Керриган Берн Брачная ночь с горцем
 Скачать 0.82 Mb.
|
Глава третьяУэстер‑Росс, Горная Шотландия Ноябрь 1880 года Соглашаясь на это путешествие, Саманта боялась многого. Но только не того, что так скоро после смерти мужа окажется в объятиях другого мужчины! «А похоже, бояться стоило», – думала она, чувствуя, как мужские руки, жесткие словно наручники, в попытке избежать которых она проделала путь через океан, прижимают ее к несокрушимому, как скала, телу. Да, вот этого следовало опасаться больше всего на свете! Предательской реакции собственного тела на близость сильного и опасного мужчины. Она полагала, что готова к любым трудностям, к любой западне. Однако в суматохе последних недель ни разу не задумалась о том, в какую ловушку могут превратиться… модные женские сапожки! Эти каблуки – какое‑то дьявольское изобретение! Или, быть может, наказание божье для дочерей мятежной Евы. Так или иначе, если бы Элисон не заявила, что на станции Страткаррон в шотландской глубинке нужно появиться «прилично одетой», Саманта не споткнулась бы на ровном месте из‑за какого‑то оборванца, выхватившего у нее сумочку и бросившегося наутек. Разумеется, бежать за вором ей помешали каблуки, а вовсе не то, что она пялилась на могучего кельтского варвара, неизвестно что делавшего на станции в этот ранний час. Черт возьми, она ведь и на платформу ступить не успела! Едва поезд, пыхтя и дыша паром, остановился, как мальчишка‑оборванец, возникнув словно из ниоткуда, вырвал у нее сумку! Саманта попыталась побежать за ним, но каблуки вкупе с неудобными железными ступеньками сыграли с ней злую шутку: не удержавшись на ногах, она с громким визгом полетела вниз… и оказалась прямо в объятиях вышеупомянутого могучего варвара. Варвара… одетого как джентльмен. Хотя нет. Ничего джентльменского в нем точно не было. Никакой мягкости и сговорчивости, наоборот, от этого человека исходила вполне ощутимая аура силы. – Спокойно, милая, я вас держу. Несмотря на свое положение, от непривычного шотландского обращения «милая» – и особенно от того, как этот человек его произнес, – Саманта вдруг почувствовала… как внутри у нее что‑то тает. Его звучный баритон ласкал слух, как шелк ласкает обнаженную кожу. Рванувшись в его объятиях, Саманта сумела чуть‑чуть отстраниться и взглянуть ему в лицо. Она ошиблась. Он вовсе не варвар. Хотя, конечно, и не джентльмен. Как пить дать – кельтский бог. Почти все мужчины поклоняются деньгам и оружию, и он, должно быть, знал толк и в том, и в другом. Сюртук же у него на плечах, широких, словно скалистые горы, стоил, наверное, целое состояние. Больше, чем она когда‑либо… – Моя сумка! – закричала Саманта. Вспомнив об утраченных деньгах, она вновь забилась в объятиях незнакомца, не понимая, почему он ее еще не отпустил. В изящной сумочке цвета красного вина хранилось все ее богатство. Не только деньги, но еще и бесценные документы. Документы на новое имя. – Не кипятитесь, милочка. Сумку вам скоро вернут. Саманта уже раскрыла рот, собираясь усомниться в этом, но тут вдруг увидела глаза незнакомца – и онемела. Никогда в жизни не видела она такой сочной изумрудной зелени! Ни дрожащая листва чахлых тополей в Неваде, где прошло ее детство, ни весна под палящим солнцем, быстро превращавшим зелень травы в золото, – ничто не подготовило ее к такому буйству зеленого цвета. Едва ли даже холмы Шотландии – ее новой родины – могли бы сравниться по цвету с этими глазами. Саманта смотрела на незнакомца как зачарованная. Как такое возможно? Разве бывают у живых людей вместо глаз – сверкающие изумруды? Но не только рост и ширина плеч выделяли его из толпы (хотя после многолюдного лондонского вокзала Чаринг‑Кросс эту скудную человеческую россыпь едва ли стоило называть «толпой»). Он выделялся своим величием. Саманта пыталась найти иное