Главная страница
Навигация по странице:

  • 1. Разобраться с управлением амальгамой.

  • Интерлюдия. Регина

  • Читалка антона. Любая достаточно развитая технология неотличима от магии. Третий закон Кларка


    Скачать 0.49 Mb.
    НазваниеЛюбая достаточно развитая технология неотличима от магии. Третий закон Кларка
    Дата24.07.2022
    Размер0.49 Mb.
    Формат файлаdocx
    Имя файлаЧиталка антона.docx
    ТипЗакон
    #635425
    страница4 из 26
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   26
    Глава 4

    Впрочем, не совсем в темноте. Зрение мое снова быстро приспособилось – перед глазами начали выстраиваться сотканные из тонких красноватых линий очертания предметов.

    Слова козлоногого меня сначала успокоили, но потом заставили задуматься. А потом и затревожиться. Не может все быть так просто. Наверняка есть какой-то подвох…

    Да вот же он, на поверхности! Лиска будет жива, пока жив я… А что, если со мной что-то случится?! Я теперь, выходит, не только своей жизнью рискую, но и ее. И сколько вообще продлится эта связь? Что, если это навсегда? И когда я помру от старости, то и дочь с собой в могилу утащу?

    Я грохнул кулаком по смотровому столу, и металлическая столешница загремела, будто колокол.

    Да чтоб меня! Не хотел же связываться!

    В висках тревожно застучал пульс, перед глазами все поплыло, и я покачнулся, схватившись за край стола, чтобы не упасть.

    Проваливаюсь! Только этого не хватало!

    Я зажмурился и постарался успокоиться, беззвучно шепча привычную мантру.

    Раз. Два. Три. Четыре.

    Жили мошки на квартире…

    Получилось удивительно легко – меня будто прохладная очищающая волна окатила. Раздражение, злость, страх, растерянность – все ушло за считанные секунды, разум прояснился, будто после получаса медитации. Это было так странно и непривычно, что я еще какое-то время стоял, прикрыв глаза и прислушиваясь к себе.

    Действительно получилось. Будто отключил все эмоции и взглянул на себя безразличным сторонним взглядом.

    Кулак, которым я долбанул по железному столу, немного побаливал. Я оглядел его и увидел, как на сбитой костяшке заблестела тонкая пленка амальгамы, залечивающая ссадину. Но даже это воспринималось, как нечто само собой разумеющееся.

    Ну что ж. Успокоился? И правильно. Теперь определимся, что делать дальше. По пунктам: первое, второе, третье…

    Это старая привычка, которую я вырабатывал с самого детства. Несколько минут каждый вечер на подведение итогов дня и на составление предварительного плана на завтра. Несколько минут утром на доработку плана и расстановку приоритетов. И пусть даже за окном грянул апокалипсис – привычка дает о себе знать. Когда вижу перед собой конкретные цели – все становится проще и понятнее.

    Последние годы я все эти заметки заносил в органайзер на компьютере и на телефоне. Регулярно, не пропуская ни дня. Вот и сейчас этого жутко не хватало. Глупо, конечно…

    Красные светящиеся полоски перед глазами вдруг сложились в ровный прямоугольник, зависший где-то вверху и справа.

    Так-так-так… Снова эта штука. Амальгама.

    Этот жидкий металл, похоже, действует, управляя организмом на клеточном уровне. Иначе я столь быстрый отклик объяснить не могу. И то, что теперь у меня получается еще лучше управлять эмоциями – тоже сходится. Эмоции ведь, по большей части, тоже химия. Если амальгама может управлять и выбросами гормонов и нейромедиаторов…

    Уф… Это же невероятно! Практически суперспособность. Главное, научиться управлять этим.

    Я привычно взглянул чуть вверх и вправо – когда работаю за компом, обычно у меня в правом верхнем углу экрана заметки с целями на день. Вот и светящийся прямоугольник высветился там же. Видимо, амальгама улавливает образы, возникающие у меня в мозгу, и начинает подстраивать визуальный интерфейс под них.

    Может, и заметку удастся сделать?

    1. Разобраться с управлением амальгамой.

    Светящаяся надпись появилась в прямоугольнике так же быстро и естественно, как если бы я набрал ее на клавиатуре. И даже шрифт был привычный – тот, что я обычно использую в заметках. Интересный выверт…

    Мысленной командой я стер надпись. Так, а вчера, кажется, мне даже показывали что-то вроде схемы всего организма, подсвечивая ранения. Этакая вкладка персонажа, как в компьютерных играх…

    Получилось вызвать эту картинку снова. Сотканное из тонких красных линий объемное прозрачное изображение моего тела. Можно поворачивать по вертикальной оси. Причем тело именно мое – приглядевшись, я узнал и черты лица, и пропорции. Все прорисовано досконально.

    От головы и от верхней части туловища идут линии-выноски, подписанные незнакомыми рунами. Некоторые обведены светящимися кружками, на некоторых эти круги еще не замкнуты. Вообще, похоже на какие-то шкалы, как на приборной панели автомобиля или в интерфейсе какой-нибудь игры. Но что это? Отображают какие-то показатели? Или это прогресс-бары, визуализирующие течение каких-то процессов?

    Зар-раза, как же неудобно! Все равно, что пытаться разобраться в какой-нибудь программе, написанной на китайском. Эта штука влезла ко мне в мозг. Неужели не может заодно перевести интерфейс на понятный мне язык?

