Конспекты по грамматике. Конспект статьи 4. Конспект статьи 4 Хомяков О старом и новом
 Скачать 26.13 Kb.
|
|
Конспект статьи 4 Хомяков «О старом и новом» Тёмные и светлые стороны древней Руси Говорят: в старые годы лучше было всё в земле Русской. Была грамотность в сёлах, порядок в городах, в судах правда, в жизни довольство. Земля Русская шла вперёд, развивала все силы свои, нравственные, умственные и вещественные. Её хранили и укрепляли два начала, чуждые остальному миру: власть правительства, дружного с народом, и свобода Церкви, чистой и просвещённой. Грамотность! Но на копии (которая находится у меня) с присяги Русских дворян первому из Романовых, вместо подписки князя Троекурова, двух дворян Ртищевых и многих других, мне известных, находится крест с отметкой: по неумению грамоте. – Порядок! Но ещё в памяти многих, мне известных, стариков сохранились бесконечные рассказы о криках ясачных; а ясачный крик был тоже, что на Западе cri de guerre, и беспрестанно в первопрестольном граде этот крик сзывал приверженцев, родственников и клиентов дворянских, которые, при малейшей ссоре, высыпали на улицу, готовые на драку и на сражение до смерти или до синяков. – Правда! Но князь Пожарский был отдан под суд за взятки; старые пословицы полны свидетельств против судей прежнего времени; указы Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича повторяют ту же песнь о взятках и о новых мерах для ограждения подсудимых от начальства; пытка была в употреблении всеобщем, и слабый никогда не мог побороть сильного. – Довольство! При малейшем неурожае люди умирали с голода тысячами, бежали в Польшу, кабалили себя Татарам, продавали всю жизнь свою и будущих потомков Крымцам, или своим братьям Русским, которые едва ли были лучше Крымцев и Татар. – Власть дружная с народом! – Церковь просвещённая и свободная! Но назначение Патриарха всегда зависело от власти светской, как скоро только власть светская хотела вмешиваться в дело избрания; архиерей Псковский, уличённый в душегубстве и в утоплении нескольких десятков Псковитян, заключается в монастырь; а епископ Смоленский метёт двор патриарха и чистит его лошадей в наказание за то, что жил роскошно; Собор Стоглавый остаётся бессмертным памятником невежества, грубости и язычества, а указы против разбоя архиерейских слуг показывают нам нравственность духовенства в виде самом низком и отвратительном. Что же было в золотое старое время? Взгрустнётся поневоле. Искать ли нам добра и счастия прежде Романовых? Тут встречают нас волчья голова Иоанна Грозного, нелепые смуты его молодости, безнравственное царствование Василия, ослепление внука Донского, потом иго Монгольское, уделы, междоусобия, унижение, продажа России варварам и хаос грязи и крови. Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности, угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной и, обращаясь к настоящему времени, радуется пышной картине, представляемой нашим отечеством. Хорошо! Да что же нам делать с сельскими протоколами, отысканными Языковым, с документами, открытыми Строевым? Это не поделка, не выдумка, это не догадка систематиков; это факты ясные, неоспариваемые. Была же грамотность и организация в сёлах; от неё остатки в сходках и мирских приговорах, которых не могли уничтожить ни власть помещика, ни власть казённых начальств. Что делать нам с явными свидетельствами о городском порядке, о распределении должностей между гражданами, о заведениях, которых цель была облегчать, сколько возможно, низшим доступ к высшим судилищам? Ход Русской истории Иоанн Третий утягощает свободу северных городов и утверждает обряды, местничества, чтобы все уделы притянуть в Москву, общею нумерациею боярских родов; Иоанн Четвёртый выдумывает опричнину; Феодор воздвигает в Москве патриаршеский престол; Годунов укрепляет людей к земле; Алексей Михайлович заводить армию на лад западный; Феодор уничтожает местничество, сделавшееся бесполезным для власти и вредным для России и, наконец, является окончатель их подвига, воля железная, ум необычайный, но обращённый только в одну сторону, человек, для которого мы не находим ни достаточно похвал, ни достаточно упрёков, но о котором потомство вспомнит только с благодарностью, – является Пётр. Об его деле судить я не стану; но замечу мимоходом, что его не до́лжно считать основателем аристократии в России, потому что безусловная продажа поместий, обращённых Михаилом Феодоровичем и Алексеем Михайловичем в отчины, уже положила законное начало дворянству; также как не до́лжно его обвинять в порабощении Церкви, потому что независимость её была уже уничтожена переселением внутрь государства престола патриаршего, который мог быть свободным в Царьграде, но не мог уже быть свободным в Москве. 