профессиональная этика юриста. Проф этика юриста. Контрольная работа по дисциплине Конституционное право зарубежных стран
 Скачать 161.5 Kb.
|
|
Министерство науки и высшего образования Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования ТОМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СИСТЕМ УПРАВЛЕНИЯ И РАДИОЭЛЕКТРОНИКИ (ТУСУР) Институт инноватики Юридический факультет Кафедра гражданского права КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА по дисциплине «Конституционное право зарубежных стран» Вариант 55,11 Проверил: Кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права, доцент кафедры КИБЭВС Тазин Игорь Иванович (Ф. И. О. преподавателя) Выполнила: студентка группы оз-090-3 1к Данич Наталья Валентиновна (Ф. И. О. полностью) Томск 2021 Оглавление1 «Историческое развитие морали: прогресс или регресс?»: за и против (эссе) 3 Творческое задание №11 20 Список использованных источников 28 1 «Историческое развитие морали: прогресс или регресс?»: за и против (эссе)Современное общество можно назвать обществом нарастающего многообразия. Человек включён во фрагментарную культуру преходящих ценностей, лишён общности, понимания целей и смыслов общественного развития. В стремительно глобализирующемся мире усиливается одиночество человека, возрастает его ответственность за собственную жизнь, настоящее и будущее. В.Г. Федотова называет современного человека «неукорененным индивидом»1, поскольку он не имеет связи ни с прошлым, ни со структурами индустриальной эпохи, это индивид, который находится в ситуации потери норм и ценностей, в изоляции, в состоянии постоянного поиска и выбора. Герой нашего времени – молодой, энергичный, раскрепощённый, агрессивный, свободный человек, который не ориентируется на общепринятые нормы и ценности, который сам решает, что для него зло, а что добро. Нет абсолютного добра и зла. Все очень конкретно, ситуативно, индивидуально. Все решает индивидуальный выбор. Исчезают общие основания морали. Каждый сам конструирует реальность своей жизни. Но моральная свобода, лишенная оснований, теряет статус всеобщности, присущий морали. Моральные нормы и ценности относятся к числу таких «скреп», на которых держится общество как единый социальный организм. С внедрением либеральной системы ценностей, переходом от идеи справедливого общества к идее прав человека мораль перестает выполнять интегрирующую роль. «Люди созданы естественной эволюцией в виде общественных животных, которые, как правило, стремятся погрузить себя в море общественных связей. Ценности не строятся произвольно, но служат важной цели: сделать возможными коллективные действия».2 На протяжении всего прошлого столетия западная философия не раз поднимала вопрос о тревожащей тенденции разрушения культуры индустриальной цивилизацией, пытаясь вписать проблему социальной динамики в реальность так, чтобы сохранить человека. Начавшееся столетие, однако, показало, что социальная динамика западного образца внушает все больше опасений. Приведем всего три факта, свидетельствующих о таких опасениях. Факт первый, теоретический, впрочем, уже развенчанный. Это работа Ф. Фукуямы «Конец истории и последний человек», где автор констатирует ненужность, архаичность и социальной динамики, и самой истории, которая для современных фронтиров, флагманов цивилизации закончилась и осталась только для отсталых цивилизаций, не добравшихся до либерально-демократического рая в качестве исторического болота. В контексте постфукуямовской современности работа эта оказалась не более, чем мыльным пузырем идеологии. Но слово сказано, цели обозначены. Второй тревожный факт, общекультурный, - современная ситуация постмодерна. Постмодернизм как теория, пытающаяся обосновать эту ситуацию как историческую, объективную неизбежность, формулирует в качестве цели поиск и конструирование индивидом (разумеется, свободным и ни чем и ни кем не детерминированным) все новых и новых смыслов. Так, что сама социальная реальность теряет при этом все объективные характеристики, объективные причинно-следственные связи, превращаясь в реальность виртуальную, сконструированную «свободными» индивидами. При этом исчезает даже принцип рациональности, то есть логической аргументированности, на котором стоял предшествующий модерн, пришедший на смену «устаревшей» классике. Третий тревожащий факт – как раз из области политики и идеологии: почемуто западная социальная динамика оказалась прочно связана с военным вариантом развития (две мировые войны за короткое время). Можно было бы списать это сомнение на счет истории: мол, нет истории без войны; ничего не поделаешь. Но последнее десятилетие ярко продемонстрировало нам, что тенденция эта сохраняется. Более того, под эту тенденцию подводится теоретическая и идеологическая база. И все более остро встают де два вопроса – о субъекте и о векторе социальной динамики, то есть о том, что есть прогресс, а что – регресс. Конкретно: путь западного развития (включая его экономическую, политическую и гуманитарную составляющую) – это прогресс? По мере развития общественной системы, появления рабовладельческих государств существенно меняется и система нравственных принципов и идеалов. Нравственные нормы в период существования рабовладельческого общества существовали в форме сентенций, которые были представлены отдельными нравственными умозаключениями, основанными на жизненном опыте старейшин. Нравственность этого периода была субъективной, так как нравственные нормы и принципы во многом определялись лицом, в отношении которого применялись. Нравственность остается главным регулятором общественных отношений, и ее авторитет признается, так как в большинстве своем в сферах общественной жизни действуют не правовые нормы, а нормы морали. Платон в своих теориях говорит, что между людьми всегда будет борьба за материальные блага, в которых не будет места духовным ценностям. Следовательно, такие взаимоотношения внутри народа должны регулироваться государством через справедливость, под которой философ понимал некое абсолютное нравственное начало. Поэтому для достойных