Литературное переосмысление. Литература неразрывно связана с духом Священного писания и святоотеческого предания
 Скачать 26.62 Kb.
|
|
Литературное переосмысление христианской молитвы в лирике А.С. Пушкина Русская литература неразрывно связана с духом Священного писания и святоотеческого предания. Русская лирика XIX в. даёт изобилие вариантов молитвенной лирики. Поэтические молитвы русской лирики органичны в контексте традиции. В основе жанра молитвенной лирики «лежит не стилизация молитвословия, а такой акт религиозно-языкового творчества, который включает в себя момент реального богообщения и богопознания». В истоках нравственного, эстетического, духовного сознания русских поэтов лежит православное слово, слово молитвы, опыт, безусловно усвоенный православной традиции. В творениях русских поэтов звучат порой те интуитивно постигнутые откровения, которые рождаются лишь в силу причастности к Преданию, и что поэты порой говорят (возможно, иной раз неведомо для себя) почти теми же словами, что и святые отцы. Язык церковной службы, её музыкальность, строгость и простота задают тон душевной жизни, который отразился и в древнерусской литературе, в литературе XVIII века, а в особенности – в русской классической поэзии. С А. С. Пушкина началась культура, впитавшая в себя все достижения национальной и европейской духовной и интеллектуальной жизни. Но при этом отечественная культура не потеряла своих корней, самобытности, основанных на традициях православно-христианского миропонимания и миропостроения, закреплённых в самосознании, подсознании каждого русского человека. Пушкин взял культурные европейские формы, но применил к ним духовные законы, ввёл их в храм многовековой отечественной словесности. Миросозерцание Пушкина как раз и характеризуется генетической предопределённостью религиозного сознания в русской культуре и проявляется в его творчестве через православно-христианское видение мироустройства. «Молитва в дружеской лирике А. С. Пушкина: дружество как братство» — послания поэта к друзьям, включающие молитву. Обращение к молитве зарождается и появляется у Пушкина в дружеской лирике. Стихотворения «Разлука» (1817), «Чаадаеву» (1821), «Мой первый друг, мой друг бесценный» (1826) включают в себя просительную молитву, стихотворение «19 октября 1827 года» имеет соответствие с молитвой из богослужения, а молитва в стихотворении «Он между нами жил…» (1834) восходит к евангельскому молитвословию. В посланиях поэта к друзьям, включающих молитву, дружество понимается как духовное братство в свете идеи милости, взаимности. Основа истинного дружеского союза, как его понимал Пушкин, — евангельская любовь и духовное родство, что соответствует православно-христианскому пониманию мироустройства. Молитва за других, входящая в послания Пушкина к друзьям, непосредственно проявляет свое соборное начало. Здесь категория молитвы сопряжена с категорией соборности: у Пушкина соборное и святое единение друзей становится потенциально возможным и благодатным единением людей, где основой «прекрасного союза» являются чувства любви и сострадания к другому человеку. «Молитва и «духовная составляющая» образа возлюбленной в лирике А. С. Пушкина» — функции и семантика молитв в стихотворениях Пушкина, посвященных женщине. В стихотворениях Пушкина, обращенных к женщине и включающих молитву поэта, актуализируется мотив одухотворения любовного чувства в свете христианского восприятия красоты. Поэтические «молитвословия» Пушкина оказываются созвучны святоотеческой традиции. «Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной» (1827) Пушкина является своеобразной рецепцией гимнографического творчества, проявившейся на уровне семантики, символики и поэтики пушкинского слова; он ориентирован на жанр церковной поэзии — акафист. В стихотворениях «Я вас любил: любовь еще, быть может…» (1829) и «К***» (1832) представлена молитваблагословение, в сонете «Мадона» (1830) — молитва-благодарение, в стихотворении «Красавица» (1832) — молитва-созерцание. В этих произведениях обнаруживается соотнесенность с языковыми, синтаксическими и стилистическими приемами гимнографических текстов (акафиста, канона, стихир). Героиня пушкинских стихотворений осознается как божественное создание и сакральный образ. Описание красоты сопряжено с духовным уровнем, при котором раскрывается ее внутренний смысл, идея. Именно такое понимание восприятия красоты отражено в богослужебной и святоотеческой литературе, где красота есть свойство не столько эстетического, сколько духовного ряда. В «молитвенных» стихотворениях