слово, попроще, но не смогла. Величественный. Великолепный. Это все о нем. Модный сюртук – воплощение изящества, но вот широкие плечи, которые он обтягивал, «изящными» никак не назовешь! Вспоминая, как за счет Элисон Росс торопливо шила себе гардероб, Саманта подумала: «Интересно, ахал и охал ли портной над шириной этих плеч точно так же, как чикагская портниха ахала над моим высоким ростом?» Саманта выросла среди крупных и сильных мужчин, закаленных тяжелой работой. И она привыкла ценить мужскую силу. За такого, черт возьми, и вышла замуж! Но этот шотландец был не просто сильным. То есть был сильным не только физически. Таких, как он, она еще не встречала. – Спасибо! – выдохнула Саманта, затем кашлянула, пытаясь изгнать из голоса презренный девичий трепет. – Американка? – поинтересовался он, чуть приподняв бровь. Почему‑то Саманте показалось, что о ее происхождении он догадался еще до того, как она раскрыла рот. Она кивнула и тут же сказала: – Меня уже можно поставить на землю. Но шотландец лишь еще крепче сжал ее талию, и в его изумрудных глазах блеснули лукавые огоньки. – Думаю, не стоит. Весите вы не больше новорожденной пичужки и, по‑моему, так же твердо стоите на ногах. Если я еще немного вас подержу, будет безопаснее. «Вот уж нет!» – мысленно воскликнула Саманта. Все инстинкты кричали ей, что каждая секунда, проведенная в кольце этих сильных рук, опаснее предыдущей. И черт бы побрал этот его голос! С таким голосом даже полный урод и кретин соблазнит женщину за пять минут! Тут Саманта вдруг вспомнила, что револьверы тоже остались в сумке. И тотчас же что‑то подсказало ей, что стрелять на новом месте еще придется… Быть может – именно в этого типа. Что ж, она очень постарается не попортить его личико. – Немедленно поставьте меня на землю, – сказала она. – Иначе, богом клянусь, так закричу, что в Лондоне услышат! – Милая, в этой части света Лондон вас не защитит. Стараясь унять лихорадочную дрожь – то ли тревоги, то ли возбуждения, – Саманта быстро осмотрелась. Несколько путешественников остановились и смотрели на них с любопытством, однако никто не спешил предложить ей помощь. Черт, даже взглядом никто не выражал неодобрения этому грубияну! Впрочем, немного успокаивало то обстоятельство, что люди, смотревшие на них, по‑видимому, не видели в ее положении ничего опасного. Смерив незнакомца свирепым взглядом, Саманта уже открыла рот, собираясь издать пронзительный крик, – но тут он аккуратно поставил ее на платформу и проговорил: – Признаюсь, мне не раз случалось становиться причиной женских криков, но исключительно криков радости и удовольствия. Саманта поморщилась. Черт бы его побрал! От этой бесстыдной реплики внизу ее живота словно что‑то взорвалось, и она забыла все те едкие и совершенно справедливые слова, которые приготовилась высказать в его адрес. На долгий, долгий миг он задержал ее в объятиях, потом наконец отпустил. И Саманта мгновенно ощутила, что уже скучает по этим широким ладоням на своей затянутой в корсет талии. И еще казалось, что красивый незнакомец оставил на ней отпечатки, которые не скоро сотрутся… Поспешно выбросив из головы эту мысль, Саманта подобрала юбки и быстро отошла на несколько шагов – подальше от него. Однако расстояние создавало новую проблему. Теперь она видела незнакомца во весь рост – в полном великолепии. И от этой картины снова лишилась дара речи. Саманта крепко зажмурилась, она отчаянно пыталась найти объяснение этому внезапному и неоправданному влечению. Нет в этом человеке ничего особенного! Просто она голодна, устала после долгой дороги, страшно измучена своими тревогами… И совсем одна. Она проехала на поезде через все Соединенные Штаты, а в Филадельфии села на пароход. В плавании страдала от горя и от морской болезни. Почти все время плакала. А от роскошных деликатесов, которые