Реферат Малимоновой Дарьи 1курс. Л. В. Щерба Современный русский литературный язык
 Скачать 78.5 Kb.
|
|
Реферат на тему: «Л.В. Щерба Современный русский литературный язык» » Работа: Малимоновой Дарьи 1 курс факультет «Естествознания» ВВЕДЕНИЕ Данная книга о литературном языке, которым мы пользуемся, - это подлинно драгоценнейшее наследие, полученное нами от предшествующих поколений, драгоценнейшее, ибо оно дает нам возможность выражать свои мысли и чувства и понимать их не только у наших современников, но и у великих людей минувших времен. Более пристальное рассмотрение нам показывает, что наш литературный язык часто заставляет нас отливать наши мысли в формы, им заранее заготовленные, что он иногда шаблонизирует нашу мысль; но дальше оказывается, что он же дает материал для преодоления этих форм, для движения мысли вперед. Ищущим, настойчиво добивающимся он позволяет быть творцом выражения новой мысли, он позволяет дополнять и развивать себя. Таким образом, он является и нашим отцом и нашим детищем. Что же может быть ближе и дороже нам, чем «наш литературный язык»? Прежде чем я обращусь к поэту, который несравненно лучше меня выразит все эти мысли, позволю себе сделать небольшое отступление, которое как раз тоже будет некоторой иллюстрацией сказанного. Может возникнуть вопрос, не лучше ли сказать: «Что может быть ближе и дороже нам, чем родной язык?» И верно, слово родной - волшебное слово, оно затрагивает сокровеннейшие стороны нашего существа, оно согревает своим интимным теплом все то, к чему прикладывается в качестве эпитета: родная страна, родной дом, родная мать, родной язык. Понятие это лежит в основе всей нашей национальной политики, которая делает Союз наш подлинно союзом братских народов. И тем не менее я сознательно не употребил этого слова, заменив его лишенным всякой эмоциональной окраски словечком наш - «наш литературный язык», - и сделал это потому, что для многих из нас русский литературный язык, быть может, и не родной язык, но язык, на котором мы привыкли думать, воспринимать чужие мысли и чувства и выражать свои, язык, общий у нас со всем коллективом граждан нашего братского Союза. Поэтому он наш, а это больше чем родной; но я не могу кратко выразить тот пафос, то тепло, которое я хотел бы придать этому понятию, так как наш литературный язык не имеет еще для этого простых готовых средств. Что же, должны ли мы отвернуться от него в силу этого? Конечно, нет, так как без него мы немы. Должны ли мы перестать любить наш литературный язык, который не всегда поспевает за дерзаниями нашей мысли? Конечно, нет, так как только любящим его, т. е. в совершенстве владеющим им, открывает он свои возможности, открывает пути, на которых можно найти выражения, вполне адекватные новым мыслям и чувствам. Его надо любить и неустанно изучать в его совершенных образцах, но вместе с тем и бороться с ним, стремясь найти новые способы выражения новых мыслей. 1. Краткая биография и научная деятельность Л.В.Щерба Лев Щербов русский лингвист появился на свет 20 февраля (3 марта) 1880 года в городе Игумен, Минская губерния. Однако вырос мальчик в Киеве. В 1898 году Лев окончил киевскую гимназию с золотой медалью. После поступил на естественный факультет Киевского университета, а в следующем году перевелся в Санкт-Петербургский университет на историко-филологическое отделение. В студенческие годы он увлекался психологией. На старшем курсе Щерба Лев Владимирович написал сочинение «Психический элемент в фонетике», за которое ему вручили золотую медаль. После окончания обучения в 1903 году, исследователь остался на кафедре санскрита и сравнительной грамматики. В 1906 году Санкт-Петербургский университет командировал его за границу. Год он провел в Северной Италии, где изучал тосканские диалекты. В 1907 году переезжает в Париж, изучает английское и французское произношение. В 1907 – 1908 годах пребывает в Германии, исследуя диалект лужицкого языка. Собранные материалы были оформлены в книгу, представленную на соискание степени доктора. Возвратившись в Петербург, Лев Владимирович начинает работать в кабинете экспериментальной фонетики. Он постоянно пополнял библиотеку кабинета и построил специальную аппаратуру. На протяжении 30-ти лет ученый вел исследования фонологических систем и фонетики различных языков Советского Союза. С 1910 года читает лекции по предмету лингвистика в Психоневрологическом институте и вел занятия на специальных курсах по фонетике для учителей глухонемых. В