ДРЛ Феофан Прокопович. Литературная деятельность Феофана Прокоповича
 Скачать 24.1 Kb.
|
|
Литературная деятельность Феофана Прокоповича Публицистика Феофана Прокоповича. Говоря о литературной деятельности Феофана Прокоповича, в первую очередь следует вспомнить его ораторскую прозу: анализ «Слова в неделю осмунадесять…», проведенный в § 4 третьей главы, наглядно продемонстрировал то, как, в каких формах в литературной культуре, более того, непосредственно в самой ткани литературного текста, притом текста повышенной авторитетности, проявлялось противоречие между новым и старым. Проповедь в Древней Руси преследовала главным образом религиозные цели. Феофан подчинил ее злободневным политическим задачам. Многие из его речей посвящены военным победам Петра, в том числе Полтавской битве. Он прославляет не только Петра, но и его жену Екатерину, сопровождавшую в 1711 г. мужа в Прутском походе. В своих речах Феофан говорит о пользе просвещения, о необходимости посещать чужие страны, восхищается Петербургом. Оружием Феофана в его проповедях стали рассуждения, доказательства, а в ряде случаев и остроумное сатирическое слово. Феофан Прокопович известен как прекрасный оратор. Публицистические произведения Прокоповича П. Н. Берков относит к наиболее крупным явлениям российского прогрессивного просвещённого абсолютизма. Феофан Прокопович трансформировал традиционную церковную проповедь в “слово”, то есть речь на актуальную общественно-политическую тему. Ораторские произведения, написанные и произнесённые Прокоповичем, составили три объёмных тома “Слов и речей”. “Произнесённые с амвона и внешне отмеченные специфическими чертами, проповеди-слова Феофана были по существу полны чисто гражданским содержанием”, – подчёркивал К. В. Пигарев. “Слово похвальное над войсками свейскими победе” (1709). Формально эта речь связана с традициями панегирической речи, по литературным же особенностям это новое и оригинальное произведение. Феофан Прокопович оценивает в речи Полтавскую битву как событие высокого политического и общественно-исторического значения. “Слово” содержит не столько “похвалу”, сколько историко-философскую оценку события. Вместо традиционного набора комплиментов в адрес Петра I (что и предполагает жанр похвального слова) Феофан анализирует причины победы и приходит к выводу о её закономерности. “Слово” публицистично. Феофан Прокопович прибегает к иронии, рассказывая о намерении Карла XII захватить Москву и разместить в ней своих солдат. Его пророчество оправдалось, иронически замечает оратор: многие “уже достигли Москвы”, – пишет он, имея в виду тысячи пленных шведов, проведённых по Москве во время триумфального шествия русских войск. “Слово на погребение Петра Великого” (1725). Очевидец так передаёт свои впечатления от этого произведения: “По окончании божественной литургии взошёл на кафедру для проповеди архиепископ псковский Феофан. Но коль слово сие ни было кратко, однако ж продолжалось оное около часа, ибо беспрестанно было прерываемо плачем и воплем слушателей”. Слово написано мастерски, проникновенно, наполнено искренней и глубокой скорбью. Безмерность горя передаётся в “Слове” обилием риторических восклицаний. Стиль слова близок к стилю народных плачей, причитаний: “Что се есть? Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!”. При этом Феофан даёт глубокую и всестороннюю оценку деятельности Петра, его заслуг перед Отечеством. “Оставил нас, но не нищих и убогих: безмерное богатство силы и славы его… при нас есть. Какову он Россию свою сделал, такова и будет: сделал добрым любимою, любима и будет; сделал врагам страшною, страшная и будет; сделал на весь мир славною, славная и быть не престанет” . Здесь проявился патриотизм Прокоповича, его горячая заинтересованность в судьбе в судьбе Родины, её процветании. У гроба Петра Великого он призывает соотечественников сохранить его дух, продолжить его дела, выражает надежду, что Екатерина будет достойной преемственницей своего мужа в управлении государством: “…матерь всероссийская! Мир весь свидетель есть, что женская плоть не мешает тебе быть подобной Петру Великому… Как нам не надеяться, что все сделанное от него утвердишь, недоделанное совершишь и все в добром состоянии удержишь!”