Монография под ред. В. М. Кружинова тюмень, 1994. Оглавление введение Глава I. Древние и средние века
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
Глава V . НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ БУРЖУАЗНОЙ ЭВОЛЮЦИИ § 1 Буржуазные реформы и феодальные пережитки После отмены в 1861 г. крепостного права в России Тобольская губерния, как и вся страна, вступила на путь буржуазной эволюции. Формирующиеся буржуазные отношения разрушали хозяйственную и культурную замкнутость края, втягивание его в общероссийский рынок. Ведущей отраслью экономики губернии оставалось сельское хозяйство. Но вместе с тем население все более активно вовлекалось в промысловую деятельность, кустарную промышленность, торговлю. В 80-90-х гг. начали складываться некоторые отрасли крупной капиталистической промышленности. Появляются новые культурные и нравственные ценности и нормы поведения, свойственные капиталистической эпохе. Как известно, Сибирь почти не знала помещичьего землевладения и крепостного права. Накануне крестьянской реформы 1861 г. в Тобольской губернии было всего 28 помещичьих имений и 40 беспоместных дворян, владевших дворовыми. В крепостном состоянии находилось 3 тыс. душ обоего пола или 0,23% крестьян губернии. В 1861-1863 гг. по большинству имений были составлены, как это предусматривалось Положением от 19 февраля 1861 г., специальные уставные грамоты, в которых излагались условия наделения бывших крепостных земель и ее выкупа у помещиков. Размеры душевых крестьянских наделов были определены в 8-15 дес, а годовой оброк за пользование ими - в 8 рублей. Это ставило бывших помещичьих крестьян в большинстве случаев в положение, худшее по сравнению с их соседями - сибирскими государственными крестьянами. Поэтому ввести уставные грамоты в действие губернским властям удалось только в четырех имениях. В остальных крестьяне просто переселились на свободные государственные земли. Реформа 1861 г. непосредственно затронула, таким образом, интересы лишь очень небольшой по численности категории сибирского крестьянства и не имела прямых последствий для его основной массы - государственных крестьян, не изведавших унижений и тягот крепостничества. Однако Сибирь испытала все же ее воздействие. Развитие после реформы капиталистических отношений в российской деревне, рост крестьянского малоземелья в европейской части страны привели к активному переселению крестьян, которых влекли в Сибирь ее земельные и лесные богатства, надежда получить хороший надел, вырваться из нужды и стать зажиточным хозяином. Основные положения новой переселенческой политики правительства определялись законом 1889 года. Им предусматривалось, что крестьяне, желающие пересе литься на новые земли, должны сначала получить разрешение, которое выдавалось только при общем согласии двух министерств - внутренних дел и государственных имуществ. «Законные» переселенцы могли рассчитывать на выдачу путевых пособий, ссуд на заведение хозяйства, им предоставлялись льготы по отбыванию казенных повинностей на местах вселения. Однако на практике получить разрешение на переселение удавалось далеко не всем, и многие тысячи крестьян отправлялись в путь самовольно, без всякой поддержки со стороны государства. В разные годы самовольные переселенцы составляли от половины до трех четвертей переселенческого потока. В первые тридцать лет после крестьянской реформы только Западная Сибирь приняла около 350 тыс. переселенцев, а в 90-е гг. крестьянская миграция еще более усилилась. В Тобольской губернии основная масса новоселов оседала в южной земледельческой зоне. Переселенцы стремились поселиться в старожильческих селениях, где легче было найти жилье и пропитание, отыскать заработок до обустройства собственного хозяйства и сбора первого урожая. Но сельские общества часто отказывали переселенцам в приеме, считая, что их вселение приведет к сокращению наделов старожилов. Тогда мигранты селились отдельно, возникали переселенческие поселки. «Законным» новоселам государство выделяло из казенного земельного фонда по 15 дес. всех угодий на мужскую душу. За пользование землей они должны были платить оброчную подать. В губернии были и самовольные переселенческие