Иванова.Курс лекций по общему языкознанию. Лекция 1 isbn 9668847172 Рекомендовано Министерством образования и науки Украины
 Скачать 2.1 Mb.
|
|
Лекция №16 Я  зык и мышление
1. Взаимосвязь языка и мышления относится к самым сложным, самым актуальным проблемам не только языкознания, но и логики, психологии, философии. Эта сложность проблемы обусловлена, прежде всего, сложностью и противоречивостью природы и мышления, и языка. Будучи необходимым атрибутом человека, оба явления сочетают в себе социальное и биологическое, что соответствует двойственной природе человека. С одной стороны, и язык, и мышление представляют собой порождение мозга человека как homo sapiens, с дру-дой стороны, и язык, и мышление являются социальными продукциями, поскольку сам человек — явление социальное. Центры, которые руководят мыслительной деятельностью чело-!Ка, расположены в мозговой коре левого полушария. В зависимо-[ от специфики умственной деятельности человека его мышле-; может протекать в разных зонах коры головного мозга. Так, ример, с правым полушарием связано чувственно-образное, конное мышление, а с левым, где расположены речевые зоны, — эактное мышление. В задних отделах больших полушарий осу-лется восприятие, переработка и сохранение информации. ^Зона Брока, находящаяся в заднем отделе нижней лобной изви-■вы, руководит устной речью. Зона Вернике, располагающаяся в ой височной извилине, обеспечивает восприятие и понимание  устной речи. Теменно-затылочная часть левого полушария руководит логико-грамматическими связями, обеспечивает соблюдение семантики речи.Именно в единстве социального и индивидуально-биологического проявляется наиболее общая специфика и языка, и мышления. Каким же образом взаимосвязаны язык и мышление? Л. С. Выготский писал о том, что решение проблемы отношения между языком и мышлением (отношения слова и мысли) "колебалось всегда постоянно — от самых древних времен и до наших дней — между двумя крайними полюсами, между отождествлением и полным слиянием мысли и слова и между столь же метафизическим, столь же абсолютным, столь же полным разрывом и разъединением". Отождествление языка и мышления (нужно отметить, что оно происходит далеко не всегда в явной форме) логически приводит к снятию проблемы вообще: вопрос о связи языка и мышления объявляется псевдо проблемой и вообще устраняется из поля зрения исследования. Полное же разъединение и противопоставление языка и мышления как независимых и лишь внешне связанных явлений, рассмотрение слова как внешнего выражения мысли, ее одеяния — только "разрубает узел, вместо того, чтобы развязать его", так как в этом случае связь языка и мышления рассматривается как нечто в такой степени механическое, что возможно пренебречь ею при рассмотрении обоих. Правильным подходом к данной проблеме будет тот, который исходит из очевидного факта — наличия сложной взаимосвязи между языком и мышлением. В самом общем виде она представляется следующим образом: основу выражаемого в языке содержания образуют мысли, именно через мышление, через отражательную деятельность человеческого мозга, языковые единицы могут соотноситься с предметами и явлениями объективного мира, без чего невозможно было бы общение между людьми при помощи языка. С другой стороны, в звуковых комплексах того или иного языка, которые выступают как материальные сигналы элементов объектив-194 ного мира, отражаемых в мышлении, закрепляются результаты познания, а эти результаты служат базой дальнейшего познания. Однако один этот постулат еще не решает всей проблемы. Отношение между языком и мыслью (сознанием) входит в более широкую проблему — проблему соотношения трех звеньев: язык — мышление — объективная действительность. Принято рассматривать сознание и мышление. Словари определяют их так: "Мышление — способность человека мыслить, рассуждать, делать умозаключения, особая ступень в процессе отражения сознанием объективной действительности" ("Большой толковый словарь русского языка", Санкт-Петербург, 1998, с. 567); "Сознание — 1. Человеческая способность воспроизведения действительности в мышлении...; 2. Восприятие и понимание окружающей действительности, свойственное человеку; мыслительная деятельность, ум, разум" (там же, с. 2230). Сознание вторично по отношению к бытию, оно отражает объективную действительность. В языке через мышление также отражается мир вещей и явлений, познанных человеком. Мышление, за исключением его практически действенного вида, имеет психическую, идеальную природу, между тем как язык — это явление по своей первичной природе физическое, материальное, хотя, благодаря теснейшей взаимосвязи с мышлением, имеет и аспект идеальности. Прямого соответствия между единицами мышления и соотносительными с ними единицами языка нет: в одном и том же языке одна мысль или ее компоненты — понятия и представления — могут быть оформлены разными предложениями, словами или словосочетаниями. Одни и те же слова могут -;\ быть использованы для оформления разных понятий и представ-й. лений. Кроме того, служебные, указательные и подобные слова gвообще не могут обозначать понятий или представлений, а, например, побудительные, вопросительные предложения рассчитаны только на выражение волеизъявлений и субъективного отношения говорящих к каким-либо фактам. Таким образом, различия между языком и мышлением состоят в - следующем:
