Керриган Берн Брачная ночь с горцем
 Скачать 0.82 Mb.
|
Глава втораяТихоокеанская Железная Дорога, территория Вайоминг Осень 1880 года Саманта Мастерс нажала на курок и всадила пулю между красивых карих глаз своего мужа. – Беннет, – прошептала его имя. А потом отчаянно закричала: – Беннет!!! Когда же муж рухнул на пол, она бросилась не к нему, а к женщине, которую он едва не убил. Они познакомились лишь несколько часов назад, и все же Саманта вцепилась в Элисон Росс как в самую драгоценную родную душу. Обе упали на колени и, обнявшись, зарыдали от пережитого ужаса… и невероятного облегчения. Господи, что это было?!! Что произошло? Каких‑нибудь четверть часа назад Саманта и Элисон были друг для дружки не более чем случайными знакомыми, попутчицами в поезде, несущем их на восток по неприветливым серым равнинам территории Вайоминг. А кто они теперь? Подруги? Враги? Сестры? – Прости, прости, прости! – вырывалось вместе с рыданиями из груди Саманты. Сама она не смогла бы сказать, у кого просит прощения. У Элисон? У Беннета? У тех, кого, быть может, убили в других вагонах? А может, у Бога? Кем была она еще этим утром? Рассерженной женой привлекательного и опасного человека, а также – второстепенной (и не особо довольной своим занятием) участницей банды Мастерсов. Днем – случайной приятельницей Элисон Росс, с которой делилась детскими воспоминаниями. У них обнаружилось много общего: обе выросли на уединенных скотоводческих фермах. А сейчас – после того, что совершила… после того, что совершили они все… Ох, скорее всего, в самом ближайшем будущем ей светит тюрьма, а затем виселица. Это ограбление ничем не должно было отличаться от предыдущих. Все члены банды сели в поезд как обычные пассажиры. Чтобы избежать слежки или подозрений, Бойд и Беннет Мастерсы ехали в разных вагонах. Саманту обычно сажали в самый пустой вагон, как правило, первого класса, где безопаснее. А затем по сигналу кого‑то из мужчин все выхватывали оружие и сгоняли пассажиров поезда в один вагон. Делалось это для безопасности не только братьев Мастерс, но и самих пассажиров. Банда никогда не грабила людей. Наличные, драгоценности, личные вещи интереса для них не представляли. Но по Тихоокеанской Железной Дороге путешествовали через бескрайний американский континент не только люди. Чего только не перевозили в грузовых вагонах этих поездов! В том числе… и федеральные средства. Даже в нынешние времена, когда, казалось бы, все золото в США приходило с калифорнийских золотых приисков, деньги по‑прежнему печатались и чеканились на Востоке. А это означало, что абсолютно все, от заработных фондов крупных компаний до государственных облигаций, от наличных до драгоценных металлов, приходилось везти через весь континент по железной дороге. Братья Мастерсы, люди смелые и изобретательные, однажды сказали себе: «Если государство не дает нам землю, а банки не предоставляют ссуды… Что ж – возьмем сами!» Это ограбление должно было стать пятым – и последним. Что же пошло не так? До сих пор все было чисто. Обычных людей не грабили и не причиняли им вреда. Они, как говорится, отделывались легким испугом. Братья Мастерсы бежали с несколькими чемоданами долларов, которых правительству ничего не стоило напечатать заново, и с «испуганной заложницей», роль которой играла Саманта. А на следующее утро в газетах выходил об этом захватывающий репортаж. Сигналом к началу ограбления – как для них самих, так и для пассажиров, – служил выстрел в потолок; вслед за ним раздавался приказ сдать оружие и перейти в другой вагон, а также обещание, что никого не тронут и все очень быстро закончится. Задача Саманты состояла в том, чтобы вести себя как обычная пассажирка, а при необходимости – убеждать других подчиниться. Если другие пассажиры упрямились, ее «захватывали в заложницы». – Люди – просто бараны, – любил говорить Бойд. – Хорошенькая козочка вроде тебя запросто заведет их на бойню! И Саманте такая работа нравилась – пожалуй, больше любой другой. Холодным октябрем, когда уже чувствуется дыхание зимы, но до Рождества еще далеко, американцы редко отправляются в путь, поэтому вагон Саманты был почти пуст, с ней ехали лишь двое попутчиков. Элисон Росс – хорошенькая и дружелюбная богатая наследница из Сан‑Франциско, и хорошо одетый бизнесмен, который сразу развернул газету и в разговорах участия не принимал. Поначалу веселая болтовня Элисон раздражала Саманту – трудно сосредоточиться на разговоре, когда кровь кипит от предвкушения и тревоги. Однако Саманта рассудила, что не отвечать будет подозрительно, а через несколько минут всерьез увлеклась