деревни, неизвестные губернским властям. Переселенцы обычно создавали на новом месте более крепкие, чем на родине, хозяйства, становились зажиточными. Но часть из них теряла в долгой и трудной дороге в Сибирь ранее нажитое имущество и деньги и была вынуждена идти в батраки, пополняла бедняцкие слои сибирского крестьянства. В 80-90 гг. XIX в. крестьянская миграция отводила Тобольской губернии преимущественно роль важной перевалочной базы в движении переселенцев далее на восток. Население этой самой западной и наиболее освоенной в земледельческом отношении сибирской области росло в эти годы в основном не за счет переселений, а за счет естественного прироста. Из общего числа переселенцев, пришедших в Сибирь с 1885 по 1893 гг. в Тобольской губернии поселилось лишь 8%, в то время как в Томской - 78 процентов. Доля приезжих была здесь невелика и составляла в 1897 г. 16% жителей. Большую роль в крестьянских переселениях из Европейской России в Сибирь играла Тюмень. Здесь начинался водный путь до Омска, Томска, Семипалатинска, Барнаула. Через Тюмень проходил Московско-Сибирский тракт. Завершение в декабре 1885 г. строительства железной дороги Екатеринбург - Тюмень еще более усилило значение города как важнейшего пункта, связывающего европейскую и азиатскую части страны. В 1886-1895 гг. более 80% проследовавших в Сибирь крестьян-переселенцев прошли через Тюмень. Наибольшей интенсивности переселенческий поток достиг в первой половине 90-х гг., когда через город проходило в год от 50 до 80 тыс. человек. Роль Тюмени в приеме сибирских новоселов стала падать только после постройки в 1895 г. железнодорожной линии Челябинск-Курган-Омск, открывшей для них значительно более удобный и дешевый путь в основные районы заселения. Решившись на переселение, крестьяне покидали родные места с таким расчетом, чтобы успеть до зимы обустроиться на новом месте. Поэтому большинство переселенцев прибывало в Тюмень в конце весны- начале лета. По несколько недель они жили, ожидая баржи или парохода, на берегу реки Туры в бараках, палатках или просто под открытым небом. В летние месяцы здесь скапливалось до 15-18 тыс. человек. Известный русский писатель К. М. Станюкович писал в 1885 г.: «Плохо приходится переселенцам во время стоянок в Тюмени... Людей валили, как скот в сараях, на открытом воздухе... В одном сарае поместили до 3000 переселенцев, между которыми было много больных». Привлечь внимание российской общественности к тяжелому положению переселенцев и побудить власти принять меры к лучшей организации переселенческого движения пытались побывавшие в Тюмени Г. М. Успенский, А. П. Чехов, Н. Д. Телешов и другие. В 1883 г. в Тюмени был создан благотворительный комитет по оказанию помощи переселенцам, средства которого частью складывались из пожертвований местных и столичных филантропов, а частью взыскивались с самих переселенцев. Средства комитета - от 1 до 4 тыс. руб. в год - вкладывались прежде всего в строительство и содержание переселенческого лагеря, а также в продовольственную и медицинскую помощь переселенцам. К 1894 г. усилиями благотворителей было построено 14 бараков, баня, столовая, переселенческая больница на 50 коек. Однако бараки были рассчитаны только на 2 тыс. человек. Они не отапливались, воды не хватало, продовольственная и медицинская помощь не удовлетворяли потребностей лагеря. Тобольский губернатор констатировал: «Скудное питание значительного большинства, недостаток крова, особенно чувствительный в ненастную погоду - все это способствовало чрезвычайному развитию среди переселенцев инфекционных заболеваний и усиленной смертности». Так, в 1892 г. в Тюменском переселенческом лагере умерло от брюшного тифа, холеры, истощения 1050 переселенцев, а с 9 апреля по 31 августа 1894 г. - 984. Пользуясь тяжелым положением многих переселенцев, тюменские пароходчики, купцы, торговцы, оборотистые крестьяне взвинчивали цены на скот, транспорт, продовольствие. В местной печати сообщалось, что «барышники всех сортов старались насколько можно воспользоваться безвыходным положением переселенцев и за лошадей, стоящих в обыкновенное время 10-15 руб., брали 30 и 50, а с телегами и сбруей до 75 руб. и дороже...». На переселенцах паразитировал, по