ты мне нужна. — И ты мне нужен. Соседка пилит за стеной Вконец упившегося мужа. — Моя глупышка. — Сам дурной. — Ты мне нужна. — И ты мне нужен. Двором крещённые коты Себя разглядывают в луже... — О чём ты думаешь? — А ты? — Ты мне нужна. — И ты мне нужен. На лунном поле ювелир Посеял пригоршню жемчужин... — Коньяк? — Чуть-чуть. — За нас. — За мир. — Ты мне нужна. — И ты мне нужен. Огонь, пылающий в груди, Неразличим порой снаружи... — Пошли встречать рассвет. — Веди. — Ты мне нужна. — И ты мне нужен. Владимир Маяковский Облако в штанах Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке, буду дразнить об окровавленный сердца лоскут: досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий. У меня в душе ни одного седого волоса, и старческой нежности нет в ней! Мир огромив мощью голоса, иду — красивый, двадцатидвухлетний. Нежные! Вы любовь на скрипки ложите. Любовь на литавры ложит грубый. А себя, как я, вывернуть не можете, чтобы были одни сплошные губы! Приходите учиться — из гостиной батистовая, чинная чиновница ангельской лиги. И которая губы спокойно перелистывает, как кухарка страницы поваренной книги. Хотите — буду от мяса бешеный — и, как небо, меняя тона — хотите — буду безукоризненно нежный, не мужчина, а — облако в штанах! Не верю, что есть цветочная Ницца! Мною опять славословятся мужчины, залежанные, как больница, и женщины, истрепанные, как пословица. 1 Вы думаете, это бредит малярия? Это было, было в Одессе. «Приду в четыре», — сказала Мария. Восемь. Девять. Десять. Вот и вечер в ночную жуть ушел от окон, хмурый, декабрый. В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры. Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется! Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце — холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское. И вот, громадный, горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная? Откуда большая у тела такого: должно быть, маленький, смирный любёночек. Она шарахается автомобильных гудков. Любит звоночки коночек. Еще и еще, уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя. Полночь, с ножом мечась, догнала, зарезала, — вон его! Упал двенадцатый час, как с плахи голова казненного. В стеклах дождинки серые свылись, гримасу громадили, как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери. Проклятая! Что же, и этого не хватит? Скоро криком издерется рот. Слышу: тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот, — сначала прошелся едва-едва, потом забегал, взволнованный, четкий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечеткой. Рухнула штукатурка в нижнем этаже. Нервы — большие, маленькие, многие! — скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги! А ночь по комнате тинится и тинится, — из тины не вытянуться отяжелевшему глазу. Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб. Вошла ты, резкая, как «нате!», муча перчатки замш, сказала: «Знаете — я выхожу замуж». Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь. Видите — спокоен как! Как пульс покойника. Помните? Вы говорили: «Джек Лондон, деньги, любовь, страсть», — а я одно видел: вы — Джоконда, которую надо украсть! И украли. Опять влюбленный выйду в игры, огнем озаряя бровей загиб. Что же! И в доме, который выгорел, иногда живут бездомные бродяги! Дразните? «Меньше, чем у нищего копеек, у вас изумрудов безумий». Помните! Погибла Помпея, когда раздразнили Везувий! Эй! Господа! Любители святотатств, преступлений, боен, — а самое страшное видели — лицо мое, когда я абсолютно спокоен? И чувствую — «я» для меня мало. Кто-то из меня вырывается упрямо. Allo! Кто говорит? Мама? Мама! Ваш сын прекрасно болен! Мама! У него пожар сердца. Скажите сестрам, Люде и Оле, — ему уже некуда деться. Каждое слово, даже шутка, которые изрыгает обгорающим ртом он, выбрасывается, как голая проститутка из горящего публичного дома. Люди нюхают — запахло жареным! Нагнали каких-то. Блестящие! В касках! Нельзя сапожища! Скажите пожарным: на сердце горящее лезут в ласках. Я сам. Глаза наслезнённые бочками выкачу. Дайте о ребра опереться. Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу! Рухнули. Не выскочишь из сердца! На лице обгорающем из трещины губ обугленный поцелуишко броситься вырос. Мама! Петь не могу. У церковки сердца занимается клирос! Обгорелые фигурки слов и чисел из черепа, как дети из горящего здания. Так страх схватиться за небо высил горящие руки «Лузитании». Трясущимся людям в квартирное тихо стоглазое зарево рвется с пристани. Крик последний, — ты хоть о том, что горю, в столетия выстони! |