Главная страница

Урок Великая Отечественная война. Методические рекомендации для проведения федерального урока, посвященного великой отечественной войне


Скачать 2.04 Mb.
НазваниеМетодические рекомендации для проведения федерального урока, посвященного великой отечественной войне
АнкорУрок Великая Отечественная война
Дата06.02.2022
Размер2.04 Mb.
Формат файлаpdf
Имя файлаУрок Великая Отечественная война.pdf
ТипМетодические рекомендации
#352730
страница5 из 5
1   2   3   4   5
Шпандау». В этой книге ее благоверный предается сладостным воспоминаниям о своем пребывании на Британских островах. «Герцог Гамильтон... позаботился о том, чтобы я был переведен в хороший военный госпиталь (Гесс повредил ногу при высадке. — А. П.).
Он находился в сельской местности, в получасе езды от города, в замечательных природных условиях Шотландии». А дальше перечисляются великолепные виллы, где его, Гесса, содержали после госпиталя, и нарисована такая идиллическая картинка: «Мой комендант, профессиональный артист в мирное время, играл для меня Моцарта. Я часто совершал большие прогулки, а иногда и автомобильные поездки». Кто из английских томми, мужественно сражавшихся в Европе против нацистских полчищ, мог подозревать, что в это же самое время на их родине так ублажают заместителя Гитлера? Прошли годы. Прошел
Нюрнбергский процесс. Казнены главные нацистские военные преступники. По всем законам — человеческим и божеским — Гесс тоже должен был занять свое место на виселице. Именно этого требовал советский судья. Но судьи западных держав не вняли его голосу. И вот Гесс — в Шпандау, где ему опять не так уж плохо. 12 февраля 1950 года он писал своей жене: «Звуки Парсифаля врывались ко мне через окно. Это играл Функ на фисгармонии... Там был Бах, замечательный концерт Моцарта и Шуберта. Изумительно.
Милая музыка, как будто бы сам бог беседовал с нами». Людоеды оказывается тоже любят музыку! Я уже писал, что однофамилец Рудольфа Гесса, комендант Освенцима, содержал в лагере оркестр, составленный из лучших музыкантов Европы. В лагерных халатах эти несчастные ублажали своего истязателя и свору его подручных, когда они, закончив свой

«трудовой» день, возвращались домой, обагренные еще отсветом всепожирающего огня крематориев. А известный палач Гейдрих? Он ведь тоже слыл в нацистской камарилье страстным музыкантом. А Эйхман? И этот любил музицировать в перерывах между загрузкой крематорских печей. Какой жуткий гротеск, какая чудовищная несовместимость — музыка и нацизм! Уже много лет спустя после Нюрнбергского процесса я прочел роман западногерманского писателя Генриха Бёлля «Где ты был, Адам». Там тоже изображен один такой «служитель муз» — эсэсовец Фильскайт. В отличие от коменданта Освенцима этот обожал хоровое пение и разработал особую систему отбора певцов. «Каждый новый заключенный препровождался к нему на пробу голоса. На учетной карточке Фильскайт отмечал певческие способности новичка баллом от нуля до десяти. Нуль он выставлял лишь немногим — они сразу же поступали в лагерный хор, а те, кому доставался балл десять, только день-другой оставались в живых». Певцы жили несколько дольше. Стоит ли после этого удивляться, что и Рудольф Гесс, эта мрачнейшая фигура нацистского режима, оказался любителем музыки, млел от восторга, слушая Моцарта и Шуберта в исполнении Функа.