государственных деятелей соблюдение справедливости является неотъемлемой часть их деятельности. Платон презирал тиранию и демократию как формы государственного устройства, так как первая угнетала население, а вторая никак не ограничивала их свободу действий, что приводило, в конечном счете, к появлению людей, имеющих худшие человеческие качества и отличающихся несправедливыми поступками. На основании этого Платон определил, что грамотного государственного управления можно достичь только посредством истинно знающих правителей, полагающихся на добродетель и способных изменить «худший народ в лучший». На протяжении всей истории человечества наиболее актуальным вопросом всегда оставалась нравственность, критерии оценки нравственного и антинравственного поведения. Длительный процесс истории, смена форм мировоззрения, постоянная переоценка ценностей привели к тому, что само восприятие морали как особой категории, которая позволяет оценить деятельность человека с точки зрения ее соответствия общепризнанным нормам поведения, достаточно сложно. Некоторые изменения происходят в эпоху феодализма, когда мораль и нравственность становятся на службу религии, а отдельные положения морали и религии отождествляются. Однако нравственность защищает интересы господствующего класса – феодалов. Основой морали становятся так называемые кодексы чести рыцарей. Нормы морали регулируют не только поведение рыцаря как воина, но и касаются его обыденной жизни и отношения к окружающим. Широко известен «культ прекрасной дамы» и развитие куртуазной культуры, которые строились на нравственных принципах того времени. Буржуазная нравственность была ориентирована на отстаивание интересов господствующего класса, эксплуататорского слоя общества. Утверждение буржуазной морали вызвало настоящую переоценку ценностей, изменив и сам нравственный портрет человека, который должен был соответствовать новому обществу. В этот период отчетливо начинают проявляться принципы индивидуализма, осознанного эгоизма, корыстолюбия. Особое значение в эволюции морали и нравственности как особой системы мировоззренческих позиций имела и марксистская нравственность. Анализ одной из важнейших работ этого периода «Кодекс строителя коммунизма» позволяет определить те нравственные принципы, которые выдвинул на первый план коммунизм: коллективизм, взаимопомощь, социальная ответственность, чувство долга, жизненный выбор и др. Эволюционный процесс привел к современному пониманию морали, однако, как показывает реальность, достаточно сложно сказать, что нравственность как категория этики и критерий оценки человеческого поведения развивается и эволюционирует в сторону прогресса. Скорее наоборот: окружающая действительность показывает, что человек постепенно отрицает общепризнанные нравственные принципы и приходит к принятию своей системы ценностей, рассматриваемой с точки зрения субъективизма и потребностей человека. Под нравственностью начинает пониматься не то, что нравственность представляет сама по себе, а то, что задает ей человек. Современное индустриальное общество постепенно приходит к тому, что человек наделяет нравственным то, что ранее было антинравственным. Последствиями глобального нравственного кризиса становятся такие негативные явления, как преступность, наркомания, алкоголизм, проституция, заболевания массового характера. Ученые, психологи и историки пытаются объяснить возникновение таких проблем, некими экономическими, политическим причинами или видят такие изменения в изменениях социальной среды. Однако если углубиться в изучение проблемы, становится явным, что основной предпосылкой возникновения негатива в обществе выступает всеобщее падение нравственности.3 Основной проблемой, с которой столкнулось общество на рубеже XX века, является изменение критериев оценки нравственности. На сегодняшний день многие проблемы в сфере морали, нравственности даже не принимаются, как проблемы, а трактуются, как своеобразный взгляд на мир или индивидуальный подход. Все чаще становятся актуальными лозунги Ф. Ницше, о переоценке ценностей, и положения о «по ту сторону добра и зла», которые таким образом стараются оправдать антинравственное поведение. Примером искаженной оценки морали являются и современные субкультуры, которые, несмотря на их антинравственное содержание, не признаются негативом, а воспринимаются, как особые культуры, наделенные индивидуальным подходом к культурным ценностям. Таким образом, на рубеже XX века наблюдается такое состояние морали, как ее деградация, т.е. изменение критериев оценки самой категории морали.4 Возможен ли вообще духовно-нравственный прогресс? Ведь истинные нравственные нормы и принципы, заложенные в Священном Писании, не утратили своей актуальности и являются столпами морали и духовности. По каким признакам мы можем определить духовнонравственный прогресс или же напротив говорить о регрессе или стагнации? Эта актуальная проблемы всегда вызывала множество вопросов, на которые сложно дать однозначные ответы. В научной литературе встречаются три точки зрения по проблеме духовнонравственного прогресса человечества, рассмотрим каждую из них в отдельности. Первой точки зрения придерживались как теологи и мыслители прошлого, такие как Ж.