Красавица и чудовище
 Скачать 439 Kb.
|
|
Красавица и чудовище Я живу в странном мире. Кто-то может назвать его безумным. Кто-то неправильным. Кто-то невозможным, нереальным. Но этот мир – единственное, что у меня есть, единственное, что я знаю. Иногда я представляю себя будто со стороны. Словно я нахожусь высоко в небе и смотрю вниз на зеленые поля, реки, дома, маленьких смешных человечков (у меня много свободного времени, и я большая фантазерка, поэтому мне только и остается, что размышлять и фантазировать). Я спрашиваю у Создателя: зачем? Зачем было создавать такой мрачный и уродливый мир? Чем мы провинились перед тобой? Когда это произошло? И долго ли еще будет продолжаться? Но он не отвечает мне, всегда молчит, а я сама додумываю ответы. Но есть то, что поддерживает меня в моем бесконечном одиночестве, – фантазии. О другом мире, воображаемом. Полном добра и света, где люди живут свободно и спокойно, не боятся общаться с другими людьми. Не сидят, запершись в домах, за высокими стенами и заборами. Не тревожатся за своих детей и не прячут их от чужих взглядов. В моем мире исполняются проклятия. Любые. Сказанные вслух со злобой, с ненавистью или завистью… Брошенные вскользь тихим голосом или тщательно планируемые и озвученные громким криком. Исполняются всегда, и никто не может их избежать – ни сильные мира сего, ни слабые и угнетенные. Почему именно проклятия? А не пожелания добра, счастья, любви? Не знаю… Именно об этом я чаще всего и спрашиваю Создателя. Чем меньше возраст – тем сильнее действует проклятье. Чем человек старше, тем оно слабее. Поэтому в городах (путь их в нашем мире и немного, но они есть) живут в основном пожилые люди и там совсем нет детей. Людей в нашем мире очень мало. И это неудивительно. Ведь какие самые распространенные проклятия? «Чтоб ты умер! Чтоб у тебя не было детей! Чтоб ты стал уродом и страшилищем!» и так далее. В истории нашего мира было несколько случаев, когда человечество оказывалось на грани вымирания. Выжившие уходили в леса, жили уединенно, семьями, и кое-как цивилизация опять выкарабкивалась на божий свет. Во всем этом кошмаре есть один положительный момент – это магия. Если бы не она, от людей давно бы остались одни воспоминания. Папа мне рассказывал, что маги столетиями думали, как избавить мир от проклятий. И нашли пусть и не очень удачное, но решение – магическую защиту. В день совершеннолетия на ребенка надевали браслет, который ограждал его от самых сильных проклятий (на смерть, на болезни, на несчастья). Чем сильнее был заряжен браслет (стоил он, соответственно, дороже), тем от большего количества проклятий он ограждал. Но до шестнадцати лет детям нужно было прятаться от посторонних, браслет не действовал на маленьких. В нашем мире есть богатые и бедные. Как правило, это маги и те, кому не посчастливилось ими родиться. У магов есть все – неприступные замки, где они запираются от всего мира, несметные богатства, огромные территории, огороженные магическими заборами. Им не нужно беспокоиться о пропитании – еда сама появляется у них на столе. Им не нужно переживать, хватит ли денег на браслет их ребенку, – они сами делают эти браслеты. Дети – самое ценное, что есть в нашем мире. Их прячут от людей, о них заботятся, их оберегают пуще всех сокровищ. Богатые для своих чад выстраивают высокие башни, куда никто не может пробраться, бедные (я так думаю) прячут детей в своих домах, в подвалах, на чердаках. В основном семьи живут уединенно. Фермы и поселки расположены далеко друг от друга. У нас не приветствуют гостей, настороженно относятся к дальним родственникам и совсем нет путников. Да и центральной светской власти тоже нет. Какая может быть власть, если так мало людей? Всем заправляют маги. Самые сильные и могущественные почти что всесильны и неуязвимы. Именно они организовывают ярмарки, чтобы продавать браслеты. Именно они