Б._Хелингер_И_в_середине_тебе_станет_легко. Книга для тех, кто хочет найти гармонию в отношениях, любви и стать счастливым
 Скачать 0.77 Mb.
|
|
Помощь Человек выходит из дома, пробирается сквозь толпу на рынке и по узкому переулку движется дальше, доходит до улицы, переходящей в загородное шоссе, и до перекрестка. Вдруг визг1 тормозов, заносит автобус, раздаются крики... И вот он слышит звук столкновения. С этого момента он не знает, что с ним происходит. Он убегает со всей скоростью, на которую только способны его ноги, назад: сначала по улице, дальше по переулку, снова сквозь запруженный народом рынок, добегает до дома, врывается во входную дверь, запирает ее за собой, взбегает по лестнице до своей квартиры, запирает двери, пробегает по коридору в самую дальнюю пустую комнатку, запирает дверь — и переводит дыхание. И вот он стоит, спасшийся, взаперти и в одиночестве. И все его члены настолько поражены еще шоком, что он боится даже пошевельнуться. Он ждет. На следующее утро его отсутствие обнаруживает его подруга. Она идет к телефону, пытается до него дозвониться, но никто не берет трубку. Она спешит к нему домой, звонит во входную дверь, но никто не открывает. Она идет в полицию, просит о помощи и возвращается с двумя полицейскими. Сначала они открывают входную дверь, поднимаются к двери в квартиру, открывают ее, проходят по коридору до самой дальней комнатки, стучат, немного ждут, открывают эту дверь тоже и находят мужчину совершенно оцепеневшим. Подруга благодарит обоих своих помощников и просит уйти. Некоторое время она ждет, видит, что поделать ничего пока не может, обещает прийти на следующее утро и уходит. На следующее утро она нашла входную дверь открытой, не квартира по-прежнему была заперта. Она ее открыла, прошла в самую дальнюю комнатку, отворила ее и нашла там своего друга. Поскольку тот ничего не говорил, она рассказала ему обо всем, что видела, пока до него добиралась: как солнце светила сквозь облака, как щебетали на ветках птицы, как дети играли в салки, а город гремел в своем обычном ритме. Она обнаружила, что и на этот раз ничего поделать не смогла, пообещала прийти на следующее утро и ушла. На следующее утро она обнаружила открытыми и входную дверь, и дверь квартиры, прошла к самой дальней комнатке и увидела своего друга по-прежнему оцепеневшим. Некоторое время она подождала, а потом стала рассказывать, как была вечером в цирке, о том пестром оживлении, которое там царило, о лихом марше, веселом настроении, о напряжении, когда вышли львы, и облегчении, когда все хорошо закончилось; о шутках клоуна, о благородных лошадях с белыми султанами, о радостной сутолоке. Закончив, она пообещала: «Завтра я приду опять». На следующее утро была открыта даже дверь в ту дальнюю комнатку. Но никто не пришел. Ничто не держало больше напуганного мужчину дома. Он запер за собой комнату, квартиру, потом вышел из дома, пробрался сквозь толпу на рынке, пошел дальше по узкому переулку, дошел до улицы, переходящей в загородное шоссе, перешел через перекресток — и решительно отправился искать свою подругу. Некоторые истории трогают нас до глубины души. На мгновение нам может показаться, что смерти и разлуки больше нет. Когда мы их слышим, они приносят нам облегчение, как вечером бокал вина. После мы лучше засыпаем. А на следующее утро снова встаем и идем на работу. Другие, выпив вина, остаются лежать, и нужен кто-то, кто умеет их снова разбудить. Он рассказывает им истории немного по-другому, превращая сладкий яд в противоядие, и иногда они снова просыпаются, возможно, избавленные от колдовских чар. Конец Харольд, молодой человек двадцати лет, который часто делал вид, что со смертью он «на ты», и шокировал этим других, рассказал одному другу о своей большой любви, о восьмидесятилетней теперь уже Моуд: как он собирался отпраздновать