Казахская культура. йЮГЮУЯЙЮЪ ЙСКЭРСПЮ Б ЙНМРЕЙЯРЕ ЯНБПЕЛЕММШУ ЛХПНБШУ ОПНЖЕЯЯНБ. Казахская культура в контексте современных мировых процессов
 Скачать 23.74 Kb.
|
|
Казахская культура в контексте современных мировых процессов https://slide-share.ru/lekciya-13-kazakhskaya-kultura-kontekste-globalizacii-526103 В в е д е н и е Притязания постсоветских государств на культурный суверенитет вызывают неоднозначные реакции: многие находят их безосновательными. При этом обычно упоминаются скромные объемы культурных ресурсов, находящихся в распоряжении новых «претендентов» на суверенитет: культурное наследие и символы, которые элиты постсоветских государств хотели было использовать как национальные, на поверку оказались частью более широкого цивилизационного ареала. Тем не менее при всей кажущейся иррациональности подобных усилий, они вполне обоснованы. Во-первых, современная мировая политическая система — это система государств. Именно они рассматриваются как суверенные единицы, являющиеся средоточием власти, или «властными вместилищами». При этом имеется в виду не только военно-политическая и экономическая, но и культурная власть. Поэтому попытки государств позиционировать себя в качестве гомогенных наций вполне оправданы: подобная стратегия дает им шанс улучшить свои позиции в глобальной конкуренции. Таким образом, каждому из них предстоит сделать выбор из двух возможных вариантов: либо заставить считаться с собой как с автономным культурно-политическим целым, либо выглядеть «не вполне» государством. Во-вторых, в этих усилиях просматривается стремление к самоутверждению и, если угодно, реваншу; сюда же можно добавить необычайную популярность, которую с 1970-х годов приобрел дискурс «постколониализма». Иными словами, выдвигая притязания на восстановление «поруганной» аутентичности, постсоветские государства всего лишь играют по тем правилам, которые задаются «глобальным сообществом», и их национализм есть не что иное, как подчинение транснациональным политическим императивам. В эпоху триумфа национализма оппозиция местного и национального выглядела как оппозиция партикулярного и универсального. При этом локальное (местное, региональное) противостояло национальному как часть целому. В эпоху глобализации в положении локального (партикулярного) оказывается уже национальное1. Стали уже тривиальными жалобы на анонимные транснациональные силы, угрожающие культурному своеобразию того или иного народа. Глобализация, дающая толчок процессам унификации и диверсификации, одновременно способствует и стандартизации («макдональдизации»), и увеличению культурного разнообразия. Мировой культурный рынок остро нуждается в «неидентичности», которая всегда была головной болью для наций-государств; настоящими охотниками за «аутентичностью» являются действующие в этой сфере ТНК: стремясь удовлетворить существующий спрос на экзотизм, они ищут, находят и пестуют «куль 1 См.: Глобалистика: Международный междисциплинарный энциклопедический словарь / Гл. ред. И.И. Мазурь, А.Н. Чумаков. Москва — Санкт-Петербург — Нью-Йорк: ИЦ «Елима», ИД «Питер», 2006. 421 с. кализации. Идентификация казахской культуры проводится в контексте ее взаимодействий с номадической, исламской, российской, центральноазиатской и восточноазиатской цивилизациями. Анализируется роль культурных факторов в становлении новых постсоветских центральноазиатских государств.156 турные продукты», которые можно было бы предложить покупателям как некоммерческие, альтернативные, нонконформистские и т.