выбирают себе в жены самых красивых девушек, именно они решают, кому жить, а кому умереть. Мне повезло родиться в семье магов. Папа мой, пусть и не очень сильный, но маг. Он обладает уникальным талантом – умеет доставать из земных недр руду. И золото, и серебро, и железо. Это очень полезное умение, ведь именно из сплава золота и серебра делаются магические браслеты. Рядом с нашим замком построен небольшой плавильный завод, где руда переплавляется в прутки. Их папа потом возит на ярмарку или продает магам готовые браслеты, получая от них новые заказы. Живем мы богато. У нас есть большой четырехэтажный дом, огороженный высоким каменным забором. Плодородные земли, на которых выращивают овощи. Роскошные фруктовые сады, стада коров и лошадей. Папиного умения хватило, чтобы оградить нашу огромную территорию силовой магической оградой, заколдовать поля, чтобы они сами обрабатывались, а урожай сам собирался. Я, когда была маленькой, веселилась, наблюдая из высокой башни нашего замка, как медленно перекатываются по земле спелые тыквы и арбузы, двигаясь к амбару. Как помидоры и яблоки летят по воздуху и сами укладываются в ящички, стоящие возле кухни. В нашей семье я самая младшая. У меня есть сестры – Анна и Роза. Есть еще брат Николя (старше меня почти на два года). Все мы вчетвером почти с самого рождения живем в восточной башне замка. Она так и называется – Детская башня. У каждого из нас по две комнаты и одна няня на всех. Глухонемая. Вот такие слуги очень ценились. Именно их нанимали для присмотра за маленькими детьми. Бедные люди (я слышала об этом) даже специально уродовали себя, отрезая язык и прокалывая барабанные перепонки, чтобы устроиться прислуживать в замок. Пока была жива мама, она каждый день приходила к нам в башню. Иногда вместе с папой, иногда одна. Мы все очень ждали эти короткие посещения. Ведь родители – наша единственная связь с миром. Мама пела нам песни, учила нас читать и писать, рассказывала о происходящем за стенами нашей башни, обучала разным магическим штучкам – создавать одежду, готовить еду из продуктов, находящихся внизу, в кладовке, зажигать свет и творить простые иллюзии. Она была слабеньким магом и часто, смеясь, говорила, что папа взял ее замуж за красоту (мама была редкостной красавицей), а не из-за магического дара или приданого, которого у нее не было. Я не верила маме. Я твердо знала, что папа женился на ней по большой любви. Ведь для меня она была самым красивым существом на свете. Из всех детей я была больше всех похожа на маму. Такие же белокурые вьющиеся волосы, такие же голубые глаза, ямочки на щеках и пухлые губы. Мне даже имя дали почти такое же – Бель (маму звали Изабеллой). Сестры завидовали тому, что мама выделяла меня и называла своей «красавицей», а я не понимала сути происходящего, потому что была маленькой. Что это такое «красавица»? И как это? Я часами смотрела в зеркало и пыталась сравнивать себя с Анной или Розой. Или с портретами принцесс из книжек. Два глаза, нос, рот, подбородок… То же самое, что и у всех. Почему же я красавица? Мне было десять лет, когда мама родила Питера. Тот был слабеньким и болезненным. Все время кричал и плакал, там, внизу. Мы все в башне плохо спали и очень переживали за маму. Она с трудом оправлялась после тяжелых родов. Я не очень понимала все эти премудрости. Старшей, Анне, скоро должно было исполниться шестнадцать, и она готовилась надеть браслет, так вот она и сказала нам всем, что роды были трудными и даже сильный маг, приглашенный папой за большие деньги, не смог сразу остановить кровотечение. Слова Анны ничего мне не объяснили, только нагнали еще больше паники. Нам было страшно как никогда в жизни. Мы все замерли перепуганными зайчатами в своих комнатках и боялись высунуть нос наружу. Няня ничего сказать не могла, а папа не приходил уже несколько месяцев. Потом Анна сказала, что мама