Роль языка в процессе познания сводится к следующему:
С помощью языка человек не только получает обобщенные знания, а и разделяет явления действительности на составные элементы, классифицирует их. Расчленение явлений действительности осуществляется при помощи дискретных единиц — слов, а классификация — как при помощи слов (родо-видовые отношения и т. п.), так и с помощью грамматических форм (части речи, суффиксы и т. д.). 2. Когнитивная лингвистика — новая гибридная наука, возникшая на стыке когнитологии (науки о знаниях), когнитивной психологии (психологии познания), психолингвистики и лингвистики, и изучающая механизмы знания языка и механизмы представления знаний в языке. 196 Отметим, что когнитивная лингвистика возникла во второй половине XX века, до ее появления общепринятого названия науки, изучающей взаимосвязь языка и мышления, не было, проблема рассматривалась с позиций разных наук (философии, психологии и др.), тем не менее В. И. Кодухов пишет о менталингвистике (от лат. mens, mentis — ум, разум), С. Д. Кацнельсон — о контенсивной лингвистике (от лат. kontentum — утвержденный) и т. п. Когнитивная лингвистика возникла в первой половине семидесятых годов XX века, ее возникновению предшествуют исследования, связанные с изучением языка и мышления, процессов познания и др. Базой для формирования когнитивной лингвистики явились труды В. фон Гумбольдта, О. Есперсена, Л. Ельмслева, И. А. Бо-дуэна де Куртенэ, И. И. Мещанинова, Ш. Балли и др. Первый центр когнитивных исследований был организован в Гарвардском университете в 1960 году психологами Дж. Миллером и Дж. Брунером. В 1975 году в названии статьи Дж. Лакоффа и С. Томпсона (Беркли, США) появляется термин "когнитивная грамматика". В 80-е годы когнитивная лингвистика утвердилась в европейской лингвистической традиции. В СССР когнитивная лингвистика вошла в научный обиход в связи с публикацией сборника "Новое в зарубежной лингвистике". (Когнитивные аспекты языка. Вып. XXIII, 1988 г.) с вступительной статьей В. И. Герасимова. Важным явлением в становлении новой науки явился выход в свет в 1996 году "Краткого словаря когнитивных терминов" авторов Е. С. Кубряковой, В. 3. Демьянкова, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузиной. Когнитивная лингвистика в отечественном языкознании была воспринята с позиций значительного потенциала психолингвистики, исследований порождения, восприятия речи, памяти, онтогенеза речевых процессов, а также научных достижений семасиологии и ономасиологии. Задачи когнитивной лингвистики следует определить как попытку понять следующее:
197
3. Семантическая содержательная сторона языковых единиц обладает отражательной функцией. Уже в процессе номинации наши древние предки познавали предмет и результаты этого процесса воплощали в названии данного предмета. Не случайно А. А. Потебня, А. Шлейхер и др. говорили о творческом характере первоначальной речи (например, рассуждения А. А. Потебни о подснежнике). В ходе исторического развития значения единиц языка превратились в типовые знания, известные всем говорящим на данном языке и используемые как средство оформления и передачи конкретной мысли. Среди языковых значений различают лексическое и грамматическое. Лексическое значение свойственно отдельному слову, грамматическое значение — классу слов. Грамматические значения являются способом представления лексического значения. Так, понятие цвета не может существовать вообще, оно существует как признак (голубой, синий), предметность (голубизна, синева), действие (голубеть, синеть) и т. д. Средства и способы выражения категорий мышления различны в разных языках. Например, в славянских языках грамматические средства выражения категории формы не развиты, для этого используется достаточно богатая лексика. Напротив, в одном из языков индейцев Америки навахо глаголы, обозначающие действия с предметами, меняют свою морфологическую структуру в зависимости от того, на какого рода предметы направлено действие: есть формы глаголов, соответствующие круглым, тонким предметам, длинным гибким предметам, длинным жестким предметам и т. д. По своим формам и функциям различаются мыслительные и языковые операции. 