разговором. Элисон ей понравилась. Что ж, неудивительно, если почти не общаешься с ровесницами! К тому же девушка и вправду была очень милой. Быть может, они могли бы подружиться – где‑нибудь в другой жизни… И если бы Саманта не грабила поезда… …Если бы за первым выстрелом не последовали другие… Если бы Беннет не появился в дверях вагона в рубашке, забрызганной кровью. «Господи боже! Что у них там происходит?!» – ужасалась Саманта. Сквозь оглушительное биение сердца она едва слышала, как Беннет говорил что‑то о федеральных маршалах. О том, что кто‑то получил пулю в плечо. А Бойд? Что с ним? И вдруг – выстрел. И вот уже Саманта сквозь туман слез смотрит на хорошо одетого бизнесмена: он лежит на полу, мертвые глаза уставились в потолок, а на груди расплывается кровавое пятно. Беннет его убил. Без предупреждения, без единого слова. А потом схватил Элисон и приставил пистолет к ее виску. Потому что понял… В ту секунду, когда лицо Саманты при виде крови у него на рубашке исказилось ужасом и недоверием, он понял: она с ним не пойдет. Быть женой грабителя она соглашалась, но никогда, никогда не станет любить убийцу. – Идем со мной, Сэм, – приказал он. – Идем. Мы вместе уедем в Орегон. Саманта знала: он лжет. Об этом они спорили прошлой ночью, когда Беннет сказал ей, что Бойд хочет ехать на юг, в Техас или Нью‑Мексико, а не в Орегон, как они планировали. На юге, в новых нефтяных городах, деньги едва не валяются под ногами. Там можно быстро сколотить состояние. Тогда они крупно поссорились. Саманта кричала, что не такую жизнь он ей обещал. Он говорил, они займутся торговлей лесом, а жить будут на берегу океана. Что он построит ей дом на утесе и будет заниматься с ней любовью под серенады штормов. Они едва успели сбежать от однообразной и тоскливой жизни на ранчо в пустыне – и Саманта не хотела возвращаться туда, в мир блеклых красок и духоты, под безжалостное южное солнце. Она мечтала о холмах, лесах, зеленых долинах. Хотела жить там, где можно кутаться в шаль и слушать, как воет ветер и дождь стучит в окно. Прошлой ночью она была резка с Беннетом, а Беннет был с ней жесток, но лишь на несколько минут, а потом снова стал самим собой, обаятельным и красноречивым. Как всегда перед опасной работой, ему хотелось любви. И они занялись любовью, но Саманта не могла расслабиться – ей не давал покоя их неоконченный спор и тревога о будущем. А потом настало время вставать, одеваться и идти на дело. «Мы еще об этом поговорим, – сказал Беннет. – Обещаю, все будет так, как ты хочешь». Беда в том, что Саманта утратила веру в обещания Беннета Мастерса. Кажется, она начала признавать то, о чем так долго страшилась и думать. Беннет никогда не пойдет против братьев, а братья его – люди суровые и непреклонные. Раз Бойд сказал, что вся семья поедет на юг, чтобы сколачивать состояние в воняющих нефтью городах среди пустыни, – значит, так и будет. Однажды, когда Саманта о чем‑то поспорила с Бойдом, он открыл ей семейный секрет: мол, его братишка, может, и любит жену, но еще он боится старшего брата, а страх всегда сильнее любви. – Если захочу тебя отыметь, просто скажу ему, и он сам тебя ко мне пришлет! – добавил Бойд, и с этими словами схватил ее между ног и больно сжал. – Лучше тебе об этом помнить! Это произошло пять месяцев назад, но Саманта не забыла. Потому что в тот же вечер рассказала об этом Беннету. И – как и предсказывал Бойд – Беннет промолчал. А теперь, когда Беннет приставил пистолет к голове беспомощной женщины и приказал ей, Саманте, открыть дверь вагона, она взглянула в глаза человека, за которым четыре года была замужем. И увидела незнакомца. – Отпусти ее, – сказала она ровным голосом. – Отпусти, и мы спокойно уйдем. Она открыла дверь. Задача Брэдли Мастерса, третьего брата, состояла в том, чтобы ждать их с лошадьми на объезде Маккрири – тут поезд замедлял ход. Увидев его, Саманта помахала ему, и он, подстегнув коня, поскакал вровень с поездом. Сейчас они спокойно уйдут, и она выяснит, что, черт возьми, произошло – так лучше принимать поспешные решения… – Она нас видела, – возразил Беннет. – Нас и раньше видели, – бросила она через плечо, уже направляясь к двери. – Сейчас все иначе, Сэм. Сейчас нельзя оставлять свидетелей. Ей придется уме… В этот миг Саманта выхватила свой однозарядный «кольт» и всадила пулю ему между глаз. Беннет уже нажимал на курок своего «смит‑вессона», но «кольт» стрелял быстрее. И только сейчас, рыдая в обнимку с незнакомкой, Саманта поняла, что натворила. Она только что убила человека. Не просто человека. Своего мужа. – Спасибо! – с чувством прошептала