кое-как оправилась. Начала вставать и скоро ее пустят к нам. А еще шёпотом рассказала, что на маму наложили проклятие. Наша тетка, папина младшая сестра. То ли позавидовала маминой красоте, то ли еще что, Анна не знала. Я тетю никогда не видела, только слышала, что она живет с нами в замке и ни разу не была замужем. Какой же силы должно было быть проклятие, что оно пробило даже магический браслет? Как можно было так ненавидеть? Я была в недоумении, ведь в моем понимании мама была самой доброй и прекрасной женщиной на свете… Тетку выгнали. Папа без жалости и сомнений вышвырнул ее из замка, невзирая на слезы и мольбы. Что с ней стало – неизвестно, больше я о ней никогда не слышала. Наверное, только мне было ее жаль. Нет, конечно, больше всего было жалко маму, но иногда странные мысли посещали меня. А вдруг тетка не виновата? Вдруг она не хотела? Вдруг она такая, какая есть? Вдруг она просто злая от рождения и ничего не может поделать со своей злостью? Может, ей тоже плохо и больно? И многие годы она сдерживала свою злобу внутри себя, а потом просто сорвалась? Ведь и мне порой бывает трудно держать себя в руках… И меня иногда посещают нехорошие мысли… Я пугаюсь, пытаюсь забыть, затолкать их в самый дальний уголок в голове. Ведь мама всегда говорила, что хорошие и славные девочки никогда не злятся, не бранятся и не ругаются, и тем более не помышляют о плохом. И мне бывало стыдно, что я не хорошая девочка. Мама так и не оправилась. Приходила к нам бледная, похудевшая, больше не улыбалась, просто обнимала меня крепко-крепко и сидела тихая и молчаливая. Маленький Питер не дожил до своей годовщины. Я так ни разу и не увидела своего младшего братика. После его похорон в доме установился траур. К нам никто не приходил неделями, мы были предоставлены самим себе. Сами, своими силами, готовили еду (даже для няни, она-то магом не была). Основам колдовства мама и папа обучили нас еще в детстве, а больше нам и не нужно было. Главное, чтобы внизу, в кладовой, были продукты. Ведь магия ничего не делает из воздуха. Ничто не появляется просто так и ничто не исчезает бесследно. Для приготовления каши необходимо, чтобы все нужные для нее ингредиенты (крупа, соль, сахар, молоко) были где-то в непосредственной близости. Иначе будет то, что однажды вышло у меня, когда я захотела сделать мороженое, а свежего молока еще не подвезли. Я получила странную твердую массу из протертых фруктов и сахара. Одежду тоже можно было создать, если в кладовой были ткани (или хотя бы шерсть). Из воздуха создавались только иллюзии. Но иллюзией сыт не будешь (хотя мы с Розой и Николя часто развлекались, пугая няню: одевали на лицо маску то волка, то медведя). **** Мама стала похожа на тень и даже то, что Анне исполнилось шестнадцать, ее не развеселило. На мою старшую сестру надели браслет и она переселилась в центральные покои. Нас в башне осталось трое. Мы были испуганными и растерянными. А одиночество еще больше вгоняло в панику и смятение. Может быть, именно поэтому случилось то, что случилось. Как я уже говорила, мама всегда меня выделяла. Называла красавицей и своей принцессой. И чем старше я становилась, тем больше была на нее похожа. Я так привыкла к этим словам, так уверовала в то, что я действительно самая красивая девочка на свете, что иногда забывалась и бахвалилась перед сестрой и братом, когда мы вместе играли. Во всех играх я непременно была «прекрасной принцессой» и «королевной». А они – моими подданными. Ребенок, что c меня было взять… Может, я была виновата в случившемся, может, Роза, но однажды моя средняя сестра вышла из себя… – Красавица, красавица! – вдруг изо всех сил завопила она. – Как мне это надоело! Все только и говорят, какая Бель красивая, какая прелестная… Какой великолепный муж ей достанется… Мне уже в печенках сидит твоя красота! Роза стала похожа на злобную фурию, она бегала по комнате