Локк Дж. Мысли о воспитании. Мысли о воспитании. 1691что изучать джентельмену. 1703. (Локк Дж.)
 Скачать 0.92 Mb.
|
|
==584 стоинства человека, воспитанного в греческом и латинском окружении, хотя бы у него самого познания в этих языках были невелики. Только эти ученые языки достойны того, чтобы ученые мужи занимались ими и обучали им; английский же язык — язык непросвещенной черни. А между тем мы видим, что некоторые наши соседи не считают недостойным государственной заботы поощрять и вознаграждать за усовершенствование отечественного языка; очищение и обогащение родного языка не считается у них маловажным делом73. Для этого у них учреждаются коллегии и стипендии; правильность письма сделалась предметом честолюбия и соревнования; и мы видим, каких результатов они благодаря этому достигли, какому широкому распространению языка они способствовали (языка, пожалуй, одного из худших в нашей части света), если сравним, как обстояло дело несколькими царствованиями раньше и как обстоит оно теперь. Великие люди Рима упражнялись ежедневно в своем родном языке; и мы еще теперь находим в исторических летописях имена ораторов, которые обучали латинскому языку некоторых императоров, хотя это был их родной язык74. Известно, что греки были еще более щепетильны в отношении своего языка: всякая другая речь, кроме их собственной, была для них варварской речью, и этот ученый и проницательный народ, по-видимому, не изучал и не ценил ни одного иностранного языка, хотя не подлежит сомнению, что свою ученость и философию они заимствовали у других народов. Я не высказываюсь здесь против греческого и латинского языков; я думаю, что их следует изучать и что джентльмен должен по меньшей мере латинский язык понимать хорошо. Но какими бы иностранными языками ни занимался молодой человек (а чем больше он их знает, тем лучше), тем языком, который он должен изучить теоретически и которым он должен овладеть настолько, чтобы выражаться легко, ясно и изящно, должен быть его родной язык; а для достижения этой цели он должен заниматься им ежедневно. § 190. Натуральной философии как спекулятивной науки, я полагаю, у нас не существует, и, может быть, я мог бы с основанием сказать, что нам никогда не удастся сделать ее наукой. Произведения природы задуманы некоей Мудростью и созданы средствами, настолько далеко выходящими за пределы нашей способности раскрывать и понимать их, что мы навряд ли когда-либо будем в состоянии ==585 свести их в науку. Натуральная философия, которая есть познание начал, свойств и действий вещей, каковы они сами по себе, распадается, как я себе представляю, на две части: одна из них занимается духами, их природой и свойствами, другая — телами. Первую относят обыкновенно к метафизике; но под каким бы заголовком ни рассматривать духов, я думаю, что такое рассмотрение должно предшествовать изучению материи и тел — не в качестве науки, которая может быть на основе определенного метода сведена в систему и трактоваться на основании принципов знания, а в качестве некоторого расширения и дополнения нашего знания о мире духов, к которому нас одинаково ведут разум и откровение. И так как самые ясные и обширные сведения, которые мы имеем о других духах, кроме бога, и о наших собственных душах, сообщены нам небом через откровение, то я думаю, что по крайней мере молодые люди должны почерпать свои знания о них из этого откровения. Для достижения этой цели, я думаю, надо было бы составить хорошую библейскую историю для чтения молодежи; если бы в этой истории все, что должно бы в нее войти, было изложено в надлежащей временной последовательности и были бы выпущены некоторые вещи, которые подходят лишь для более зрелого возраста, то этим можно было бы избежать той путаницы, которая обычно создается чтением всего Писания без разбора, в том порядке, в котором история в настоящее время излагается в наших библиях. Кроме того, был бы достигнут и другой полезный результат: постоянное чтение этой истории поселило бы в детских душах представление и веру в духов, которые играют такую важную роль во всех событиях этой истории; а это в свою очередь явилось бы хорошей подготовкой к изучению тел. Ибо без представления о духах и без допущения их существования наша философия была бы неудовлетворительной и неполной в главной своей части, поскольку она оставляла бы в стороне рассмотрение превосходнейшей и могущественнейшей части творения. § 191. Я думаю также, что было бы полезно сделать из этой библейской истории краткое и понятное извлечение, составив его из основных, наиболее существенных глав Библии, и знакомить с ним детей, как только они научатся читать. Хотя, таким образом, мы