Куприн Александр Гранатовый браслет
 Скачать 298.46 Kb.
|
|
- Гм. поднять их нравственность, пробудить в их душах сознание долга. Вы меня понимаете И вот к нам ежедневно приводят детей сотнями, тысячами, но между ними - ни одного порочного Если спросишь родителей, непорочное ли дитя- так можете представить- они даже оскорбляются И вот приют открыт, освящен, все готово - и ни одного воспитанника, ни одной воспитанницы Хоть премию предлагай за каждого доставленного порочного ребенка. - Анна Николаевна- серьезно и вкрадчиво перебил ее гусар- Зачем премию Возьмите меня бесплатно. Честное слово, более порочного ребенка вы нигде не отыщете. Перестаньте С вами нельзя говорить серьезно- расхохоталась она, откидываясь на спинку кушетки и блестя глазами. Князь Василий Львович, сидя за большим круглым столом, показывал своей сестре, Аносову и шурину домашний юмористический альбом с собственноручными рисунками. Все четверо смеялись от души, и это понемногу перетянуло сюда гостей, незанятых картами. Альбом служил как бы дополнением, иллюстрацией к сатирическим рассказам князя Василия. Со своим непоколебимым спокойствием он показывал, например "Историю любовных похождений храброго генерала Аносова в Турции, Болгарии и других странах Приключение петиметра князя Николая Булат-Тугановского в Монте-Карло" итак далее. - Сейчас увидите, господа, краткое жизнеописание нашей возлюбленной сестры Людмилы Львовны- говорил он, бросая быстрый смешливый взгляд на сестру.Часть первая - детство. "Ребенок рос, его назвали Лима. На листке альбома красовалась умышленно по-детски нарисованная фигура девочки, с лицом в профиль, нос двумя глазами, с ломаными черточками, торчащими вместо ног из-под юбки, с растопыренными пальцами разведенных рук. - Никогда меня никто не называл Лимой- засмеялась Людмила Львовна. - Часть вторая. Первая любовь. Кавалерийский юнкер подносит девице Лиме на коленях стихотворение собственного изделия. Там есть поистине жемчужной красоты строки Твоя прекрасная нога Явленье страсти неземной Вот и подлинное изображение ноги. А здесь юнкер склоняет невинную Лиму к побегу из родительского дома. Здесь самое бегство. А это вот - критическое положение разгневанный отец догоняет беглецов. Юнкер малодушно сваливает всю беду на кроткую Лиму. Ты там все пудрилась, час лишний провороня, И вот за нами вслед ужасная погоня. Как хочешь с ней разделывайся ты, А я бегу в кусты. После истории девицы Лимы следовала новая повесть "Княгиня Вера и влюбленный телеграфист. - Эта трогательная поэма только лишь иллюстрирована пером и цветными карандашами- объяснял серьезно Василий Львович- Текст еще изготовляется. - Это что-то новое- заметил Аносов,- я еще этого не видал. - Самый последний выпуск. Свежая новость книжного рынка. Вера тихо дотронулась до его плеча. Лучше ненужно- сказала она. Но Василий Львович или не расслышал ее словили не придал им настоящего значения. - Начало относится к временам доисторическим. В один прекрасный майский день одна девица, по имени Вера, получает по почте письмо с целующимися голубками на заголовке. Вот письмо, а вот и голуби. Письмо содержит в себе пылкое признание в любви, написанное вопреки всем правилам орфографии. Начинается оно так "Прекрасная Блондина, ты, которая. бурное море пламени, клокочущее в моей груди. Твой взгляд, как ядовитый змей, впился в мою истерзанную душу" итак далее. В конце скромная подпись "Породу оружия я бедный телеграфист, но чувства мои достойны милорда Георга. Не смею открывать моей полной фамилии - она слишком неприлична. Подписываюсь только начальными буквами П. П. Ж. Прошу отвечать мне в почтамт, постй рестантй". Здесь вы, господа, можете видеть