Ж. Руссо, Жозеф де Местр, так и многие современные ученые. Согласно ей, с ходом истории человечество не только не прогрессирует в духовно-нравственном направлении, но и напротив наблюдается регресс духовности, нравственности и морали. Это точка зрения вполне обоснована и кроме этого имеет подтверждение в Священных Писаниях. Согласно Библейскому повествованию люди были созданы по образу и подобию Бога, то есть были безгрешны, совершенны и невинны. Но затем благодаря проискам искусителя согрешили и погрязли в злых делах. Логично, что, отдаляясь от момента создания человека, нравственность и духовность становятся менее значимыми категориями в обществе. Вторая теория носит условное название «шаг на месте», которое в полной мере отражает сущность данного взгляда по исследуемой проблеме. Согласно ей, не существует ни духовно-нравственного прогресса, ни духовно-нравственного регресса, а есть состояние стагнации и прохождения одного, замкнутого, повторяющегося круга. Возможно, этот взгляд основан на словах из книги Экклезиаста: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».5 Третий ответ на вопрос гласит: с поступательным ходом истории человечество прогрессирует и в умственном, и в духовно-нравственном отношениях. Приверженцы этого взгляда разделяются на два течения. Первые утверждают, что духовно-нравственный прогресс является непрерывным и постоянным. Данная теория непрерывного прогресса развивалась в теории Лейбница о «предустановленной гармонии» и красноречиво выражается в высказывании: «Все идет к лучшему в этом наилучшем из миров». Второе ответвление этой теории признает духовно-нравственный прогресс, но не считает его непрерывным и постоянным. Приверженцы данной теории признают существование духовно-нравственного прогресса, но не считают его постоянным и непрерывным. Напротив, они полагают, что человечество, в общем и целом улучшается нравственно, но духовно-нравственный прогресс может сменяться регрессом или стагнацией в определенные исторические периоды развития общества. Приверженцами этой теории являются Кондорсэ, О. Конт, Спенсер, а также многие современные социологи и историки. Мы разделяем данный взгляд и так же считаем, что, несомненно, духовно-нравственный прогресс в общечеловеческом масштабе существует. Вопросы о наличии либо отсутствии в истории человечества нравственного прогресса или нравственного регресса обычно считают альтернативными. Понятие альтруизма выражает совокупность нравственных установок и действий, в которых приоритет отдается благу других; они включают широкий спектр: от уважения интересов другого человека и обыденной добродетельности до самоотверженности и самопожертвования. Соответственно, эгоизм противополагается альтруизму, хотя некоторым его проявлениям трудно приписывать однозначно негативный характер, так как они могут быть совместимы с благом другого (это обстоятельство нашло отражение в известных концепциях «разумного эгоизма»). Впрочем, и альтруистические намерения и действия не всегда благотворны. Мы помним, что идея нравственного прогресса защищалась с позиций марксизма. Вера в победу коммунизма предполагала столь же непоколебимую веру в нравственное возвышение человечества. Чтобы достичь светлого будущего, надо преодолеть пережитки капитализма в сознании людей. Это достигается коммунистическим воспитанием на основе социалистического переустройства общества. Основой веры в неизбежность нравственного прогресса служила теоретическая установка об исключительно социальной природе человека. Его сознание – чистый продукт социальных отношений. Человеческий эгоизм и все мерзости – следствие эксплуататорского общества, частной собственности на средства производства. Если покончить с эксплуатацией, то новое общество не будет подавлять лучшие человеческие качества, как это происходило многие века со времен рабовладельческого строя. У марксистов вера в нравственный прогресс опиралась, без преувеличения, на самую разработанную в теоретическом отношении концепцию, которая когда-либо была известна, она содержала рациональные положения и стала символом веры миллионов, ее порукой была «страна победившего социализма». Крах социализма в СССР и его развал породили смятение и боль утраты в сердцах огромного числа людей. Марксизм низвергнут с пьедестала. Но это не означает, что коммунистические чаяния утратили смысл. Пока существует земная цивилизация, они будут в том или ином виде возрождаться как феникс из пепла. В истории мысли вера в нравственный прогресс имела и другие проявления. Они основывались опять-таки либо на признании возможности социального переустройства и силы воспитания, как у марксистов, либо на божественном промысле, иногда сочетали то и другое. В большинстве же случаев наличие нравственного прогресса решительно отрицалось. На чем основывались такое заключение? Конечно, на сопоставлении, сравнении нравственного состояния общества различных эпох и народов. Но кто и на каком основании оценивал нравственное состояние общества в данный период? Обычно такую миссию выполняли выдающиеся мыслители, поэты, историки своего времени на основе наблюдений, размышлений, собственного жизненного опыта, анализа массовых событий, учета мнений современников. Неблагополучное состояние нравов в обществе определяется распространением такого состояния среди очень большого числа людей, что позволяет говорить о типичных негативных явлениях, о доминирующих чертах поведения и склонностях аморального характера. В ряде отношений оценки такого рода приблизительны, слишком субъективны, касаются иногда лишь высших слоев общества. Критика нравов – излюбленное занятие не только крупных мыслителей, выдающихся поэтов, но и обывателей. У тех, кто оставлял нам письменные свидетельства о нравах своего времени нередко сильно выражены личные антипатии, комплексы, повышающие критический тонус, и даже явные компенсации собственных эгоистических устремлений. Но других источников у нас нет. Мы вынуждены опираться на эти свидетельства, стараясь отдавать предпочтение тем авторам, которые зарекомендовали себя как люди порядочные и стремившиеся к объективности. Начнем с Плиния-младшего, жившего около двух тысяч лет тому назад. Вот как он характеризует современников. Они – искательные и лживые6, больше всего ценят богатство7, берегут свое и небрежны с чужим, они – «поклонники успеха», а не справедливости, «рабы минутного», на них нельзя положиться, они неблагодарны и добра не помнят, им приятно очернить ближнего. А вот отзывы Плиния о судах, адвокатах и сенаторах. В этой среде уже давно вошло в обычай наживаться любыми нечистыми способами и торговать совестью. В Сенате при разборе дел трудно рассчитывать на торжество справедливости. Сенаторы – это распущенная толпа, у которой нет уважения ни к себе, ни к месту, где они заседают; они не постыдятся подвести под наказание мелкого воришку, чтобы этим выгородить крупные фигуры настоящих преступников.8 И ещё одно место