д.2 Традиции и инновации казахской культуры В контексте вышесказанного рассмотрим соотношение автохтонного и привнесенного в культуре казахов. Ядро единого идентификационного поля казахов и тюрков в целом составляет ислам. Если подняться выше тезиса советского марксизма о том, что эта религия была навязана тюркам арабами, то можно выделить следующие аспекты данной проблемы: а) ислам оказал цивилизационное влияние на культуру тюркских народов; б) благодаря исламу в IX—XII веках наблюдался расцвет культуры тюркских народов (тюркская философия этого периода занимала одну из лидирующих позиций в мировом философском процессе); в) в условиях колонизации тюркских народов Россией и Китаем ислам противостоял ассимиляторской политике этих империй и выполнял этноохранную функцию; г) посредством арабоязычной философии тюркские народы познакомились с античным культурным наследием. Следует отметить, что судьбоносное влияние на духовную культуру тюркских народов оказал не только ислам. Однако тюркские неофиты способствовали его распространению и укреплению — достаточно вспомнить о Караханидах, империи Великих Моголов, Иране, Османском государстве и др. Тюркскую культуру в целом и казахскую в частности отличает внутреннее единство, в основе которого не лежат ни расовый признак (тюрки в основном представляют собой переходные формы между европеоидной и монголоидной расами), ни культурно-хозяйственный тип (среди тюркских народов есть и номады, и земледельцы оазисов и речных долин, и горожане), ни религиозные верования (встречаются приверженцы различных направлений ислама, православные, шаманисты, будисты и т.д.), ни политические системы (есть демократические и тоталитарные режимы, автономии и зависимые народы и т.д.). Что же тогда объединяет в единую мировоззренческую систему взгляды различных тюркских этносов? На наш взгляд, это единство языка, историческая память о героическом прошлом и этически ориентированные мифология и фольклор, иными словами, архетипы духовного опыта. В современном маргинализируемом сознании тюрка глубоко сидит неуемное желание к самореализации, но многое пока еще не высказано и не сделано. Уникальность тюркской культуры заключается в органическом сочетании традиций и открытости к инновациям, номадического и оседлого опытов освоения мира (сакрального, профанного и хтонического); она характеризуется толерантностью, свободолюбием, изначальностью слова и оптимизмом. Основные мировоззренческие универсалии казахов определяются как имманентным духовным опытом народа, так и полем его культурных диалогов (тюрко-китайский, тюрко-сог- дийский, тюрко-арабский и тюрко-славянский синтезы). Кроме таких категорий, как «бытие», «человек», «мир», «пространство», «время» и т.п., в тюркской философии имеются самобыт 2 См.: Грушевицкая Т.Г. Инкультурация и социализация [www.countries.ru /library/ intercult/ mkis.htm]. 157 ные мировоззренческие и философские универсалии: «кут», «канагат», «несибе», «нысап», «обал» и «сауап», «кие», «кесир», «ел», «алеумет», «киси» т.д. Перевод данных понятий на другие языки возможен лишь при сохранении контекста их употребления. Тюркская философия даже в наиболее исламизированных формах никогда полностью не отрывалась от своих древних корней. Например, Ходжа Ахмет Яссауи не случайно остается проповедником суфизма, который ментально близок к номадическому мировоззрению; в его рукописи «Диуани Хикмет» часто встречаются доисламские персонажи — «ерены», «чильтены», «мугани», «аруахи», «первопредки» и т.д.3 Сквозной темой всей поэмы Ж. Баласагуни «Благодатное знание» является гармония природы и человека; в ней он упоминает и об общетюркском культурном герое Алп Ер Тонге4. Номадический гнозис, основанный на традиции устной передачи сакральных знаний и не признающий зацикленного конечного и застывшего состояния, характеризуется поиском особой гармонии между человеком и миром; отсюда следует вывод, что, по сути, тюркская философия диалогична и дискурсивна. В тернарной тюркской модели мира человек выступает в качества его оси. Мир не отчужден от него — он очеловечен и наделен всеми людскими качествами. Центральным понятием тюркской философской антропологии выступает не заимствованный термин «адам» или «пенде», а «киси» (мера человеческого в человеке). В отличие от «человека-оленя» (Ж. Баласагуни), настоящий человек является носителем истинных нравственных и социокультурных качеств и стремится всегда оставаться таковым. Образ «родового человека», сложившийся в литературе как важная характеристика строя жизни номадов, опровергается социокультурным анализом кочевых сообществ тюркских народов. Такие присущие номадическому социуму черты, как свободолюбие, открытость и мобильность, обусловили выделение индивидуализированных типов «батыра», «акына», «жырау», «сала», «сери», «баксы», «би» и т.