полагались ей как Элисон Росс, богатой шотландской наследнице и пассажирке первого класса, ее выворачивало наизнанку. При ней был чемодан с платьями и шелковая сумочка цвета красного вина, а в сумочке – новые документы и все необходимые бумаги. В прежней жизни Саманте казалось глупым носить с собой дамскую сумочку. Но теперь в этом лоскуте шелка заключалась вся ее жизнь. Вот только сумки больше нет… Хотела бы она погрозить кулаком серым небесам и спросить, какие еще сюрпризы они ей приготовили, но понимала, что лучше не искушать судьбу. Мало того что пропали документы! Саманта понятия не имела, чем и как подтвердить, что она – Элисон Росс. Элисон обещала все подробно сообщить ей в письме и заверила, что постарается как можно быстрее прислать почтой еще кое‑какие документы. После недолгого разговора в залитом кровью поезде Саманта знала лишь несколько имен и названий. Эррадейл – семейное наследство. Земля и старый дом. И еще – Гэвин Сент‑Джеймс, граф Торн, человек, который мечтал завладеть Эррадейлом. Много раз он пытался купить у Элисон поместье. Делал самые заманчивые предложения. Она не отвечала. Наконец вместо очередного письма прислал постановление британского суда: поскольку ни Маккензи, ни Россы в течение многих лет в Эррадейле не живут, суд открывает дело по признанию поместья выморочным. И теперь, чтобы не потерять свое наследство, Элисон должна лично взять на себя управление поместьем на определенный период времени и привести его в порядок. Для этого она, отложив свадьбу с богатым женихом из Сан‑Франциско, ехала сейчас на Восток. – Я скорее съем свою шляпку, чем вернусь в Шотландию! – добавила наследница. – С детства там не была. После смерти отца мама вышла замуж за американца, мистера Делмонта, железнодорожного магната, и почти все детство я провела с ними в Америке. Денег у нас было столько, что об Эррадейле мама и не вспоминала. Как и я, она не хотела туда возвращаться – слишком много тягостных воспоминаний. К несчастью, два года назад она скончалась, и теперь вся ответственность на мне. – Но если тебе это ранчо не нужно, то почему же ты не возьмешь за него деньги? – спросила Саманта. От тех сумм, что предлагал за землю граф Торн, у нее захватывало дух. – Любому другому человеку я бы с удовольствием продала, – ответила Элисон. – Но я дала отцу клятву: пока Эррадейл‑Росс в моих руках, им не завладеет никто из родичей лэрда Маккензи из Уэстер‑Росса! Видишь ли, старый лэрд Хеймиш Маккензи убил моего отца. – Понимаю… – кивнула Саманта. Да, такую клятву она могла понять. А поезд тем временем уже приближался к Шейенну. Здесь должно было начаться расследование того, что позже назовут «Бойней Мастерсов». Но пока о случившемся никто не знал, и у Саманты было несколько часов в запасе. Элисон сунула ей в руки свои документы и деньги и велела сесть на дилижанс, идущий в Денвер, а там пересесть на другой поезд на Восток. – Никто в Уэстер‑Россе не отличит меня от любой другой американки, – сказала Элисон. – Даже если – что весьма маловероятно – в Эррадейле найдется человек, видевший меня десять лет назад. Да и что они вспомнят? Тихую тринадцатилетнюю девочку с темными волосами и голубыми глазами. Мы с тобой примерно одного возраста и внешне похожи. Похожи и по цвету волос, и по цвету глаз. Так что все пройдет гладко. Саманта в этом очень сомневалась. Но что ей оставалось? Она, скорее всего, уже известна как участница банды Мастерсов, и теперь ее будут искать по всей Америке. Причем не только федеральные маршалы, но и – что намного хуже – Брэдли и Бойд. На нескольких предыдущих ограблениях братья Мастерсы нажили целое состояние, и денег им хватит, чтобы разослать сыщиков во все концы света. А у нее, Саманты, – ни денег, ни родных, ни перспектив. И идти некуда. Вот почему этим промозглым и туманным