и размахивала руками. Сестре было тринадцать, и я частенько страдала от ее насмешек. Мы с Николя ошарашенно наблюдали за ее передвижениями и вздрагивали от криков, а она продолжала кричать: – Женихи уже в очередь выстроились, чтобы лицезреть нашу красотку! Богатые молодые маги так и ждут, когда тебе исполнится шестнадцать! Тут Роза замерла и пристально уставилась на меня. – Что ты смотришь?! Что ты уставилась на меня своими огромными голубыми глазищами?! Красотка! – фыркнула Роза. – Ты получишь в мужья чудовище! Урода, какого свет не видывал! Я замерла, с ужасом глядя на сестру, а ее уже понесло, она не могла остановиться… – Ты будешь навечно прикована к страшилищу! Вот твоя судьба! – выкрикнула она и упала, рыдая, на кушетку. Все замерло. Бледный Николя переводил испуганный взгляд с меня на Розу, понимая, что меня только что прокляли. И никакого браслета на мне не было… Слезы непроизвольно выступили на глазах. Я слабо понимала, что только что произошло. Злые слова сестры про чудовище, что я буду к нему прикована… Вдруг Роза вскочила и подбежала ко мне. – Бель, Бель… Прости меня… – бормотала, всхлипывая, она. – Я не знаю, что на меня нашло… Я не хотела, Бель… Сестра захлебывалась рыданиями, а я чувствовала, как меня с ног до головы охватывает дрожь. Чувствовала, как корежится и ломается что-то внутри. Возможно, это ломалась моя судьба?.. – Бель, не говори ничего маме и папе, – рыдала Роза, – пообещай. А то нас разделят и мы не сможем больше играть… – Конечно, – прошептала я, по-прежнему ничего не понимая, – я не скажу… Я не хотела расстраивать маму и папу, им сейчас и так тяжело. Поэтому я пообещала себе молчать и попытаться жить как прежде. Но только больше я никогда не называла себя красавицей и не играла в принцесс. Все более-менее успокоилось. Через неделю мы трое уже и не вспоминали о том, что произошло. «Проклятие – такая штука, что неизвестно, когда оно сбудется. Может, через год, может, через десять лет. Если не было сказано «немедленно» или «сейчас же», то оно может отодвинуться на неопределенный срок», – успокаивали мы себя, сидя тихонько втроем в моей комнате. **** Последний раз мама к нам пришла совсем потухшая. Ее волосы потеряли свой блеск, кожа приобрела сероватый оттенок. Болезненная, какая-то неестественная худоба согнула ее тонкую изящную фигурку. Мы все собрались в библиотеке и тихонько сидели, слушая ее наставления. И почти ничего не запомнили. Только, что нужно быть послушными, любить папу, не ругаться, не злиться, не проклинать…. И так далее. Внутри меня поселилась острая колючая боль. Она разрывала внутренности, не давала думать и внимать словам, которые говорила мама. Я вдруг осознала, что вижу ее в последний раз. Мне было одиннадцать, но за один вечер я повзрослела. **** Через год после смерти мамы Анна вышла замуж. Ее посватал наш сосед–маг, он был партнером папы и покупал у него золото и руду. Правда, ему было уже за сорок и у него было трое детей от первой жены, но Анна дала свое согласие на брак. Сыграли пышную свадьбу. Я сломала глаза, пытаясь рассмотреть сверху, из своего окошка на башне, роскошную карету и пышное белое платье невесты. Белое пятно обернулось и помахало мне рукой. Я помахала в ответ, но, боюсь, с такого расстояния увидеть что-то было невозможно. Мне было жаль, что Анна ушла. Она была самой спокойной и уравновешенной из всех нас. Всегда благовоспитанна, сдержанна и безмятежна. Она могла погасить любую вспышку злости или раздражения, умела успокоить и приласкать. После смерти мамы папа долгие месяцы ни с кем не разговаривал, погрузился в свое горе и не обращал внимания на детей. Так что на год Анна стала главой семьи. Потом, спустя некоторое время, папа потихоньку стал приходить в себя. Начал интересоваться работой, рудником, плавильней. Заходил к нам, разговаривал. Правда, когда видел меня, будто впадал в ступор и не мог