начале 1920 годов лингвист создал проект Лингвистического института и работал в Институте живого слова. Известный лингвист Лев Владимирович Щерба однажды придумал фонетический метод преподавания иностранного языка, особое внимание уделяя чистоте и правильности произношения. В 1924 году Льва Владимировича избрали во Всесоюзную Академию наук членом-корреспондентом. В это время ученый начинает работу в Словарной комиссии. Лев Щерба вклад +в русский язык состоит в издании словаря русского, а также русско-французского языка. В предисловии книги он вкратце изложил созданную им теорию дифференциальной лексикографии. С 1930-тых годов Щерба читает лекции по фонетике, русскому языку в Русском театральном обществе и в Ленинградской Государственной консерватории (факультет вокала). Также он создал пособие по французскому языку «Фонетика французского языка», как итог 20-тилетней исследовательской и педагогической работы. В 1937 году Щерба Лев Владимирович возглавляет общеуниверситетскую кафедру иностранных языков. Ему принадлежит реорганизация преподавания как такового путем внедрения собственной методики понимания и чтения текстов на других языках. Его идеи нашли отражение в брошюре «Как надо изучать иностранные языки». В октябре 1941 года Щерба Лев Владимирович из-за военного положения был эвакуирован в Кировскую область, город Молотовск. Летом 19423 года лингвист переезжает в Москву и возвращается к привычному образу жизни. В августе 1944 года он серьезно заболел и 26 декабря 1944 года его не стало. 2. Лев Владимирович Щерба вклад в лингвистику и развитие русского языка Лев Щерба вклад в развитие русского языка совершил огромен: он исследовал живую разговорную звучащую речь. Ученый был первым, кто в практику лингвистического исследования ввел экспериментальные методы и получил блестящие результаты. Лингвист много сделал для практики и теории лексикологии и лексикографии. Созданный им двуязычный словарь нового типа «Русско-французский словарь» 1928 года в практике преподавания используется до сих пор. Существенный вклад в русскую грамматическую теорию внесла статья «О частях речи в русском языке», которая объяснила, что скрывается за словами глагол, прилагательное, существительное. Другие важные работы Щербы «Русские гласные в качественном и количественном отношении» 1912 года и «Восточно-лужицкое наречие» 1915 года. 3. Современный русский литературный язык Л.В.Щерб Прежде чем заняться рассмотрением специально русского литературного языка, надо остановиться немного на выяснении природы литературного языка вообще. Всякое понятие лучше всего выясняется из противоположений, а всем кажется очевидным, что литературный язык прежде всего противополагается диалектам. И в общем это верно; однако я думаю, что есть противоположение более глубокое, которое в сущности и обусловливает те, которые кажутся очевидными. Это противоположение литературного и разговорного языков. Надо прежде всего предостеречь от смешения литературного и письменного языков: всякий письменный язык будет, конечно, литературным в том смысле, какой я придаю этому термину, но литературный язык не обязательно должен быть письменным. Наиболее очевидным примером этого являются разные виды ораторской речи. Но сюда же, конечно, относится и всё так называемое народное творчество, будут ли это былины, или частушки, или сказки, или просто рассказы, анекдоты. Если вдуматься глубже в суть вещей, то мы придем к заключению, что в основе литературного языка лежит монолог, рассказ, противополагаемый диалогу - разговорной речи. Эта последняя состоит из взаимных реакций двух общающихся между собой индивидов, реакций нормально спонтанных, определяемых ситуацией или высказыванием собеседника. Диалог - это в сущности цепь реплик. Монолог - это уже организованная система облеченных в словесную форму мыслей, отнюдь не являющаяся репликой, а преднамеренным воздействием на окружающих. Всякий монолог есть литературное произведение в зачатке. Недаром монологу надо учить. В малокультурной среде только немногие, люди с тем или иным литературным дарованием, способны к монологу; большинство не в состоянии ничего связно рассказать. Все это можно наблюдать каждый день кругом себя; но не всегда это доходит до сознания. Я впервые обратил на это внимание при моих диалектологических штудиях и притом в среде со значительным школьным образованием, по-видимому, недостаточно, однако, устремленным на развитие монолога, т. е. попросту на умение