    Я постарался сконцентрироваться на этом вопросе, и в воздухе вдруг вспыхнули еще три строчки рун – одна подлиннее, ниже – две коротких. Диалоговое окно с выбором ответа! Как в тот раз, когда амальгама предложила залечить мои раны.

    Ну, допустим, соглашусь. И…

    Незнакомые кракозябры в интерфейсе, к сожалению, не исчезли. Наоборот, на схеме появилась еще одна, указывающая на голову. И рядом с ней начала медленно расти светящаяся полоска.

    Да, это точно прогресс-бар. Правда, заполняется очень медленно, нет смысла ждать.

    Так, а если теперь вообще убрать интерфейс?

    Все посторонние линии и надписи исчезли, осталась только красноватая подсветка «ночного зрения». Отлично. Работает!

    Эти простейшие трюки меня еще больше успокоили и обнадежили. Наверное, потому, что я понял – хоть что-то во всем этом безумии поддается логике. У той штуки, которая в меня вселилась, есть вполне внятная система управления. Осталось только в ней разобраться.

    Идем дальше.

    Козлоногий – буду звать его так, раз уж он не удосужился назвать ни одного из своих имен – прав по поводу того, что лезть наружу с голыми руками глупо. Раз уж я утащил с собой эту отрубленную руку с наручем, то надо ею воспользоваться. Или хотя бы попытаться.

    Я пристально уставился на свой трофей, и его контуры тут же высветились ярче. Как и вчера, я разглядел даже очертания каких-то кристаллов внутри наруча. Что это? Явно какие-то важные узлы. Что-то вроде аккумуляторных батарей? И как вообще снять эту штуку?

    Эх, было бы здорово, если бы амальгама могла давать мне подсказки, как в компьютерной игре.

    Вокруг наруча замелькали строчки каких-то рун, крупные символы, светящаяся сетка, похожая на соты. Я на мгновение даже правда поверил, что высветится окошко с описанием предмета, как в какой-нибудь RPG. Но, увы, четко вырисовались только две руны, соединенные тонкими линиями с кристаллами внутри наруча. Перевода на русский не получилось. Но надо, на всякий случай, запомнить эти символы…

    Я сосредоточился, представляя, что в окошке с заметками появляется вторая вкладка, и символы копируются туда.

    Получилось. Отлично. Интерфейс можно будет постепенно подстраивать под себя, основываясь на привычных принципах – окна, вкладки… Так, а это что?

    Амальгама подсвечивала на наруче продолговатый участок на стыке двух пластин. Я аккуратно прощупал его и активировал не то какую-то скрытую кнопку, не то сенсор. Но наруч вдруг трансформировался, раскрываясь, будто футляр.

    Я аккуратно вытащил из него отрубленную руку, обтянутую рукавом из плотной черной ткани. На ощупь – будто прорезиненная. Искусно сделанная металлическая перчатка, как выяснилось, была не частью наруча. Возможно, ее тоже можно было снять, но я не стал. Мне бы она все равно не подошла, ладонь заметно меньше моей.

    Внутренняя часть наруча была темной, бархатистой на ощупь и освещалась изнутри приятной голубоватой подсветкой. За прозрачной вставкой видны два кристалла неправильной формы, соединенные между собой золотой оправой. Рядом вспыхнули в воздухе уже знакомые руны.

    Закатав рукав, я вложил правую руку внутрь наруча, и тот с едва слышным жужжанием схлопнулся, плотно охватывая руку от запястья до локтя. Состоял он из относительно небольших, похожих на чешуйки, частей, которые зашевелились, подгоняя размер и форму доспеха под мои параметры.

    Круто! Вес почти не чувствуется, ощущения приятные. Я внимательно оглядел внешнюю сторону наруча – там, откуда должен был вылезать лазерный клинок. Сопло располагалось над запястьем, и луч должен идти вдоль линии руки. Не очень-то удобно – если кисть загнуть вверх, можно себе и пальцы обрезать. Хотя, может, от этого срабатывает какая-нибудь защита…

    Вот только как эта штука включается? Никакого намека на кнопки. Скорее всего, тоже мысленное управление.

    Сосредоточился, представил себе светящийся клинок, вырывающийся из наруча…

    Голубая вспышка резанула по глазам, уже привыкшим к темноте. Я прищурился, но руку продолжал держать неподвижно, сжав кулак и держа предплечье параллельно полу.

    Когда прошлый владелец сражался вчера с тем жутким шипастым типом, со стороны это оружие выглядело, как что-то вроде газового резака. Но вблизи было заметно, что это именно клинок. Призрачный, светящийся, с вязью каких-то символов вдоль всей длины. И, если повернешь его ребром – превращающийся в тончайшую светящуюся полоску. Длина и форма… Да, варьируется, подчиняясь мысленным командам.

    Я попробовал рубануть им по углу смотрового стола. Срезанный, будто лазером, кусок металлической столешницы, отвалившись, оглушительно загремел по плитке. Я невольно отпрянул назад, и клинок погас, втягиваясь в наруч.

    Работает! Но опасная штука, конечно. У меня был кое-какой опыт обращения с холодным оружием в рамках занятий восточными единоборствами. Мечи, саи, бо, немного умел махать нунчаками. Но с подобным клинком нужно быть втройне осторожным. Неудачно махнешь – и скорее себе что-нибудь отрубишь, чем противнику. Но зато, правда, и острота просто убийственная. Даже странно, как он вчера того черного на салат не нашинковал. Видимо, доспехи у того все-таки тоже соответствующие.