. “Слово на похвалу блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великого” (1725). Это слово является осуществлением обещания Феофана, данного в “Слове на погребение”: в будущем, когда несколько притупится скорбь, “пространнее побеседовать о делах и добродетелях” покойного императора. Слово было произнесено полгода спустя после смерти Петра, в день его именин, 29 июня 1725 г. Образ Петра I является у Прокоповича выражением общенационального нравственного идеала человека и соответствует прогрессивным устремлениям его эпохи. Прокопович отмечает личную инициативу императора в преобразованиях, но не забывает подчеркнуть, что Пётр – исполнитель божественной воли. Бог “освящает” все действия государя, но в целом образ Петра – это образ светского человека. Реальный человек, а не подвиг религиозной жертвенности становится примером для подражания. Ораторская проза Прокоповича запечатлела сильного, целеустремлённого человека на троне и подданных ему под стать, преданных государю и отечеству. Этим людям не свойственны сомнения, рефлексия, изнеженность чувств. Определённость в душевном состоянии и поступках – основное их качество, цементирует которое гражданский долг и патриотизм. Человек Петровской эпохи – человек поступка, действия, активной формы жизни. Даже смерть Петра не способна поколебать устои нового человека. Феофан пишет в этой проповеди: “Скорбим и сетуим, но не яко окамененнии; плачимся и рыдаим, но не яко отчаяннии; тужим от горести сердца, но не яко немии и чувств лишившиеся…”. “Слово в день святаго равноапостальнаго князя Владимира”. Уточним время создания данной проповеди. В 1706 г. Феофан начинает преподавать риторику, что обязывало к написанию и произнесению проповедей и приветствий от имени академии разным высоким особам и покровителям. Идейно-политическим устремлениям Феофана Прокоповича соответствовало обращение в одном из первых его ораторских произведений к образу первокрестителя (т. е. князя Владимира). Кроме того, этот материал был им уже изучен и апробирован в драматургическом жанре (в 1705 г. он написал пьесу “Владимир”) и вполне поддавался трансформации. Стало быть, слово было создано и произнесено никак не ранее лета 1706 г. Не могло быть написано слово и позже лета 1708 г. (эта дата определяется изменением отношения к гетману Мазепе). Работа над “Владимиром”, сама пьеса стали отправным пунктом при создании проповеди. Однако, слово – оригинальное произведение ораторского жанра, в котором Феофан Прокопович обозревает деятельность князя Владимира значительно масштабнее. Уже здесь заметен характерный для Феофана акцент: в большей степени речь идёт о князе-преобразователе и просветителе, чем о религиозном лице, святом русской церкви. Проповедник отмечает прежде всего заслуги Владимира-воина и патриота земли Русской. Спор князя Владимира с самим собой в центральном монологе пьесы определил и пафос проповеди, главная заслуга князя, по Прокоповичу, – “есть брань духовная, противу которой все мирские войны, единым отрочищным игралищем златоустый святый называет”. Показать внутренний мир человека, принимающего столь судьбоносное для своего народа решение, – вот главная задача и драматурга, и оратора, но решалась она поэтически разными средствами. Эстетически принципиально важно, что новаторски созданная пьеса (первая трагедокомедия на Руси) породила новый жанр ораторского искусства – художественно-публицистическую проповедь (в отличие от богословских, философских). Ораторская проза Феофана Прокоповича обогатила писателей русского классицизма и на протяжении нескольких десятилетий оставалась живым литературным явлением, “участвовала в литературной борьбе последующих поколений”. Объективный идеалист, метафизик, деист, Прокопович шёл от схоластики к философии Просвещения. Философские убеждения определили и его политические взгляды. Самым важным и значительным политическим произведением петровского времени, посвящённым вопросам государства и права, было сочинение Прокоповича “Правда воли монаршей”. Трагедокомедия Феофана Прокоповича «Владимир». Прокопович известен и как драматург. Он написал пьесу «Владимир» в 1705 г. для школьного театра в Киево-могилянской академии. Содержанием для нее послужило принятие в 988 г. киевским князем Владимиром христианства. Конфликт драмы представлен борьбой Владимира с защитниками старой веры — языческими жрецами Жериволом, Куроядом и Пияром. Таким образом, основой пьесы служит не библейское, как это было принято раньше, а историческое событие, хотя еще и связанное с религией. Исторический сюжет пьесы «Владимир» не мешает ей оставаться остро злободневным