рассказывать. Очевидно, что структура реплик (диалога) и структура монолога (литературного языка) будут совершенно разные. Репликам абсолютно не свойственны сложные предложения, которые являются уделом лишь монолога. Зато в монологе обыкновенно не бывает неполных предложений, из которых нормально состоят все реплики. Кроме того, - и это собственно и является самым важным - репликам свойственны и всевозможные фонетические сокращения, и неожиданные формообразования, и непривычные словообразования, и странное на первый взгляд словоупотребление, и, наконец, всякие нарушения синтаксических норм. В самом деле, кто в языке реплик, в быстром диалоге не наблюдал за собой таких вещей, как драсте - драсте вместо здравствуйте; нет, туфлей - нет вместо нет туфель; мой окны вместо мойокна; обезболивать вместо обезболивать; подгинать вместо подгибать; стережение твоих вещей в смысле охранение твоих вещей; я не позволю играть над собой (контаминация играть собой и издеваться над собой); это играет большое значение (вместо роль) и т. п. Я привожу случаи, которые наблюдал, вероятно, каждый и нелингвист, но если заняться систематически регистрацией всех «оговорок» и «обмолвок», то можно записать такие перлы, про которые их авторы будут с ожесточением утверждать, что они никоим образом не могли сказать что-либо подобное. Все эти оговорки происходят лишь благодаря недостаточному контролю сознания при спонтанном диалоге. Причины же их лежат, с одной стороны, в стремлении к упрощению нашей речевой деятельности и во влиянии разных аналогий, а с другой - в стремлении как можно скорее найти наиболее адекватное выражение оттенку нашей мысли в данной ситуации: совершенно очевидно, что на упрек: Чего ты не стерег моих вещей?, ответ самый естественный будет: Надоело мне это стережение твоих вещей. В монологической речи всего этого не бывает или бывает в гораздо меньшей степени: она протекает более в рамках традиционных форм, воспоминание о которых при полном контроле сознания является основным организующим началом нашей монологической речи. Таким образом, литературная монологическая речь не дает отступлений от нормы или дает их крайне мало. Диалогическая же разговорная речь, наоборот, соткана из всяких изменений нормы. Можно сказать, что все изменения языка, которые потом проявляются и в монологической речи, куются и накопляются в кузнице разговорной речи. И это вполне понятно: в диалоге, т. е. при коротких репликах, ситуация, жест, выражение лица, интонация - все это настолько помогает взаимопониманию, что слова и их формы перестают играть сколько-нибудь существенную роль в этом процессе, и речь легко сводится к одному словечку того, которое может обозначать, что угодно: Да он, знаете, того; Он его и того и т.д. В более или менее длинном монологе, т. е. при рассказе, это абсолютно невозможно, прежде всего так как отсутствуют ясные ситуации, а при известных обстоятельствах и жест, и выражение лица могут оказаться недейственными. Поэтому никакие отступления от нормы не страшны в разговорной речи; их в буквальном смысле никто не замечает - ни говорящий, ни слушающий. В монологической речи они немыслимы. И далее, в диалоге принимают участие обыкновенно два лица, чаще всего и прежде всего два так или иначе социально связанных между собой лица, которые, как мы говорим, понимают друг друга с полуслова. Монолог чаще всего адресуется к ряду лиц, среди которых могут быть близкие и неблизкие, и вовсе чужие: все это лишает возможности рассчитывать на непосредственное понимание и заставляет прибегать к традиционным формам речи, к литературному языку, который - один для всех, своих и чужих, и который, таким образом, возвышается над всем этим разнообразием ситуаций и людей. Из сказанного вытекает и всем понятное противоположение литературного языка и диалекта, с которого я начал (при этом надо иметь в виду, что диалекты могут быть местные, т. е. объединяющие людей географически, и социальные, т. е. объединяющие людей по профессии, классу и т. п.). Литературный язык - один для всех, своих и чужих , тогда как диалект обслуживает только определенную группу людей. В этом плане литературный язык уже не монолог, противополагаемый диалогу, это самостоятельный диалект, но особого типа, «наддиалектный диалект», если можно так выразиться; это второй язык для всех говорящих на диалекте, но второй, который является первым по своему значению, по своей социальной роли. Есть люди, которые знают только литературный диалект, только этот второй язык. При нем образуется свой разговорный язык и даже языки. Чем большее число диалектов объединяет данный литературный язык, тем традиционнее и неподвижнее должны быть его нормы. Он не может следовать за изменениями в разговорном языке того или другого диалекта, так как он тогда перестанет быть всем понятным, т. е. перестанет выполнять ту основную функцию, которую должен выполнять литературный язык и которая в сущности только и делает его литературным, т.