вечером она стояла на полустанке в горах Шотландии, в изумлении глядя в мерцающие зеленые глаза уже упомянутого красавца. Саманта заметила его сквозь заиндевевшее окно, как только поезд въехал на станцию. На голову выше всех остальных, он мерил платформу широкими шагами. А рядом с ним были еще двое хорошо одетых мужчин, один тощий, в ярко‑оранжевом шейном платке, другой – полный, круглолицый, с добрыми глазами и круглыми очками на красном носу. Тут румяный молодой лакей подбежал к шотландцу и… протянул ему ее сумочку! – Вовремя поймали воришку, сэр. – Спасибо, Кевин! – Шотландец заговорщически подмигнул лакею. – Это не ваше! – отрезала Саманта, потянувшись к сумке. – Что такое, милая? – Он с улыбкой повернулся к ней. – Считаете, такой цвет мне не подходит? – И он, как бы невзначай, убрал руку с сумкой подальше от Саманты. Господи, как же ей надоели обаятельные красавчики с их шуточками! Она ужасно устала. Но если бы сейчас не валилась с ног, то, как пить дать, вцепилась бы шутнику в глотку. – Дайте сюда! – потребовала она. – «Дайте сюда…» – протянул он и сделал выразительную паузу. – Пожалуйста, – пробормотала она, не понимая, как ее угораздило ввязаться в этот идиотский диалог. – С радостью! – И снова ее ослепила его белозубая улыбка. Когда же незнакомец протянул ей сумочку, руки их соприкоснулись. И Саманте вдруг почудилось, что она вот‑вот лишится чувств. Кружевные перчатки оказались слишком тонкой защитой от тепла его сильных рук. Саманта хотела отдернуть руку, но тяжесть сумки, о которой она уже успела забыть, вынудила ее на миг задержать руку в его ладони. Незнакомец вдруг шумно выдохнул, и Саманта подняла на него взгляд. А он смотрел на нее, чуть приподняв черную бровь, смотрел все с теми же насмешливыми искорками в глазах. И вроде бы ничего не изменилось, но… Изменилось все. Внезапно веки его опустились, наполовину скрыв зелень глаз. Ноздри же раздувались от учащенного дыхания, а чувственные губы крепко сжались. Тут Саманта наконец отдернула руку. Она была почти уверена, что незнакомец ей этого не позволит, однако он не стал задерживать ее руку в своей. – Вижу, милая, вы путешествуете одна, – пробормотал он вполголоса. Саманта прижала к себе сумочку и постаралась изобразить безразличие. – Да, разумеется. – Она зевнула, прикрыв рот рукой в перчатке. Изображать зевок не пришлось – после многих дней пути Саманта действительно валилась с ног от усталости. Тощий мужчина, стоявший рядом, в изумлении ахнул, и Саманта тут же вспомнила, что они с надменным горцем стояли на платформе не одни. – Хотите сказать, вы проделали такой путь… без сопровождения? – пробормотал тощий. – Именно это я и хочу сказать, – ответила Саманта, стараясь скрыть за дружелюбной улыбкой растущее беспокойство. Кто эти люди в конце концов, и что им от нее нужно? – Джентльмены, спасибо за то, что помогли мне вернуть багаж. А теперь мне пора… Остро чувствуя, что не умеет ходить на каблуках, Саманта попыталась развернуться, но в тот же миг мужчины, также развернувшись, преградили ей путь. – Что вам… чем могу вам помочь? – вежливо поинтересовалась девушка, однако чувствуя при этом, что вот‑вот взорвется. Тощий нервным жестом переложил портфель из одной руки в другую. – Как же так вышло? Неужели вы не смогли нанять себе… э‑э… компаньонку для путешествия? Да это просто смешно! Какого черта они ее допрашивают? Может, в этой дикой местности считается, что женщине неприлично выходить из дома одной? – Зачем? Мне хватает собственной компании, – осторожно ответила Саманта, глядя на стоявших перед ней троих мужчин с нараставшим беспокойством. Ответил ей мистер Великолепный – так она уже мысленно называла рослого красавца. Ответил молча – прямым пристальным взглядом. И в тот же миг Саманта почувствовала, что взгляд его зеленых глаз пробудил в ней