Впрочем, теперь и это уже далеко позади: Функ покинул Шпандау в 1957 году, отбыв в заключении одиннадцать лет. А еще раньше в 1954 году союзные власти помиловали 81- летнего Нейрата и тоже досрочно (но по отбытии большей части назначенного ему наказания) освободили его изпод стражи. Он получил тогда поздравительные телеграммы от президента ФРГ Хейса, от федерального канцлера Аденауэра, а через два года умер. В
1958 году в возрасте 80 лет освобожден Редер. Его преемник на посту главнокомандующего гитлеровским флотом Дениц полностью отбыл срок наказания и вышел из тюрьмы в 1956 году. В настоящее время огромная тюрьма Шпандау продолжает служить пристанищем лишь для трех осужденных — Гесса, Шпеера и Шираха. У последних двоих срок истекает в
1966 году. Гесс должен остаться там пожизненно. Но западногерманские реваншисты никак не хотят мириться с этим. Еще в 1954 году журнал «Национ Европа» поместил статью под названием «Горячий привет Рудольфу Гессу», в которой были, в частности, такие слова: «Тот факт, что... ни один европейский государственный деятель не потребовал освобождения
Рудольфа Гесса, является свидетельством глубокого упадка Европы. Это в то же время доказательство того, насколько мало настоящих европейцев мы имеем... Мы молим бога о том, чтобы Гесс был освобожден. Он не нуждается в амнистии: единственно, что требуется
— это осуществление правосудия. Рудольф Гесс уже более не принадлежит одной Германии, а всем нам, Европе». Нужно ли искать лучшее доказательство возрождения фашизма в
Западной Германии и той опасности, которую политика реванша несет миру. Однако Гесс продолжает сидеть в тюрьме. И это тоже своего рода доказательство — яркое свидетельство все возрастающей силы мирового общественного мнения, игнорировать которое не в состоянии ныне никакие враги мира и человечества. Все попытки современных неонацистов добиться освобождения Гесса остаются бесплодными. Рядом с Гессом в Шпандау вот уже девятнадцать лет находится и Бальдур фон Ширах, бывший руководитель «Гитлерюгенд». О нем я уже писал, и, пожалуй, не было бы необходимости сейчас снова задерживать на нем внимание читателя, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что на пятом году пребывания в Шпандау Гесс едва не лишился и этого соседа. Ширах пытался покончить с собой. Но не торопитесь думать, что в нем заговорил голос совести. Причина была куда более тривиальная: просто жена его Генриэтта сообщила, что собирается разводиться с ним.
Бальдур фон Ширах и Альберт Шпеер попали в Шпандау относительно молодыми людьми.
Тогда им не было еще и сорока. Теперь они приближаются к шестидесяти. Правосудие оказалось достаточно милосердным к этим преступникам: их не казнили. Но имена Шираха и Шпеера, равно как и других осужденных в Нюрнберге, прокляты всем человечеством. Они давно стали синонимом чудовищного варварства и человеконенавистничества. Прошли годы. Народы надеялись, что страшный урок второй мировой войны не пройдет бесследно,
что человечество не допустит повторения трагедии. В пользу этого говорила не только последовательная и решительная политика СССР, каждый шаг которой свидетельствовал о стремлении Советского Союза не допустить возрождения германского милитаризма и фашизма. За это высказывались и выдающиеся государственные деятели Запада. 24 декабря
1943 года американский президент Франклин Делано Рузвельт заявил: — После перемирия тысяча девятьсот восемнадцатого года мы думали и надеялись, что дух германского милитаризма искоренен. Под влиянием «набожного образа мыслей» мы потратили последующие пятнадцать лет на то, чтобы разоружиться, в то время как немцы подняли такой душераздирающий крик, что другие народы не только разрешили им вооружиться, но даже облегчили им эту задачу. Доброжелательные, но незадачливые попытки прежних лет оказались негодными. Я надеюсь, что мы их не повторим. Нет, я должен выразиться сильнее. Как президент и верховный главнокомандующий вооруженными силами Соединенных Штатов, я намерен сделать все, что в пределах человеческих возможностей, чтобы избежать повторения этой трагической ошибки. Рузвельт не дожил до Дня Победы. Без него началась борьба за то, чтобы «избежать повторения трагической ошибки». Известны этапы этой борьбы. Опять, как и после первой мировой войны, «немцы подняли душераздирающий крик». Такой крик, что Нью-Йорк, Париж и
Лондон «не только разрешили им вооружиться, но даже облегчили им эту задачу». И
Трумэн, и Эйзенхауэр, и Черчилль, и Эттли, и Даллес, и Макмиллан сделали все, что «в пределах человеческих возможностей», чтобы повторить трагическую ошибку, от которой предостерегал Франклин Рузвельт и которая уже стоила человечеству миллионов жизней.