е. общепринятым, а потому и общепонятным. Этим и объясняется тот факт, что мировые литературные языки сравнительно мало меняются в течение веков, несмотря на большие пертурбации, переживаемые коллективами, которые этими языками обслуживаются. Чем большее число диалектов местных и особенно социальных объединяет данный литературный язык, или - что то же - чем дифференцированнее общество, которое он обслуживает, тем сложнее его стилистическая структура, и этим он отличается как от литературного языка - монолога, так в принципе и от разговорного языка. В обществах, знающих уже письменность, литературный язык прежде всего раздваивается на устный и письменный, что, конечно, может перекрещиваться и с другими делениями. Различия между этими разновидностями литературного языка определяются, с одной стороны, их разной функциональной направленностью, а с другой, однако, и чисто техническими причинами. В самом деле, в устной речи невозможны те сложные построения, которые характеризуют, например, немецкий письменный язык и которые для своего понимания требуют в конце фразы возможности возврата к их началу . В письменной же речи никак не могут быть переданы интонации живой речи и, в частности, так называемые логические ударения. Поэтому, если я желаю сообщить, что приходивший вчера вечером человек был Иван Иванович, я могу в устной речи сказать: Иван Иванович приходил вчера вечером, сделав логическое ударение на Иван Иванович; но написать так я не могу, так как в письменной речи это будет сообщение о факте прихода Ивана Ивановича вчера вечером. Чтобы выразить в письменной речи сообщение, что приходивший вчера вечером человек был Иван Иванович, я обязательно должен написать: Вчера вечером приходил Иван Иванович. Этот пример ясно показывает пропасть, разделяющую письменный литературный язык от устного; но он же показывает еще большую пропасть, разделяющую литературный язык, который чаще всего бывает все же письменным, от разговорного: в этом последнем интонация, логическое ударение являются едва ли не основными выразительными средствами, чего по существу вещей не может быть в письменном языке . Из этого вытекает и практическое правило поведения: не переносить синтаксических форм разговорной речи в письменную, а если делать это, то лишь с большой осторожностью. Оставив для простоты устный литературный язык в стороне, перейдем к разным формам письменного языка. Здесь найдем прежде всего две большие группы его разновидностей: разные формы языка художественной литературы и разные формы делового языка. Обращаясь к последним, мы видим тут канцелярский язык, или стиль, язык законов, научный язык, эпистолярный стиль, переходящий в том смысле, как обыкновенно употребляют этот термин, в формы художественного языка, и другие. Я назвал разновидности, наиболее осознанные среди нелингвистов; на самом деле их очень много - достаточно указать на медицинскую разновидность, которую все легко себе могут представить и которая имеет даже свой разговорный язык. Можно сказать - и многие нелингвисты так и думают, - что все эти разновидности в сущности не нужны и что лучше было бы, если бы все писалось на некотором общем языке. Особенно склонны люди это думать о канцелярском стиле - термин, который приобрел даже некоторое неодобрительное значение. Конечно, во всех этих разновидностях существуют бесполезные пережитки вроде, например, архаического оный канцелярского стиля, но в основном каждая разновидность вызывается к жизни функциональной целесообразностью. Так, основная разновидность канцелярского стиля имеет своей задачей представить все обстоятельства дела во всех их логических взаимоотношениях вместе с выводом из них в одном целом. Отсюда вытекает культура сложных предложений по способу подчинения в канцелярском стиле. И в самом деле, подобным образом хорошо построенные предложения дают возможность читателю все сразу понять и сразу же принять соответственное решение. Если изложить содержание такого сложного предложения в виде независимых друг от