Главная страница
Навигация по странице:

  • Ощущаемая полезность

  • Опыт и память

  • На какое «я» полагаться

  • Биология против рациональности

  • Краткое содержание Конфликт


    Скачать 3.29 Mb.
    НазваниеКраткое содержание Конфликт
    Дата19.08.2022
    Размер3.29 Mb.
    Формат файлаpdf
    Имя файлаDumay-medlenno-reshay-bystro pdf.pdf
    ТипКраткое содержание
    #648881
    страница34 из 46
    1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   46
    Часть V: Два «Я»

    35
    Два «я»
    Термин «полезность» за время своего существования имел два значения. Иеремия Бентам предпослал своему «Введению в основания нравственности и законодательства» известную сентенцию: «Природа поставила человечество под управление двух верховных властителей,
    страдания и удовольствия. Им одним предоставлено определять, что мы можем делать, и указывать, что мы должны делать» [3 — Перевод Б.
    Капустина.]. В смущенном примечании Бентам извиняется, что употребил слово «полезность» для этих ощущений, и пишет, что не смог найти лучшего выражения. Имея в виду Бентамову интерпретацию термина, я буду говорить «ощущаемая полезность».
    Последние сто лет слово «полезность» значит для экономистов нечто иное. Экономисты и специалисты по теории принятия решений подразумевают под этим термином «желательность» — то, что я называю
    «выбираемая полезность». Теория ожидаемой полезности, например,
    целиком посвящена рациональным правилам, которым должна подчиняться выбираемая полезность; она ничего не говорит об удовольствии.
    Разумеется, два вида полезности совпадают, если человек хочет того, что приносит удовольствие, и получает удовольствие от того, что выбрал для себя; это предположение о совпадении имплицитно включено в общую идею о рациональности экономических агентов. Рациональным агентам положено знать собственные вкусы — в настоящем и в будущем — и принимать правильные решения, которые полностью соответствуют их интересам.
    Ощущаемая полезность
    Я давно обратил внимание на возможные расхождения между полезностью ощущаемой и выбираемой. Когда мы с Амосом еще только разрабатывали теорию перспектив, я сформулировал такую задачку:
    представьте человека, который ежедневно получает болезненную инъекцию. Привыкания нет; каждый день он испытывает боль той же силы.
    Заплатит ли он одну и ту же цену за то, чтобы уменьшить число инъекций с
    20 до 18, и за то, чтобы снизить их число с 6 до 4? Можно ли обосновать
    различие?
    Я не собирал данных, поскольку ответ был очевиден. Вы наверняка и сами заплатите больше, чтобы уменьшить число инъекций на треть (с 6 до
    4), чем на одну десятую (с 20 до 18). Выбираемая полезность отмены двух инъекций выше в первом случае, чем во втором; любой заплатит больше в первом случае, чем во втором. Но это абсурд. Если боль не меняется день ото дня, то на каком основании человек приписывает различную полезность сокращению общего страдания на две инъекции в зависимости от числа предыдущих уколов? В терминах, которыми мы пользуемся сегодня, задача иллюстрировала следующую идею: ощущаемую полезность можно измерить количеством инъекций. Также можно предположить, что хотя бы в некоторых случаях ощущаемая полезность может стать критерием оценки решения. Если человек, принимая решение, платит разную цену за одну и ту же полученную ощущаемую полезность (или избавление от одной и той же потери), он совершает ошибку. Это кажется очевидным, однако в теории принятия решений единственное основание считать решение неправильным заключается в его несоответствии другим предпочтениям. Мы с Амосом обсуждали эту проблему, но не решили ее. К
    ней я вернулся много лет спустя.
    Опыт и память
    Как можно измерить ощущаемую полезность? Что ответить на вопросы типа «Сколько страданий испытала Хелен во время медицинской процедуры?» или «Сколько удовольствия она получила, проведя 20 минут на пляже?». Британский экономист Фрэнсис Эджуорт размышлял на эту тему в девятнадцатом столетии и предложил идею «гедониметра»,
    воображаемого прибора, аналогичного измерительным приборам на метеостанциях, который измерял бы уровень удовольствия или боли,
    испытываемых человеком в данный момент времени.
    Ощущаемая полезность меняется, как дневная температура или атмосферное давление, и результаты измерений можно нанести на график зависимости от времени. Тогда на вопрос, сколько страданий во время процедур (или удовольствия на отдыхе) испытывает Хелен, мы ответим —
    «смотрите на область под кривой». Время играет критическую роль в концепции Эджуорта. Если Хелен проведет на пляже 40 минут вместо обычных 20, а интенсивность удовольствия не изменится, то общая ощущаемая полезность в этом случае удвоится — подобным же образом
    удвоение числа уколов вдвое ухудшает впечатление от курса процедур.
    Такова была теория Эджуорта, и теперь мы четко понимаем, в каких условиях эта теория работает.
    Графики на рисунке 15, показывающие профили ощущений двух пациентов во время болезненной колоноскопии, взяты из исследования,
    которое мы с Доном Редельмейером, профессором медицины в Торонтском университете, провели в начале 1990-х годов. Сейчас колоноскопия повсеместно выполняется с применением анестезии и успокаивающих препаратов, но во время проведения наших исследований такое обезболивание не было распространено. Пациентам предлагалось каждые
    60 секунд указывать уровень испытываемой боли. На десятибалльной шкале 0 соответствует ощущению «совсем не больно», а 10 —
    «невыносимая боль». Видно, что ощущения каждого пациента значительно менялись в ходе процедуры, которая длилась 8 минут для пациента А и 24
    минуты — для пациента В (последнее значение «совсем не больно»
    зафиксировано после завершения процедуры). Всего в эксперименте участвовало 154 пациента; самая короткая процедура заняла 4 минуты,
    самая долгая — 69 минут.
    Рис. 15
    Зададимся простым вопросом: если оба пациента использовали одну и ту же шкалу боли, кто страдал больше? Ответ очевиден. Все согласятся, что пациенту В пришлось хуже. Пациент В провел как минимум столько же времени на каждом уровне боли, и «область под кривой» явно больше у В,
    чем у А. Ключевым фактором является, конечно, то, что процедура для В
    продолжалась значительно дольше.
    Величины, основанные на сиюминутных отчетах, я буду называть гедониметрической суммой.
    После окончания процедуры всем участникам предложили оценить