Мир снова столкнулся с фактом возрождения германского милитаризма. Нет Кейтеля и
Иодля, но германский бундесвер создан и вновь угрожает войной. Нет Гитлера и Гиммлера, но в Западной Германии нацистские организации расцвели пышным цветом. Значит ли это, что Нюрнбергский процесс не сыграл своей роли в борьбе с агрессией, с германским милитаризмом и фашизмом? Значит ли, что его роль ограничилась лишь наказанием гитлеровской клики? Следует ли считать, что материалам этого процесса место теперь только в архиве? Нет, конечно. Материалы Нюрнбергского процесса и сегодня остаются острейшим оружием в борьбе за мир, против агрессоров. Им чуждо еще понятие «архив». Я уже говорил, что Нюрнбергский процесс должен был стать и действительно стал водоразделом в истории международного права. Приговор Международного трибунала покончил не только с наиболее тяжкими военными преступниками, но, что гораздо важнее,
— с вековой безнаказанностью агрессии и агрессоров. В грозные октябрьские дни 1917 года на весь мир прозвучал знаменитый Декрет Советской власти о мире, где рукою В. И. Ленина были начертаны незабываемые слова о том, что агрессивная война является «величайшим преступлением против человечества». Эти слова буквально звенели у меня в ушах, когда я сидел в зале Нюрнбергского суда и слушал приговор, столь ярко воплотивший в себе ленинский принцип наказуемости агрессии. Фридрих Энгельс заметил однажды, что
«...буржуазии свойственно фальсифицировать всякий товар. Фальсифицировала она также и историю. Ведь лучше всего оплачивается то сочинение, в котором фальсификация истории наиболее соответствует интересам буржуазии». Средствами такой фальсификации являлись зачастую разноцветные «книги» (синие, красные, голубые и т. п.), в которых буржуазные государственные деятели подбирали в выгодном для них ассортименте и порядке документы, призванные оправдать их политику и свалить ответственность за международные конфликты с больной головы на здоровую. В отличие от этих искусно препарированных
«документальных доказательств»
Нюрнбергский процесс стал авторитетнейшим источником истории второй мировой войны. Он извлек на свет белый все секретнейшие документы государства-агрессора, весь его архив, «рассекретил» перед лицом народов всего мира те приемы и способы, к которым прибегали германские
милитаристы, готовя войну. И разве эти материалы не помогают сегодня распознать фальшь официальных коммюнике о заседаниях НАТО, СЕАТО и СЕНТО, в которых зловещие шаги по подготовке новой мировой войны выдаются за чисто «оборонительные мероприятия»?
Международный трибунал в Нюрнберге судил лишь главных немецких военных преступников. Имелось в виду, что гитлеровские военные преступники рангом ниже будут осуждены на других процессах. Но западные державы предпочли спасти их и сделать своими союзниками. Так у кормила бундесвера оказались Хойзингер, Ферч, Каммхубер,
Шпейдель и другие гитлеровские генералы. А для того чтобы такие назначения не вызвали протеста со стороны мировой общественности, заправилы НАТО попытались отполировать репутацию этих верных слуг нацизма, представить их не только ничего общего не имевшими с гитлеровским террористическим режимом, но даже и ярыми противниками Гитлера.
Может быть, империалистическая пропаганда и преуспела бы в этом, если бы на ее пути не стояла человеческая память, горы трупов, развалины городов, стоны Бабьего Яра и
Майданека. Одним словом, все то, что в щемящей тишине зала заседаний Международного трибунала превращалось в исторические обвинительные материалы. Да, живучи материалы
Нюрнбергского процесса! Это уже почувствовали на себе и Эрих Кох — палач Польши и
Украины, и Оберлендер, тоже зверствовавший на временно оккупированных советских территориях, и Эйхман, на чьей совести шесть миллионов уничтоженных евреев. Эриха Коха и Адольфа Эйхмана по материалам Нюрнбергского процесса судили и приговорили к смертной казни. Военного преступника Оберлендера, пригревшегося было на посту министра в Бонне, под давлением разоблачительных документов Нюрнбергского процесса
Аденауэр вынужден был уволить в отставку. Луч нюрнбергского прожектора давно уже засек и еще одного боннского министра — Ганса Глобке. В 1963 году верховный суд ГДР заочно осудил его как тягчайшего гитлеровского военного преступника, и под давлением неотразимых доказательств Бонн вынужден был дать Глобке отставку. А через некоторое время разоблачительные материалы, переданные прокуратурой ГДР в Бонн, вынудили нового канцлера ФРГ Эрхарда дать отставку гитлеровцу Крюгеру, тоже занявшему было министерский пост. Живучесть материалов Нюрнбергского процесса испытал на себе и господин Вильгельм Френкель, генеральный прокурор ФРГ. На поверку оказалось, что в прошлом он также нацист, а в период господства Гитлера занимал высокое положение среди чиновников имперского суда в Лейпциге. Так по прошествии почти двадцати лет
Нюрнбергский процесс продолжает наносить удары по врагам мира и демократии.