из Плиния, которое способно вызвать аналогичные сравнения: «Людей охватила такая страсть к наживе, что, по-видимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им».9 Не менее яркие характеристики римского общества эпохи цезарей мы находим во множестве у Саллюстия, Тацита, Светония, Сенеки, Цицерона и у самого Юлия Цезаря в его «Записках» о галльской войне». Теперь перенесемся на тысячу лет назад. И обратимся на этот раз к поэтическим формам оценки нравственного состояния общества. Ложь и злоба миром правят. Совесть душат, правду травят, мертв закон, убита честь, непотребных дел не счесть. Заперты, закрыты двери Доброте, любви и вере. Мудрость учит в наши дни: укради и обмани! Друг в беде бросает друга, на супруга врет супруга, и торгует братом брат. Вот какой царит разврат! Что за времечко такое! Ни порядка, ни покоя, и господень сын у нас вновь распят, – в который раз!10 Это написал в средине XII в. знаменитый поэт своего времени Примас Гуго Орлеанский, оказавший большое влияние на творчество вагантов. Может быть, он слишком эмоционален и сгущает краски? Но вот еще одно стихотворение, созданное в то же время другим выдающимся поэтом Вальтером Шатильонским, который был одним из самых образованных людей своего времени, изучал право в Болонье, преподавал в монастырской школе в Шатильоне, состоял на службе при дворе Генриха II, выполнял поручения французского короля в Англии, т.е. обладал широким жизненным материалом и кругозором для размышлений и обобщений: Загубили веру, умерла надежда. Делает карьеру Жулик и невежда. Знай, убогий странник: Каждый настоятель – чей-нибудь племянник или же приятель! Зря себя тревожишь! В мире вероломства Выдвинуться можешь только по знакомству. В честном человеке Гнев созрел великий: иль дана навеки власть презренной клике? Миром правит хитрость! Мир вражды и кражи! Мир, где сам антихрист у Христа на страже!11 И, наконец, трудно удержаться от того, чтобы не привести ещё несколько строк из стихотворения поэта-ваганта, имя которого осталось неизвестным; оно написано им более 800 лет тому назад: Тех, с кого он получает, он особо отличает: сунешь в лапу – вверх пойдешь, а не сунешь – пропадешь! Все на свете продается, Всяк разврату предается. Стать святым желает вор? Сунь – и кончен разговор! Ошалевши от богатства, Симон хапает аббатства и дружкам своим – смотри! – Раздает монастыри.12 У поэтов-вагантов есть еще много интересного, можно было бы их цитировать дальше. Но переместимся еще лет на 300-400 вперед. Здесь мы встречаем Макиавелли с его «Историей Флоренции», Монтеня, а несколько позднее Ларошфуко, которые рисуют нам примерно ту же картину состояния общественной нравственности. Нетрудно привести аналогичные и весьма красочные свидетельства из XVIII века с их рефреном «человек человеку – волк». И, как говорится, далее – везде: Шопенгауэр, Ницше, классическая русская литература и т.д. Европейская цивилизация припудривает низменное, эгоистическое в облике обывателя и представителей элиты, создает новые «интеллигентные» способы камуфляжа лжи, лицемерия, бесстыдства, учит соблюдению внешней пристойности, умению «хранить и в подлости оттенок благородства». Но вряд ли европейская цивилизация даже в лучшие свои периоды даёт повод говорить о нравственном прогрессе. Революции и войны ХХ века, небывалые по своим масштабам в истории человечества, Хиросима и Нагасаки, гитлеровские и сталинские концентрационные лагеря, геноцид целых народов, период холодной войны под угрозой атомной бомбы и самоуничтожения человечества – все это ставит точку в рассуждениях о нравственном прогрессе. Наше время не добавляет здесь ничего нового, скорее усугубляет пессимистический настрой. Нравственного прогресса нет. Однако остается вопрос: происходит ли нравственный регресс? Немалое число философов, писателей, журналистов с готовностью отвечают на него утвердительно. На мой взгляд, однако, заключения такого рода выглядят необоснованными. Попытаемся рассмотреть это подробнее. Для того, чтобы утверждать наличие нравственного регресса необходимы доказательства, что в предыдущие эпохи нравственный уровень общества был выше. Есть ли такие доказательства? На каком основании делают вывод о том, что сейчас дело обстоит хуже, чем раньше? Обычно с этой целью ссылаются на вопиющие массовые факты аморализма и рост преступности. Никаких критериев сопоставления с прошлым не используется, нет речи, конечно, и о какой-либо статистике. Телевидение и пресса систематически нагнетают «чернуху», спекулируя на инстинктах массового субъекта, чтобы повысить рейтинг. Пишущая и вещающая братия особенно любит смаковать нравственный негатив, побуждаемая не только рейтингом, но и своими скрытыми, часто неосознанными интенциями. Все это способствует поддержанию правдоподобия выводов о нравственном регрессе. Между тем такие способы аргументации и представления нам действительности явно недостаточны. Густота фактов аморализма и преступности была и в прошлые века. Сейчас людей на Земле гораздо больше, и, значит, гораздо больше таких фактов. Они бьют в глаза, добродетель же скромна, малозаметна. Масса «малых» и «средних» (если так можно выразиться) добродетельных поступков всегда была достаточно велика. И в наши дни она, скорее всего, не меньшая. Разве каждый из нас не сталкивается с ними повседневно? Я не говорю уже о добродетельных поступках высокого ранга, требующих самоотверженности и самопожертвования. Ведь они тоже присутствуют в нашей сегодняшней жизни. Достаточных оснований для вывода о моральном регрессе нет. Правда, оппоненты могут сказать, что нет и достаточных оснований для отрицания нравственного регресса, что этот тезис остается неопределенным. Здесь есть свой резон, и я к этому еще вернусь. Но если мы склонны отрицать нравственный регресс и отрицаем нравственный прогресс, то это должно означать, что уровень общественной нравственности остается примерно одним и тем же, он колеблется в разные времена и у разных народов вокруг некоторой средней величины, принципиально не изменяется. Такой вывод согласуется с неизменностью человеческой природы в обозримый период существования цивилизации. Остается один пункт, который заставляет задуматься: сравнение нравственности в общинах первобытного типа и в цивилизованных сообществах. Если иметь в виду соблюдение простых норм морали (а они являются общечеловеческой основой всякой морали), то такое сравнение будет явно не пользу цивилизованных сообществ. Большой интерес представляет изучение образа жизни папуасов, проведенное Н.