Пушкина, посвященных женщине, сильнее всего звучит мотив одухотворения любовного чувства, проявляющегося через категорию умиления. «Молитва в стихотворениях А. С. Пушкина о поэте и смысле творчества» — прослеживаются процессы становления «божественного глагола» в поэзии Пушкина под влиянием ее «молитвенного» строя. Особенной чертой стихотворений о творческом предназначении является устремленность поэта к иному миру — миру Горнему. В произведениях Пушкина выстраивается путь удаления от «толпы» к уединению, к поиску покоя и гармонии, «звуков сладких и молитв», что становится возможным через поэтическое созерцание («Пророк» (1826), «Поэт и толпа» (1828), «Поэту» (1830) и др.); прослеживается семантическая связь с христианским текстом. Тема о предназначении поэзии и смысле творческого дара в этих произведениях Пушкина сопряжена с идеей синергии, или сотворчества Бога и человека. Здесь художественная образность тесно связана с православной антропологией: поэт несет в себе особый Божий дар свыше — дар «внимать» гласу Божиему («жги сердца людей», «божественный глагол», «божественный художник», «его святая лира», «чувства добрые я лирой пробуждал», «памятник нерукотворный» и др.). «Динамика становления молитвы как религиозно-эстетического явления в лирике А. С. Пушкина» — корпус стихотворений, имеющих в своем составе молитву и истолковывающихся в пушкиноведении, как правило, в биографической проекции. В лирике наблюдается постепенное усиление обращений поэта к молитвенной тематике. В ряде стихотворений молитва проявлена косвенно: из самого контекста подразумевается присутствие молитвы в сознании и сердце поэта. Это молитвенное состояние — чувство к Богу, размышление о Божьем величии, Божьем творении — подтверждается контекстными перифразами из псалмов, входящих в богослужение (50-й псалом о покаянии и «Воспоминание» (1828), 103-й о первотворении мира и «Кавказ» (1829) и др.). В текстах Пушкина раскрывается личностное переживание молитвенных тем: склонность к уединению и устремление к Богу («Монастырь на Казбеке» (1829)), духовное осмысление пейзажа южного края («Кавказ»), ощущение своей (Пушкина) греховности, познание греха и «трезвение ума» («Воспоминание», «В начале жизни школу помню я…» (1830)). Сначала молитва в пушкинских текстах встречается как воззвание к небесному покровительству (ранняя лирика), затем она звучит в покаянном регистре («Воспоминание», «Воспоминания в Царском Селе» (1828–1829) и др.), иногда в унисон с темой уединения, поиска спасительного пути («Странник» (1835) и «Чудный сон мне Бог послал…» (1835)). Стихотворение «Перед гробницею святой…» (1831) представляет собой храмово-литургическую структуру, где поэт сообщает о себе как участнике православного богослужения. Траектория творческого пути Пушкина очевидна: она движется от стилевых исканий к постижению глубин церковной поэзии и православно-христианской образности. «Молитва в последнем лирическом цикле А. С. Пушкина: гимнографический аспект» — обобщается опыт изучения каменноостровского цикла и с новых позиций рассматриваются отдельные пушкинские тексты 1836-го года. Генетической и типологической особенностью воплощения молитвы в стихотворениях последнего лирического цикла Пушкина является смысловая и лексическая связь поэтического слова с гимнографическими и святоотеческими текстами. Стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны…» рассматривается в тесном единстве (нераздельности) с рисунком, помещенным в рукописях поэта после автографа стихотворения. Здесь наблюдается всеобъемлющее проявление категории молитвы: поэтическое слово напрямую восходит к богослужебной молитве, а рисунок является иконической реализацией образа старца-молитвенника. Пушкинский триптих выражает своеобразное восхождение человеческого духа к молитве и богообщению. При изучении «(Подражания Италиянскому)» существенно конкретизируются возможные гимнографические источники текста: стихотворение рассматривается в связи с мотивом предательства (предательства лобзанием), являющимся одним из акцентных мотивов в песнопениях Великого Четверга и Великой Пятницы Страстной Седмицы (стихиры). В этом произведении Пушкин поэтически представляет участь нераскаянной души на самом трагическом примере в истории человечества. В стихотворении «Мирская власть» структурообразующими факторами текста становятся евангельская проблематика и образность (Распятие, Крест). Наряду с изображением Распятия Господа стихотворение содержит в себе и пасхальные мотивы: за крестными Страданиями Христа следует Его Воскресение. Связанность и последовательность