    «общий объем боли», испытанной во время процедуры. Предполагалось,
    что словесная формулировка подтолкнет пациентов к интегрированной оценке полученной боли и представлению гедониметрической суммы. К
    нашему удивлению, этого не случилось. Статистический анализ позволил сделать два вывода, объясняющих закономерности, которые наблюдались в других экспериментах.
    • Правило «пик — конец»: общая ретроспективная оценка четко соответствовала среднему уровню боли, испытываемой в худший момент и в конце исследования.
    • Игнорирование длительности: продолжительность процедуры не оказывала заметного влияния на общую оценку боли.
    С учетом указанных правил можно рассмотреть профили пациентов А
    и В. Максимальную боль (8 по 10-балльной шкале) оба пациента оценили одинаково, но последняя оценка перед окончанием процедуры составила 7
    у пациента А и 1 — у пациента В. Таким образом, среднее для пикового и конечного ощущения — 7,5 для пациента А и только 4,5 для пациента В.
    Как и ожидалось, у пациента А сохранились худшие воспоминания, чем у пациента В. Пациенту А не повезло, что процедура завершилась в момент сильной боли, оставив неприятные воспоминания.
    Теперь у нас избыток данных: две оценки ощущаемой полезности —
    гедониметрическая сумма и ретроспективная оценка, которые систематически не совпадают. Гедониметрическая сумма подсчитывается наблюдателем по самоотчету испытуемого в каждый момент. Эти оценки мы называем «взвешенными», потому что при вычислении «области под кривой» каждому моменту приписывается равный вес: две минуты боли на уровне 9 в два раза хуже, чем одна минута страданий той же интенсивности. Однако результаты этого и других экспериментов показывают, что ретроспективный отчет не учитывает длительность и придает двум моментам — пику и концу — большее значение, чем остальным. Так на что же обращать внимание? Что делать врачу? Ответ важен для медицинской практики. Отметим следующее:
    • Если наша задача — сгладить воспоминания пациента о страданиях,
    то снижение пиковой интенсивности боли важнее, чем сокращение продолжительности процедуры. По той же причине предпочтительнее сокращать интенсивность боли постепенно, а не резко — ведь у пациента остаются менее неприятные воспоминания, если в конце процедуры боль относительно невелика.
    • Если задача — снизить реально испытываемую пациентом боль, то имеет смысл сократить время процедуры, даже если в результате
    увеличится пиковая боль и у пациента останутся самые неприятные воспоминания.
    Какая задача, по-вашему, важнее? Я не проводил формального опроса,
    но мне представляется, что подавляющее большинство проголосует за снижение воспоминаний о боли. Мне кажется полезным представить эту дилемму как конфликт интересов двух половин нашего «я» (которые не совпадают с двумя знакомыми нам системами). «Ощущающее я» — то,
    которое отвечает на вопрос «А сейчас больно?». «Вспоминающее я» — то,
    которое отвечает на вопрос «Как все было в целом?». Воспоминания — все,
    что нам остается из жизненного опыта, и поэтому, думая о своей жизни, мы можем принять только точку зрения вспоминающего «я».
    Как-то раз после лекции один из слушателей поделился со мной историей, показывающей, как сложно отделить память от ощущений. Он рассказал, как с восторгом слушал симфонию на проигрывателе — и под конец царапина на пластинке издала резкий звук; неудачный финал
    «испортил все впечатление». На самом деле испорчено было не впечатление, а воспоминание о нем. Ощущающее «я» получило впечатление почти целиком прекрасное, и плохой конец не мог отменить того, что уже произошло. Мой слушатель негативно оценил весь эпизод,
    потому что он очень плохо завершился, но подобная оценка полностью игнорирует 40 минут музыкального блаженства. Получается, что реальные ощущения ничего не значат?
    Смешение ощущений и памяти об ощущениях — очень интересная когнитивная иллюзия; эта замена заставляет нас поверить, что прошлый опыт можно уничтожить. У ощущающего «я» нет права голоса.
    Вспоминающее «я» часто ошибается, но именно оно ведет подсчет и решает, что мы получим от жизни; именно оно принимает решения. То,
    чему мы научились в прошлом, поможет улучшить наши будущие воспоминания, но необязательно — будущие ощущения. Это тирания вспоминающего «я».
    На какое «я» полагаться?