друга элементов, то читателю потребуется значительное количество времени и энергии на то, чтобы снести эти элементы в единое логическое целое и сделать соответственные выводы. Язык законов требует прежде всего точности и невозможности каких-либо кривотолков; быстрота понимания не является уже в таком случае исключительно важной, так как заинтересованный человек безо всякого понукания прочтет всякую статью закона и два и три раза. Зато язык прокламаций, имеющий в виду широкие народные массы, должен схватываться на лету, должен бить в одну точку и не размениваться на мелочи и оговорки - все это тоже находит свое языковое выражение. Научный язык имеет свою специфику: строгость в выборе терминов, которые не должны допускать никаких двусмысленностей. Эпистолярный стиль имеет множество вариантов в зависимости от социальных взаимоотношений корреспондентов. Эти разновидности были всегда так очевидны, что в прежние времена составлялись особые руководства для писания писем, называвшиеся «письмовниками». Язык художественной литературы имеет, конечно, гораздо больше вариаций, чем деловой язык, но они не так очевидны и во всяком случае не так легко классифицируются. Но главное, что они имеют совершенно иную направленность: они должны рисовать все то разнообразие разговорных, социальных и отчасти и географических диалектов, которые объединяет данный литературный язык. Через язык рисуется та социальная среда, к которой принадлежат действующие лица. При этом все дело в том, что диалекты вводятся в ткань литературных произведений, конечно, не полностью, а лишь в очень немногих элементах, являющихся как бы условными намеками на данные диалекты . Эти элементы должны быть общепонятны, но входят в литературный язык как особый слой, характеризующий тот или другой диалект или даже язык. Украинские батько в смысле отец, жинка в смысле жена и многое другое входят в русский литературный язык как украинизмы, но выдання - издание, хвылына - минута, пыка - рожа, морда, рожа - роза не войдут в русский литературный язык, пока тем или другим способом не станут общепонятны. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Данный реферат посвящен литературному языку , которым мы пользуемся. В результате выполнение реферата мы выяснили, что наш литературный язык часто заставляет нас отливать наши мысли в формы, им заранее заготовленные, что он иногда шаблонизирует нашу мысль; но дальше оказывается, что он же дает материал для преодоления этих форм, для движения мысли вперед. Ищущим, настойчиво добивающимся он позволяет быть творцом выражения новой мысли, он позволяет дополнять и развивать себя. Таким образом, он является и нашим отцом и нашим детищем. Что же может быть ближе и дороже нам, чем «наш литературный язык». Обо всем этом прекрасно говорит Валерий Брюсов в своем не очень известном стихотворении «Родной язык». Вот оно:
Я разделяю мнение автора в том, что литературный язык не изменяется, неужели наш русский литературный язык является мертвым языком? Конечно, нет - такой язык нам был бы ненужен. Данная книга доказывает, как же происходят изменения литературного языка? По-видимому, они происходят в основном двумя способами. Прежде всего литературный язык, как и всякий язык вообще, должен называть все новые понятия, нарождающиеся в данном обществе. Конечно, поскольку литературный язык обыкновенно находится в руках того или иного господствующего класса, новые понятия и названия создаются применительно к его точке зрения или во всяком случае названия эти приобретают эмоциональную окраску, соответствующую этой точке зрения. В самом слове мужик ничего нет обидного для крестьянина, однако оно так насыщено презрительным к нему отношением, что по справедливости было изгнано из советского словаря. Само название новых понятий происходит путем заимствования названий из той среды, откуда идут и понятия. Такое происхождение новых слов вполне очевидно для названий вещей и предметов. Таковы: чай, кофе, кумыс, паранджа, чесуча, автомобиль, аэроплан и тысячи подобных слов. Но это справедливо и для новых слов вообще; однако это не всегда вполне ясно, так как заимствования могут происходить не только из чужих языков, но и из диалектов, как географических, так особенно из социальных. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. - М., 1957. Щерба Л.В. «Современный русский язык». - М., 1957. Языковая система и речевая деятельность Л. В. Щерба –КомКнига, 2007 Стихотворения Валерий Брюсов-Профиздат, 2009 |