198 Если мыслительные операции направлены на познание действительности и достижение истины, то языковые операции направлены на формирование мысли, эмоционального, волевого и т. п. знания, на точную и выразительную их передачу. Логические формы мышления в принципе всеобщи, универсальны, языковые формы абсолютно национальны. Языковые значения общеизвестны, народны, без них невозможно ни понимание, ни передача сообщения. Как утверждает В. И. Кодухов, знания, отраженные в языке, и знания, передаваемые при помощи языка, не идентичны. С точки зрения актуальности для выражения и передачи сообщений, языковые значения делятся на формальные и содержательные. Формальные языковые значения служат пониманию, т. к. они организуют форму мысли и структуру высказывания. Содержательные значения организуют конкретную мысль для выражения и передачи сообщения, нового знания. Формальность и содержательность в различной степени проявляются у всех видов языковых значений. Так, например, значение рода может быть формальным (стол, черный, лежало и т. п.) и содержательным (учитель — учительница). И формальное, и содержательное значения в большой степени реализуются в контексте. Таким образом, отражательная функция языка проявляется не только в контекстной обусловленности языковых значений, но и в отражательной природе самих языковых значений. 4. Гипотеза лингвистической относительности — концепция, согласно которой структура языка определяет структуру мышления и способ познания внешнего мира. Эта гипотеза разработана в 30-х годах XX века в США Э. Сепиром и Б. Л. Уорфом в рамках этнолингвистики. Возникновение этнолингвистики вызвано изучением языков и культуры американских индейцев. Э. Сепир и Б. Л. Уорф пришли к выводу о возможности глубокого влияния языка на становление и развитие мировоззренческих категорий. Рассмотрим, как формировалась данная гипотеза. Бенджамен Ли Уорф окончил Массачусетский технологический институт и более 20 лет (до самой смерти), работая инженером по 199 технике пожарной безопасности, в часы досуга занимался историей и археологией ацтеков и майя, с увлечением изучал языки индейцев Америки. Уорф всю жизнь собирал материал о том, как язык влияет на мышление. Его внимание привлекли такие, например, факты. В русском языке есть два слова для обозначения близких цветов — голубой и синий; в бретонском, корейском, японском, вьетнамском языках два цвета (синий и зеленый) обозначались одним словом. В языке индейцев хопи есть слово, которое применимо к любому летающему предмету, кроме птиц, т. е. и к насекомым, и к летчику, и летучей мыши. В суахили (Африка) одним и тем же словом называется паровоз, поезд, автомобиль, вагон, телега, карета, тачка, детская коляска и др. С другой стороны, в одном из меланезийских языков (Океания) есть 100 специальных названий для 100 разновидностей банана. В языке саами (Кольский полуостров) есть 20 слов для обозначения льда, 11— для обозначения холода, 26 — для обозначения мороза и таяния. Основываясь на подобных фактах, Уорф пришел к выводу о том, что мы расчленяем природу в направлении, подсказанным нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что эти категории и типы самоочевидны. Напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит, в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы — участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Под "соглашением" подразумевается общепонятный язык, стало быть, оно имеет силу для людей, говорящих на одном языке, для определенного речевого коллектива. Б. Л. Уорф полагал, что такое "расчленение" действительности языком определяет пути и способы ее познания. Мало того, он утверждал, что оно влияет на особенности деятельности человека, говорящего на данном языке. 200 Ученый пишет: "В той или иной ситуации люди ведут себя соответственно тому, как они об этом говорят". Этот тезис опровергается многочисленными жизненными фактами. Так, например, в экстремальных ситуациях люди в принципе ведут себя одинаково: хватают детей, документы и стремятся спастись, а если кто-то кого-то пытается спасти, а кто-то другой — вытолкнуть из средства спасения, то это зависит от человеческих качеств терпящих бедствие, а не от языка, на каком они говорят. Примером может служить гибель "Титаника", цунами в Таиланде и др. Б. Л. Уорф был бы прав, если бы все люди были маленькими детьми и верили всему сказанному, а не руководствовались в своей деятельности, в том числе и в познании, не тем общественным опытом, который связан в сознании каждого человека со словом — "ярлычком", а только одним "ярлычком". На самом деле, по традиции, вслед за нашими далекими предками, мы говорим "солнце встает", "солнце садится", хотя прекрасно знаем, что указанные явления — следствие вращения Земли. В то, что солнце, как человек, встает или садится, может верить лишь ребенок или крайне несведущий