3.Светлые стороны новой Руси Если сравнить состояние России в XIX веке с состоянием её в XVII, мы придём, кажется, к следующему заключению. Государство стало крепче и получило возможность сознания и постепенного улучшения без внутренней борьбы; несколько прекрасных начал, прежде утраченных и забытых, освящено законом и поставлено на твёрдом основании: такова отмена смертной казни, человеколюбие в праве уголовном и возможность низшим сословиям восходить до высших степеней государственных на условиях известных и правильных. Наконец, закон освятил несколько злоупотреблений, введённых обычаем в жизнь народную, и через это видимо укоренил их. Я знаю, как важна для общества нравственная чистота закона; я знаю, что в ней таится вся сила государства, все начала будущей жизни, но полагаю также, что иногда злоупотребление, освящённое законом, вызывает исправление именно своею наглостью, между тем как тихая и скрытая чума злого обычая делается почти неисцелимою. Начал чуждых вижу я весьма мало: дворянство, введённое Петром Третьим, уже столько изменилось от действия духа народного, что оно не только не имеет характера аристократического, но даже чище, чем оно было до Петра Великого после усиления боярских родов и безусловного обращения поместий в отчины. В жизни же и ходе просвещения: излишний космополитизм, некоторое протестантство мыслей и отчуждение от положительных начал веры и духовного усовершенствования христианского, сопряжённые (в тоже время) с отстранением безобразной формальности, с отстранением равнодушия к человечеству, переходящего почти в ненависть, и какого то усыпления умственного и духовного, граничащего с Еврейским самодовольствием и языческой беспечностью. 4. Значение Христианства Я уже говорил о многих прекрасных стихиях, которые нами утрачены; но я, кажется, также показал, что они уничтожены обрядами, прежде чем законы коснулись их. Лучшие инстинкты души Русской, образованной и облагороженной Христианством, эти-то воспоминания древности неизвестной, но живущей в нас тайно, произвели всё хорошее, чем мы можем гордиться; уничтожение смертной казни, освобождение Греции и Церкви Греческой в недрах самой Турции, открытие законных путей к возвышению по лестнице государственных чинов, под условием заслуг или просто просвещения, мирное направление политики, провозглашение закона Христа и правды, как единственных законов, на которых должны основаться жизнь народов и их взаимные сношения. Кое-что сделано; более, несравненно более, остаётся сделать такого, на что вызывает нас дух, живущий в воспоминаниях, преданиях или символах, уцелевших от древности. Весь этот прекрасный мир замирал, почти замер в беспрестанных борьбах, внутренних и внешних, России. Без возобновления государства все погибало; государство ожило, утвердилось, наполнилось крепостью необычайною: теперь все прежние начала могут, должны развиваться и разовьются собственною своею неумирающею силою. 5. Надежда наша велика на будущее. Всё, что́ можно разобрать в первых началах истории Русской, заключается в немногих словах. Правительство из Варягов представляет внешнюю сторону; областные веча – внутреннюю сторону государства. Во всей России исполнительная власть, защита границ, сношения с державами соседними, находятся в руках одной Варяго-Русской семьи, начальствующей над наёмною дружиною; суд правды, сохранение обычаев, решение всех вопросов направления внутреннего, предоставлены народному совещанию. Везде, по всей России, устройство почти, одинаковое; но совершенного единства обычаев не находим не только между отдалёнными городами, но ни же между Новгородом и Псковом, столь близкими и по месту, и по выгодам, и по элементам народонаселения. Где же могла находиться внутренняя, связь? Случайно соединено несколько племён Славянских, мало известных друг другу, не живших никогда одною общею жизнью государства; соединены они какою-то федерацией, основанною на родстве князей, вышедших не из народа и, может быть, отчасти единством торговых выгод: как мало стихий для будущей России! 