рано введем их в мир некоторых представлений о духах, однако это не противоречит сказанному мною выше о том, что детей, пока они малы, не следует смущать представлениями о духах. Ибо ==586 я хотел указать на вред, причиняемый нежной детской душе ранними впечатлениями от образов злых духов, призраков и привидений, которыми их няни, а также окружающие склонны пугать детей, чтобы добиться от них послушания: это часто приносит им большой вред и оказывает пагубное влияние на всю жизнь, отдавая их душу во власть страхов, боязливых опасений, слабости и суеверия. Когда они выходят в свет и вступают в общение с людьми, им становится неловко, и они стыдятся этого; и нередко случается, что, желая совершенно излечиться и сбросить с себя тяжесть, так сильно их угнетающую, они вместе с тем отбрасывают всякие мысли о духах и таким образом впадают в другую, худшую крайность. § 192. Причина, по которой я желал бы, чтобы указанное предшествовало изучению тел и чтобы Писание основательно усваивалось молодыми людьми раньше, чем они начинают заниматься натуральной философией, заключается в том, что материя, будучи вещью, с которой наши чувства имеют дело постоянно, способна до такой степени овладевать душой и исключать всякие другие виды сущего, что предрассудок, основанный на подобных принципах, часто не оставляет места для допущения духов или каких-либо нематериальных существ в природе вещей, в то время как очевидно, что ни одно из великих явлений природы не может быть объяснено при помощи лишь материи и движения. Для примера возьмем хотя бы только такое общее явление, как тяготение, которое не может быть объяснено каким бы то ни было действием материи или каким- либо другим законом движения, а лишь положительной волей какого-то высшего существа, распоряжением которого оно вызывается. И поскольку всемирный потоп не может быть хорошо объяснен без допущения чего-то выходящего из рамок обычного хода природы, то кажется мне, что следует подумать, не объясняется ли всемирный потоп гораздо лучше, чем при помощи любой из использованных до сих пор гипотез, изменением по воле бога на некоторое время центра тяжести Земли (вещь столь же мыслимая, как и само тяготение, которое, быть может, вызывается маленьким изменением неизвестных нам причин). Я слышу веское возражение против этого объяснения, а именно: это могло бы вызвать лишь частичный потоп. Но раз мы допустили изменение центра тяжести, нетрудно представить себе, что божественная сила могла заставить центр тяжести, расположенный на надлежащем расстоянии от центра Земли, вращаться в течение соответствующего ==587 промежутка времени вокруг последнего и что благодаря этому потоп мог сделаться всемирным; я думаю, что этим все явления потопа, как они описаны Моисеем, объясняются проще, чем при посредстве многочисленных тяжеловесных гипотез, придумываемых с этой целью. Но здесь не место останавливаться на этой аргументации, которую мы затронули лишь мимоходом с целью показать, что для объяснения природы необходимо использовать что-то еще помимо одной только материи и ее движения. Для этого представление о духах и их могуществе, как они описаны в Библии, где столь многое приписано их действию, может послужить подходящей подготовкой; причем более полное изложение гипотезы и ее приложение ко всем подробностям потопа и ко всем затруднениям, которые могут быть усмотрены в истории потопа, как она изложена в Писании, следует отложить для более подходящего случая. § 193. Но вернемся к вопросу об изучении натуральной философии. Хотя мир полон ее системами, однако я не могу сказать, чтобы я знал какую-либо систему, которую можно было бы преподавать молодому человеку как науку, с тем чтобы он мог с уверенностью искать в ней истину и достоверность, ожидаемые от всякой науки. Отсюда я вовсе не делаю вывода, что ни одной из этих систем не нужно читать. В наш ученый век джентльмену необходимо заглянуть в некоторые из этих систем, чтобы быть готовым к разговору с людьми; но вопрос в том: нужно ли дать ему систему Декарта, как наиболее сейчас принятую, или же лучше дать ему краткий обзор этой и нескольких других систем? Я, во всяком случае, считаю, что системы натуральной философии, которые утвердились в нашей части света, нужно читать скорее ради знакомства с гипотезами и для понимания терминов и способов выражения различных школ, чем с расчетом получить ясное, научное и удовлетворительное знание о творениях природы. Необходимо лишь сказать, что современные сторонники корпускулярной гипотезы говорят о большинстве вещей гораздо вразумительнее, чем перипатетики, которые господствовали в школах непосредственно перед ними. Тот, кто захочет