оторвать от меня взгляда. Но прошло и это. К нам стал наведываться наш сосед-маг. И вскоре Анна дала свое согласие на свадьбу. Уже почти два года я живу одна. Сначала Роза надела браслет, через год – Николя. Даже няня уволилась и уехала из нашего замка искать лучшей доли. Иногда брат с сестрой приходили в гости, но чаще я оставалась в одиночестве. У них появились новые увлечения. Роза выбирала жениха, а Николя осваивал папин рудник, учился добывать руду. В моем распоряжении оказались все восемь комнат, большая библиотека, танцевальный зал и купальня. Совсем скоро мне исполнится шестнадцать и я выйду из башни. На меня оденут браслет и я стану жить среди людей. Возможно, даже выйду замуж. Папа, когда последний раз приходил, сказал, что уже несколько богатых молодых людей интересовались у него, когда я выйду из башни и они смогут официально за мной ухаживать… – Слухи о твоей красоте разошлись по нашему краю, Бель, – грустно улыбнулся папа, – не нужно даже слать портретов. Я уже устал всем объяснять, сколько тебе лет. – Па, – прижалась ласково я к нему, – я не хочу уезжать. Дай мне хоть немножко времени пожить с тобой, с Николя, с Розой… – Конечно, Бель, – погладил меня папа по голове. – Ты моя красавица и я не отдам тебя первому встречному. Годик-два поживешь с нами, а потом можно думать и о приданом… Папа ушел. «Не много же времени я себе выпросила», – подумала я расстроенно. Мне не хотелось замуж. Не хотелось сразу же попасть в еще одну тюрьму, только с незнакомыми людьми. Хоть мама и твердила постоянно, что предназначение любой девушки – удачно выйти замуж и родить детей (чем больше, тем лучше), что-то я не очень прониклась этой идеей. Я хотела чего-то такого, чего и сама не знала. Хотела изменить наше мироустройство, избавить мир от проклятий. Хотела ничего не бояться, жить спокойно и безмятежно. Хотела увидеть, узнать, прочувствовать огромный бескрайний мир, который манил меня из окна башни. Хотела стать свободной. Я понимала, что возможностей что-то изменить у меня мало. Кто я? Молодая неопытная шестнадцатилетняя девушка, слабенький маг. Что я могу? Что в моих силах? Если Создатель сделал наш мир таким, то кто я против него? Я часами сидела возле окошка и смотрела на раскинувшиеся внизу луга и рощи. На птиц, парящих в вышине, на густой неприступный лес, темнеющий за холмом. Нашу ограду огибала грунтовая дорога, она петляла между полями и уходила на север. На ней я иногда видела повозки моего отца, везущие на рынок золотые и серебряные заготовки. Моими самыми лучшими друзьями стали книги. Десятки, сотни, тысячи книг. Они учили меня жить, объясняли, показывали, советовали. Я читала все подряд. Одни книги я проглатывала, не разжёвывая, быстро и жадно. Другие смаковала, как деликатес, читая несколько раз подряд одну страницу. Разбирая по буквам, по фразам каждую строчку. Находя тайный смысл и открывая для себя вселенную. Как я уже сказала, свободного времени у меня было предостаточно. Иногда я часами рассматривала себя в зеркало и пыталась найти, вычленить те черты, которые делали меня красавицей. Я сравнивала себя с портретами принцесс в книгах, с внешностью своих сестер, с подлинной и непререкаемой красотой нашей матери, оставшейся в моей памяти самой красивой женщиной на свете. Трогала кончиками пальцев длинные густые ресницы, проводила линию по изогнутым бровям, улыбалась так, чтобы на щеках появились ямочки, по-детски надувала губы… Была ли я тщеславной? Возможно. Красота сопровождала меня всегда. Мама нам с Розой часто говорила, что красота – это единственное оружие, которое доступно нам, женщинам, в этом уродливом мире. И получается, что я вооружена лучше многих. **** «Ура! Мне сегодня исполнилось шестнадцать лет!» Я счастлива так, как не была уже давно! Папа еще утром пришел меня поздравить и сразу же, не откладывая, защелкнул на левой руке изящный золотой