6. Значение Греции в Русской истории Другое основание могло поддержать здание государственное, это единство веры и жизнь церковная; но Греция посылала нам святителей, имела с нами одну веру, одни догматы, одни обряды, а не осталась ли она нам совершенно чуждою? Без влияния, без живительной силы Христианства не восстала бы земля Русская; но мы не имеем права сказать, что одно Христианство воздвигло её. Иная была судьба Церкви Восточной. Долго боролась она с заблуждениями индивидуального суждения, долго не могла она успокоить в правоте веры разум, взволнованный гордостью философии Эллинской и мистицизмом Египта или Сирии. Прошли века, уяснилось понятие, смирилась гордость ума, истина явилась в свете ясном, в формах определённых; но Промысл не дозволил Греции тогда же пожать плоды своих трудов и своей прекрасной борьбы. Общество существовало уже на основании прочном, выведенном историей, определённом законами положительными, логическими, освящённом великою славою прошедшего, чудесами искусства, роскошью поэзии; и между тем всё это, – история, законы, слава, искусство, поэзия, – разногласило с простотой духа христианского, с истинами его любви. Народ не мог оторваться от своей истории, общество не могло пересоздать свои законы; Почтение, оказанное великим наставникам и основателям монашеского подвига, увлекло с собою бесконечное число подражателей, и ложные монахи размножились на Востоке, как мнимые поэты размножаются в наше время на Западе. По всему обществу распространяется характер отчуждения людей друг от друга; эгоизм и стремление к выгодам частным сделались отличительными чертами Грека. Гражданин, забывая отечество, жил для корысти и честолюбия; христианин, забывая человечество, просил только личного душеспасения; государство, потеряв святость свою, переставало представлять собою нравственную мысль; Церковь, лишившись всякого действия и сохраняя только мёртвую чистоту догмата, утратила сознание своих живых сил и память о своей высокой цели. Она продолжала скорбеть с человеком, утешать его, отстранять его от преходящего мира; но она уже не помнила, что ей поручено созидать здание всего человечества. Такова была Греция, таково было её Христианство, когда угодно было Богу перенести в наш Север семена жизни и истины. Не могло духовенство Византийское развить в России начала жизни гражданской, о которой не знало оно в своём отечестве. Полюбив монастыри сперва, как я сказал, по неволе, Греция явилась к нам со своими предубеждениями, с любовно к аскетизму, призывая людей к покаянно и к совершенствованию, терпя общество, но не благословляя его, повинуясь государству, где оно было, но не созидая там, где его не было. Впрочем, и тут она заслужила нашу благодарность. Чистотой учения она улучшила нравы, привела к согласию обычаи разных племён, обняла всю Русь цепью духовного единства и приготовила людей к другой, лучшей эпохе жизни народной. Гроза налетела с Востока, ужасная, сокрушившая все престолы Азии, достаточная для уничтожения всей Европы, если бы Европа не была спасена от неё безмерным расстоянием. Тень будущей России встретила её при Калке, и побеждённая – могла не стыдиться своего поражения. Бог как будто призывал нас к единению и союзу. Но Церковь молчала и не предвидела гибели; народ оставался равнодушным, князья продолжали, свои междоусобицы. Кара была правосудна, перерождение было необходимо. Насилие спасительно, когда спит внутренняя деятельность человека. Когда вторичный налёт Монголов ударил в Россию, её падение было бесславно. Она встретила гибель без всякого сопротивления, без попытки на отпор. Читая летописи, чувствуешь, что какое-то глубокое уныние проникло весь этот нестройный состав Русского общества, что он уже не мог далее существовать, и что Монголы были случайностью счастливою для нас: ибо эти дикие завоеватели, разрушая всё существующее, по крайней мере, не хотели и не могли ничего создать. В то время, когда ханы уничтожали всю восточную и южную полосу России, когда Запад её, волею или неволею, признал над собою владычество грубого племени Литовского, а Север, чуждый всякой великой идеи государственной, безумно продолжал свою ограниченную и местную жизнь, торговую и разбойническую, возникла новая Россия. Беглецы с берегов Дона и Днепра, изгнанники из богатых областей Волыни и Курска, … бросились в леса, покрывающие берега Оки и Тверцы, верховья Волги и скаты Алаунские. Старые города переполнились, выросли новые села, выстроились новые города, Север и Юг смешались, проникнули друг друга, и началась в пустопорожних землях, в диких полях Москвы, новая жизнь, уже не племенная и не окружная, но обще-Русская. 