Н. Миклухо-Маклаем. Он ставит их в нравственном отношении выше основной массы цивилизованных людей, подчеркивает развращающее влияние «благ цивилизации»13. Известны многочисленные исследования образа жизни племен, сохранявших низкий уровень развития; они подтверждают подобные выводы. В связи с этим можно, по-видимому, признать, что в определенных отношениях при переходе от первобытно-общинного образа жизни к цивилизованному наблюдался своего рода регресс. Тут нужно вспомнить и Ж.Ж. Руссо, который одним из первых пытался обосновывать негативное влияние цивилизации на нравственность. Сторонники такой позиции считают, что природа человека исходно «хорошая», но она была испорчена цивилизацией, положившей конец «золотому веку» человечества. Подобный вывод, однако, не вполне ясен. Нравственность первобытного человека в силу узкого и почти не изменяющегося круга потребностей, видов деятельности и общения носила тоже ограниченный характер. Ограниченный в том смысле, что она включала сравнительно небольшой набор жизненно необходимых альтруистических интенций, закрепленных в инстинктах и обычаях и хорошо сбалансированных с эгоистическими интенциями. У Миклухо-Маклая на этот счет приводятся многочисленные факты. Однако он далек от идеализации нравственности папуасов, и вспоминает, например, такой случай, когда двое из соседней деревни сговорились убить его, чтобы поживиться его вещами. Кроме того, сами общины такого типа были весьма разнообразны. Некоторые из них являлись не столь миролюбивыми и дружелюбными, отличались воинственностью, жестокостью и даже практиковали каннибализм. Так что с признанием нравственного регресса даже в указанном выше узком плане, как видим, не все однозначно. В первобытных общинах наблюдается в основном тот оптимальный тип баланса эгоистических и альтруистических интенций, который был необходим для совместной борьбы за выживание. С той поры, поскольку антропогенез в основном завершился, природа человека существенно не изменилась, а лишь развертывала свои потенции в новых условиях, умножая ассортимент эгоистических и альтруистических интенций и варьируя формы их баланса. После того как утвердилась частная собственность, произошло социальное расслоение общины, возросло имущественное неравенство, возникла властная элита, эгоистическое начало обрело мощную энергетику и не могло уже уравновешиваться прежними альтруистическими регулятивами поведения индивидов (как это было в первобытной общине), что вело к острым разрушительным конфликтам. Поэтому наряду с новыми альтруистическими регулятивами возникли политические, правовые и экономические регулятивы, игравшие ведущую роль в поддержании в обществе указанного баланса. Вся история земной цивилизации протекала в форме государственной организации, выполнявшей функции принуждения, согласования интересов, поддержания определенной меры стабильности социальной жизни (т.е., в конечном итоге, того же баланса эгоистических и альтруистических интенций и действий). Иными словами, проблемы морали, соотношения эгоистического и альтруистического начала в жизнедеятельности широких масс необходимо рассматривать в их существенной связи с политическими, правовыми, экономическими отношениями, с функционированием социальных институтов. Это утверждение признается всеми до тех пор, пока не приступают к его конкретизации. Одна из таких конкретизаций (которая принимается мной, но многими считается спорной или неприемлемой) состоит в следующем: поскольку социальная самоорганизация выросла из биологической самоорганизации, она несет в себе существенные черты последней, т.е. обусловлена природой человека (об этом мной написана и специальная статья14. Но я хотел бы сделать ещё одно дополнение. Чрезвычайное разнообразие институциональных субъектов в современном обществе, с трудом поддающееся классификации, являет собой такое же разнообразие сочетаний присущих им альтруистических и эгоистических устремлений. Понятно, что социальное развитие и нравственная атмосфера в обществе определяется главными, ведущими, наиболее мощными по структуре и функциям, по своему политическому, производственному и финансовому статусу организациями. Это, прежде всего, государство со своим многомиллионным чиновничьим аппаратом и силовыми структурами, политические партии, религиозные институты, крупнейшие производственные и финансовые объединения, учреждения науки и искусства и, конечно же, институциональные субъекты, управляющие средствами массовых коммуникаций. Функции социальных институтов, их деятельность регламентируются жесткими правилами (имеющими в большинстве случаев своими целями благо общества и личности, по крайней мере, прокламирующими такие цели). Но ведь все эти функции выполняются людьми. И нам известны случаи, когда рушится дом и гибнут его жители из-за того, что когда-то в строительной организации, возводившей его, один рабочий в силу своей бессовестности и безответственности плохо сварил панели, а генеральный директор авиакомпании, в погоне за прибылью, разрешил покупку и установку «левых», некондиционных деталей, и самолет потерпел аварию. А как обстоят дела в государственном аппарате с его коррумпированными, хищными чиновниками? Наверное, если бы в нём было больше совестливых, честных людей, мы бы давно решили многие наболевшие проблемы. Я не говорю уже о крайнем эгоизме владельцев крупных корпораций, которые за несколько лет «сколотили» миллиардные капиталы и продолжают любыми способами их удваивать и учетверять. Все это опять-таки свидетельствует о том, что нравственное состояние общества зависит в конечном итоге именно 96 от добродетельности индивидов. И нужно подчеркнуть, никогда еще в истории отдельный человек не мог играть столь действенной роли. В силу системного характера современной инфраструктуры (в производстве, энергоснабжении, коммунальной сети и т.