браслет. Все. Теперь он будет на мне до конца жизни. – Поздравляю, девочка моя, – поцеловал меня папа в щеку, – ты теперь совсем взрослая. И так похожа на маму… В голосе папы прозвучала грусть. – Я купил для тебя самый сильный браслет из всех, которые сейчас продаются. Когда-то я сам его выковал. Ты будешь защищена как никто другой в нашем мире, – прошептал он мне. – Если бы я мог… Он опять вспомнил о маме. Опять начал корить себя, что не поменял ей браслет, когда привез ее в свой дом. Ведь у нее был дешевый, простенький… Ее семья была бедной. Эту историю я слышала десятки раз (когда папа оттаял и начал приходить ко мне, он часто рассказывал, как они с мамой познакомились, как он забрал ее от бедных родственников). – Спасибо, – ответила я растроганно, прерывая поток его сожалений. – Ты – самый лучший папа на свете! И началась моя взрослая жизнь. Мне приготовили шикарные апартаменты на втором этаже замка. Я познакомилась со слугами, обнялась с братом и сестрой. Роза выглядела расстроенной. Я слышала, что у нее что-то там не сладилось с женихом, свадьбу то отменяли, то опять назначали новую дату. Я не лезла в ее личную жизнь, да сестра и сама держала меня на расстоянии. Возможно, чувствовала вину за случайно сорвавшееся проклятие, может что-то другое, но однажды, когда я постучалась к ней в комнату с предложением пройтись по саду, она резко ответила мне, чтобы я убиралась. Ну, нет так нет… Я бродила в одиночестве по поместью и просто наслаждалась свободой. Гуляла, каталась на лошадях, кормила кошек и собак. Все для меня было ново и интересно. Животные, люди, деревья, птицы… Весь этот огромный прекрасный мир, который ждал, когда я к нему выйду. И почему там, в башне, я думала, что он ужасен? Нет, он – великолепен! Ну и что, что проклятия исполняются? Они где-то там, далеко от меня, в неизвестном будущем… А сейчас, в настоящем, мне так хорошо – не передать словами! Слуг у нас было немного. И почти все они работали на руднике и в плавильном цехе. Замок так был заколдован, что убирал себя сам, огороды и сады так же отличались поразительной самостоятельностью. Ну, может, животные не могли сами себя кормить и чистить. Да еще еду готовила кухарка, тоже маг, наша дальняя родственница по маминой линии. Я называла ее тетей Инессой. Пусть папа и говорил, что в замке немного народу, но для меня, в последние два года видевшей только себя в зеркале, папу раз в неделю и пару раз в месяц сестру с братом, это была целая толпа. Я здоровалась несколько раз на дню со всеми, кого встречала в доме и на улице. Было приятно просто стоять и разговаривать. О погоде, об урожае, об окотившейся кошке… Мне все безумно нравилось. Я напросилась к папе в рудник на экскурсию и облазила все закутки на заводе. Люди улыбались моему энтузиазму, тепло, по-доброму реагировали на мои чудачества. Почему мама и папа предупреждали, что мне следует остерегаться чужих? Ко мне все прекрасно относились. Люди так добры и приветливы! Все, кого я встречала, искренне улыбались мне и желали доброго дня. От женихов папа отбивался с поразительным проворством. На все предложения сватов у него был один ответ – «Бель еще шестнадцать. Ну и что, что совершеннолетняя? Она еще ребенок. Может, через годик…». И так далее. Но самые настойчивые все же приезжали в гости с подарками и пытались за мной ухаживать. Роза злилась (ее свадьба уже окончательно расстроилась, кто был виноват – неизвестно), она-то действительно хотела замуж (в отличие от меня). Я старалась не показываться ей на глаза (благо все время проводила или на кухне, или в саду, или в карьере), прятала подальше подарки и портреты женихов, не обращала внимания на ее остроты и подколки. Николя выбрал себе невесту. Дочь богатого фермера, который поставлял нам дрова, шерсть и мясо. Для них было честью породниться с магом, поэтому за девушкой давали богатое приданое. Вся наша семья