с ней день рождения и помолвку и как посреди веселья она призналась, что приняла яд и около полуночи с ней все будет кончено. Друг немного поразмыслил, а затем рассказал ему одну историю. На одной крошечной планете жил когда-то один маленький человек, и так как он был единственным ее обитателем, он называл себя Принцем, что значит Первый и Лучший. Но кроме него росла на планете одна Роза. Раньше она источала чудесный аромат, а теперь, казалось, все время была на грани увядания, и Маленький принц — он ведь был еще ребенок — трудился не покладая рук, чтобы сохранить ей жизнь. Днем он должен был ее поливать, а по ночам защищать от холода. Но когда он сам хотел что-то от нее получить — так, как это бывало иногда раньше, она показывала ему шипы. Неудивительно, что за долгие годы ему все это порядком надоело. Сначала он отправился на соседние планеты. Они были такими же крошечными, как и его собственная, а тамошние принцы почти такими же странными, как он сам. Там его ничто не держало. А потом он попал на прекрасную Земля и нашел дорогу в розовый сад. Роз там было, наверное, тысячи, одна прекраснее другой, а воздух был сладок и тяжел от их аромата. Он и в мечтах никогда не мог себе вообразить, что может быть столько роз, ведь до сих пор он знал только одну и был в восторге от ее сладости и великолепия. И среди этих роз его обнаружил хитрый Лис. Он притворился робким, а когда увидел, что может легко заговорить ему зубы, сказал: «Ты, наверное, считаешь эти розы красивыми. Но в них нет ничего особенного. Они растут здесь сами по себе и не требуют большого ухода. Но твоя далекая Роза не имеет себе равных. Потому что она притязательна и стоит совершенно одна. Возвращайся к ней» Тут Маленький принц совсем растерялся и загрустил. И тогда он пошел по дороге, ведущий в пустыню. Там он повстречал одного летчика, которому пришлось совершить вынужденную посадку. Он надеялся, что сможет с ним остаться, но тот был всего лишь ветрогоном, которому просто хотелось поболтать. И тогда Маленький принц рассказал ему, что возвращается домой, к своей Розе. А когда наступила ночь, он ускользнул к одной змее. Он сделал вид, что хочет на нее наступить. Тогда она укусила его. Он вздрогнул и затих. Так он умер. На следующее утро летчик нашел труп. «Хитрец» — подумал он и закопал останки в песок. Харольд, как выяснилось позже, не был на похоронах Моуд. Вместо этого — впервые за много лет — он положил розы на могилу отца. Жизнь и смерть Когда встречаются два зулуса, один говорит: «Я тебя видел. Ты еще жив?» «Да, — отвечает другой, — я еще здесь. А ты?» «Я тоже еще жив». Когда чужеземец спрашивает зулуса, который, как кажется, ничего не делает: «Разве тебе не скучно?», тот отвечает: «Я же живу» Потому что нет ничего, чего бы ему не хватало, чтобы придать жизни дополнительное содержание или смысл. Такую же позицию мы найдем у одного из приверженцев Конрадина, последнего Гогенштауфена, который, будучи заключен в крепость, сидел со своим другом за шахматами, когда посыльный принес ему весть: «Через час ты будешь казнен». Он сказал: «Продолжим игру» Гость Где-то очень далеко отсюда, там, где когда-то был Дикий Запад, путешествовал человек с рюкзаком за плечами по широким, безлюдным просторам. После многочасового перехода, когда солнце было уже высоко и ему уже сильно хотелось пить, он увидел на горизонте ферму. «Слава Богу, — подумал он, — наконец-то снова человек в этой пустыне. Зайду к нему, попрошу чего-нибудь попить, а потом мы, может быть, посидим на веранде да побеседуем, прежде чем я снова отправлюсь в путь». И он стал рисовать в своем воображении, как это будет здорово. Но, подойдя ближе, он увидел, что фермер занят в саду перед домом, и начал сомневаться: «Он, наверное, очень занят, и если я скажу ему, чего хочу, я буду ему в тягость; он может подумать, что