страстное и неудержимое влечение к этому мужчине. По спине ее пробежали мурашки, и она мысленно воскликнула: «Саманта, осторожно!» Должно быть, что‑то подобное испытывает олень в лесной чаще, почувствовав взгляд хищника. – Я одна, но не безоружна. – Девушка похлопала по сумочке, в которой лежали ее драгоценные «кольты». – А теперь, если вы меня извините… Мне нужно найти извозчика. – К чему же, бонни? – протянул красавец своим певучим баритоном. «Бонни»? Что это значит? Какое‑то шотландское имя? Саманта не поняла и ответила: – Я не Бонни. Меня зовут Элисон. Элисон Росс. Мужчины с усмешками переглянулись, затем ее «спаситель» снова заговорил: – Вам нет нужды… искать извозчика, милая. Я избавлю вас от этой проблемы. – О, так вы приехали, чтобы отвезти меня в поместье?! – воскликнула Саманта, устыдившись своих подозрений. Правда, этот горец совсем не походил на кучера. В Америке она нигде не видела, чтобы кучера так дорого одевались. Быть может, дела в Эррадейле шли не так плохо, как полагала Элисон Росс? Сунув руку в сумочку, Саманта на ощупь выудила оттуда несколько мелких монет не очень понятного ей достоинства. Достаточно ли в Шотландии такого вознаграждения? – Я собиралась второпях и взяла с собой только два чемодана… – пробормотала она, пытаясь улыбнуться. Тут красавец взял ее под локоть, и Саманта замерла. Черт возьми, опять он ее трогает! И опять она теряет голову от его прикосновения. С этим надо что‑то делать! И у него такие сильные руки, такие мощные плечи… Саманта с трудом подавила нелепое желание опереться на его руку всем своим весом, полностью положившись на эту силу. – Мисс Росс, а ведь мы с вами не представились друг другу, как полагается. – Да… в самом деле. «Здесь к этикету относятся серьезнее, чем в Америке», – вспомнила Саманта. Интересно, сколько раз она, сама того не зная, нарушила местные приличия? Обычно такие мелочи ее не волновали, но под пристальным взглядом зеленоглазого незнакомца, странным образом сочетавшего в себе черты варвара и аристократа, она ужасно смутилась, и мысли ее понеслись вскачь табуном испуганных лошадей. Да что с ней такое творится?! Ведь всего несколько недель назад она потеряла мужа! Между прочим, сама его убила. Господи, она точно попадет в ад! – Элисон Росс. – Саманта протянула руку для рукопожатия. – Рада познакомиться с вами, мистер… И снова ее рука утонула в его ладони. Он слегка потянул ее на себя, усмехаясь так, словно знал что‑то такое, чего не знала она. Ох, этот мужчина определенно знал, какое впечатление производил на женщин. Особенно на нее. И это просто бесило! – Когда я предложил избавить вас от проблемы, то имел в виду, что нет никакой необходимости в этот холодный вечер тащиться в Эррадейл. Видите ли, мисс Росс, не сомневаюсь, что вы приехали сюда из‑за отправленных мною документов. Я ведь не кто иной, как Гэвин Сент‑Джеймс, граф Торн. И я собираюсь получить Эррадейл из ваших прелестных ручек. – С этими словами он попытался прикоснуться губами к руке Саманты, обтянутой перчаткой, но девушка вовремя отдернула руку. «Так это и есть Гэвин Сент‑Джеймс? – ужаснулась она. – Противник Элисон… Нет, не противник – враг». Саманта не знала, что ответить – слишком многое навалилось на нее в последнее время. Горе, тревога, страх, усталость после долгой дороги и морской болезни… Да еще и – чего скрывать? – то воздействие, что оказывал на нее граф Торн. Элисон Росс не рассказывала, как он выглядит, и Саманта не ожидала, что он окажется таким… таким… Снова ей не хватило слов. И, черт побери, безумно хотелось вернуть руку графу, чтобы ощутить на обтянутых кружевом костяшках пальцев его поцелуй. – Если пожелаете, милая, могу отвезти вас к себе в замок Инверторн. Там мы покончим с нашим делом легко и быстро, в течение каких‑нибудь нескольких дней… – Взгляд его скользнул