д. Проводя историческую параллель, можно вспомнить, что знаменитый древний мыслитель скифского происхождения, один из «семи мудрецов» древней Греции Анахарсис подвергал сомнению античные представления о нравственности и противопоставлял им высокую духовность кочевников5. Орхоно-Енисейские письменные памятники полны предупреждений об опасности заимствования нравов и стереотипов поведения табгашей (китайцев). Легендарный Коркыт Ата ищет смысл жизни и хочет найти путь к бессмертию; Абай призывает его быть человеком. Даже в этих кратких сентенциях явно просматривается этическая направленность тюркской духовности. К особенностям традиционной этики казахов можно отнести следующие: — синкретизм разума (истина), эстетики (красота) и этики (добро); — широкое распространение бинарных оппозиций: жизнь и смерть, добро и зло, радость и печаль, тело и душа, сакральное и профанное, удовольствие и самоограничение и т.д.; — философемы даются в этическом обрамлении (например, 4 начала мира и человека, упоминаемые Ж. Баласагуни); — укорененность в среде обитания и гармония с ней; — понимание чести и совести как основы учения о морали (например, у Шакарима); 3 См.: Яссауи А. Диуани хикмет. Тегеран: aл-Хeда, 2000. 162 c. (на казах. яз.). 4 См.: Баласагуни Ж. Кутты билик. Алматы: Жазушы, 1986. 616 с. (на казах. яз.). 5 См.: Аязбекова С.Ш. Картина мира этноса: Коркут-ата и философия музыки казахов. Алматы: Принт, 1999. 285 с. 158 — значимость знатности происхождения; — совпадение нравственных и человеческих качеств; — геронтократические приоритеты нравственности; — почитание женщины и уважение к детям; — выделение номадических и родовых форм человеческой солидарности и согласия; — развитый институт гостеприимства и т.д. Устно-поэтический дискурс носителей казахской философии и индивидуализированные формы народной мудрости по своей сути диалогичны. Так, толгау и изречения биев помимо выражения экзистенционального состояния мыслителя всегда обращены к слушателям и ориентированы на взаимопонимание, что достигается сакрализацией и совершенствованием искусства слова (можно убить человека, но невозможно остановить свободный словесный поток). По мнению многих философов и культурологов, ХХІ век вполне может стать веком тюркской культуры и цивилизации, что обусловлено множеством факторов. Во-первых, в условиях глобализации особенную значимость приобретают ареалы контакта современных мировых суперцивилизаций. Тюркский мир расположен на стыке исламской, православной, китайской и западной цивилизаций; он так или иначе находится под воздействием их культур, на которые, в свою очередь, и сам оказывает существенное влияние. Во-вторых, в новых независимых тюркских государствах в связи с необходимостью возрождения культурных корней и вхождения в мировое сообщество рождается мощный заряд пассионарности. Да и в Турции этот заряд далеко не исчерпан. В-третьих, традиционные ценности и идеи тюркской философии (толерантность, сакральность слова, открытость, уважение к традициям, восприимчивость к инновациям, этическая ориентированность, близость к природе, экологическое сознание и т.д.) немало востребованы современной мировой цивилизацией. Динамика и диалог традиционных культур Азии Для лучшего понимания роли казахской культуры и ее места среди суперцивилизаций Азии целесообразно применить сравнительный (компаративистский) метод анализа социокультурных явлений, тем более что в конце ХХ века компаративистика являлась одним из основных направлений методологии анализа культур и цивилизаций. Для наглядности приведем компаративистскую классификацию культурно-исторических типов Азии и Евразии, составленную корейскими учеными Г.А. Югаем и М.Н. Паком.
|