свидетельствам современников, целый слой обитателей городского «дна», промышлявших мошенничеством и воровством. Переселенцы вливались в число местных государственных крестьян, которые составляли 80% крестьянства края. Реформа государственной деревни, проведенная в Европейской России в 1866 г., на Сибирь не распространялась и сибирские государственные крестьяне оставались на прежнем положении до конца XIX века. Их поземельное устройство сохранилось здесь в неизменном виде до 1896 г., а податное обложение - до 1898 года. Земельный фонд губернии по-прежнему оставался собственностью государства. В пореформенный период казна владела 83% земель губернии, крестьяне - 16,3%, частновладельцы - 0,4%, церковь и города - 0,3 процента. При обилии лесов крестьянство испытывало острую нужду в лесных угодьях. Из 17 млн. дес. лесов, имевшихся в губернии, только около 2 млн. дес. находились в пользовании крестьян. Остальные составляли или «дачи единственного владения казны», или были включены в разряд неразмежеванных и фактически ими тоже распоряжалось государство. Отобрав у тобольских крестьян большую часть леса, администрация продавала его старожилам и переселенцам за высокую плату. Ежегодный доход казны от побочного использования леса и его продажи исчислялся в Тобольской губернии в среднем в 659 тыс. рублей. Главным средством полуфеодальной зависимости крестьянства и сохранения его сословной неравноправности были общегосударственные и местные подати и повинности. В 70-е гг. обшая сумма платежей крестьян Тобольской губернии составляла ежегодно в среднем 4 млн. руб., а сумма сборов на одного работника доходила до 30 рублей. Казенные платежи были значительными: крестьянин нередко не мог внести установленную плату в срок и становился должником государства. Долги в таких случаях накапливались годами. В 1880 г. общий размер недоимок по всем сборам составил более 2,6 млн. рублей. На каждую крестьянскую душу приходилось до 5 руб. недоимок. Однако правительство не торопилось облегчить положение и привести их в соответствие с доходностью крестьянских хозяйств. Если в Европейской России подушная подать была заменена поземельно-оброчной в 1882 г., то в Тобольской губернии это было сделано только в 1898 году. Сохранились до конца века и натуральные сборы и повинности тобольских крестьян - подворная гоньба, дорожная повинность, повинности по содержанию речных перевозок, ремонту и постройке мостов, содержанию арестантских помещений и т. п. Все это требовало большого количества работников, лошадей, подвод, отрывало крестьян от сельскохозяйственных работ и промыслов. Таким образом, в пореформенный период феодальные отношения в Тобольской губернии не были до конца уничтожены. Крестьяне не стали юридическими собственниками земли. Господство казны, сохранение сословий, неравноправности крестьянства и прежней системы податного обложения свидетельствовали о существовании крепостнических пережитков. Но в связи с отсутствием помещичьего землевладения и относительной многоземельностью местного крестьянства их пагубное воздействие сказывалось здесь слабее, чем в губерниях Европейской России. Включение сибирской окраины в процесс буржуазного развития требовало коренного обновления сложившихся ранее государственных и общественных структур. Административное управление Тобольской губернией, как и Сибирью в целом, вплоть до 80-х гг. основывалось на старых законоположениях - «Учреждении для управления сибирских губерний» и «Уставе об управлении инородцев», принятых еще в 1822 году. Полновластным правителем Западной Сибири оставался генерал-губернатор, резиденция которого в 1839 г. была переведена из Тобольска в Омск. Генерал-губернатор по-прежнему обладал обширнейшими правами и полномочиями во всех сферах жизни управляемого края - экономической, административной, судебной. Таким был, например, в 1861-1866 гг. «главноуправляющий» Западной Сибирью, сенатор и генерал-лейтенант А. М. Дюгамель. Его сменил и управлял до 1875 г. генерал-адъютант А. П. Хрущов. Затем в течение пяти лет на этом посту находился генерал-адъютант Н. Г. Казнаков, а в 1880-1882 гг. - Г. В. Мещеринов. Гражданскую администрацию губернии возглавлял губернатор. При нем действовал