начала готовиться к свадьбе. Я носилась как угорелая, помогая кухарке на кухне. Готовила комнаты для гостей (должна была приехать Анна с мужем и старшим сыном). Украшала замок (где иллюзиями, где настоящими картинами и гобеленами). До свадьбы оставалось всего пару недель, когда случилось несчастье. Брат с невестой поехали на ярмарку выбирать свадебные браслеты, а с ярмарки Николя приехал один… Потом, спустя некоторое время, я разузнала у папы, что тогда случилось там, в маленьком городке, в ста милях от нашего дома. Оказывается, когда девушка примеряла свадебный браслет, она на минутку сняла защитный, магический… И надо же было в это время в палатку зайти сумасшедшей старухе, которая, увидев молодую красивую пару, разразилась злыми проклятьями. Брат отделался легким испугом, а девушку скрутило на месте. Буквально через час она превратилась в сморщенный скелет, обтянутый сухой кожей. Через два дня ее не стало. Опять не смогли помочь ни маги, нанятые за большие деньги, ни любовь родных. Проклятье никого не щадит. Брат от потрясения поседел, в девятнадцать лет превратившись из счастливого жениха в невротика. Уже два месяца как он беспробудно пьет и ни с кем не разговаривает. Наш дом опять накрыло горе. Папа и я за это время очень сблизились. Николя пил и ничем не интересовался. Роза безвылазно сидела в своих комнатах, постепенно превращаясь в злобную скандалистку и склочницу. Она не помогала по хозяйству, только бранила папу, что тот не дал ей достаточно богатого приданого (если бы дело было только в нем!) или критиковала меня за неуемный оптимизм и желание помогать слугам. – Когда ты уже выйдешь замуж и уедешь отсюда?! – постоянно бубнила она. – Может, хоть тогда на меня кто-нибудь обратит внимание. А то все «Бель, Бель»… Надоело! Я чувствовала себя виноватой. Действительно, по сравнению с моей яркой красотой сестра, стоящая рядом, казалась просто хорошенькой. Но я ее всегда считала красавицей, просто другой, не похожей на меня. Высокая, темноволосая, кареглазая. И, бесспорно, очень привлекательная и милая. Портило Розу только постоянно недовольное выражение на лице и кривая ухмылка на губах. **** Я проводила папу в очередной раз на ярмарку. Он взял с собой двоих слуг и увесистую сумку с золотыми и серебряными слитками. А также недавно законченный большой заказ на эксклюзивные золотые браслеты для детей магов. Как всегда, он спросил нас, что нам привезти с ярмарки. Роза, по своему обыкновению, заказала драгоценные камни и духи (золото-то у нас было, но, увы, папа не умел красиво огранить изумруды или сапфиры). Я же заказала новые книги. Сестра пробурчала, что у нас и так их девать некуда, только пылятся на полках. Папа ответил, что постарается найти что-нибудь, сел в повозку и отбыл. До поселка нужно было ехать около ста миль, и обычно папа возвращался на следующий день. Но не в этот раз. Прошел один день, прошел второй… Папа так и не появился. Я начала волноваться. От Николя не было никакого толку – он просто пьяно отмахнулся от меня. Роза на мои волнения рыкнула, что папа мог задержаться где угодно, может решил погостить у своего друга-мага. Я ответила, что на моей памяти не было ни единого раза, чтобы папа без предупреждения где-то гостил. На третий день к замку подъехали двое слуг с повозкой. Папы с ними не было. Меня накрыла паника. Все собрались в столовой (я даже Николя вытолкала пинками из его спальни) и слушали рассказ слуг о том, что произошло. Распродав все, два дня назад, как обычно, они втроем возвращались с ярмарки. Повозкой, нагруженной покупками, управлял Питер, папа ехал на своем вороном рядом. На середине пути, когда они огибали непроходимую дремучую чащу (тот огромный густой лес, что я видела из башни), из леса выскочила стая волков. С ней разобрались очень быстро, но вороной папы (конь был молодой и горячий, папа купил его недавно) испугался и понес