п.) один-единственный человек в силу мелкого эгоизма или злого умысла, нарушив одно небольшое звено, способен произвести цепную реакцию катастроф гигантского масштаба. Что касается экономических институциональных субъектов, то в их деятельности (не только у нас, но везде), как правило, доминирует чистый эгоизм, что способствует росту эгоизации всех социальных субъектов. В этот процесс вносят «весомый вклад» средства массовой информации, разжигающие потребительские аппетиты и эгоистические инстинкты. Надо сказать и о том, что лидеры и активные деятели институциональных субъектов, прежде всего экономических и политических – люди с повышенной энергетикой самоутверждения, направленного на достижение успеха – успеха во что бы то ни стало. Они могут в той или иной мере отклонять действия институционального субъекта в сторону своих личных интересов, что так же способно повышать эгоистический тонус общества. Несомненно, за последние десятилетия в развитых странах наблюдается заметный рост эгоистических тенденций. Но это все же не дает оснований для однозначного вывода о нравственном регрессе, так как подобные негативные явления были и раньше. Главная же проблема сегодня в том, что общественное развитие поставило нас лицом к лицу с самым опасным видом эгоизма, коренящимся в человеческой природе – эгоизмом государств, всего человечества по отношению к живой природе и природе в целом. Об этом столько написано и сказано, что трудно что-либо добавить. Однако пока нет ни малейших признаков замедления быстро нарастающего экологического кризиса. Человек должен изменить негативные стороны своей природы (прежде всего неуемное потребительство, агрессивность к себе подобным и земной экологической системе, а тем самым агрессивность по отношению к самому себе). В противном случае перспективы нашей цивилизации мрачны. Надежда, что человека кто-то сможет просветить, образумить, что мы вдруг станем добродетельными, что большинство из нас поборет в себе ненасытного потребителя и эгоиста – такая надежда тщетна. Необходимо действенное сознательное самопреобразование. Каким путем добиться необходимых изменений и возможны ли они вообще – это открытые вопросы. Нравственный идеал необходим для построения здорового общества, в котором каждый будет способен на моральные поступки согласно своему идеалу. Необходимость в нравственном идеале распространяется на все общество. Для человечества важным и нужным будет построение общества основанного на идеях гуманизма, справедливости и альтруизме. В этом случае общественный идеал – это отражение самого общества и его интересов. Воспитание ребенка, основываясь на идеалах общества, окружающего его, поможет ему в будущем стать частью этого общества. Нравственный идеал корректирует поведение индивидуума, направляя его в общественно полезное русло. Это укрепляет связи между членами общества и создает здоровую обстановку внутри социума. Моральный идеал должен отвечать настоящему времени. В идеале современного человека ценности могут исчезать, а могут появляться. Все то, что было вчера нравственным, сегодня может быть аморальным. Творческое задание №111.Выбрать информационный продукт (художественный, документальный, мультипликационный фильм, видеоклип или иной видеоряд, книга, газета, журнал, компьютерная игра, интернет-сайт или электронная публикация и др.) для экспертного морально-нравственного исследования. 2.Проанализировать морально-нравственное содержание информационного продукта на основе базовых моральных принципов «коллективизм – индивидуализм», «альтруизм – эгоизм», «аскетизм – гедонизм», «идеализм – утилитаризм», «оптимизм – пессимизм», «патриотизм – космополитизм», «догматизм – нигилизм», «конформизм – нонконформизм», «гуманизм – антигуманизм». 3. Ответить на следующие вопросы: 1) Имеется ли в данном информационном продукте вредоносное содержание? Если да, то в чем оно выражается? 2) Имеется ли в данном информационном продукте социально-полезная информация? Если да, то в чем она выражается? 3) Каковы возрастные ограничения на данный информационный продукт? 4.Составить правовое заключение, включающее вводную, исследовательскую и заключительную части, а также приложение исследуемого информационного продукта. Отразить и обосновать наличие в информационном продукте деструктивного содержания в соответствии с критериями, установленными Федеральным законом «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» от 29.12.2010 года. Отразить и обосновать наличие в информационном продукте социально полезного содержания. Определить возрастные ограничения информационного продукта. Указать перечень нормативных, методических и литературных источников исследования. Решение: В качестве информационного продукта выбран фильм «Старая игрушка» (режиссер – В. Самсонов, автор сценария – В. Ливанов, художник-постановщик – Р. Зельма). Продолжительность мультфильма – 10 минут. Основные критерии отбора данного фильма: выраженность морально-этического конфликта, выраженность в структурной организации художественного произведения двух разных типов идентификации зрителя с персонажем, процесс идентификации (в частности, «идентификации с агрессором») используется в фильме как материал, на котором разворачивается особый сюжетно-событийный ход киноповествования. I эпизод выступает в качестве экспозиции для развития всего сюжета фильма. Заметим, что сама экспозиция задается на нескольких тематических уровнях. Первый (самый простой) – это характеристика места действия: комната, в которой живет Девочка, её игрушки. Второй – отношения Мишки и Девочки: фотография, на которой Девочка обнимает Мишку. Наконец, третий уровень – это тема «Мишки и леса», с которой собственно и начинается киноповествование. Зрительское восприятие с самого начала организовано так, что происходит отождествление (идентификация) зрительской позиции с позицией главного героя: зритель смотрит глазами Мишки. Отметим, что подобная организация идентификации зрителя с героем предполагает, что и далее на все события фильма зритель смотрит его глазами. II эпизод состоит в обозначении некоторого исходного события (несут подарочную коробку) и основной темы фильма: титры «Старая игрушка». Таким образом, здесь определен ключевой содержательный конфликт, связанный с соотношением «старое и новое», отношением к старым «игрушкам», отношением к «старым друзьям». Здесь же отметим еще один смысловой момент – цвет платья, в которое одета женщина (мама), несущая коробку, в точности соответствует цвету уголка платья, торчащего из платяного шкафа в первом эпизоде. Как мы уже знаем из описания фильма, это кусочек того платья, в которое одета Кукла. Поэтому есть основание к особому отождествлению Куклы с мамой в восприятии Девочки, т.