ей на ухо Элисон. – Спасибо! Я знаю, это твой мужчина, но… я не готова была умирать! Отстранившись от Элисон, Саманта заметила у нее на виске серый след. След пороха. «Беннет оказался убийцей, – напомнила она себе. – Несколько минут назад застрелил ни в чем не повинного человека. Спокойно, без колебаний. А может, ему и прежде случалось убивать?..» Более того, он был готов так же спокойно и хладнокровно расправиться с Элисон Росс, очаровательной хрупкой девушкой, никому не сделавшей зла. За этим человеком она четыре года была замужем. И, похоже, совсем его не знала. Раздался выстрел, и над головой у нее треснула деревянная панель – пуля вонзилась в стену. Элисон пронзительно закричала, зажав уши ладонями. Брэдли! Обернувшись, Саманта увидела, что он по‑прежнему скакал вровень с вагоном. Он все видел! К счастью, Брэдли был неважным стрелком. А лучше всех стрелял Бойд. Саманте смутно помнилось: вроде бы Беннет говорил, что Бойд ранен. Если повезет, его рана окажется смертельной. Брэдли пришпорил жеребца. Он приближался к поезду. Если ему удастся запрыгнуть в вагон, думала Саманта, он бросится на нее – и выживет в этой схватке только один. Она схватила с пола револьвер, но Элисон отстранила ее руку. – Я знаю, как спасти тебя от петли, – быстро проговорила она. Голубые глаза ее, еще залитые слезами, смотрели ясно и твердо. – Но нам придется… избавиться от тела. Сердце Саманты болезненно сжалось. Однако вместе с Элисон она наклонилась, и они перекатили безжизненное тело Беннета к дверям. – Сэм, ты покойница! – заорал Брэдли. Стрелять из револьвера сидя в седле он не мог и потянулся за винтовкой. А времени на раздумья не было. Оставалось лишь действовать. Женщины вытолкнули Беннета в дверной проем – и тело покатилось по железным ступеням. Жуткий звук, с которым оно ударилось о землю, едва не убил Саманту, но в тот миг, когда Брэдли уже вскинул винтовку, Элисон захлопнула дверь. Снаружи прогремел выстрел. Саманта замерла, ожидая следующего. Элисон подобрала свои пышные юбки и, присев на скамью, осторожно выглянула в окно. – Остановился! – с облегчением выдохнула она. – Слез с коня и смотрит на твоего… на тело. Только сейчас Саманту начала бить дрожь – страшная дрожь, от которой сотрясались все кости. Нестерпимый холод охватил ее, и она рухнула на соседнюю скамью, не в силах держаться на ногах. Элисон Росс же села напротив нее. И Сэм взглянула на свою попутчицу с удивлением. Хорошенькое личико сердечком… Кудри цвета красного дерева… Полные губы, подкрашенные алой помадой… И еще – зеленая шляпка и сверкающие изумрудные серьги. И эта девушка собиралась ей помочь? Но как? Что тут можно сделать? – Он называл тебя Сэм, – полушепотом, но быстро и твердо заговорила Элисон. – Это твое имя? – С‑с‑саманта, – стуча зубами пробормотала она. – Его б‑б‑братья… Они нас убьют! Лучше – на виселицу! – Ты говорила, что выросла на ранчо. Это правда? Саманта кивнула, спрашивая себя, сможет ли когда‑нибудь снова нормально дышать и говорить. А перед глазами возникло лицо Беннета – очень красивое, с аккуратной круглой дырочкой меж бровей. – Стреляешь ты хорошо, это я видела. А ездить верхом умеешь? А управляться со скотом, вести счета? Саманта машинально кивала, не понимая, к чему все эти вопросы. – П‑почему ты мне помогаешь? Мой муж едва… едва тебя не… – Договорить она не смогла, это было слишком страшно. И тут Элисон, несмотря на весь ужас их положения, вдруг улыбнулась. – У меня дома, в той варварской стране, откуда я родом, нет долга выше, чем долг за спасение жизни. И нет закона выше, чем tha an lagh comraich. – Comraich? – в недоумении заморгав, переспросила Саманта. Она не понимала, о чем говорила эта молодая, явно благополучная женщина. Или Элисон от страха сошла с ума, или… – Это слово означает «убежище», – пояснила Элисон. – Теперь ясно? Саманта помотала головой. Она по‑прежнему ничего не понимала. И что за «варварская страна»? Ведь эта женщина совсем не похожа на эмигрантку. Выглядит вполне по‑американски, говорит без акцента… Кажется, говорила, что в Сан‑Франциско у нее остался жених и что ее родители – богатые скотоводы. А сейчас едет на Восток, чтобы уладить какой‑то спор из‑за земли… – Я не знаю, что у тебя в прошлом, не знаю, как ты до такого дошла – но кажется, я знаю, как тебе помочь, – продолжала Элисон. Саманта молча смотрела на нее. «Потерянная» – вот слово, которое лучше всего сейчас к ней подходило. Абсолютно потерянная. Не знала, куда ей идти, где ее место в мире и кто она вообще такая. Взгляд Элисон потеплел. – Скажи мне, Саманта, ты когда‑нибудь бывала в Шотландии? |