литра. Книга первая глава i все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену
 Скачать 1.5 Mb.
|
ГЛАВА VIIПочти вся собственность мистера Беннета заключалась в имении, приносившем две тысячи фунтов годового дохода. На беду его дочерей, имение это наследовалось по мужской линии и, так как в семье не было ребенка мужского пола, переходило после смерти мистера Беннета к дальнему родственнику. Средства миссис Беннет, достаточные при ее теперешнем положении, ни в коей мере не могли восполнить возможную утрату имения в будущем. Отец ее при жизни был стряпчим в Меритоне, оставив ей всего четыре тысячи фунтов. Ее сестра вышла замуж за мистера Филипса — бывшего клерка отца, который унаследовал его контору. Брат миссис Беннет жил в Лондоне, будучи занят в солидном торговом деле. Селение Лонгборн находилось всего в одной миле от Меритона — расстоянии, весьма удобном для девиц Беннет, которые обычно наведывались туда три-четыре раза в неделю, чтобы оказать знаки внимания тетушке, а заодно и расположенной по пути модной лавке. Особенно часто подобные вылазки совершались двумя младшими дочерьми, Кэтрин и Лидией. Наиболее легкомысленные из сестер, они, за неимением лучшего, непременно должны были побывать в Меритоне, чтобы развлечься после завтрака и запастись новостями для болтовни перед сном. И как бы округа ни была бедна происшествиями, у тетушки им всегда удавалось разузнать нечто достойное их внимания. В настоящее время они не терпели недостатка в новостях благодаря расположившемуся на зиму в окрестностях Меритона полку милиции6, офицеры которого были расквартированы в городке. Теперь при посещении миссис Филипс выяснялось множество любопытных подробностей. Каждый день приносил новые сведения об именах офицеров и отношениях между ними. Квартиры офицеров недолго оставались неизвестными, и вскоре стали завязываться знакомства с их обитателями. Мистер Филипс навестил каждого из офицеров и тем самым открыл для своих племянниц новый источник блаженства, несравнимого с прежними радостями жизни. Они не могли разговаривать ни о чем, кроме офицеров. И даже все состояние мистера Бингли, любое упоминание о котором так волновало их мать, не стоило в их глазах ни гроша по сравнению с мундиром прапорщика. Наслушавшись однажды подобной болтовни, мистер Беннет как бы между прочим заметил: — Из ваших рассуждений я понял, что вы можете считаться двумя самыми глупыми девчонками в королевстве. Подобная мысль приходила мне в голову и раньше. Но теперь я в этом окончательно убедился. Кэтрин смутилась и замолчала, но Лидия, не обратив на эти слова внимания, продолжала рассказывать, как она восхищена капитаном Картером и как ей хочется еще раз его увидеть, прежде чем он завтра уедет в Лондон. — Меня удивляет, дорогой мой, — сказала Миссис Беннет, — с каким пренебрежением судите вы о развитии ваших детей. Если бы я усомнилась в достоинствах чьих-либо детей, то, уж во всяком случае, не своих собственных. — Если мои дети глупы, мне хотелось бы, по крайней мере, не питать в отношении их напрасных надежд. — К счастью, они необыкновенно умны! — Надеюсь, мы расходимся с вами только в этом вопросе. Было бы приятнее, если бы наши взгляды полностью совпадали. Но пока, увы, я нахожу, что две наши младшие дочки — препорядочные дуры. — Дорогой мистер Беннет, нельзя требовать от юных девиц, чтобы они были так же умны, как их отец и мать. В нашем возрасте они, наверно, будут думать об офицерах не больше, чем мы с вами. Я хорошо помню время, когда мне самой очень нравились красные мундиры, — в глубине души, признаюсь, я и теперь к ним неравнодушна. И если бы какой-нибудь обаятельный молодой полковник с шестью тысячами в год попросил руки моей дочери, уверяю вас, я не