    Не удержался – провел кончиками пальцев по срезу на столе. Идеально ровный, будто даже отполированный. Но в начале реза – там, где клинок только соприкоснулся со столешницей – металл раскален докрасна и немного оплавлен. А металл-то толстый – миллиметров пять…

    Ладно, пока хватит экспериментов. Пора уже выбираться наружу.

    Я решил воспользоваться той же дверью, через которую попал сюда. Вторая, судя по всему, вела сразу на улицу, но соваться туда пока не хотелось.

    На лестнице было тихо, но прежде чем покинуть свое убежище, я постоял с полминуты, прислушиваясь. Вроде ничего подозрительного. Стараясь ступать бесшумно, поднялся на первый этаж. За окнами уже было светло, так что после абсолютной темноты, царящей в морге, все вокруг казалось непривычно ярким, четким, цветным. Дополнительные визуальные эффекты от амальгамы почти исчезли, напоминая о себе только изредка появляющимися светящимися рамками вокруг некоторых предметов.

    Держась вдоль стенки, я прошел по коридору, заглядывая в помещения с приоткрытыми дверями.

    Всюду разруха. Вещи брошены, явно в спешке. Кое-где видны следы борьбы. В одной палате все стены так щедро забрызганы кровью, будто ее расплескивали из ведра. Большинство окон разбиты – в стеклопакетах либо трещины, либо целые дыры. На улице светло и тихо. И вроде бы не холодно. Обычный летний день, даже вон птаха какая-то чирикает.

    Итак, оперблок где-то на третьем или четвертом этаже. Но палата моя – в соседнем крыле, во втором хирургическом отделении. Второй этаж. Где тут переход-то…

    На глаза очень кстати попался план эвакуации, вывешенный рядом с выходом на лестницу. Сориентировавшись по нему, я выбрался в соседнее крыло. А вот дальше возникли проблемы.

    Эта часть здания была сильно повреждена – здесь недавно бушевал пожар, а часть потолочных перекрытий обвалилась не то от взрыва, не то от какого-то удара. Выход на ближайшую лестницу оказался заблокирован, так что пришлось искать другую. В итоге я вылез через окно на улицу и пошел вдоль стены здания, прикидывая, где можно влезть в него снова.

    На улице было тепло и тихо. Небольшой сквер, разбитый с этой стороны здания, шелестел листвой. Картину портили поломанные ветви деревьев, валяющиеся всюду осколки стекла из выбитых окон и стойкий запах гари и дыма. Похоже, выгорела довольно значительная часть здания, а кое-где и до сих пор тлело – из окон второго этажа были видны струйки дыма. Но палата моя, насколько я помню, находилась в дальнем конце отделения. Будем надеяться, что та часть здания пострадала меньше.

    Буря давно утихла, но небо было какого-то странного красноватого оттенка, будто на закате, и сплошь затянуто перьевыми тучами, закручивающимися над головой, будто в огромном водовороте. Никогда такого не видел. Хотя, я за последние часы столько насмотрелся, что какие-то там облака уже не особо впечатляли.

    Подходящее окно обнаружилось метров через двадцать – створка его была открыта настежь и хлопала на ветру, жалобно дребезжа остатками стекла. Я аккуратно, чтобы не порезаться, взобрался на жестяной подоконник и, оглядевшись, шагнул внутрь комнаты.

    Палата. Причем забаррикадирована изнутри. Одна из коек придвинута к дверям, сверху положены две тумбочки – видно, для веса.

    Спрыгнув на пол, я замер, прислушиваясь.

    Шорох под одной из кроватей, и почти сразу же мое улучшенное зрение высветило сквозь нее красноватый силуэт – примерно как на тепловизоре.

    Я вскинул было руку, готовясь активировать клинок, но передумал. Не похоже было, чтобы это кто-то опасный. Судя по прерывистому дыханию и всхлипываниям, просто кто-то из пациентов забился со страху под кровать.

    – Эй! – шепотом позвал я. – Вылезай!

    Всхлипывания переросли уже в настоящий плач и жалобное подвывание.

    Я наклонился, заглядывая под кровать.

    Пацан. Лет, наверное, десяти-двенадцати. Весь почему-то перепачканный в чем-то черном, лицо чумазое, как у трубочиста.

    – Вылезай, все хорошо.

    Он мелко затряс головой.

    – Они придут! Они всех забрали!

    – Кто они?

    – Страшное черное чудище! С рогами.

    – Ушли они. Пока тихо. Но надо выбираться отсюда.

    Мальчишка снова затряс головой. Когда я потянулся к нему, он и вовсе вскрикнул в голос.

    – Да тише ты! – зашипел я на него. – Слушай, парень, а ну-ка, подбери сопли! Я с тобой нянчиться не собираюсь, у меня дел и так по горло. Вылезай, говорю!

    – Не-е-е-т!

    Я зло сплюнул.

    – Ну и сиди тут. А я ухожу.

    Стараясь поменьше шуметь, я отодвинул от дверей кровать. Пацан вылез все-таки из своего убежища и зашептал, вытаращив глаза:

    – Дяденька, не надо! Там монстр! Мы с Витькой специально закрылись.

    – И где этот Витька твой?

    – Он в окно вылез. За помощью.

    – Давно?

    – Не знаю. Может, час…

    Я вздохнул и приоткрыл дверь в коридор. Выглянул.