произведением, потому, что с христианством Прокопович связывает распространение просвещения, а с язычеством — торжество невежества, консерватизм. Борьба Владимира с жрецами прозрачно намекала на конфликт между Петром I и реакционным духовенством. Превосходство христианства над язычеством особенно ярко показано в третьем акте, где происходит диспут между греческим философом, защищающим христианство, и жрецом Жериволом. На все доводы своего оппонента Жеривол отвечает грубой бранью. После этого спора Владимир еще более убеждается в правильности принятого им решения. Завершается пьеса полным посрамлением жрецов и низвержением языческих кумиров. Жанр своей пьесы Прокопович определил термином «трагедокомедия». В трактате «О поэтическом искусстве» он писал о ней: «Из этих двух родов составляется третий, смешанный род, называемый трагикомедией, или, как Плавт предпочитает называть его в «Амфитрионе», — трагедокомедией, так как именно в нем остроумное и смешное смешивалось с серьезным и грустным и ничтожные лица — с выдающимися». «Серьезная» тема представлена в пьесе Феофана образом Владимира, в душе которого происходит мучительная борьба между старыми привычками и принятым решением. Соблазны, искушающие Владимира, персонифицируются в образах трех бесов — беса плоти, беса хулы и беса мира. Носителем комедийного начала выступают жрецы, имена которых подчеркивают их низменные, плотские страсти — обжорство и пьянство. Они жадны, корыстолюбивы и держатся за языческую веру только потому, что она позволяет им поедать приносимые богам жертвы. Чревоугодие Жеривола изображено в пьесе в гиперболических размерах. Он способен за один день съесть целого быка. Даже во сне Жеривол продолжает двигать челюстями, продолжая любимое занятие. Точно такие же упреки в жадности, пьянстве и разврате Прокопович адресовал в своих проповедях современному ему духовенству. Пьеса Прокоповича во многом связана с традициями барокко. В ней представлены два начала — трагическое и комическое, соединять которые в одном произведении поэтика классицизма категорически запрещала. Кроме «высоких» и «низких», в произведении Феофана объединены также реальные и фантастические образы. Так, рядом со жрецами и князем Владимиром появляются призрак Ярополка, бесы, а также «прелесть», т. е. соблазн «со многими другинями». В драматическое действие вводится музыкальное начало, в котором наличествуют те же самые контрасты: песенкам Жеривола и Курояда противопоставлен хор ангелов, в котором участвует апостол Андрей. Лирика Феофана Прокоповича. По масштабу поэтического дарования Феофан занимает одно из самых первых мест среди русских силлабических стихотворцев конца XVII — начала XVIII в. Во-первых, он обладал очень чутким к стиху ухом, т. е. имел дар, которому трудно научиться. Поэтому большое внимание Феофан уделял материи стиха: очевидно, неудовлетворенный ее уровнем, он стремился обогатить ритмику и фонику, разнообразил строфический репертуар (например, использовал октаву); тщательная работа велась им и с рифмами. Все это много способствовало совершенствованию виршевой поэзии. Он переводил Марциала («К Селию») и Скалигера («К сложению лексиков»), написал латинские приветственные стихи Петру II, вообще много и охотно писал по-латыни: целый ряд его стихотворений создавался в двух вариантах — русском и латинском («О преславном новом монаршем доме самодержавнейшей российской императрицы Анны Иоанновны», «О ладожском канале», «Новопреставившемуся иеродиакону Адаму эпитафион» и др.). Стихотворения Прокоповича написаны силлабическими стихами и отличаются разнообразием тематики. К серьезным героическим жанрам относится «Епиникион», или, как поясняет это слово сам Феофан, «песнь победная». Этот панегирический жанр предшествовал в России классицистической оде. «Епиникион» Феофана посвящен победе русского войска в Полтавской битве. К «Епиникиону» примыкает по своей военной тематике стихотворение «За могилою рябою», где описан один из эпизодов Прутского похода Петра I, в котором участвовал и сам автор. Оно отличается легкими и довольно ритмичными для того времени стихами и даже вошло впоследствии в песенники XVIII в.: «За могилою Рябою/ /Над рекою Прутовою/ /Было войско в страшном бою» (С. 214). В стихотворении «Плачет пастушок во долгом ненастьи» автор говорит в аллегорической форме о тяжелом времени, которое довелось ему пережить после смерти Петра I. Он уподобляет себя пастуху, застигнутому