этих событий наиболее ярко проявляется в песнопениях на Святую Пасху, входящих в Цветную Триодь (пасхальные тропарь, стихиры, канон). «Молитва в сюжетной ситуации героя» — исследуется молитва как неотъемлемое средство характеристики героя, имеющее большое значение и для сюжета всего произведения. Введение молитвы героя в поэтические тексты характерно уже для самых ранних произведений Пушкина, где молитва тесно связана с мотивом уединения. В произведениях «Монах» (1813) и «Русалка» (1819) сила и действие молитвы поэтом не умаляются: молитва к Богу помогает героям-отшельникам преодолеть искушения. Через молитву Пушкин показывает особое лирическое переживание героев: борьбу с нечистой силой («Монах», «Русалка»), желание спасения души («Вечерня отошла давно…» (1823), «Жил на свете рыцарь бедный…» (1829), «На Испанию родную…» (1835)). Специфика создания молитвенной ситуации заключается в том, что она обрамляет сюжетную линию персонажа, нередко восходящую к топосу житий. Идейно-смысловой кульминацией поэмы «Братья разбойники» (1821– 1822) является молитвенное прошение младшего брата за невинного старика, мольбами которого можно смягчить Божий гнев. Не случайно в завершении рассказа старший разбойник возвращается к моменту жестокого убийства старца и прошению младшего брата о милости к старику: так Пушкин в финальных строках своей поэмы еще раз акцентирует духовную проблематику произведения. «Молитва героини» — рассматривается образ молящейся героини, являющийся лейтмотивным в целой группе произведений Пушкина. Образ героини, обращающейся с молитвой к Богу, включен в основные программные поэтические произведения Пушкина. В этих текстах выстраивается явная закономерность: с молитвой к Богу обращаются героини, поступки и действия которых находятся в христианской ценностной парадигме — красоты души, доброты, прощения, милости. Эти героини дарят, жертвуют, помогают, смиренно терпят превратности судьбы. Само обращение к молитве характеризует героиню как носительницу христианского сознания: скорбно-сердечную молитву возносит «дева юная» в стихотворении «Безверие» (1817), умоляет Бога о прощении грехов отца «прекрасная» дочь в стихотворении «Дочери Карагеоргия» (1820), главная героиня молится о своем спасении в поэме «Бахчисарайский фонтан» (1822– 1823) или о спасении души другого в поэме «Анджело» (1833). В рассмотренных текстах проявляются «ангеличность», над-мирность образа героини, в создании которого категория молитвы играет ведущую роль. 15 В «Евгении Онегине» (1823–1832) к молитве прибегают Татьяна Ларина и няня. «Молитва» как субстанциальное свойство русской национальной души объединяет этих двух героинь. Молитва-благословение няни во время ночного разговора становится одним из ключевых эпизодов в сюжетной линии Татьяны Лариной. В «личном» сюжете Татьяна через молитву соединяется с соборной душой народа. В рукописях романа в стихах, относящихся к маю 1823 года, встречаются перерисовки молящихся женских фигур: женщины, молящейся на коленях, и женщины с крестом в руках. Живописный образ и поэтическое слово у Пушкина идут рука об руку: сопоставление данных рисунков, предваряющих сюжет произведения, с образом Татьяны Лариной свидетельствует, что молитвенная тема и молитва героини осознанно и осмысленно вводятся в поэтическую ткань произведения. «Молитва-благословение и молитваблагодарение в военно-исторической поэзии А. С. Пушкина» — исследуются молитвы героев в военно-исторической поэзии Пушкина. Молитва-благословение и молитва-благодарение, восходящие к гимнографическому творчеству, как внутритекстовые элементы поэзии Пушкина являются словесным (вербальным) выражением национального духа русского народа, его православного сознания. Появление этих типов молитв отмечается в военно-исторической поэзии Пушкина; находясь вблизи смертельной опасности, герой обращается к Богу как к последней надежде. По учению Церкви, дело защиты родины и веры — дело благодатное, достойное почести и похвалы, связанное с подвигом мученичества. В поэтических произведениях Пушкина обнаруживаются царское благословение («Полтава» (1828)), отцовское благословение («Гречанка верная! не плачь…» (1821)), воинская благодарственная молитва («Кавказский пленник» (1821), «Попутный веет ветр. — Идет корабль…» (1829)). Герой в этих текстах по-христиански ожидает Божьей милости: молитва для персонажа может быть фактом ощущения благодатного состояния, истинной веры в Бога как источника спасения души (помощи), молитва укрепляет силы и боевой дух. В стихотворении «Бородинская годовщина» (1831) воссоздается