    То же, что и везде. Сплошной погром, какие-то свисающие с потолка провода, покореженная обрешетка. Но тихо. Направо – длинный коридор с дверями по обе стороны, небольшая рекреация с сестринским постом, дальше – сплошной завал. Обрушилась часть перекрытий. Мне – налево, там выход из отделения и лестничная клетка. Вроде чисто, только на стене вдалеке – какая-то странная черная масса. Тоже что-то обгоревшее?

    – Да нет там никого.

    – Не ходите туда, пожалуйста!

    – Давай так – я сейчас там все проверю и вернусь за тобой…

    – Вас там сожрут… – прошептал мальчишка, и губы его снова задрожали. В широко распахнутых глазах плескался неподдельный, животный ужас.

    Я подошел к нему и молча обнял за плечи. Он уткнулся лицом мне в толстовку и заплакал уже навзрыд – будто плотина прорвалась. Икая и шумно вдыхая воздух, пытался еще и что-то рассказывать.

    – Они… они… тетю Лену!.. медсестру… и всех ребят из третьей палаты… Столько крови было! Целая лужа натекла…

    – Тсс! Ну, тихо, тихо… Успокойся, – я прижал его к себе, погладил по растрепанным волосам. – Сейчас нам надо собраться и уходить отсюда. В палате телефон у кого-нибудь был? Мне позвонить надо.

    – Н-не работают же… телефоны, – размазывая слезы по щекам, замотал головой пацан. – Мы пробовали.

    Зар-раза!

    – Покажешь?

    Мальчишка отлип от меня и зашарил в кармане. Вытащил простенький смартфон с потрескавшимся экраном, в чехле, сплошь обклеенном стикерами с героями комиксов.

    Работает. Двадцать процентов заряда. Но крестик на значке сети. Связи нет вообще. Но как так? Неужели буря все вышки в округе из строя вывела?

    – Надо попробовать на крышу залезть. Может, там сигнал поймаем. Но сначала мне нужно до своей палаты добраться, вещи забрать.

    – Я туда не пойду! – в ужасе вскрикнул пацан – так громко, что я едва не дернулся, чтобы зажать ему рот.

    Он отбежал в угол палаты, прячась за спинку кровати. Да что ж такое-то!

    Ладно. Пусть немного успокоится. Учитывая, что здесь вчера творилось ночью, и любой взрослый на его месте в штаны бы наложил.

    – Сиди тихо! Я скоро вернусь.

    Я выглянул за дверь и, напоследок еще раз оглянувшись на мальчишку, приложил палец к губам.

    В коридоре странно пахло. К отчетливому запаху гари, который, похоже, пропитал уже все здание, примешивалось что-то горьковато-сырое. Будто болотная тина или торф. Или сырое мясо. Уф, надеюсь, амальгама не начнет усиливать мои обонятельные рецепторы. Это не те запахи, которые хотелось бы чувствовать во всех оттенках.

    Я зашагал вдоль стены, держа правую руку чуть наотлет, чтобы в случае чего активировать клинок. Разглядел, наконец, черную массу, опутывающую стену, пол и большую часть дверного проема, ведущего к лестнице.

    Нет, это не следы пожара. Какой-то странный нарост, похожий на мох или плесень, только увеличенные во много раз. Лежит толстым слоем, сантиметров пятнадцать минимум. И этот странный запах… Да, точно, от этой штуки.

    Амальгама снова дала о себе знать – перед глазами заплясали красноватые штрихи, пятна. Часть из них обрисовывали контуры нароста, но нечетко – будто срывались. Однако меня явно предупреждали об опасности – вскоре вся область коридора, пораженная грибком, подсвечивалась красным.

    Да я и сам вижу, что дело неладное. Явно тоже какая-то чужеродная хрень. Подойдя поближе, я разглядел, что нарост был влажным, слегка пульсирующим и медленно, но непрерывно шевелился, постепенно вытягиваясь, расползаясь новыми побегами. Некоторые участки били заметно толще остальных, и они складывались в нечто вроде рисунка вен или корневой системы.

    Центр всей этой штуки, похоже, был где-то в углу под потолком. Там что-то странно вибрировало, и эту область амальгамы подсвечивала особенно ярко – тревожно-алым контуром.

    Еще одно значительное утолщение обнаружилось в дверном проеме одной из палат. Там лоза обвила косяки сплошной рамкой, в центре которой взбух здоровенный полупрозрачный кокон, заполненный желто-зеленой жижей.

    Да что же здесь творится-то? Не то зомби, не то одержимые, явно до этого бывшие обычными людьми. Странные чужаки в техногенных доспехах. Козлоногий демон, несущий какую-то загадочную ахинею. Теперь еще и эта хрень, больше напоминающая фильмы про Чужих. Это и по отдельности-то пугает, а уж все вместе – какое-то совсем уж адское комбо.

    Но выход-то в той стороне, так что придется проходить мимо этих наростов. Благо, они еще не все опутали, остался узкий участок чистого пола. Вроде можно проскочить…

    Я сделал еще пару шагов, и кокон, будто почуяв мое приближение, вдруг громко булькнул, дернувшись. Я невольно отпрыгнул подальше, и вовремя – весь этот влажный бурдюк вдруг с мерзким звуком лопнул, расплескивая жижу на пару метров вокруг. Из него вывалилось сразу два уродливых краснокожих карлика с тощими когтистыми лапами и безглазыми черепами, вытянутыми в стороны, будто у рыбы-молота. Росту в каждом было чуть больше метра, но это больше из-за того, что двигались они, сильно сгорбившись, почти на четвереньках. Сквозь кожу на их горбатых спинах отчетливо проступали хребты и красные светящиеся разводы, похожие на рисунок вен. Хотя, возможно, это амальгама так мне подсвечивала.