прямо в чащу. Больше они хозяина не видели. Почти полтора дня они его искали, бродили по густым зарослям, но так и не смогли найти никаких следов. Потом, отчаявшись, решили возвращаться домой, в надежде, что, возможно, конь папы сам нашел дорогу и хозяин уже дома. – Питер, Фарис, вы ни в чем не виноваты, – я попыталась успокоить нервничающих слуг. – Такое могло случиться с кем угодно. Нужно снаряжать экспедицию на поиски. Я решительно встала, выпрямилась во весь свой маленький рост и твердо заявила: – Завтра мы едем в лес. – Ты никуда не поедешь, – прохрипел Николя сиплым голосом. – Не женское это дело. На поиски со слугами поеду я. – Я хочу поехать, – не унималась я. – Я тоже маг, я могу быть полезной. – Твое дело – сидеть в замке и быть послушной женой, – тут Николя понял, что сказал что-то не то. – Ну, или дочерью… Препирались мы до самого вечера. Николя даже встряхнулся, взял себя в руки и протрезвел, впервые за несколько недель. Роза не участвовала в наших спорах: в повозке она нашла шкатулку с драгоценностями и принялась потрошить ее недра. Разошлись по спальням каждый со своим мнением. Николя – с твердым убеждением ехать без меня, я – с таким же твердым убеждением ехать на поиски вместе с ними. Неизвестно, чем бы это закончилось, но рано утром папа сам прибыл домой. Я от радости и плакала, и смеялась. Когда стихли восторженные приветствия и уменьшился шквал объятий и поздравлений, папа начал рассказывать, что с ним произошло. Оказывается, когда вороной понес его в чащу, папа пригнулся к лошадиной шее и закрыл глаза, чтобы их не поранило ветками. Скакали они долго. Когда вороной выдохся и остановился, то папа понял, что заблудился и совершенно не знает, где оказался. Слез с коня и пошел пешком, ведя его за собой в поводу. Шел он очень долго, почти до самого вечера, приблизительно приметив направление пути. Когда стемнело, ему повезло выйти к огромной высокой ограде. «Если есть забор, значит должен быть и дом, окруженный этим забором», – подумал папа и принялся искать способ попасть внутрь. Оказалось, даже его магические способности не могли пробить защиту ограды – та стояла намертво. Но зато, почувствовав чужака, заявился хозяин замка. Папа его не видел, но слышал голос. Сначала грубый и неприветливый, потом (когда отец рассказал, что с ним приключилось) более-менее доброжелательный. Его пригласили переночевать в замок. В ограде открылся небольшой проем и папа вошел внутрь. Дворец хозяина потрясал роскошью убранства и обстановки. Папа рассказывал, что такого великолепия он никогда не видел, даже бывая в гостях у самых богатых и могущественных магов. Я прервала его восхищенные слова, льющиеся нескончаемым потоком: все-таки папа работал с драгоценностями, и такое их количество не могло его не восхитить. – Папа, а что дальше? – я дернула его за рукав. – Потом расскажешь про богатство. Папа хохотнул. – Да, действительно, что-то я отвлекся. Как вспомню – так до сих пор сердце стучит быстрее. – Ну, пап… – Ладно, ладно… Дальше его накормили, показали роскошную спальню. Хозяин так и не появился, только иногда позволял себе несколько коротких поясняющих слов. Утром, позавтракав, папа засобирался домой. На столе его ждало кольцо. Хозяин объяснил, что кольцо телепортирует его туда, куда он захочет, но только один раз. Папа восхитился. Даже не у всех самых сильных магов получалось создавать телепортационные кольца. Папа поблагодарил приютившего его хозяина и повернул кольцо. – Вот и вся история,– закончил он свое повествование деланно веселым тоном. – Сейчас я здесь, с вами. – Как-то все слишком хорошо и просто, – пробормотала я про себя. Папа приобнял меня за плечи и поцеловал в щеку. – Бель, красавица моя, – голос папы немного охрип от волнения, – я вернулся к вам сказать, что у меня все хорошо. Я жив, здоров. И привез вам подарки! Тут он воскликнул, оборачиваясь к слугам: |