человек. Б. Л. Уорф делает очень распространенную ошибку: он забывает о том, что все, что есть в языке и может быть осознанно, действительно осознается в процессе речи, т. е. в процессе высказывания мы не пытаемся этимологизировать (не думаем о том, что окно связано с оком, а кольцо с кругом и т. п.), не задумываемся над каждым словом. Более того, когда мы делаем нашу речь предметом внимания, то обязательно отвлекаемся от той мысли, которая только что была высказана, и, так сказать, начинаем анатомировать речь, умерщвляя ее. Характерен в этом отношении образ сороконожки (А. А. Потебня): если бы она каждый раз думала, с какой ноги начать двигаться, она бы никогда не двинулась с места. И наоборот, если мы мыслим при помощи языка, то уже не в состоянии осознать отдельные языковые элементы. Нельзя согласиться с Б. Л. Уорфом в том, что он говорит о влиянии языка на способ "расчленения мира". Это может быть верно только для каждого носителя языка в отдельности. Конечно, юный 201 островитянин из Океании узнает о существовании 100 видов банана благодаря языку, но океанийцы имеют 100 слов для разных видов банана потому, что в их практической жизни и деятельности различие этих видов играет существенную роль. Нам достаточно одного слова для называния банана, но мы различаем эквадорские и египетские бананы, спелые и неспелые, в пятнышках, мерзлые и т. п., т. е. используем описательные формы, о чем в свое время писал еще В. фон Гумбольдт. С другой стороны, жителю глухой деревушки Восточной Африки безразлично, чем различаются паровоз и карета, которых он никогда в жизни не видел. Следовательно, "расчленение" мира определяется не языком, а общественной практикой данного народа. В языке это "расчленение" только отражается (причем не обязательно). Б. Л. Уорф исходил из того, что человек видит (и расчленяет) окружающий его мир, как бы прикладывая к нему слова своего языка. В действительности же, видя предметы, человек с самого начала воспринимает их в их значении, через призму общечеловеческого опыта. Так, например, любуясь подснежником, мы не думаем о его внутренней форме, а говоря о калине, не стремимся выявить ее этимологию (кал — земля). Таким образом, значение образа (пусть осмысленного) и значение слова — совсем не одно и то же. В качестве подкрепления сказанного приведем еще несколько примеров персонификации: для русских новый год — малыш, для болгар — девочка (нова година) из-за категории рода. У русских смерть предстает старухой с косой (смерть — женского рода), у немцев — стариком (der Tod — мужской род). Это же распространяется и на приметы: упад нож — придет мужчина, вилка — женщина. М. Ростропович писал по поводу своей любимой виолончели и об обозначении ее во французском языке: "Ну что это за язык, в котором виолончель — мужчина, а контрабас — женщина!". Таким образом, и грамматика, и логика, по Уорфу, не отражают действительности, а видоизменяются произвольно от языка к языку. Законы Ньютона и его взгляд на строение вселенной были бы иными, если бы он пользовался не английским языком, а языком 202 хопи — одним из индейских языков. Б. Л. Уорф пишет: "Мы сталкиваемся ... с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем". Исходное положение гипотезы Сепира — Уорфа выглядит убедительно. Действительно, процесс мышления протекает в языковой форме, а поскольку языки отличаются друг от друга, это накладывает отпечаток и на формы мышления. Однако взаимоотношение языка — мышления — действительности, по Уорфу, выглядит сомнительным. Язык, являясь посредником между объективной действительностью и сознанием, не может играть руководящей роли и быть властелином сознания: Уорф рассматривает язык чрезвычайно односторонне — лишь его значение, т. е. семантическую сторону, а отрывать значение, семантику, от языковых форм невозможно, — это всегда приводило к теоретическим ошибкам. Без языка невозможна сама познавательная деятельность, но языку ни в коем случае нельзя приписывать свойство изменять действительность. Рассматривая эту проблему, обязательно необходимо учитывать 3 феномена в их взаимосвязи и взаимовлиянии (между языком и объективной действительностью стоит мышление): действительность <-» мышление <-» язык Нельзя реальные предметы, явления и их соотношения проецировать непосредственно в язык, обойдя мышление. Необходимо также различать содержание мышления и технику мышления. Язык воздействует на технику мышления, а не на его содержание. Следовательно, в различных языковых формах люди мыслят об одной и той же объективной действительности. Причины разнообразия языков при сходном логическом содержании мышления еще не вскрыты до конца, но можно указать на ряд факторов, вызывающих их различия как в формальном, так и в содержательном плане. Во-первых, всякий народ прошел свой