    Едва успев появиться на свет, оба заверещали, как резанные, распахивая неестественно огромные пасти, усеянные рядами неровных, больше похожих на осколки черного стекла, зубов. И еще для новорожденных эти ребята оказались очень уж ретивыми. Тут же бросились в мою сторону, скребя когтями на ногах по напольной плитке и оскальзываясь на жиже, вытекшей из кокона.

    Адреналин хлынул в кровь, будто из прорвавшейся плотины – я, кажется, даже почувствовал удар по ушам, будто при погружении в воду. Меня не назовешь трусом, да и драться мне доводилось частенько. Но в основном в формате спаррингов или соревнований. А когда на тебя набрасывается подобное страшилище – ощущения совсем другие. Я даже поначалу забыл про световой клинок – встретил карлика ударом ноги в грудь.

    Тварь оказалась на удивление тяжелой – я ожидал, что от такого удара она отлетит на пару метров назад. Но ощущения были такие, будто попытался отпихнуть ногой каменную статую.

    Я отпрыгнул назад и в сторону, уходя от размашистого удара лапой. Когти с хрустом пробороздили крашеную стену, легко сдирая штукатурку. Силищи у безглазых монстров тоже было не занимать. Да и карликами они уже не казались – разбухали и распрямлялись на глазах, конечности с мерзким влажным хрустом вытягивались… Это пока мне было даже на руку, потому что двигались они из-за этого дергано, немного заторможено, и мне удавалось уворачиваться от их атак.

    Чудовища вызывали неподдельный, животный ужас – где-то на уровне инстинктов. Думаю, если бы вместо них были какие-нибудь опасные, но более-менее привычные хищники типа тигров или медведей – я бы так не испугался. Но эти твари выглядели так чуждо и противоестественно, что к горлу подкатывал ком тошноты.

    Воздух вокруг вздулся пузырем, искажая очертания стен, уши заложило так, будто я нырнул на глубину.

    Проваливаюсь!

    Эмоции захлестнули меня, и я заорал в голос. Но вслед за этим неожиданно пришло облегчение. Снова амальгама. Сознание почти мгновенно прояснилось, приступ прошел, едва начавшись, и следующую атаку монстра я встретил с холодным, ясным рассудком.

    Светящийся клинок вспыхнул, вырываясь из золотого наруча. Отпрянув назад и разворачиваясь боком к противнику, рубанул его сбоку – будто хуком в челюсть. Клинок глубоко рассек плоть, взметнув веер темных брызг. Запахло паленым мясом.

    Второй уродец прыгнул на меня, отталкивая собрата, и я встретил его обратным ударом – наотмашь, от локтя. Кажется, клинок ненадолго вытянулся в длину чуть ли не вдвое, так что рубанул, как саблей. Противник пытался прикрыться от удара лапой, и отрубленная кисть полетела, кувыркаясь в сторону.

    Верещали монстры яростно, чуть ли не захлебываясь от злобы, но на раны, кажется, вообще не обращали внимания – перли напролом, тесня меня все дальше. К счастью, окружить меня им не удавалось – коридор был слишком узким. Но еще немного – и я упрусь в завал. Я это понимал четко – страх ушел, уступив место холодному расчету. Я выверял каждый шаг, каждый удар, заодно привыкая к незнакомому оружию.

    Удар – уворот – отталкиваюсь от стены – снова бью клинком, целясь в морду. Светящееся лезвие легко рассекает плоть, оставляя чудовищные дымящиеся раны. Но твари неестественно живучи – один из них вовсю прыгает даже с наполовину разваленным черепом. Впрочем, слово «естественный» тут вообще не подходит.

    Я немного сменил тактику и начал бить по конечностям. Несколько удачных ударов – и оба страшилища, обездвиженные, валялись на полу, яростно болтая культями. Я, еще более взвешенно, стараясь поменьше запачкаться, рубанул еще пару раз – уже наверняка.

    Отрубленные уродливые бошки покатились по полу, продолжая клацать челюстями. Тела же еще долго, с минуту, продолжали трепыхаться. Амальгама подсвечивала внутри них сгустки чего-то красного, но я так и не понял, зачем. Возможно, показывала уязвимые точки? Не похоже, потому что подсказки не исчезли, даже когда монстры окончательно затихли.

    Стараясь не запачкать обувь в крови и потрохах, я прокрался вдоль стены и вернулся в палату за пацаном. Но того уже и след простыл. Я заглянул под кровать, выглянул в открытое окно. Похоже, малец дал деру, когда услышал жуткие крики из коридора. Подумал, что меня и правда сожрали.

    Ладно. Может, это и к лучшему. Только мешался бы под ногами.

    Подумал так – и сам удивился своему хладнокровию. Или это снова из-за подавления эмоций?

    Я вернулся в коридор и на этот раз уже без особых приключений преодолел заросший чужеродной грибницей участок и вышел на лестницу. Поднялся на второй этаж.

    Вот оно, мое отделение. К счастью, тоже тихое – пожар и буря, похоже, вообще выгнали из здания все живое. Ну, кроме всякой нечисти.

    Добрался до своей палаты и с облегчением обнаружил, что вещи мои не тронуты. Одежда стопкой сложена в прикроватную тумбочку, рюкзак – под кроватью, в изголовье, там же, где я его и оставлял. Оба мои соседа исчезли, но судя по тому, что следов крови или вообще борьбы заметно не было – возможно, легко отделались.