Обвинители, выступавшие там, и судьи Международного трибунала отнюдь не ставили своей целью разоблачение капитализма в целом. Этого не могло быть хотя бы уже потому, что из четырех держав, представленных в трибунале, три являлись капиталистическими. Но такова уж логика исторических событий, логика публичного судебного разбирательства: даже буржуазные судьи и прокуроры, свидетели и подсудимые, независимо от их взглядов и намерений, сталкиваясь с неопровержимыми и убийственными по своей доказательной силе фактами, вынуждены были делать такие заявления и признания, которые наносили сильнейшие моральнополитические удары по всей системе капитализма. Главный американский обвинитель Джексон в своей вступительной речи предостерегал: — Я думаю, что если, организуя процесс, мы начнем входить в обсуждение вопроса о политических и экономических причинах этой войны, то он может причинить определенный вред как Европе, так и Америке. Джексона правильно поняли в зале суда — призрак
Мюнхена стоял перед глазами обвинителей с Запада. И в самом деле, патолого- анатомическое вскрытие политики гитлеровского государства на Нюрнбергском процессе еще и еще раз обнажило перед народами всей нашей планеты человеконенавистнический характер империализма и постоянных его спутников — агрессии и реакции. Никогда язвы капиталистического мира не выставлялись так открыто, как это имело место в Нюрнберге. Я
уже говорил, что первое сообщение из Лондона о создании Международного трибунала застало меня в действующей армии. Мне, советскому юристу, уже тогда представились значительными трудности, связанные с подготовкой и проведением процесса. Они стали для меня еще более очевидными, когда судьба распорядилась определить меня в Нюрнберг.
Прежде всего это был международный судебный процесс. Таких история еще не знала. Надо было согласовать различные системы права — континентального европейского и англо- американского. Но что гораздо важнее, надо было найти общий язык представителям советской системы права, с одной стороны, и буржуазной — с другой, выработать общие политические и юридические принципы сотрудничества. Международному трибуналу предстояло впервые в истории применить на практике принцип уголовной ответственности за агрессию. Требовалось выдержать точный курс среди подводных рифов быстро меняющейся международной обстановки, не дать возможности злонамеренным элементам спровоцировать конфликт между советской и западными делегациями. В конечном счете все эти сложные вопросы разрешились положительно. Можно смело сказать, что, хотя приговор Международного трибунала не лишен определенных недостатков, отмеченных в
«Особом мнении» советского судьи, в целом Нюрнбергский процесс прошел под знаком единства четырех держав — СССР, США, Великобритании и Франции. Угрожавшая всему человечеству опасность объединила людей различных стран и континентов, различных социальных систем и взглядов не только на полях сражений, но и за столом
Международного трибунала. Вот почему Нюрнбергский процесс во всем мире рассматривали как Суд Народов, Суд всего человечества, призванный своей деятельностью укрепить международную безопасность и способствовать единству людей в борьбе за самое дорогое, что у них есть, — в борьбе за мир. Нюрнбергский приговор — это дамоклов меч, который всегда будет висеть над головами тех, кто вновь попытался бы нарушить спокойствие народов и ввергнуть человечество в новую войну. После того как был оглашен этот приговор и все покинули судебный зал, один французский журналист сфотографировал уже пустую скамью подсудимых. На следующий день он зашел ко мне и подарил экземпляр этой фотографии. Мы оба посмотрели на нее. И фотография будто заговорила: — Помните уроки истории, господа! Не забывайте Нюрнберг!
И сегодня, когда, спустя восемь десятилетий, на той земле, которую отстояли наши деды и прадеды от коварного врага идут бои между их внуками и правнуками, которые находятся уже по разные стороны фронта как никогда важно вспомнить уроки истории, уроки Нюрнберга.
Авторы: А.В. Овчинников, д.пед.наук, ведущий научный сотрудник лаборатории теоретической педагогики и философии образования
Е.А. Крючкова, канд.пед.наук, старший научный сотрудник лаборатории социально-гуманитарного общего образования
ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО»
1   2   3   4   5


написать администратору сайта