Валентин Распутин. Конспект. Распутин. Конспект.. Литература. Ч. 2, гл. 3 Феномен "деревенской прозы"
 Скачать 23.33 Kb.
|
|
Лейдерман Н., Липовецкий М. Современная русская литература. Ч. 2, гл.3 2. Феномен "деревенской прозы" "На рубеже 70-х и в 70-е годы в советской литературе произошел не сразу замеченный беззвучный переворот: большая группа писателей стала писать так, как если б никакого "соцреализма" не было объявлено и диктовано, - стала писать в простоте, без какого-либо угождения советскому режиму. Материал этих писателей был - деревенская жизнь, и сами они выходцы из деревни. Так стали их называть деревенщиками. А правильно было бы назвать их нравственниками, так как суть их литературного переворота – возрождение традиционной нравственности. Именно в русле "деревенской прозы" сложились такие большие художники, как Василий Белов, Валентин Распутин и Василий Шукшин и др. Творцам "деревенской прозы" принципиально чужды приемы модернистского письма, "телеграфный стиль", гротескная образность. Им близка культура классической русской прозы с ее любовью к слову пластическому, изобразительному, музыкальному, они восстанавливают традиции сказовой речи, плотно примыкающей к характеру персонажа, человека из народа, и углубляют их. Современная проза стремится воссоздать не столько ракурс героя, сколько ракурс стоящего за ним корневого целого - народа. Одновременная прикрепленность стиля к голосу рассказчика голосу героя и голосу народа, является почти повсеместной нормой "деревенской" прозы". Поэтика "деревенской прозы" в целом была ориентирована на поиск глубинных основ народной жизни, которые должны были заменить дискредитировавшую себя государственную 2. 2. Повести Валентина Распутина Стержневую линию творчества Валентина Распутина составляет исследование конфликта между мудрым мироотношением и немудрым существованием. Например повесть "Последний срок" (1970), в которой Распутин ищет глубинные корни интересующего его конфликта. Автор диалогизирует повествовательный дискурс. Две субъектные формы повествования отвечают двум полюсам конфликта, что создает иллюзию равноправного прения сторон, поиска истины. Авторские симпатии изначально отданы одной из сторон, другая - предстает в негативном свете. Далеко не случайно собравшимся в доме по случаю смерти матери детям отведено безличное прямое повествование автора: ведь их духовный мир беден, они утратили благодарную память, в хаосе будней они оборвали связь с Природой. Повествователь описывает, как даже в трагические часы умирания Анны они озабочены ужасно мелкими заботами. Валентин Распутин ищет корни той душевной толстокожести, которая обнаружилась в детях Анны. В памяти восьмидесятилетней Анны остались эпизоды-свидетельства философского потенциала героев: их изначальной способности "чутко и остро удивляться своему существованию, тому, что окружает на каждом шагу". Но потенциал не был реализован. Им некогда задуматься, они не развили в себе способность удивляться бытию. Лишь одна Таньчора сохранила сознание своей связи с бытием, благодарное чувство к матери, подавшей ей жизнь. От искреннего чувства благодарности к породившему тебя миру за нечаянную радость бытия, и идет все то лучшее, нравственно светлое и чистое, чем отличается Таньчора от своих сестер и братьев: и ее чуткость ко всему живому, и радостная бойкость нрава, а главное - нежная любовь к матери, которую не гасят ни время, ни расстояния. Жизнь Анны была заполнена хлопотами, в которые с раннего утра и до поздней ночи погружена хозяйка, мать, кормилица семьи, работница в поле и огороде. Она взыскательно пытает себя философскими вопросами. «Знать хотя бы, зачем и для чего она жила, топтала землю и скручивалась в веревку, вынося на себе любой груз? Зачем? Только для себя или для какой-то пользы еще?». Она видит, что ее годы прошли «одинаково в спешке», не смотря на это, Анна все же «задержала в глазах и в душе красоту земли и неба», сохранила, берегла десятки лет, до последнего часа хранила, принимала в себя все пережитое, ничего не упустив, ничего не отринув, все радости и все горести. Она поняла всю жизнь как свою мучительную радость. Нравственность Анны идет от мудрого постижения красы бытия, от сознания мучительной радости жизни людской, от гордой ответственности за свой, человеческий, срок на земле. Отсюда и ее всепобеждающая любовь к своим грешным "ребятам". Отсюда же и ее строгая требовательность к себе. И твердость Анны в расчете со злом. За всю свою долгую и трудную жизнь Анна нигде и ни в чем не поступилась совестью. Внесубъектный мир тоже выступает средством подтверждения правоты мудрой философии старой Анны. Да, вокруг легко узнаваемая повседневная жизнь. В ней живут печальное и веселое, высокое и низкое, конец и начало жизни. Во всем этом воплотилась та самая мучительная радость бытия. Валентин Распутин ищет хранителей векового опыта народной жизни, носителей его разума, верных исполнителей его нравственных заветов. Сила характеров героев - в мудрости, представляющее собой гармоническое единство граней народного миропонимания и мироотношения. Распутин исходит из того, что нравственные и духовные основы нации изначально здоровы и благостны, а дурное привносится извне, от чуждых веяний. Главная причина нравственного упадка - в утрате душевной связи человека со своими корнями. (Например, Андрей из "Прощании с Матерой" (1976) В повести "Пожар" (1985) причина вопиющего безразличия обитателей Сосновки к тому, что пропадает в огне добро государственное, общее, объясняется Распутиным тем, что жители поселка превратились в "архаровцев" (тех, у кого в душе нет чувства привязанности к родной земле). При этом автор дает упрощенные объяснения утраты людьми "чувства оседлости". В противовес этому миру "архаровцев" Распутин создает свою идиллическую утопию. В. Распутин горюет об утопической старой общине с ее ладом. Такая община есть на страницах "Пожара". «…свой климат, он и есть свой, а жизнь здесь чувствовалась не надрывная, порядка здесь просматривалось больше, и держался этот порядок не на окрике и штрафе, а на издавна заведенном общинном законе». Верность реалистическим принципам, которые предполагают диалогическое соотношение художественного вымысла с логикой объективной действительности, не выдерживается. Далеко не случайно свои ответы писатель зачастую дает в публицистической форме - в виде яростных инвектив, риторических вопросов, проповеднических монологов. Но в художественном целом все взаимосвязано. Если повествователь берет на себя публицистическую нагрузку, значит, он таким путем компенсирует белые пятна в художественном мире произведения, без вмешательств автора этот мир не смог бы нести в себе целостную эстетическую концепцию действительности. Если возникает перегруженность публицистикой, или то, что Распутин называет "излишней прямотой", то это свидетельство сомнений автора: а дойдет ли читатель до сути без прямых подсказок, следуя лишь за художественным сюжетом? Противоречия, обозначившиеся в художественной ткани "Пожара", по-видимому, остались для самого писателя неразрешимыми. Во всяком случае, его затянувшееся творческое молчание не дает повода для противоположных выводов. |