    Телефон был заряжен почти полностью, в рюкзаке, как всегда, валялся еще и пауэрбанк. Но толку от этого было мало. Сотовая связь не работает, ни одной активной сети Wi-Fi тоже не обнаружено, GPS тоже не ловит. Осталась слабая надежда поймать сигнал, если выбраться на крышу. Но я в это уже и сам не верил. Возможно, если найти здание повыше…

    Пока переодевался и забирал свои вещи, обнаружил в тумбочке початую «полторашку» минералки. Всосал ее чуть ли не одним махом. Вовремя спохватился – на подоконнике обнаружил оставленное кем-то из бывших соседей печенье. Оставил немного воды, чтобы было, чем запивать.

    Торопливо пережевывая сухие, как куски картона, пластинки, я оглядывал через окно опустевший двор больницы и думал, что делать дальше. Мысли тикали монотонно, будто в часовом механизме.

    Пытаться понять, что происходит – бесполезно. Слишком мало информации, нужно разведывать дальше. Но куда податься? Первым делом – поднимусь на крышу, осмотрю окрестности. Потом – домой, естественно. Тут относительно недалеко, пешком можно дойти за час с небольшим. Дома – поесть, наконец, по-человечески, собраться и двинуть на левый берег, к Ольге с Алисой. Лучше не пешком, конечно – это на другом конце города, километров десять, наверное, по прямой…

    Некстати вспомнились уродливые безглазые монстры с первого этажа. Я невольно поморщился и передернул плечами. Да уж… А если бы у меня не было клинка? Голыми руками от таких не отобьешься. Да даже и огнестрел слабо поможет. Смотря какой, конечно…

    А вот ночью мне помогло выжить другое. Я вовремя провалился, и серый мир превратился из ловушки в убежище. Если бы научиться нырять в него осознанно – это очень бы пригодилось. Особенно если получится так же осознанно выходить из этого состояния.

    Я даже попробовал сформулировать соответствующую мысленную команду, но она была слишком сложной, чтобы амальгама сходу уловила ее. А для экспериментов сейчас пока не время, да и не место.

    Забрав свои вещи, я все-таки поднялся на четвертый этаж и отыскал выход на крышу.

    Связь, конечно же, не ловилась даже здесь. Обзор был тоже не ахти. Слева, за дорогой – парк, справа – гаражи, дальше немного частного сектора, постепенно уступающего место многоэтажкам. Но даже то, что я сумел разглядеть, меня не обрадовало.

    Со всех сторон, докуда хватало глаз, поднимались в небо столбы дыма от пожаров. А откуда-то издалека доносился монотонный заунывный звук сирены.

    Интерлюдия. Регина

    – Скорее! Сюда! Несите ровнее!

    Топот множества ног по каменным плитам. Взволнованное дыхание помощников целителя, тащащих носилки. Ровный гул радиумных светильников. Шепотки и возгласы случайных свидетелей. Каждый звук в гулких коридорах зиккурата расслаивается причудливым эхом, множится, возвращается в искаженном виде, смешиваясь со стуком крови в висках. Сквозь плотно сомкнутые веки мелькают мутные пятна света. Но открывать глаза не хочется.

    Регина уже давно очнулась. Предательская слабость, настигнувшая ее на посадочной площадке и заставившая рухнуть без чувств, быстро прошла. Она даже чувствовала, как ее кладут на носилки и тащат куда-то вглубь зиккурата, на нижние этажи.

    Целители ей не требовались. Она потеряла много крови, однако амальгама делала свое дело. Быстро запечатала, обеззаразила и обезболила чудовищную рану на культе правой руки, подстегнула работу кроветворных органов, запустила восстановительные процессы. Если понадобится, уже через пару часов она сможет ходить, а дня через два-три и вовсе будет чувствовать себя вполне здоровой. На то, чтобы отрастить новую руку, конечно, понадобится куда больше времени.

    Впрочем, все это сейчас уже не имеет значения. Жатва в самом разгаре, и промедление даже в пару дней – фатально.

    – Переложите ее сюда… Аккуратнее!

    Целитель – высокий худощавый мужчина в цветах Дома Ортосов – указал на гладко ограненный каменный блок в центре комнаты, накрытый плотной белой тканью. Помощники, действуя быстро и слаженно, перенесли закованную в золотые латы девушку на постамент. И только после этого она открыла глаза.

    Эта зала, как и остальные помещения древнего зиккурата, была холодной и пустой. Ни единого предмета мебели, никаких украшений – лишь голые стены из серого ноздреватого камня, афтарда. Это один из немногих материалов, устойчивых к игнису. Все остальное в такой близости от Пасти очень быстро приходит в негодность.

    – Как самочувствие? – встрепенулся целитель и, отогнав ассистентов, подошел вплотную. Его тонкие холодные пальцы бесцеремонно коснулись ее лба, потом лица, оттягивая нижние веки. Регина с трудом удержалась от того, чтобы не сомкнуть забрало шлема.

    – Я в порядке, – как можно тверже произнесла она.

    – Вам лучше все же снять доспехи и позволить мне осмотреть вас…

    – Я сказала – я в порядке! – повторила она, зло сверкнув глазами. – Во мне пятнадцать кластеров амальгамы. Или вы умеете что-то, чего не может она?

    – Прошу прощения, мона, я лишь делаю свою работу, – целитель, виновато кланяясь, сделал несколько шагов назад. – Судя по обмороку, раны ваши очень серьезны…

    – Пошел вон, – устало отмахнулась девушка, глядя в потолок. – Все вон!