по ее фигуре, облаченной в дорожное платье цвета красного вина. – И ночей. – Ясно, – отрезала Саманта, скрестив руки над бешено бьющимся сердцем. Значит, она была права, когда почуяла опасность. – Благодарю за ваше предложение, однако в нем нет никакого смысла. В документах сказано: чтобы сохранить за собой Эррадейл, я должна там поселиться. Значит, в Эррадейле я и буду проводить дни… и ночи. – Она повернулась к стоявшей неподалеку группе носильщиков, молясь о том, чтобы не подвернуть ногу на высоченных каблуках. Но широкоплечий граф снова преградил ей путь. – А может, вы еще не знаете о моих щедрых предложениях? – Зубы его вновь сверкнули в улыбке. «Слишком уж у него много зубов», – промелькнуло у Саманты. – В своем последнем письме я предлагаю за землю почти вдвое больше, чем она стоит. – Я все ваши письма получила, – ответила Саманта. Граф ждал продолжения, но продолжения не было. И он, нахмурившись, спросил: – Вы же не хотите сказать, что отклоняете мое предложение? – Не хотелось бы выражаться резко, но я действительно не собираюсь его принимать. – Но ваша семья уже много лет не интересовалась Эррадейлом! Почему же сейчас… – А почему бы и нет? – перебила Саманта. Она пожала плечами и направилась к носильщикам, подобрав свои пышные юбки и сосредоточив все внимание на неровных досках платформы, что‑то ей подсказывало: во второй раз граф Торн ловить ее на лету не станет. Он, видимо, был ошеломлен ее ответом, так как прождал целых пять секунд, прежде чем снова преградить ей путь. Двое его спутников по‑прежнему находились с ним рядом. – А этих людей вы притащили с собой, чтобы меня запугать и принудить к повиновению? – поинтересовалась Саманта, очень стараясь, чтобы в голосе ее звучало только раздражение. Не тревога и не страх. – Должно быть, вы никогда не бывали в Рено! Граф в очередной раз приподнял бровь. – Ничего не знаю о Рено. – А я знаю. Так что запугать меня вам вряд ли удастся. Однако на всякий случай она сунула руку в сумку. Приятная тяжесть револьвера немного ее успокоила. Граф шагнул к ней – и Саманта мгновенно забыла о правиле, которое усвоила еще много лет назад. «Ни пяди не уступай врагу!» – гласило оно. Увы она уступила – сделала несколько шагов назад, чтобы сохранить расстояние между ними. Чтобы избежать его близости. Его прикосновений. И его дурманящего запаха, напоминавшего о глинистой почве и горных лесах. – Этих людей я привез с собой, чтобы с вами расплатиться, бонни. – Граф широким театральным жестом указал сперва на одного своего спутника, потом на другого. – Это мой поверенный, мистер Рой Маккензи. – Круглолицый добряк покраснел и поклонился. – А это – мой банкир Джон Дуглас. Тощий только фыркнул. Саманта фыркнула в ответ и проговорила: – Очень жаль, джентльмены, что вам пришлось проделать долгий путь напрасно. Она повернулась, собираясь уйти, но граф Торн снова схватил ее за локоть. – Если бы я хотел вас напугать, милая, вы сейчас дрожали бы от страха! – прошипел он, но тут же отпустил ее, причем на лице его было такое выражение, словно он сам себе удивлялся. – Я сделаю все возможное, чтобы уговорить вас продать землю. Вам придется убедиться, мисс Росс, что я все довожу до конца. – Теперь его глаза горели уже не угрозой, скорее обещанием чувственных наслаждений. – Очень мило с вашей стороны, – ответила Саманта, блеснув фальшивой улыбкой. Пусть этот парень красив, как сам дьявол, будь она проклята, если поддастся его чарам! Она‑то знала, чего стоило такое очарование. И это знание досталось ей слишком дорогой ценой. – Кстати, мистер Сент‑Джеймс… – Правильно обращаться ко мне «лорд Торн». «Торн, – мрачно подумала она. – Это означает «шип». Как ему подходит!» – Как скажете. Так вот… – Не я так говорю. Так говорит наша королева. – Ваша, но не моя! – фыркнула Саманта. Спутники графа