и портрет самого телеграфиста, очень удачно исполненный цветными карандашами. Сердце Веры пронзено (вот сердце, вот стрела. Но, как благонравная и воспитанная девица, она показывает письмо почтенным родителям, а также своему другу детства и жениху, красивому молодому человеку Васе Шеину. Вот и иллюстрация. Конечно, со временем здесь будут стихотворные объяснения к рисункам. Вася Шеин, рыдая, возвращает Вере обручальное кольцо. "Яне смею мешать твоему счастию,- говорит он- но, умоляю, не делай сразу решительного шага. Подумай, поразмысли, проверь и себя и его. Дитя, тыне знаешь жизни и летишь, как мотылек на блестящий огонь. А я - увы - я знаю хладный и лицемерный свет. Знай, что телеграфисты увлекательны, но коварны. Для них доставляет неизъяснимое наслаждение обмануть своей гордой красотой и фальшивыми чувствами неопытную жертву и жестоко насмеяться над ней. Проходит полгода. В вихре жизненного вальса Вера позабывает своего поклонника и выходит замуж за красивого молодого Васю, но телеграфист не забывает ее. Вот он переодевается трубочистом и, вымазавшись сажей, проникает в будуар княгини Веры. Следы пяти пальцев и двух губ остались, как видите, повсюду на коврах, на подушках, на обоях и даже на паркете. -------------------------------------------------------------------------- ---- Вот он в одежде деревенской бабы поступает на нашу кухню простой судомойкой. Однако излишняя благосклонность повара Луки заставляет его обратиться в бегство. Вот он в сумасшедшем доме. А вот постригся в монахи. Но каждый день неуклонно посылает он Вере страстные письма. И там, где падают на бумагу его слезы, там чернила расплываются кляксами. Наконец он умирает, но перед смертью завешает передать Вере две телеграфные пуговицы и флакон от духов, наполненный его слезами. - Господа, кто хочет чаю - спросила Вера Николаевна. VII Долгий осенний закат догорел. Погасла последняя багровая, узенькая, как щель, полоска, рдевшая на самом краю горизонта, между сизой тучей и землей. Уже не стало видно ни земли, ни деревьев, ни неба. Только над головой большие звезды дрожали своими ресницами среди черной ночи, да голубой луч от маяка подымался прямо вверх тонким столбом и точно расплескивался там о небесный купол жидким, туманным, светлым кругом. Ночные бабочки бились о стеклянные колпаки свечей. Звездчатые цветы белого табака в палисаднике запахли острее из темноты и прохлады. Спешников, вице-губернатор и полковник Понамарев давно уже уехали, обещав прислать лошадей обратно со станции трамвая за комендантом. Оставшиеся гости сидели на террасе. Генерала Аносова, несмотря на его протесты, сестры заставили надеть пальто и укутали его ноги теплым пледом. Передним стояла бутылка его любимого красного вина Pommard, рядом с ним по обеим сторонам сидели Вера и Анна. Они заботливо ухаживали за генералом, наполняли тяжелым, густым вином его тонкий стакан, придвигали ему спички, нарезали сыри так далее. Старый комендант жмурился от блаженства. Да-с... Осень, осень, осень- говорил старик, глядя на огонь свечи и задумчиво покачивая головой- Осень. Вот и мне уж пора собираться. Ах, жаль-то как Только что настали красные денечки. Тут бы жить да жить на берегу моря, в тишине, спокойненько... - И пожили бы у нас, дедушка- сказала Вера. - Нельзя, милая, нельзя. Служба. Отпуск кончился. А что говорить, хорошо бы было Ты посмотри только, как розы-то пахнут. Отсюда слышу. А летом в жары ни один цветок не пахнул, только белая акация. да и та конфетами. Вера вынула из вазочки две маленьких розы, розовую и карминную, и вдела их в петлицу генеральского пальто. - Спасибо, Верочка- Аносов нагнул голову к борту шинели, понюхал цветы