    Повторять ей не пришлось – вскоре комната опустела. Регина лежала, не шевелясь, запрокинув лицо кверху и закусив губу. Слезы горячими щекочущими струйками стекали к вискам. Больно не было – амальгама снизила болевые ощущения до минимума. Однако ее терзала иная боль – та, что стократ сильнее любой телесной.

    Она проиграла! Подвела свой Дом. И самое страшное – потеряла Свет Зари. Отец никогда не простит…

    Расслышав шаги из коридора, она раздраженно обернулась в сторону выхода.

    – Я ведь сказала – прочь!

    – Регина…

    На пороге растерянно замерла Элейна – как всегда, немного нескладная, выглядящая намного моложе своих лет. Еще и в нетипичной для нее дорожной одежде – высоких сапогах, плотных лосинах и куртке с кожаными накладками на локтях и коленях. Волосы, как обычно, собраны на затылке в какой-то невнятный пучок. В этом сестры очень схожи – никакого пиетета к прическам. Но Регина остригает волосы коротко или убирает в хвост для того, чтобы не мешались на тренировках или в бою. А Элейна – чтобы не падали на лоб при чтении.

    В детстве они были так похожи, что их часто путали даже няньки. Но с возрастом проявляется все больше различий – в характере, в привычках, в движениях, а со временем и во внешности. Сейчас уже даже не верится, что двадцать восемь лет назад Серебряная Купель одарила Данакта Ортоса близнецами.

    Элейна бросилась к сестре, едва не споткнувшись на стыке между напольными плитами…

    – Аранос-Хранитель, да ты вся в крови! И… о, нет, твоя рука!

    В широко распахнутых бирюзовых глазах плескался неподдельный ужас.

    «Бедная моя книжная девочка, – горько усмехнулась Регина. – Зачем ты вообще приехала к Багровой пасти? Тебя ведь предупреждали, что такие места лучше изучать по картинкам в фолиантах».

    – Это не моя кровь, – превозмогая слабость, воительница села, спустив ноги с каменного блока. – Ну, по большей части. Я убила гракха. И… еще пару тварей.

    Элейна ахнула, и на этот раз испуг ее был смешан с восторгом.

    – Сама?! Но ведь… все еще только началось. Я читала, что схватки между жнецами проходят обычно на второй или третий день, когда уже накоплено достаточно трофеев, и…

    – Мы схлестнулись случайно, – перебила ее Регина, потому что знала – если сестру не остановить, та увлечется и начнет пересказывать то, что знает, цитируя научные труды чуть ли не целыми абзацами. – Один на один.

    – Кто это был?

    Мужской голос прозвучал так неожиданно, что обе девушки вздрогнули и обернулись к темному дверному проходу в дальнем конце зала.

    Сверкнув отполированным до зеркального блеска нагрудником, на свет вышел мужчина огромного роста, кажущийся еще выше из-за нависающего над головой гербового украшения, закрепленного на спине доспеха. Раскинувший крылья золотой двуглавый орел, символ дома Ортосов, раскрывал клювы в беззвучном крике, а его глаза, выполненные из крупных рубинов, кажется, готовы были прожечь Регину гневным взором. Это странно, но фамильный герб всегда производил на нее именно такое впечатление. Не воодушевлял, не вызывал чувство гордости, а именно пугал.

    – Отец… – сорвалось с губ Регины. Опомнившись, она вскочила со своего неудобного сиденья и припала на колено в воинском поклоне.

    Элейна тоже поклонилась, но по-женски – сложив ладони на животе и опустив взор себе под ноги.

    – Поднимись, – приказал архонт.

    Лицо его – темное, угловатое, будто высеченное из камня – оставалось бесстрастным. Это суровое выражение, казалось, на годы застыло на нем, превращая его самого в живой символ Великого Дома Ортос – наряду с орлом на гербе, Серебряной купелью или белыми шпилями Альтасара. Тем более что правил он уже более сотни лет. Живыми на этом лице выглядели только глаза – ярко-бирюзовые, такие же, как у дочерей.

    – Расскажи, как все было.

    Регина поднялась и, несмотря на накатывающую слабость, постаралась выпрямиться, как подобает воину, подающему рапорт командиру.

    – Высадка прошла успешно. Меня выбросило недалеко от пилона, и я решила сразу же взять под контроль ближайшую территорию. Проводила разведку.

    – Как там? – перебила ее Элейна, утирая слезы, и глаза ее вспыхнули знакомым азартом. – На что похож этот мир?

    Спохватившись, она испуганно оглянулась на отца и опустила голову. Тот даже не удостоил ее замечанием – лишь резким осуждающим взглядом.

    – Там… необычно, – все же ответила Регина. – Думаю, нам повезло, и Жатва будет богатой. В Пасть попал большой город. Сотни тысяч жителей, довольно развитые технологии…

    – Ближе к делу, – прервал ее архонт.

    – Я столкнулась со жнецом Дома Гракх. Вступила в бой. Была… тяжело ранена, – она невольно бросила взгляд на культю правой руки, по краю которой до сих пор блестела плотная пленка амальгамы. – Но мне удалось убить его. Однако…

    Следующая часть далась ей с огромным трудом – она говорила медленно, тщательно подбирая слова. И не только потому, что тяжело было признавать собственное поражение. Она и сама до конца не понимала, что произошло, и пыталась восстановить это в памяти.