образ графа-полководца А. В. Суворова: в изображении Пушкина Суворов — сакральная персона, благословляющая Отечество и царя. Пушкин измеряет историческое событие сакральными смыслами: внешнее поражение может свидетельствовать о внутренней победе (Кочубей и Искра, «Полтава»). Такое переосмысление героического достигается Пушкиным в контексте его культурно-генетической связи с историческим Православием. «Молитва как универсалия идеального бытия в сказках А. С. Пушкина» — исследуется художественное воплощение молитвы в пушкинской сказке. Молитва героя в сказках Пушкина становится способом осуществления благодатного чуда в его христианском понимании («Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре, князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди» (1831) и «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» (1833)). По молитвам и истинно добрым устремлениям героев совершаются сказочные (чудесные) явления («чудный город», оживление, спасение от смерти и др.). В этом случае молитва выступает универсалией идеального бытия. Чудесное в сказках под действием молитв персонажей становится христоцентричным: чудо осмысляется как заслуженное героями, стремящимися к осуществлению Божьего образа в человеке. В «Сказке о рыбаке и рыбке» (1833) молитва героя (рыбака) становится завязкой сюжетного хода, молитвенный мотив проходит через композицию всего произведения. Но в этом тексте изображается совсем иной мир — мир, не принимающий благословения (благодатного чуда): чудесно обретенное и неправедно (пристрастно) использованное богатство, чин и власть у героев вскоре отнимаются. Утрату героем доброго начала, его влечение к греху Пушкин осмысляет в «Сказке о золотом петушке» (1834). Царь Дадон искушается ложными чудесами, обольщениями. Жизнь не по совести разрушает целостность мировосприятия героя и исключает саму возможность обращения к просительному молитвенному слову: молитва, поначалу разрабатывавшаяся Пушкиным в черновиках этой сказки, в итоге отвергается им как несоответствующая умонастроению героя (алчного и злого). Таким образом, художественная система Пушкина-поэта отражает глубинные основы православного мировосприятия. Истоки пушкинского поэтического дара обнаруживаются, прежде всего, в стихии народной поэзии, а именно, в эпической и лирической, присущей древнерусской словесности, освещенной христианскими идеалами и имеющей установку на преображение человека. Категория молитвы в поэзии Пушкина, генетически связанная со Священным Писанием, гимнографической традицией и святоотеческим Преданием восточной православной Церкви, является фактором, соединяющим в поэтическом тексте духовный и эстетический потенциал слова. Молитва представлена практически во всех поэтических жанрах Пушкина: в стихотворениях (дружеских посланиях, сонете, песнях, эпитафии и др.), поэмах, романе в стихах сказках. В пушкинских текстах обнаруживаются молитвы поэта за друзей, возлюбленную женщину, встречаются покаянные молитвы, индивидуально-авторское переложение; молитвы героя: монаха, священника на церковном Таинстве, кающегося грешника, ребенка, царицы, рыбака, разбойника, селянина на кладбище, молитва взрослого за ребенка, молитва как царское благословение, отцовское благословение, родительская молитва-благословение, воинская благодарственная молитва и другие. В некоторых произведениях Пушкин художественно воссоздает молитвенное состояние, ситуацию (условие) обращения героя (героини) с молитвой к Богу. Поэт представляет как молитву исторической личности, так и вымышленных эпических персонажей. Молитва в произведениях Пушкина может проявляться и косвенно, через контекст, указывающий на присутствие молитвы в сознании, сердце героя или поэта. Молитвы героя в поэзии Пушкина играют по преимуществу оценочно-смысловую и композиционную роль. Герои поэтических произведений Пушкина характеризуются в зависимости от их отношения к молитве, способствующей глубокому раскрытию их внутреннего мира. Характерной чертой поэтического творчества Пушкина становится нарастающий интерес к судьбе героя, способного внутренне изменяться, совершенствоваться перед лицом драматических событий. Первостепенное значение для Пушкина приобретает поэтизация коренных духовных начал человеческой личности, основывающихся на евангельских заповедях о смирении, кротости, прощении и любви. Включение в поэтический текст молитвы позволяет Пушкину глубже раскрыть не только мироотношение молящегося (самого поэта или героя произведения), но и показать формы самопознания души и сам путь, ведущий личность к богопознанию. |