е. Девочка одевает свою куклу так же, как одета ее мама. В этой связи Кукла по своему поведению должна копировать определенные внешние черты поведения взрослой женщины. В данном случае мы фиксируем достаточно сложный рефлексивный момент, который характеризует опосредованную идентификацию Девочки со своей матерью через игру с Куклой. Сам по себе этот момент крайне интересен, поскольку дает основание полагать, что нравственная проблематика, которая разворачивается в фильме («нельзя бросать друзей») продуктивно осваивается ребенком именно на этапе режиссерской игры, когда возможна организация взаимодействия участников игры с разных ролевых позиций («децентрация»). III эпизод выполняет несколько функций. Первая состоит в развитии того драматургического события, которое обозначено в предыдущем эпизоде – «подарок». В этой связи важно отметить, что Мишка оживает (начинает двигаться), реагируя именно на подарочную коробку. Вторая функция – характеристика своеобразия отношений различных персонажей к Девочке. Подчеркнем, что отношение Мишки к Девочке строится по контрасту отношения к ней двух других персонажей – Куклы и Собачки. Своеобразие этого отношения определяют следующие два фрагмента: проход персонажей мимо спящей в кровати Девочки (Кукла не обращает на нее внимания, Собачка растягивается на полу, а Мишка, проходя мимо кровати, возвращается к Девочке и поднимает свесившуюся руку и поправляет одеяло); характер представлений персонажей о том, что лежит в коробке (Кукла представляет машину, на которой она уезжает, Собачка – конуру, Мишка – платье для Девочки). Таким образом, в обоих фрагментах подчеркивается, что лишь Мишка в отличие от двух других персонажей центрирован на позитивном отношении к Девочке. Третья функция эпизода – задание характерологических особенностей персонажей через их взаимоотношения. Так, Мишка вежлив, внимателен и заботлив. Это выражается в его действиях: он подает руку Кукле, отвязывает Собачку, поправляет руку спящей Девочки. Кукла же высокомерна по отношению к другим: небрежно распахивает дверь шкафа и не закрывает ее за собой, снисходительно подает руку Мишке, любуясь собой, смотрится в зеркало. Собачка ведет себя по отношению к остальным персонажам, как младший к старшим: играется с кусочком платья Куклы, растягивается на полу. В целом же основной смысл этого эпизода состоит в подчеркивании особой направленности отношений между персонажами фильма: если Мишка ориентирован на Девочку, то Кукла и Собачка – на себя. Помимо этого, стоит обратить внимание на своеобразные «клоунские» элементы в поведении персонажей. Так, например, Мишка, прыгая с подоконника, переворачивается в воздухе и ударяется головой, Собачка растягивается на полу. Следует заметить, что дальше в фильме будет также достаточно много падений, клоунской неуклюжести в поведении Мишки. Все это подводит, с нашей точки зрения, к логике выстраивания характера главного героя – Мишки, который переодевается в Клоуна. Иными словами, в Мишке как бы «заложен» характер Клоуна, который не соответствует его «медвежьей» внешности. С нашей точки зрения, здесь обыгрывается еще один достаточно любопытный содержательный слой фильма – романтический характер главного героя и его внешность. В определенном отношении Мишка и есть настоящий клоун, и заметим, что эта смысловая линия найдет свое разрешение, когда он в предпоследнем эпизоде наденет на себя клоунскую маску. Безусловно, эти моменты имеют и более простое назначение. Маленький зритель остро чувствует и расположен к позитивной эмоциональной реакции на нелепые физические проявления, стоит только понаблюдать за детьми в этом плане. Поэтому можно полагать, что отмеченные приемы рассчитаны на формирование эмоциональной положительной установки у маленького зрителя к восприятию данного персонажа. В IV эпизоде появляется новый «герой». Как мы видим, установки и ожидания персонажей (Мишки, Куклы и Собачки) не оправдались, а следовательно, не оправдались и формируемые их представлениями установки зрителя. Поэтому появление Клоуна – это неожиданное новое драматургическое событие (как для персонажей, так и для зрителя). Заметим, что этот новый ход формируется здесь на основе эмоциональных реакций персонажей на появление Клоуна. Девочка радуется, Мишка пугается, а Кукла проявляет любопытство, Собачка – просто «ориентировочную реакцию» («что такое?»). На наш взгляд, здесь существенное значение имеет как содержание, так и интенсивность эмоциональных реакций на появление Клоуна у остальных персонажей: от испуга у Мишки до радости у Девочки. V эпизод обозначает основной конфликт, который определяется отношением Девочки к новой игрушке Клоуну и старым игрушкам – Мишке, Кукле и Собачке. При этом в драматургической организации конфликта следует отметить три следующих важных, с нашей точки зрения, момента. 1. Отношение Девочки к Клоуну в фильме специально подчеркивается особым вниманием к ней и к Клоуну других детей. 