и вдруг улыбнулся славной старческой улыбкой. - Пришли мы, помню я, в Букарест и разместились по квартирам. Вот как-то иду я по улице. Вдруг повеял на меня сильный розовый запах, я остановился и увидал, что между двух солдат стоит прекрасный хрустальный флакон с розовым маслом. Они смазали уже им сапоги и также ружейные замки. "Что это у вас такое" - спрашиваю. "Какое-то масло, ваше высокоблагородие, клали его в кашу, да не годится, таки дерет рота пахнет оно хорошо. Я дал им целковый, и они с удовольствием отдали мне его. Масла уже оставалось не более половины, но, судя по его дороговизне, было еще по крайней мерена двадцать червонцев. Солдаты, будучи довольны, добавили "Да вот еще, ваше высокоблагородие, какой-то турецкий горох, сколько его ни варили, а все не подается, проклятый. Это был кофе я сказал им "Это только годится туркам, а солдатам нейдет. К счастию, опиуму они не наелись. Я видел в некоторых местах его лепешки, затоптанные в грязи. - Дедушка, скажите откровенно- попросила Анна- скажите, испытывали вы страх вовремя сражений Боялись Как это странно, Аннечка: боялся - не боялся. Понятное дело - боялся. Тыне верь, пожалуйста, тому, кто тебе скажет, что не боялся и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках. И видишь страх-то остается всегда один и тот же, а уменье держать себя от практики все возрастает отсюда и герои и храбрецы. Так-то. Но испугался я один раз чуть не до смерти. - Расскажите, дедушка- попросили в один голос сестры. Они до сих пор слушали рассказы Аносова стем же восторгом, как ив их раннем детстве. Анна даже невольно совсем по-детски расставила локти на столе и уложила подбородок на составленные пятки ладоней. Была какая-то уютная прелесть в его неторопливом и наивном повествовании. И самые обороты фраз, которыми он передавал свои военные воспоминания, принимали у него невольно странный, неуклюжий, несколько книжный характер. Точно он рассказывал по какому-то милому древнему стереотипу. - Рассказ очень короткий- отозвался Аносов.- Это было на Шипке, зимой, уже после того как меня контузили в голову. Жили мы в землянке, вчетвером. Вот тут-то со мною и случилось страшное приключение. Однажды поутру, когда я встал с постели, представилось мне, что я не Якова Николай, и никак я не мог себя переуверить в том. Приметив, что у меня делается помрачение ума, закричал, чтобы подали мне воды, помочил голову, и рассудок мой воротился. - Воображаю, Яков Михайлович, сколько вы там побед одержали над женщинами- сказала пианистка Женни Рейтер.- Вы, должно быть, смолоду очень красивы были. - О, наш дедушка и теперь красавец - воскликнула Анна. Красавцем не был- спокойно улыбаясь, сказал Аносов.- Но и мной тоже не брезговали. Вот в этом же Букаресте был очень трогательный случай. Когда мы в него вступили, то жители встретили нас на городской площади с пушечною пальбою, отчего пострадало много окошек ноте, на которых поставлена была в стаканах вода, остались невредимы. А почему я это узнал А вот почему. Пришедши на отведенную мне квартируя увидел на окошке стоящую низенькую клеточку, на клеточке была большого размера хрустальная бутылка с прозрачною водой, в ней плавали золотые рыбки, и между ними сидела на примосточке канарейка. Канарейка вводе- это меня удивило, но, осмотрев, увидел, что в бутылке дно широко и вдавлено глубоко в середину, так что канарейка свободно могла влетать туда и сидеть. После сего сознался сам себе, что я очень недогадлив. Вошел я в дом и вижу прехорошенькую болгарочку. Я предъявил ей квитанцию на постой и кстати уж спросил, почему у них целы стекла после канонады, иона мне объяснила, что это отводы. А также объяснила и про