я нахал». И, подойдя к садовым воротам, он просто кивнул фермеру и прошел мимо. фермер, в свою очередь, заметил его еще издали и очень обрадовался. «Слава Богу Наконец-то снова человек в этой пустыне. Надеюсь, он ко мне зайдет. Мы чего-нибудь выпьем, а потом, может быть, посидим на веранде да побеседуем, прежде чем он снова отправится в путь». И он пошел в дом, чтобы по- ставить напитки на холод. Но, увидев, что незнакомец приближается, засомневался и он: «Наверняка он торопится, и если я скажу ему, чего хочу, я буду ему в тягость; он может подумать, что я ему навязываюсь. Но, может быть, он хочет пить и сам пожелает ко мне зайти. Пойду-ка я лучше в сад перед домом и сделаю вид, что занят. Там он наверняка меня увидит, и коли он действительно хочет зайти, то уж скажет». И когда другой лишь кивнул ему готово и пошел своей дорогой дальше, фермер сказал: «Как жаль» А незнакомец продолжил свой путь. Солнце поднимало все выше, и жажда его становилась все сильнее. Прошли часы прежде чем на горизонте снова появилась ферма. Он сказал се «На этот раз я зайду к фермеру, буду я ему в тягость или нет. так измучен жаждой, мне просто необходимо попить». Но и фермер заметил его еще издали и подумал: «Надеюсь он ко мне не зайдет. Этого мне еще не хватало. У меня полис дел, мне совсем не до того, чтобы беспокоиться еще и о других». И продолжал работать, не поднимая головы. Но незнакомец увидел его в поле, подошел к нему и сказал: «Я очень хочу пить. Пожалуйста, дай мне попить». Фермер подумал: «Отказать ему я не имею права, в конце концов, я ведь тоже человек». Он повел его к дому и вынес ему попить. Незнакомец сказал: «Я любовался твоим садом. Сразу видно, что здесь поработал человек, любящий растения и понимающий в них толк, знающий, что им нужно». Фермер сказал: «Вижу, и ты кое-что в этом смыслишь». Он уселся, и они еще долго беседовали. Потом незнакомец встал и сказал: «Теперь мне пора». Но, фермер стал возражать. «Смотри, — сказал он, — солнце уже садится. Останься у меня на ночь, мы посидим еще на веранде и поговорим, а утром отправишься дальше». И незнакомец согласился. Вечером они сидели на веранде, и огромная страна лежала перед ними, словно преображенная поздним светом. Когда совсем стемнело, незнакомец стал рассказывать, как изменился для него мир с тех пор, как он заметил, что его на каждом шагу кто-то сопровождает. Поначалу он не поверил, что кто-то постоянно шел с ним рядом. Что когда он останавливался, стоял и другой, а когда он вставал на ноги, другой поднимался вместе с ним. Ему понадобилось время, чтобы понять, кто был этот его спутник. «Мой постоянный спутник, — сказал он, — это моя смерть. Я так к ней привык, что больше не хочу без нее обходиться. Она мой самый верный, самый лучший друг. Когда я не знаю, что правильно и как быть дальше, я замираю на какой-то момент и прошу ее дать мне ответ. Я предаюсь ей целиком, как бы максимумом своей поверхности; я знаю, она там, а я здесь. И не привязываясь ни к каким желаниям, жду, пока мне придет от нее указание. Если я сосредоточен и смело смотрю ей в лицо, то через некоторое время ко мне приходит от нее слово, как будто молния озаряет то, что находилось в темноте, — и мне становится ясно». Фермеру чужды были эти речи, и он долго молча смотрел в ночь. Потом и он увидел того, кто его сопровождает, свою смерть, — и склонился перед ней. У него было такое ощущение, будто то, что оставалось ему от жизни, преобразилось, став драгоценным, как любовь, которая знает о прощании, и полным до краев, как любовь. На следующее утро они завтракали вместе, и фермер сказал: «Даже если ты уйдешь, у меня останется друг». Затем они вышли из дома и подали друг другу руки. Незнакомец пошел своей дорогой, а фермер отправился на свое поле. В заключение я расскажу еще одну из историй, которые вызывают