заглянуть в более далекое прошлое и познакомиться с различными мнениями древних, может обратиться к «Интеллектуальной системе» д-ра Кедворта75, в которой этот весьма ученый автор так обстоятельно и продуманно собрал и изложил мнения греческих философов, что из этого сочинения можно лучше, чем из каких бы то ни было других известных мне, усмотреть, на каких принципах гре- ==588 ческие философы строили свои системы и какие главные гипотезы разделяли их. Но я не хочу отклонять кого бы то ни было от изучения природы из-за того, что не все знание, которое мы имеем или можем иметь о ней, может быть возведено на степень науки. Здесь содержится очень много такого, что полезно и необходимо знать джентльмену, и еще многое другое, что очень вознаградит любознательного человека за его труд удовольствием и пользой. Но это, я думаю, можно найти скорее у таких писателей, которые занимались рациональными опытами и наблюдениями, чем у составителей чисто спекулятивных систем. Поэтому джентльмену, немного ознакомившемуся с некоторыми модными системами натуральной философии, могут быть полезны многие сочинения м-ра Бойля76 и других авторов, писавших по сельскому хозяйству, растениеводству и садоводству и т. п. § 194. Хотя известные мне системы физики внушают мало надежды найти достоверное или научное знание в каком-либо трактате, претендующем вывести систему натуральной философии из первых принципов тел вообще, однако несравненный мистер Ньютон показал, насколько математика, примененная к известным частям природы, может, опираясь на принципы, оправдываемые фактами, подвинуть нас в познании некоторых, если можно так выразиться, провинций непостижимой вселенной. И если бы другие могли дать нам столь же хорошее и ясное описание других частей природы, какое он дает в своей удивительной книге «Philosophiae naturalis principia mathematica»77 относительно нашего планетного мира и важнейших явлений, наблюдаемых в нем, то мы могли бы надеяться со временем получить более правильные и более достоверные знания о различных частях этой изумительной машины, чем имели оснований ожидать до сих пор. И хотя очень немногие обладают достаточными математическими познаниями, чтобы понять его доказательства, но поскольку наиболее сведущие математики, исследовавшие эти доказательства, признают их несомненные достоинства, то его книга заслуживает быть прочтенной: она доставит немало света и удовольствия тем, кто, желая понять движения, свойства и действия больших масс материи в нашей солнечной системе, тщательно продумает его выводы, на которые можно положиться как на хорошо доказанные положения. § 195. Таковы вкратце мои мысли относительно учебных занятий молодого джентльмена. ==589 Может показаться странным, что я оставил в стороне греческий язык, в то время как у греков можно найти, так сказать, первоисточник и основание всей той учености, которой мы обладаем в нашей части света. Я согласен с этим и к тому же добавлю, что никто не может быть признан ученым человеком, если он не знает греческого языка. Но я обсуждаю здесь воспитание не профессионального ученого, а джентльмена, для которого, по общему признанию, при нынешних условиях, когда он становится взрослым, необходимо знание латинского и французского языков. Если он пожелает продолжать свои занятия и ознакомиться с греческой ученостью, то легко изучит этот язык самостоятельно; если же у него нет такой склонности, то изучение этого языка под руководством воспитателя будет лишь потерянным трудом: он лишь затратит много времени и усилий на то, что забросит с пренебрежением, как только получит свободу. Ибо много ли найдется среди сотни человек (даже если это ученые) таких, которые сохранили знание греческого языка, вынесенное из школы, или совершенствуются в нем настолько, чтобы свободно читать и вполне понимать греческих авторов? В заключение этой части, касающейся учебных занятий молодого джентльмена, напомню еще раз воспитателю, что его назначение заключается не столько в том, чтобы сообщить воспитаннику всевозможные знания, сколько в том, чтобы возбудить в нем любовь и уважение к знанию и поставить его на правильный путь к приобретению знаний и к самоусовершенствованию, когда у него будет к тому охота. Я хочу здесь ознакомить моего читателя с мнением одного глубокомысленного автора, придерживаясь при этом возможно ближе его собственных выражений. Он говорит: «Вряд ли можно чрезмерно обременить детей знанием языков. Они полезны людям всякого положения и одинаково открывают им доступ как к самым глубоким, так и к более легким и занимательным областям знания. Если это скучное изучение откладывают до более позднего возраста, то