исторический путь, что, естественно, отразилось в языке. Так, например, мадьяры мигрирова- 203 ли с Алтая через Карпаты и славянские земли, что отразилось в лексике (слово терем — больничная палата и др.). во-вторых, сознание не автоматически, не однозначно и не прямолинейно отражает мир. В любом обобщении уже есть элемент фантазии, в процессе номинации актуализируются разные признаки предмета или явления (р. — младенец, т. е. молодой; укр — немовля, т. е. тот, кто еще не умеет говорить, р. — глубокоуважаемый, укр. — високо-поважний). В-третьих, язык располагает новые явления в соответствии со своими структурными особенностями, он по своей общественной функции не допускает переворотов и даже при морфологических изменениях использует, переосмысливая, традиционные формы. Гипотеза Сепира — Уорфа вызвала огромный интерес и справедливую критику (основные аргументы оппонентов мы привели). Тем не менее благодаря данной гипотезе сформировалось новое направление лингвистики — этнолингвистика, изучающая взаимоотношение народа, этноса и языка в сфере, прежде всего, культуры (в американском языкознании наряду с указанным термином используются антрополингвистика, культурная антропология). В современной лингвистике проблемы этнолингвистики активно изучаются как в отечественном, так и в мировом языкознании. 5. Совершенно независимо от этнолингвистики, некоторые стороны учения В. фон Гумбольдта развиваются в европейских странах, в частности — в Германии. Глава направления — профессор Боннского университета Л. Вайсгербер, его последователями были Й. Трир, X. Глинц, X. Хольц, Г. Ипсен, П. Хартман и др. Представители неогумбольдтианства разделяют субъективно-идеалистическую теорию познания в духе И. Канта, И. Г. Фихте, неокантианской философии, старого и современного позитивизма. Вслед за И. Кантом, неогумбольдтианцы признают существование объективного мира, не зависящего от сознания человека и воздействующего на его чувственную сферу, но результатом этого воздействия признается хаотический набор опытных данных; эти эмпирические факты, по мнению представителей неогумбольдтианства, благодаря творческой активности языка упорядочиваются, 204 распределяются по классам, вступают друг с другом в пространственные, временные и причинно-следственные отношения; так конструируется мир как связное целое. Целостная картина мира, согласно этой теории, творится человеческим сознанием при помощи языка. Таким образом, языковая картина мира не отражение объективного мира, она обусловлена языком. Это ведет к лингвистическому агностицизму — к признанию ограниченности познавательных возможностей человека, и эти возможности обусловлены свойствами того языка, с помощью которого творится картина мира. Основные положения неогумбольдтианства:
Преувеличение положительной активной роли языка в процессах мышления и познания объединяет концепцию неогумбольдтианства с философией языка В. фон Гумбольдта, однако лингвистический агностицизм неогумбольдтианцев противоречит взглядам В. фон Гумбольдта, утверждавшего, что круг понятий того или иного народа не следует выводить из его словаря, т. к. большое количество понятий, особенно абстрактных, может быть выражено метафорами и описательным путем. Как же в современной лингвистике оценивается концепция неогумбольдтианства? 205 Содержание сознания носителей того или иного языка отнюдь не сводится к набору значений, фиксированных в языковых единицах и грамматических категориях. Посредством ограниченного в каждом языке набора языковых единиц носитель соответствующего языка выражает и такое мыслительное содержание, которое непосредственного не закреплено за какой-либо отдельной языковой единицей. Так, например, в процессе развития науки открывались и описывались все новые и новые физические и химические элементы, и каждый их них получал свое название (гелий, цезий, стронций и т. п.). М. В. Ломоносов внес огромный вклад в формирование современной научной терминологии (опыт, падеж и т. п.). Получают названия те физические явления, которые никто не наблюдал, хотя их наличие доказано (черные дыры и т. п.). Оказывая некоторое, но не решающее влияние на мышление, язык не может также коренным образом определять характер материальной и духовной культуры общества. Последняя опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития. Неогумбольдтианство проявляет непоследовательность, допуская, вопреки своему тезису об ограниченности познания родным языком, возможность перехода человека к новому типу мышления и новым языковым средствам, а также вульгарно-социологически интерпретируя влияние общества на языковые процессы. Достижения неогумбольдтианства следующие:
Таким образом, глобальная проблема взаимосвязи языка и мышления имеет множество аспектов, некоторые из которых мы рассмотрели. 206 |