канарейку до чего я был несообразителен!.. И вот среди разговора взгляды наши встретились, между нами пробежала искра, подобная электрической, и я почувствовал, что влюбился сразу - пламенно и бесповоротно. Старик замолчали осторожно потянул губами черное вино. - Но ведь вы все-таки объяснились с ней потом - спросила пианистка. - Гм. конечно, объяснились. Но только без слов. Это произошло так. - Дедушка, надеюсь, вы не заставите нас краснеть - заметила Анна, лукаво смеясь. - Нет, нет- роман был самый приличный. Видите ли, всюду, где мы останавливались на постой, городские жители имели свои исключения и прибавления, нов Букаресте так коротко обходились снами жители, что когда однажды я стал играть на скрипке, то девушки тотчас нарядились и пришли танцевать, и такое обыкновение повелось на каждый день. Однажды, вовремя танцев, вечером, при освещении месяца, я вошел в сенцы, куда скрылась и моя болгарочка. Увидев меня, она стала притворяться, что перебирает сухие лепестки роз, которые, надо сказать, тамошние жители собирают целыми мешками. Ноя обнял ее, прижал к своему сердцу и несколько раз поцеловал. С тех пор, каждый раз, когда являлась луна на небе со звездами, спешил як возлюбленной моей и все денные заботы на время забывал с нею. Когда же последовал наш поход из тех мест, мы дали друг другу клятву в вечной взаимной любви и простились навсегда. - И все - спросила разочарованно Людмила Львовна. - А чего же вам больше - возразил комендант. - Нет, Яков Михайлович, вы меня извините - это нелюбовь, а просто бивуачное приключение армейского офицера. - Не знаю, милая моя, ей-богу, не знаю - любовь это была или иное чувство. - Да нет. скажите. неужели в самом деле вы никогда не любили настоящей любовью Знаете, такой любовью, которая. ну, которая. словом. святой, чистой, вечной любовью. неземной. Неужели не любили - Право, не сумею вам ответить- замялся старик, поднимаясь с кресла.Должно быть, не любил. Сначала все было некогда молодость, кутежи, карты, война. Казалось, конца не будет жизни, юности и здоровью. А потом оглянулся - и вижу, что я уже развалина. Ну, а теперь, Верочка, не держи меня больше. Я распрощаюсь. Гусар- обратился он к Бахтинскому,- ночь теплая, пойдемте-ка навстречу нашему экипажу. - И я пойду с вами, дедушка- сказала Вера. - И я- подхватила Анна. Перед тем как уходить, Вера подошла к мужу и сказала ему тихо - Поди посмотри. там у меня в столе, в ящичке, лежит красный футляра в нем письмо. Прочитай его. VIII Анна с Бахтинским шли впереди, а сзади их, шагов на двадцать, комендант под руку с Верой. Ночь была так черна, что впервые минуты, пока глаза не притерпелись после света к темноте, приходилось ощупью ногами отыскивать дорогу. Аносов, сохранивший, несмотря на годы, удивительную зоркость, должен был помогать своей спутнице. Время от времени он ласково поглаживал своей большой холодной рукой руку Веры, легко лежавшую на сгибе его рукава. Смешная эта Людмила Львовна- вдруг заговорил генерал, точно продолжая вслух течение своих мыслей- Сколько разя в жизни наблюдал как только стукнет даме под пятьдесят, а в особенности если она вдова или старая девка, то таки тянет ее около чужой любви покрутиться. Либо шпионит, злорадствует и сплетничает, либо лезет устраивать чужое счастье, либо разводит словесный гуммиарабик насчет возвышенной любви. А я хочу сказать, что люди в наше время разучились любить. Не вижу настоящей любви. Да ив мое время не видел - Ну как же это так, дедушка - мягко возразила Вера, пожимая слегка его руку- Зачем клеветать Вы ведь сами были женаты. Значит, все-таки любили - Ровно ничего не значит, дорогая Верочка. Знаешь, как женился Вижу, сидит около