смогла бы ему отказать. Позавчера вечером у сэра Уильяма мне так понравился полковник Форстер в его парадной форме! — Ах, мама! — воскликнула Лидия. — Тетя говорит, что полковник Форстер и капитан Картер уже не так часто бывают у мисс Уотсон. Теперь она их чаще видит в библиотеке Кларка. Ответу миссис Беннет помешало появление посыльного с письмом для ее старшей дочери. Письмо было послано из Незерфилда, и слуга, который его принес, ждал ответа. Глаза миссис Беннет заблестели от радости, и, пока Джейн проглядывала письмо, она забросала дочь нетерпеливыми вопросами: — Ах, Джейн, от кого оно? Что там такое? Что он тебе написал? Скорее, скорее, Джейн! Говори же, милочка! — Оно от мисс Бингли, — сказала Джейн и прочла вслух: «Моя дорогая, если Вы не согласитесь из жалости к нам пообедать сегодня вместе со мной и Луизой, мы можем возненавидеть друг друга на веки веков, так как пребывание двух женщин tete-a-tete в течение целого дня никогда не обходится без ссоры. Приезжайте как можно скорее. Мой брат и его друзья обедают с офицерами. Вечно Ваша Кэролайн Бингли». — С офицерами! — воскликнула Лидия. — Как же тетя об этом ничего не сказала? — Обедают в другом месте? — сказала миссис Беннет. — Какая досада! — Могу я воспользоваться коляской? — спросила Джейн. — Нет, дорогая, поезжай лучше верхом. Собирается дождь, и тебе там придется переночевать. — Неплохо придумано! — сказала Элизабет. — Если только вы уверены, что ее не отвезут домой сами хозяева. — Но ведь карета мистера Бингли будет с мужчинами в Меритоне. А у Хёрстов вовсе нет лошадей. — Мне все же хотелось бы поехать в коляске. — Милочка, я уверена, что папа не сможет дать лошадей. Они нужны для работы на ферме, не правда ли, мистер Беннет? — Лошади нужны для работы на ферме гораздо чаще, чем их удается для этого получить! — Если вы используете их там сегодня, мама будет довольна, — сказала Элизабет. В конце концов от отца добились подтверждения того, что лошади заняты. Джейн должна была поэтому ехать верхом, и мать проводила ее до ворот, с довольным видом предсказывая ухудшение погоды. Надежды эти вполне оправдались: не успела Джейн выехать, как начался проливной дождь, который привел в беспокойство ее сестер и чрезвычайно обрадовал мать. Дождь продолжался весь вечер без перерыва, так что о возвращении Джейн не могло быть и речи. — Как хорошо я придумала! — не раз восклицала миссис Беннет, как будто она не только предсказала, но сама и вызвала ухудшение погоды. Однако только на следующее утро она смогла полностью оценить великолепие своего замысла. Завтрак подходил к концу, когда из Незерфилда прибыл слуга со следующей запиской, адресованной Элизабет: «Дорогая Лиззи, сегодня утром я очень плохо себя почувствовала — должно быть, оттого, что вчера основательно промокла. Наши добрые друзья и слышать не хотят о моем возвращении, пока я слегка не поправлюсь. Они настаивают также на том, чтобы меня осмотрел мистер Джонс, — поэтому не тревожьтесь, если услышите, что он меня навестил. У меня всего только головная боль и небольшое воспаление в горле. Твоя и т. д.». — Что ж, моя дорогая, — обратился к жене мистер Беннет, когда Элизабет прочла записку вслух, — если ваша дочь серьезно заболеет и, быть может, умрет, — каким утешением будет сознавать, что произошло это в погоне за мистером Бингли, осуществленной по вашим указаниям. — Я не опасаюсь за ее жизнь. От простуды не умирают! За ней будут хорошо ухаживать, и, пока она там, ничего плохого с ней не случится. Если бы можно было взять экипаж, я бы ее навестила. По-настоящему встревоженная Элизабет решила проведать сестру. И так как экипажа не было, а ездить верхом она не умела, ей не оставалось ничего другого, как отправиться в Незерфилд пешком. Она