    Чтобы продемонстрировать роль вспоминающего «я» в принятии решений, мы с коллегами придумали эксперимент с использованием своеобразной формы пыток — теста «холодная рука» (его громоздкое официальное название — «холодовый прессорный тест»). Участников просили на время опустить кисть руки в до ломоты ледяную воду; потом
    им предлагалось вынуть руку и обернуть теплым полотенцем. Свободной рукой испытуемые с помощью стрелок на клавиатуре постоянно отмечали уровень испытываемых страданий
    — непосредственные реакции ощущающего «я». Мы выбрали температуру, которая приносила среднюю,
    но терпимую боль; участник эксперимента, разумеется, мог в любой момент вынуть руку из воды, но никто так не поступил.
    Каждый доброволец принял участие в двух сессиях.
    Короткая сессия — рука погружается на 60 секунд в воду при температуре 14 градусов Цельсия; это вызывает болевые ощущения,
    которые, впрочем, не являются невыносимыми. По истечении минуты экспериментатор просит участника вынуть руку из воды и предлагает теплое полотенце.
    Длинная сессия длится 90 секунд. Первые 60 секунд проходят точно так же, как и в первой сессии. По истечении минуты экспериментатор,
    ничего не говоря, открывает клапан, который пускает более теплую воду в сосуд. В следующие 30 секунд температура воды повышается примерно на
    1 градус — этого достаточно, чтобы большинство испытуемых отметило снижение интенсивности боли.
    Участников предупреждали, что будет проведено три теста «холодная рука». В действительности каждый испытуемый проходил одну короткую и одну длинную сессию (одна — с правой рукой, другая — с левой). Сессии разделяла пауза в семь минут. За тем, через семь минут после второй сессии, участнику предлагали принять решение по поводу третьей. Ему объявляли, что эксперимент будет повторен полностью, причем испытуемый должен сделать самостоятельный выбор: повторно проделать опыт с левой или правой рукой. Разумеется, половина испытуемых соглашалась на проведение короткой сессии с левой рукой, половина — с правой; половина начинала с короткой сессии, половина — с длинной, и так далее. Эксперимент проводился под тщательным контролем.
    Целью эксперимента было создание конфликта между интересами ощущающего «я» и вспоминающего «я», а также между ощущаемой полезностью и выбираемой полезностью. С точки зрения ощущающего «я»
    длинная сессия, очевидно, была хуже. Мы предполагали, что у вспоминающего «я» будет иное мнение. Правило «пик — конец»
    предсказывает, что худшие воспоминания сохранятся о короткой сессии,
    нежели о длинной; игнорирование длительности предсказывает, что разница между 90 секундами и 60 секундами страданий не будет играть роли. Мы, таким образом, предположили, что участники сохранят более приятные (или менее неприятные) воспоминания о длинной сессии и
    согласятся повторить ее. Так и вышло. Не менее 80 % участников,
    отметивших уменьшение боли в заключительной стадии длинной сессии,
    решили повторить ее, тем самым выразив готовность терпеть 30 секунд лишней боли в предполагаемой третьей сессии.
    Участники, выбравшие длинную сессию, — не мазохисты. Они не выбрали худшие испытания сознательно, а допустили элементарную ошибку. Если бы мы спросили: «Вы предпочитаете целиком 90-секундное погружение или только его первую часть?», испытуемые, конечно же,
    предпочли бы короткий вариант. Однако вопрос формулировался по- другому, и участники эксперимента сделали естественный выбор:
    предпочли сессию, о которой сохранились менее ужасные воспоминания.
    Все испытуемые хорошо понимали, какой вариант дольше — мы спрашивали об этом, — но не использовали это знание. Решение основывалось на простом правиле интуитивного выбора: брать то, что больше привлекает или меньше отталкивает. Законы памяти определили,
    насколько неприятны два варианта, а это, в свою очередь, определило выбор. Эксперимент «холодная рука», как и моя прежняя задачка с инъекциями, показал разрыв между выбираемой полезностью и ощущаемой полезностью.
    Предпочтения, наблюдаемые в этом эксперименте, — еще один пример эффекта «лучше меньше», о котором упоминалось в предыдущих главах. В исследовании Кристофера Ши добавление тарелок к сервизу из
    24 предметов снижало общую ценность, потому что некоторые из добавленных тарелок были с дефектом. Второй случай — активистка