7. Значение Москвы Москва была город, новый, не имеющий прошедшего, не представляющий никакого определительного характера, смещение разных Славянских семей, и это её достоинство. Я не стану излагать историю Московского княжества; из предыдущих данных легко понять её битвы и её победы. Как скоро она объявила желание быть Россией, это желание должно было исполниться, потому что оно выразилось вдруг и в князе, и в гражданине, и в духовенстве, представленном в лице митрополита. Новгород устоять не мог, потому что идея города должна была уступить идее государства; князья противиться долго не могли, потому что они были случайностью в своих княжествах; областная свобода и зависть городов, разбитых и уничтоженных Монголами, не могли служить препоною, потому что инстинкт народа, после кровавого урока… им полученного, стремился к соединению сил, а духовенство, обращавшееся к Москве, как к главе Православия Русского, приучало умы людей покоряться её благодетельной воле. 8. Пётр Распространение России, развитие сил вещественных, уничтожение областных прав, угнетение быта общинного, покорение всякой личности мысли государства, сосредоточение мысли государства в лице государя, – добро и зло до-Петровской России. С Петром начинается новая эпоха. Россия сходится с Западом, который до того времени был совершенно чужд ей. Она из Москвы выдвигается на границу, на морской берег, чтобы быть доступнее влияние других земель, торговых и просвещённых. Но это движение не было действием воли народной; Петербург был и будет единственно городом правительственным и, может быть, для здорового и разумного развитая России не осталось и не останется бесполезным такое разъединение в самом центре государства. Жизнь власти государственной и жизнь духа народного разделились даже местом их сосредоточения. Одна из Петербурга движет всеми видимыми силами России, всеми её изменениями формальными, всею внешнею её деятельностью; другая незаметно воспитывает характер будущего времени, мысли и чувства, которым суждено ещё облечься в образ и перейти из инстинктов в полную, разумную, проявленную деятельность. Таким образом, вещественная личность государства получает решительную и определённую деятельность, свободную от всякого внутреннего волнения, и в тоже время бесстрастное и спокойное сознание души народной, сохраняя свои вечные права, развивается более и более в удалении от всякого временного интереса и от пагубного влияния сухой практической внешности. Когда же гроза Монгольская и властолюбие органически созданного княжества Московского разрушили границы племён, когда Русь срослась в одно целое, – жизнь частей исчезла; но люди, отступившись от своей мятежной и ограниченной деятельности в уделах и областях, не могли ещё перенести к новосозданному целому тёплого чувства любви, с которым они стремились к знамёнам родного города при криках: «за Новгород и святую Софию», или: «за Владимир и Боголюбскую Богородицу». России ещё никто не любил в самой России: ибо, понимая необходимость государства, никто не понимал его святости. Таким образом, даже в 1612 году, которым может несколько похвалиться наша история, желание иметь веру свободную сильнее действовало, чем патриотизм, а подвиги ограничились победою всей России над какою-то горстью Поляков. Много ошибок помрачают славу преобразователя России, но ему остаётся честь пробуждения её к силе и к сознанию силы. Средства, им употреблённые, были грубые и вещественные; но не забудем, что силы духовные принадлежать народу и Церкви, а не правительству; правительству же предоставлено только пробуждать или убивать их деятельность каким-то насилием, более или менее суровым. Но грустно подумать, что тот, кто так живо и сильно понял смысл государства, кто поработил вполне ему свою личность, так же как и личность всех подданных, не вспомнил в тоже время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода. 9. Общий вывод Быть может, я строго судил о старине; но виноват ли я, когда она сама себя осудила? Если ни прежние обычаи, ни Церковь не создали никакого видимого образа, в котором воплотилась бы старая Россия, не должны ли мы признаться, что в них недоставало одной какой-нибудь или даже нескольких стихий? Так и было. Общество, которое вне себя ищет сил для самосохранения, уже находится в состоянии болезненном. Всякая федерация заключает в себе безмолвный протест против одного общего начала. Федерация случайная доказывает отчуждение людей друг от друга, равно душе, в котором ещё нет вражды, но ещё нет и любви взаимной. Человечество воспитывается религией, но оно воспитывается медленно. Много веков проходит прежде, чем вера проникнет в сознание общее, в жизнь людей, insuccumetsanguinem. Грубость России, когда она приняла Христианство, не позволила ей проникнуть в сокровенную глубину этого святого учения, а её наставники утратили уже чувство первоначальной красоты его. Оттого-то народ следовал за князьями, когда их междоусобицы губили землю Русскую; а духовенство, стараясь удалить людей от преступлений частных, как будто бы и не ведало, что есть преступления общественные. |