меня свежая девчонка. Дышит - грудь таки ходит под кофточкой. Опустит ресницы, длинные-длинные такие, и вся вдруг вспыхнет. И кожана щеках нежная, шейка белая такая, невинная, и руки мяконькие, тепленькие. Ах ты черт А тут папа-мама ходят вокруг, за дверями подслушивают, глядят на тебя грустными такими, собачьими, преданными глазами. А когда уходишь - за дверями этакие быстрые поцелуйчики... За чаем ножка тебя под столом как будто нечаянно тронет. Ну и готово. "Дорогой Никита Антоныч, я пришел к вам просить руки вашей дочери. Поверьте, что это святое существо" Ау папы уже и глаза мокрые, и уж целоваться лезет. "Милый Я давно догадывался. Ну, дай вам Бог. Смотри только, береги это сокровище" И вот через три месяца святое сокровище ходит в затрепанном капоте, туфли на босу ногу, волосенки жиденькие, нечесаные, в папильотках, с денщиками собачится, как кухарка, с молодыми офицерами ломается, сюсюкает, взвизгивает, закатывает глаза. Мужа почему-то на людях называет Жаком. Знаешь, этак внос, с растяжкой, томно "Ж-а-а-ак". Мотовка, актриса, неряха, жадная. И глаза всегда лживые-лживые... Теперь все прошло, улеглось, утряслось. Я даже этому актеришке в душе благодарен. Слава Богу, что детей не было. - Вы простили им, дедушка - Простил - это не то слово, Верочка. Первое время был как бешеный. Если бы тогда увидел их, конечно, убил бы обоих. А потом понемногу отошло и отошло, и ничего не осталось, кроме презрения. И хорошо. Избавил Бог от лишнего пролития крови. И кроме того, избежал я общей участи большинства мужей. Чтобы я был такое, если бы не этот мерзкий случай Вьючный верблюд, позорный потатчик, укрыватель, дойная корова, ширма, какая-то домашняя необходимая вещь. Нет Все к лучшему, Верочка. Нет, нет, дедушка, в вас все-таки, простите меня, говорит прежняя обида. А вы свой несчастный опыт переносите на все человечество. Возьмите хоть нас с Васей. Разве можно назвать наш брак несчастливым Аносов довольно долго молчал. Потом протянул неохотно - Ну, хорошо. скажем - исключение. Но вот в большинстве-то случаев почему люди женятся Возьмем женщину. Стыдно оставаться в девушках, особенно когда подруги уже повыходили замуж. Тяжело быть лишним ртом в семье. Желание быть хозяйкой, главною в доме, дамой, самостоятельной. К тому же потребность, прямо физическая потребность материнства, и чтобы начать вить свое гнездо. Ау мужчин другие мотивы. Во-первых, усталость от холостой жизни, от беспорядка в комнатах, от трактирных обедов, от грязи, окурков, разорванного и разрозненного белья, от долгов, от бесцеремонных товарищей, и прочее и прочее. Во-вторых, чувствуешь, что семьей жить выгоднее, здоровее и экономнее. В-третьих, думаешь вот пойдут детишки- я-то умру, а часть меня все-таки останется на свете. нечто вроде иллюзии бессмертия. В-четвертых, соблазн невинности, как в моем случае. Кроме того, бывают иногда и мысли о приданом. А где же любовь-то? Любовь бескорыстная, самоотверженная, не ждущая награды Та, про которую сказано - "сильна, как смерть Понимаешь, такая любовь, для которой совершить любой подвиг, отдать жизнь, пойти на мучение вовсе не труда одна радость. Постой, постой, Вера, ты мне сейчас опять хочешь про твоего Васю Право же, я его люблю. Он хороший парень. Почем знать, может быть, будущее и покажет его любовь в свете большой красоты. Ноты пойми, о какой любви я говорю. Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться. - Вы видели когда-нибудь такую любовь, дедушка - тихо спросила Вера. Нет- ответил старик решительно- Я, правда, знаю два случая похожих. Но один был продиктован глупостью, а другой. так. какая-то кислота. одна жалость. Если хочешь, я расскажу. Это недолго. |