молодые люди или не проявляют достаточной решимости, чтобы этим заняться по собственной инициативе, или не проявляют достаточной выдержки, чтобы довести дело до конца. Если природа и наделила ребенка настойчивостью, то известное неудобство заключается в затрате на языки того времени, которое предназначено для другого употребления. Ему приходится изучать слова в таком возрасте, когда он стоит уже выше этого, когда от него ==590 требуются дела; это означает по меньшей мере потерю лучших и прекраснейших лет жизни. Широкая основа для языков может быть крепко заложена лишь тогда, когда всякая вещь легко и глубоко запечатлевается в душе, когда память свежа, восприимчива и прочно фиксирует, когда голова и сердце еще свободны от забот, страстей и желаний, а те, от кого ребенок зависит, обладают достаточным авторитетом, чтобы заставить его заниматься со всем усердием и без перебоев. Я убежден, что истинных ученых так мало потому, что указанными соображениями пренебрегают»78. Я думаю, каждый согласится с этим наблюдательным джентльменом в том, что самое подходящее время для изучения языков — это ранние годы нашей жизни. Но родители и воспитатели должны обсудить, каким языкам ребенок должен учиться. Ибо необходимо признать бесплодным труд и потерянным время, потраченные на изучение языка, которым джентльмен, по всей вероятности, никогда не воспользуется в течение своей жизни и который он, как можно судить по его природному складу, забросит с полным пренебрежением, лишь только подойдет пора зрелости и он избавится от гувернера и получит возможность отдаться своим наклонностям, которые не располагают его к тому, чтобы уделить сколько-нибудь времени занятиям учеными или какими-либо другими языками, кроме тех, которые навязываются ему повседневной потребностью или необходимостью. Но вместе с тем для тех, кому предназначено быть учеными, я хочу привести из того же сочинения одно место, которым автор хорошо дополняет предыдущие замечания. Оно заслуживает внимания всех, кто желает быть истинным ученым, и потому может послужить полезным правилом, которое воспитатели должны внушать своим ученикам и оставить им для руководства в их дальнейших занятиях. «Изучение подлинного текста,— говорит он,— следует всячески рекомендовать. Это самый короткий, надежный и приятный способ всякого изучения. Черпайте из первоисточника и никогда не берите из вторых рук. Никогда не откладывайте в сторону сочинения великих мастеров, штудируйте их, запечатлевайте в своей душе во всем их объеме и во всех частностях. Ознакомляйтесь вполне с принципами оригинальных авторов, устанавливайте их правильное соотношение и затем старайтесь сами сделать выводы. В таком положении находились первые коммен- ==591 таторы, и вы не должны успокаиваться раньше, чем достигнете того же. Не довольствуйтесь светом, заимствованным у комментаторов, и руководствуйтесь их взглядами лишь в тех случаях, когда у вас нет собственного или когда ваш собственный взгляд оставляет нас в темноте. Их объяснения — не ваши объяснения и от вас ускользнут. Напротив, ваши собственные наблюдения суть плоды вашего собственного ума, где они прочно удержатся и всегда будут под рукой в случае беседы, обсуждения или диспута. Не лишайте себя удовольствия видеть, что вы при чтении становитесь в тупик лишь в случаях непреодолимых трудностей — там, где комментаторы и схолиасты сами останавливаются в затруднении и не имеют, что сказать. Эти плодовитые толкователи чужих слов, будучи переполнены пустой и напыщенной ученостью, усердно применяют ее в отношении таких мест, которые сами по себе просты и понятны, и с большой щедростью расточают слова и труд там, где в этом нет никакой надобности. Организуя указанным образом свое изучение, вы сами вполне убедитесь, что только человеческая лень поощряет педантов не столько обогащать библиотеки, сколько загромождать их хламом и погребать хороших писателей под грудами примечаний и комментариев; вы увидите также, что лень в данном случае действует против самой себя и против собственного интереса тем, что умножает чтение и исследования и увеличивает труды, которых старалась избежать»79. Хотя и может показаться, что приведенные мысли непосредственно касаются лишь настоящих ученых, они имеют, однако, столь большое значение для правильной организации воспитания и учебных занятий, что, надеюсь, меня не осудят за то, что я их здесь привел, особенно коль будет принято в соображение, что они могут оказаться полезными и для джентльменов, если последние когда-либо пожелают углубить свои поверхностные знания и достичь солидного, удовлетворительного и совершенного понимания в какой-либо области знания. |