2. Изменение отношения Девочки к старым игрушкам. Заметим, что визуально это организовано сменой крупных планов. В VI эпизоде продолжается линия поведения и эмоциональных переживаний героя, намеченная в предыдущем эпизоде: обида Мишки на Девочку. Во-вторых, формируется новый (третий) сюжетный ход, который состоит в том, что Мишка принимает решение уйти в лес. Достаточно интересно обозначение и новой темы, которая появляется в данном эпизоде: показ крупным планом неба. На первый взгляд, показ неба выполняет в фильме достаточно ясную и определенную функциональную роль, которая просто состоит в обозначении временной перспективы развития сюжета: освещение неба меняется с дневного на вечернее. VII эпизод показывает как «маленькая светлая» фигурка Мишки идет вдоль «больших темных» зданий, направлен на раскрытие эмоционального состояния главного героя – Мишки. Чувство одиночества, потерянности передается путем цветового контраста «светлый – темный» и контраста величины «большой – маленький». Эти приемы направлены на усиление фиксации эмоционального состояния главного героя. В VIII эпизод Мишка достигает своей цели, которая была там обозначена, – приходит в «лес». Следует заметить, что попытка героя разрешить переживаемый конфликт на основе идентификации с агрессором (Мишка переодевается в Клоуна) и является тем действенным способом, с помощью которого герой пытается разрешить свой конфликт. IX эпизод – разрешение конфликтной ситуации всего фильма. Мы видим, как под дождем с Мишки спадает клоунская маска, и Девочка, узнав Мишку, бежит к нему сквозь дождь, берет Мишку на руки и прижимает к себе. Проведенный анализ фильма «Старая игрушка», который используется в качестве экспозиционного материала для изучения особенностей понимания морально-нравственных категорий, позволяет выделить ряд важных содержательных моментов, которые необходимо учитывать. Первое – сюжетная композиция фильма строится на основе четырех последовательно сменяющих друг друга сюжетных ходов. Второе – в фильме заложены две линии идентификации зрителя с двумя разными персонажами – Мишкой и Девочкой. Механизмы идентификации с каждым из этих персонажей имеют свою содержательную специфику. Третье – сам по себе процесс идентификации как способ разрешения конфликта непосредственно заложен в содержание киноповествования, определяя один из сюжетных ходов (идентификация с агрессором). Четвертое – фильм имеет достаточно сложную и многослойную смысловую структуру с оригинальной авторской концепцией, которая реализуется на разных уровнях киноповествования. Пятое – в основе фильма лежит морально-этический конфликт, зрительскому постижению и переживанию которого подчинена вся многослойная структура и ритмическая организация данного произведения. Вредоносного содержания фильм не содержит, даже уход Мишки в лес, преобразование его в клоуна выступают как утверждающие нормы, а лишь средством разрешения ситуации социально-полезным является то, что восприняв общепризнанные нравственно-правовые ценности, становится грамотным в правовом смысле. Возрастные ограничения на данный информационный продукт не предусмотрены. Данный фильм расчитан на детскую аудиторию, но будет полезен с точки зрения понимания психологии детей в решении конфликтов и для взрослых. Данный информационный продукт не содержит в продукте деструктивного содержания в соответствии с критериями, установленными Федеральным законом «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» от 29.12.2010 года. С точки зрения юридической в фильме присутствуют опасные действия: уход в результате конфликта в лес и на крышу многоэтажного дома, отказ от своего образа и попытка превратиться в более привлекательного. Полезное в содержании: зритель идентифицирует себя с персонажем, который является заботливым, и в конце концов понимает, что его забота необходима и важна, то, что его любят не меньше, чем он. Список использованных источниковБиблия, книга Экклезиаста гл. 4. – М., 2015. Гегель В.Ф. Лекции по философии духа. Берлин 1827/1828. В записи Иоганна Эдуарда Эрдмана и Фердинанда Вальтера / пер. снем. Кирилла Алекандрова. – М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2014. Дубровский Д.И. Природа человека и социальные процессы // Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. – М., 2007. Матюшин, Г. Г. Нравственные отношения в советском и российском обществах [Текст]: моногр. / Г. Г. Матюшин. – М.: РИЦ МГГУ, 2012. Нерсесянц В. С. Философия права: учебник для вузов [Текст] / В. С. Нересянц. – М.: Норма, 1998. Петрова М.И. Семья и нравственное воспитание подростков в современных условиях // Молодой ученый. – 2014. – №21. Письма Плиния младшего. Книги 1-Х. – М., 1983. Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. – М., 1974. Райзберг Б.А., Лозовский Л.Ш., Стародубцева Е.Б. Современный экономический словарь. – 2-е изд., испр. – М.: ИНФРА-М, 1999. Чепурных Е. От культуры полезности к культуре достоинства [Текст] / Е. Чепурных // Воспитание школьника. – 2009. – № 5. Юрчук В.В. Соломон. Жизнь, учение, мысли, изречения, афоризмы [Текст] / В. В. Юрчук. – 3-е изд. – Минск: Современное слово, 2006. 1 Федотова, В.Г. Факторы ценностных изменений на Западе и в России / В.Г. Федотова // Вопросы философии. 2005 № 5. С.4. 2 Фукуяма, Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции / Ф. Фукуяма. М.: АСТ, 2004. С.179. 3 Адорно Т. В. Проблемы философии морали / Пер. с нем. М.Л. Хорькова. М., 2000. 4 Ларкина И.В. Мораль и культура. История развития представлений человечества о морали и нравственности/ В книге: Проблемы теории и практики современной науки Материалы VI Международной научно-практической конференции: Сборник научных трудов. ООО «НОУ «Вектор науки». 2016. С. 8-17. 5 Библия, книга Экклезиаста гл. 4 6 Письма Плиния младшего. Книги 1-Х. М., 1983, С.61. 7 Письма Плиния младшего. Книги 1-Х. М., 1983,С. 15. 8 Письма Плиния младшего. Книги 1-Х. М., 1983,С. 49. 9 Письма Плиния младшего. Книги 1-Х. М., 1983,С. 173. 10 Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974. С. 481-482. 11 Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974,С. 496. 12 Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974. ,С. 459-460. 13 Баландин Рудольф. Миклухо-Маклай. М., 2004. 14 Дубровский Д.И. Природа человека и социальные процессы // Дубровский Д.И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. М., 2007. |