объявила об этом намерении. — Ты с ума сошла, — воскликнула мать, — идти пешком по такой грязи! Да на тебя смотреть нельзя будет, когда ты туда явишься. — Зато я смогу присмотреть за Джейн, а это все, что мне нужно. — Может быть, Лиззи, все же послать за лошадьми? — спросил отец. — Нет, право, не нужно. Я даже буду рада пройтись. Расстояния не замечаешь, если перед тобой определенная цель. Да тут и всего-то каких-нибудь три мили. К обеду я буду дома. — Восхищаюсь твоей готовностью помогать ближнему, — сказала Мэри. — Но каждый душевный порыв следует поверять разумом. Во всяком деле, мне думается, нужно прилагать силу, соразмерную необходимому действию. — Хочешь, дойдем вместе до Меритона? — предложили Кэтрин и Лидия. Элизабет согласилась, и три девицы вышли из дома одновременно. — Если мы поспешим, — сказала по дороге Лидия, — мы, быть может, еще застанем капитана Картера перед отъездом. В Меритоне они расстались. Младшие сестры отправились к жене одного из офицеров, а Элизабет быстро зашагала вперед, пересекая одно поле за другим, торопливо перебираясь через насыпи и прыгая через канавы, пока не оказалась перед Незерфилдом, усталая, в забрызганных грязью чулках и с пылающим от напряженной ходьбы лицом. Ее провели в комнату для завтрака, где собралось незерфилдское общество за исключением Джейн. Приходу Элизабет все были немало удивлены. Сестрам мистера Бингли казалось просто невероятным, что она могла пройти в такую рань, при такой погоде да еще в полном одиночестве целых три мили пешком. И хотя она была принята весьма любезно, Элизабет понимала, что в их глазах поступок ее не заслуживал одобрения. В поведении мистера Бингли, напротив, можно было заметить признаки чего-то большего, чем простая любезность. В нем чувствовалось расположение и признательность. Мистер Дарси был немногословен, а мистер Хёрст вообще не сказал ничего. Первый размышлял о том, насколько она похорошела, разгоряченная быстрой ходьбой, и в какой мере ее побуждения оправдывали столь смелую прогулку. Мысли второго были целиком сосредоточены на завтраке. Сведения о состоянии здоровья Джейн были мало утешительны. Мисс Беннет провела тревожную ночь и, хотя встала с постели, чувствовала себя настолько плохо, что не смогла выйти из комнаты. По просьбе Элизабет ее немедленно провели к больной. Приход сестры очень обрадовал Джейн, которая не написала, насколько ей хотелось бы ее повидать, только из опасения вызвать чрезмерную тревогу. Однако она почти не могла говорить и, когда мисс Бингли оставила их вдвоем, сумела только выразить благодарность за необычайную доброту, с которой о ней здесь заботились. Элизабет ухаживала за больной молча. После завтрака пришли сестры мистера Бингли, и Элизабет почувствовала к ним симпатию, увидев, сколько заботы и внимания оказывают они своей подруге. Приехавший вскоре аптекарь, осмотрев больную, сказал, что, как и предполагалось, заболевание вызвано сильной простудой, потребовал принятия самых энергичных мер, предписал постельный режим и обещал прислать микстуру. Предписание было исполнено сразу, так как лихорадка и головная боль все время усиливались. Элизабет не покидала сестру ни на минуту. Другие дамы также почти не отлучались — правда, делать им было больше нечего, так как мужчин не было дома. К трем часам Элизабет почувствовала, что ей пора возвращаться, и неохотно об этом сказала. Мисс Бингли предложила ей экипаж, и она почти готова была им воспользоваться. Однако Джейн так огорчилась предстоявшей разлукой, что мисс Бингли поневоле пригласила Элизабет провести еще некоторое время в Незерфилде. Приглашение было с благодарностью принято, и в Лонгборн послали слугу, чтобы предупредить родных и доставить необходимое платье. |