    – Там был еще кто-то… Из местных. От болевого шока и кровопотери я ненадолго потеряла сознание. Когда пришла в себя, увидела… его. Он забрал мою отсеченную руку. Вместе с оружием.

    – Свет зари? – ахнула Элейна.

    Древние артефакты, подобные этому – это настоящие реликвии, передаваемые из поколения в поколение. Современные арраны уже давно не умеют создавать ничего подобного.

    – Гелот утащил твое оружие? – холодно уточнил Данакт. – Почему ты не выследила его сразу?

    – Я… была слишком слаба. К тому же, это не простой гелот. Он, кажется, забрал и амальгаму с тела поверженного гракха.

    – Старшая кровь? – задумчиво прошептала Элейна.

    – Маловероятно, – поморщился архонт. – Да, у гелотов в некоторых мирах встречаются следы генов Изначальных. Но в таких малых долях, что этого недостаточно, чтобы активировать амальгаму. Может, там был другой жнец?

    – Если бы это был другой гракх – я была бы уже мертва. Если ортос – то почему он не помог мне? Я попробовала поискать следы убежавшего гелота, но мне помешал взрыв и пожар в здании. Спасая свою жизнь, я решила активировать пилон и вернуться. Понимаю, что это очень расточительно с моей стороны, и…

    – Не говори глупостей! Ты поступила правильно. Это я ошибся.

    – Отец, прошу… – Регина снова упала на колено – больше для того, чтобы спрятать нахлынувшие слезы.

    Она с самого начала боялась подобного исхода разговора. И теперь вся сжалась в ожидании следующих слов отца. Которые прозвучали, как приговор.

    – Я ошибся, позволив тебе отправиться в Пасть. Ты не готова. Да и я не готов рисковать тобой.

    – Это нелепая случайность, отец! Я все делала правильно, и я победила! Если бы я забрала амальгаму у гракха – я бы восстановилась быстрее, и даже смогла бы вернуться в бой. Если бы не этот проклятый гелот… Откуда он только взялся!

    – Успокойся. Я постараюсь связаться с Дангилаем. Он выследит вора и вернет Свет Зари. Тебе же лучше вернуться в Альтасар.

    – Отец, но я хотела бы остаться! Понимаю, что в самой Жатве я уже не успею поучаствовать. Но и после нее будет много работы…

    – Об этом не может быть и речи. Слишком опасно. Я уже жалею, что и Элейну притащил сюда…

    Тут обе сестры взмолились хором, но архонт был непоколебим. Он поднял ладонь, пресекая дальнейшие разговоры.

    – Решено! Сейчас я, конечно, не буду ослаблять позиции, выделяя вам бойцов для конвоя. Но когда Жатва завершится, вы при первой же возможности отправитесь обратно в Альтасар. А сейчас – возвращайтесь в свои покои. Танак, Алимах!

    Из темноты дверного проема, будто призраки, вынырнули два зилота-телохранителя в одинаковых доспехах, похожих на панцири жуков. В их сопровождении сестры отправились по темным коридорам зиккурата в ту часть, что отведена была под временный лагерь Ортосов.

    По пути Элейна пыталась поддерживать сестру под локоть, но та каждый раз отмахивалась, показывая, что ей не нужна помощь. Хотя идти было тяжело – голова кружилась, колени то и дело предательски подгибались. Но больше всего терзали раны душевные.

    Она так мечтала об этом дне. Готовилась к нему больше десяти лет – с тех самых пор, как на одной из Жатв погиб Ескандир. Любимец Данакта, главный наследник Великого Дома Ортос. Бесстрашный и умелый воин, настоящее воплощение мощи Альтасара. Таким его видели со стороны. Но Регина и Элейна запомнили его как улыбчивого, заботливого, вечно подшучивающего над ними старшего брата. Он был их верным другом, их защитой и опорой во всем. Их героем.

    Когда в тот страшный день его истерзанное тело принесли в верхние залы Альтасара, они с сестрой, пожалуй, впервые осознали, что такое смерть и что такое ненависть. Целители трудились полдня, чтобы просто освободить Ескандира из покореженных и расколотых доспехов, вмятых глубоко в плоть. Брату не повезло – во время Жатвы ему пришлось схлестнуться с чудовищем, именем которого пугают детей по всему Аксису.

    Гарримар Гракх.

    Один из самых страшных жнецов Дома Гракхов, более известный под различными прозвищами. Ортосы зовут его Людоедом, Кровавым, Безумцем, а то и Пьющим кровь. Поговаривают, что даже сами гракхи за глаза кличут его не иначе как Зверем. Регина никогда не видела его вживую, но судя по изображениям и описаниям, в нем и правда мало что осталось от аррана. Гарримар – воплощение ереси Гракхов, не заботящихся о сохранении Изначальной крови. Настоящие дикари, позорящие память древних.

    Регина поклялась отомстить. Занять место Ескандира в рядах жнецов Дома Ортос и когда-нибудь…

    Она зло стиснула зубы, зажмурившись от очередной вспышки досады и отчания.

    – Больно? – встревоженно спросила сестра.

    – Нет. Не физически.

    – Самое главное, что ты осталась жива, – убежденно произнесла Элейна. – Нужно залечить раны, а потом… Я уверена, тебе удастся уговорить отца снова позволить тебе сражаться. Не сейчас, так через несколько лет, в следующей Жатве.

    – Конечно же, я не отступлюсь, сестренка, – пожалуй, впервые за все это время вымученно улыбнулась Регина. – Поверь, это еще не конец.

    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   26


    написать администратору сайта