    Линда, которую воспринимают скорее как феминистку — банковского кассира, чем просто как кассира в банке. Сходство не случайно. Одни и те же свойства Системы 1 работают во всех трех ситуациях: Система 1
    представляет оценку по среднему, норме, аналогии, а не по сумме. Каждая сессия в эксперименте «холодная рука» — набор моментов, которые вспоминающее «я» хранит как образец. Тут возникает конфликт. Для объективного наблюдателя, оценивающего подход по самоотчетам ощущающего «я», важна «область под кривой», интеграл интенсивности боли по времени, сумма. Напротив, вспоминающее «я» хранит память о главном моменте, связанном с пиковым и конечным ощущениями.
    Разумеется, эволюция привела к тому, чтобы память животных хранила интегралы; обычно так и происходит. Белке важно «знать» полный объем запасенной пищи; представление о среднем размере ореха — плохая замена. Однако интеграл полученной боли или удовольствия биологически не столь важен. Известно, например, что крысы демонстрируют
    игнорирование длительности относительно и боли, и удовольствия. В
    одном эксперименте крысы получали электрический шок, предваряемый световым сигналом.
    Крысы быстро привыкали бояться света;
    интенсивность страха измерялась по нескольким физиологическим показателям. Главным выводом стало то, что длительность шока не влияет на силу страха — важна была только сила болевого воздействия.
    В других классических исследованиях было показано, что электрическое раздражение определенных участков мозга крысы (и соответствующих участков мозга человека) вызывает ощущение сильного удовольствия — иногда настолько сильного, что крысы, вызывающие стимуляцию мозга нажатием рычага, забывали о еде и умирали от голода.
    Стимуляция мозга может меняться по силе и продолжительности, однако и здесь имеет значение только интенсивность: до определенного момента увеличение длительности импульса не повышает стремления животных к стимуляции. Законы, управляющие вспоминающим «я» у человека, имеют долгую эволюционную историю.
    Биология против рациональности
    Самая полезная идея в моей давней задачке с инъекциями состояла в том, что ощущаемую полезность серии одинаково болезненных уколов можно измерить простым подсчетом инъекций. Если все инъекции одинаково неприятны, то 20 в два раза хуже, чем 10; а сокращение их числа с 20 до 18 столь же ценно, как и сокращение с 6 до 4. Если выбираемая полезность не соответствует ощущаемой полезности, то с решением что-то не так. Та же логика применима и к эксперименту «холодная рука»: 90- секундная сессия хуже, чем первые 60 секунд этой же сессии. Если люди выбирают для повторения более длинную сессию, с их решением что-то не так. В моей первой задачке разрыв между решением и опытом возникал от снижения чувствительности: разница между 18 и 20 не так ярка и выглядит не такой ценной, как разница между 6 и 4 уколами. В эксперименте
    «холодная рука» ошибка отражает два принципа памяти: игнорирование длительности и правило «пик — конец». Механизмы различны, но результат тот же: решение, не опирающееся на опыт.
    Решения, не ведущие к лучшему ощущению, и неверные предсказания будущих ощущений — неприятные новости для тех, кто верит в рациональность выбора. Эксперимент «холодная рука» показал, что полностью полагаться на личные предпочтения — не в наших интересах,
    даже если предпочтения основаны на личных ощущениях и даже если мы вспоминаем ощущения пятнадцатиминутной давности! Вкусы и решения формируются воспоминаниями, а память может ошибаться. Это заставляет подвергнуть сомнению идею о том, что человек имеет устойчивые предпочтения и знает, как максимизировать их, — а ведь на этом утверждении держится модель рационального агента. Непостоянство —
    неотъемлемое свойство нашего разума. У нас есть четкие предпочтения по поводу длительности испытываемых страданий и удовольствия. Мы хотим,
    чтобы боль была короткой, а удовольствие — продолжительным. Однако наша память, функция Системы 1, развилась так, чтобы хранить только самый сильный момент страданий или удовольствия, а также ощущения ближе к концу эпизода. Память, которая игнорирует длительность, не поможет нам продлевать удовольствие и сокращать боль.
    1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   46


    написать администратору сайта