в том, кто отдается их власти, то, о чем они повествуют, еще пока он их слушает. Открытый дом Некий человек странствовал по дорогам своей родины. Все здесь казалось ему хорошо знакомым и близким, его сопровождало ощущение безопасности и легкой грусти. Ибо многое так и осталось для него скрытым, снова и снова он упирался в закрытые двери. Иногда ему больше всего хотелось оставить все позади и уйти далеко-далеко отсюда. Но что-то удерживало его, как будто он боролся с кем-то незнакомым и не мог от него отойти, не получив прежде благословения. Так он и чувствовал себя заключенным между Вперед и Назад, между Уйти и остаться. Он пришел в парк, сел на скамейку, откинулся назад, глубоко вздохнул и закрыт глаза. Он позволил ей быть, этой долго борьбе, положился на внутреннюю силу, почувствовал, как успокаивается и уступает, словно камыш на ветру, в согласии многообразием, широким простором, долгим временем. Он увидел себя как открытый дом. Кто хочет войти, тот может войти, и кто приходит, тот что-то приносит, остается ненадолго — и уходит. И потому в этом доме всегда есть Приходить Приносить, Оставаться — и Уходить. Пришедший сюда впервые и принесший что-то новое, оставаясь здесь, стареет, придет время, и он уйдет. Сюда, в этот открытый дом, приходят и много незнакомцев - это те, кто был долго забыт, или те, кого раньше не пускали на порог. Они тоже что-то приносят, остаются ненадолго и уходят. Приходят и плохие люди, которым мы с удовольствием указали бы на дверь, приносят что-то и они, как-то приспосабливаются, остаются ненадолго — и уходят. И кем бы ни был тот, кто приходит, он встречает здесь других, тех, кто пришел до него, и тех, кто приходит после. А раз их много, то каждому приходится делиться. У кого есть свое место, у того есть и свои границы. Кто чего-то хочет, тот должен и подчиняться. Тот, кто s пришел, вправе проявить себя, покуда он здесь. Он пришел, потому что ушли другие, а когда придут другие, уйдет он. Так что в этом доме для всех достаточно времени и места. И сидя вот так, он чувствует себя уютно в своем доме. Он знает, что хорошо знаком со всеми, кто приходил и приходит, приносил и приносит, оставался и остается, уходил и уходит. Ему кажется, что все, остававшееся доселе незавершенным, теперь завершено, он чувствует, как борьба подходит к концу и становится возможным прощание. Еще немного ждет он подходящего момента. Затем открывает глаза, еще раз оглядывается, встает — и уходит. ГРАНИЦЫ СОВЕСТИ Мы знаем совесть, как лошадь знает своего седока, как штурман знает звезды, по которым определяет местоположение и выбирает направление. Но множество всадников скачут на лошади, и множество штурманов на корабле следят за множеством звезд. Вопрос в том, кому же тогда подчиняются всадники, и какое направление указывает кораблю капитан? Ответ Однажды ученик обратился к учителю: «Скажи мне, что такое свобода?» «Какая свобода? — спросил его учитель. — Первая свобода — это глупость. Она подобна коню, что с громким ржанием сбрасывает седока. Но тем крепче хватку он потом почувствует. Вторая свобода — это раскаяние. Оно подобно штурману, который остается после кораблекрушения на обломках, вместо того чтоб сесть в спасательную шлюпку. Третья свобода — это понимание. Оно приходит после глупости и после раскаяния. Оно подобно стебельку, что, качаясь на ветру, все же стоит, поскольку уступает там, где слаб». Ученик спросил: «И это все?» На что учитель ответил: «Иные полагают, что сами ищут истину своей души. Но это ищет через них и думает Большая Душа. Как и природа, она может себе позволить немало заблуждаться, ибо без устали меняет оплошавших игроков на новых. Тому же, кто позволяет ей думать, она предоставляет иногда некоторую свободу действий, и, как река пловца, который дает себя нести волнам, выносит всеми силами на берег». |