дружно ахнули, и даже сам лорд Торн выпустил ее локоть, явно удивленный такой дерзостью. – Дорогая моя мисс Росс! – Поверенный сделал шаг вперед и продолжал приятным тенором, хотя говорил несколько в нос. – Так вот, мисс Росс, я знаю, что большую часть жизни вы прожили в Америке, а эта страна… гм… печально известна своим… э‑э… неуважением к традициям. – Он украдкой взглянул на проходивших мимо пассажиров и заговорил тише: – Однако умоляю вас помнить: пока вы находитесь в пределах нашей империи, королева Виктория – действительно ваша королева. Вы обязаны подчиняться ей, парламенту и назначенным ими должностным лицам. Вы – подданная короны, а декларация неповиновения со стороны подданного короны даже в наше время считается государственной изменой. Саманта тяжко вздохнула. О черт! Всего две минуты, как сошла с поезда, и уже совершила государственное преступление! А кто виноват? Разумеется, лорд Торн, он же Шип, он же Заноза‑в‑заднице! До сих пор Саманта как‑то не задумывалась о том, что переехала в другую страну. Совсем другую. Без демократии. Без «Билля о правах». А об этом определенно не стоило забывать. – Ясно. – Она небрежно пожала плечами, не желая объясняться или извиняться за свое поведение. – Я слышала еще, что вы здесь, в Англии, чрезвычайно гордитесь своими обычаями, традициями и особенно – соблюдением джентльменского кодекса поведения. – Совершенно верно, мисс Росс, – дружелюбно кивнул поверенный. – Так, может быть, удобнее, приличнее… и более сообразно с привычками джентльменов обсудить дела в вашей конторе или у меня дома? Вместо того чтобы устраивать мне засаду на станции. Поверенный и банкир в смущении переглянулись, а лорд Торн снова одарил ее чарующей, но довольно‑таки зловещей улыбкой. – Бонни, мы ведь в Шотландии. Люди здесь – настоящие варвары… почти как американцы, чтобы вам было понятнее. – Торн невольно усмехнулся. Кажется, впервые за сегодняшний день он сказал правду. – Что ж, тогда давайте начистоту, – заявила Саманта. – Еще мы, американцы, известны тем, что за свое держимся и без боя не отдаем! – Не только свое – вы любители и чужое забирать силой, – пробормотал шотландец. – Если мы начнем считать грехи наших держав… О, боюсь, счет будет не в вашу пользу. Лицо графа осталось бесстрастным. Однако Саманта заметила, как сжались его челюсти, не укрылось от нее и едва заметное подергивание жилки у него на виске. Такое же выражение лица бывало у ее мужа, когда дело шло к ссоре. «Но на сей раз, – вдруг с облегчением поняла Саманта, – мне не нужно ходить вокруг да около, боясь его задеть». И не придется разбираться с последствиями. Гэвин Сент‑Джеймс – не ее мужчина, его недовольство – не ее проблема! – Поместье Эррадейл – мое, – отчеканила она. – И я намерена сохранить его за собой. – И что будете с ним делать? – насмешливо спросил Торн. – Вы сами увидите: хозяйство Эррадейла в полном запустении, рабочих рук не хватает. Скот бродит по окрестным полям и лугам, как ему вздумается, практически без пастухов. Уже почти десять лет поместье не приносит дохода. И почти двадцать лет ваша семья о нем не вспоминала. Так что, милая, все‑таки ответьте мне: почему сейчас, после стольких лет, вы о нем вспомнили? Собрав волю в кулак, Саманта шагнула к собеседнику. Подошла чуть ли не вплотную к его мощной фигуре… и полыхающим зеленью глазам. – Видите ли, Гэвин Сент‑Джеймс, лорд Торн, как бы вы себя ни называли, я знаю, что вы – Маккензи. Ваш отец убил моего. И скорее я увижу вас в аду, чем кто‑нибудь из вашей семейки получит то, что по праву принадлежит мне! Резко развернувшись, Саманта зашагала прочь, остро сознавая, как нелепо выглядела на своих высоченных неустойчивых каблуках. Граф что‑то прорычал ей вслед. – Я не Маккензи! – послышалось ей. «А я не дура», – мысленно ответила она. И оборачиваться не стала. |