ненастьем, стадо которого поредело, а надежды на «красные» дни все еще не предвидится. В конце этого пятилетнего периода Феофан прочитал рукописную сатиру Антиоха Кантемира «К уму своему». В ее авторе он сразу же почувствовал своего единомышленника. Он пишет силлабическими октавами послание под названием «Феофан архиепископ Новгородский к автору сатиры». Прокопович спешит поздравить в этом стихотворении неизвестного поэта и советует ему не бояться высмеянных им врагов: «Плюнь на их грозы! Ты блажен трикраты» 4. Феофан Прокопович как теоретик литературы. Его «Поэтика» и ее значение для становления русского классицизма. Переходный характер деятельности Феофана проявился и в его теоретических произведениях. Это прежде всего относится к курсу лекций на латинском языке, читавшемуся им в 1705 г. для студентов Киевской академии и названному «De arte poetica» («О поэтическом искусстве»), В своих взглядах Феофан опирается на античных писателей, почитаемых классицистами, — на Горация, Аристотеля, а также на французского теоретика XVI в., предшественника классицистов — Ю. Ц. Скалигера. Он цитирует Гомера, Вергилия, Овидия, Пиндара, Катулла и других античных писателей. В самом творчестве важное место отводится правилам, выведенным из «образцовых сочинений». Наряду с правилами настоятельно рекомендуется «подражание образцам». Невозможно стать хорошим поэтом, утверждает Феофан, «если у нас не будет руководителей, то есть отличных и прославленных в поэтическом искусстве авторов, идя по стопам которых мы достигнем одинаковой с ними цели». Самыми серьезными и авторитетными произведениями Феофан считал эпопею и трагедию. В драматических произведениях, по его словам, должно быть обязательно пять действий. Это число позднее узаконят классицисты. Уже явно намечается тенденция к установлению единства действия и времени. «В трагедии, — пишет Прокопович, — не должно представить в действии целую жизнь... но только одно действие, которое произошло или могло произойти в течение двух или, по крайней мере, трех дней». Тем самым художественная и теоретическая деятельность Феофана Прокоповича прокладывала путь русскому классицизму. Видное место занимает Феофан Прокопович и в истории русской эстетической мысли. Если В. И. Резанов, Н. К. Гудзий, П. О. Морозов не считали “Поэтику” Феофана Прокоповича произведением новаторским, то исследователи позднейшего времени высоко оценили теоретический труд молодого преподавателя Киево-Могилянской академии. Л. И. Кулакова пишет, что “основанные на изучении Аристотеля, Горация, теоретика Возрождения Жюля Скалигера и иных источников, лекции содержат немало оригинальных мыслей и являются первым значительным памятником русской теории поэзии” [211. С. 7]. В. И. Фёдоров, А. С. Курилов высоко оценивают вклад Феофана-теоретика в историко-литературный процесс России XVIII века [332. С. 18; 215. С. 64–65]. В вопросе о происхождении поэзии Прокопович занимает весьма смелую позицию, заявляя, что колыбелью поэзии была сама природа. В ряде глав теоретик излагает свои взгляды на роды и виды литературного творчества. Объектом поэзии, по Феофану, должен быть человек. Оригинальным и достаточно глубоким явилось в его трактате учение о поэтическом вымысле. Прокопович отчетливо осознавал специфику художественного освоения действительности – “подражание является душой поэзии”, подражание как основу поэтического вымысла он тесно связывал с правдоподобием [34. С. 347]. Для лучшего разъяснения своих теоретических положений Прокопович часто прибегает к сопоставлению специфики творчества поэта с трудом историка, философа, художника. Весьма подробно и обстоятельно, с обилием примеров (своих и заимствованных) Прокопович пишет о художественных средствах, “без чего нельзя ни сочинять, ни воспевать” [34. С. 348]. Можно считать, что в “Поэтике” имеется фундамент для построения языковой классицистической системы, так как Феофан уже наметил учение о трёх стилях, он – прямой предшественник Ломоносова, о чём пишет В. П. Вомперский [128. С. 70–98]. Значительными достоинствами поэзии теоретик считал ясность, точность, краткость, понятность; совершенно не принимал словесную вычурность, смысловую изощренность. Прокопович называл это “изящными пустяками”, “вздором”, особенно резкими являются его выпады против напыщенности в “Риторике”. Прокопович во многом предвосхищает проблематику теории русского классицизма, хотя остаётся ещё вне пределов её системы. |