совещательный совет, состоявший из подчиненных ему чиновников. Высшую администрацию (губернатор, вице-губернатор, губернский прокурор и др.) представляли чиновники из дворянских верхов. Управленческий аппарат подбирался из мелкого дворянства и разночинцев. Старые административные, полицейские и судебные учреждения оставались в неприкосновенности. Они обеспечивали интересы казны, в собственности которой оставалось основное средство производства - земля, осуществляли взыскание податей и контролировали отбывание повинностей, руководили колонизационной политикой, ссылкой, тюрьмами, медико-санитарными и школьными делами и т. д. Сословные думы в городах и волостные правления в деревне всецело зависели от окружного начальства и полиции. Преобразования в этой административно-полицейской системе управления были начаты в 1882 г., когда было упразднено Западносибирское генерал-губернаторство. Тобольская губерния была переведена в положение, равное с губерниями Европейской России и стала подчиняться непосредственн о комитету министров. Губернато ром тогда служил действительный тайный советник В. А. Лысогорский (1878-1886 гг.), а после него - В. А. Тройницкий. Начальник губернии сохранил все свои права, а после ликвидации в 1895 г. коллегиальных совещательных органов - губернских советов его личная власть еще более усилилась. Например, в конце XIX в. губернатор Л. М. Князев в чине действительного статского советника являл собой фигуру фактически неограниченного правителя. Губерния делилась на 10 округов: Березовский, Ишимский, Курганский, Сургутский, Тарский, Тобольский, Туринский, Тюкалинский, Тюменский и Ялуторовский. Во главе окружных управлений стояли исправники и их помощники. Округ состоял из участков, возглавлявшихся земскими заседателями, а в 90-х гг. - приставами. Они наблюдали за волостными и сельскими крестьянскими управлениями, вели следствие и дознание по разным делам. Тогда же в Сибири было введено «общественное» крестьянское управление. Согласно утвержденному 20 ноября 1879 г. «Положению о преобразовании общественного управления государственных крестьян Западной Сибири» сельское и волостное управление перестраивалось на основаниях, изложеных в «Общем положении» от 19 февраля 1861 года. Крупные сибирские волости были разделены на более мелкие. Власть волостного старшины была урезана. Низовым звеном крестьянского управления оставалось сельское общество. Несколько сельских обществ образовали волость. Сельский сход из крестьян-домохозяев избирал старосту, ведал вопросами пользования общинной землей, раскладкой и сбором казенных податей. Представители (1 от 10 дворов) избирали (на волостном сходе) волостного старшину и учреждали волостной суд по гражданским и мелким уголовным делам. Наблюдение за крестьянским управлением и рассмотрение жалоб на действия крестьянских должностных лиц было возложено на земских заседателей и на особые присутствия по крестьянским делам. С 1 марта 1883 г. эти обязанности были переданы чиновникам по крестьянским делам и окружным присутствиям. Преобразование крестьянского управления не внесло коренных изменений в административные порядки и не устранило многочисленных злоупотреблений чиновников и крестьянских должностых лиц. Сохранился ярко выраженный фискально-полицейский характер всей этой управленческой системы и ее полная зависимость от местной администрации. В 1890-х гг. административно-полицейское «попечительство» над крестьянами еще более усилилось. В 1898 г. в губернии были учреждены должности крестьянских начальников. Они наделялись широкими административными и полицейско-судебными полномочиями, предусмотренными «Положением о земских участковых начальниках» от 12 июня 1889 г., действовавшим в Европейской России. Крестьянские начальники осуществляли надзор и контроль над сельским и волостным управлением. Они имели право отстранять от должности и подвергать наказанию волостных старшин и сельских старост, назначать и отстранять волостных судей, отменять любые постановления сельских и волостных сходов и т. п. Введение института крестьянских начальников лишь укрепило произвол. Взяточничество, вымогательство, воровство и рукоприкладство стали обычными методами «управления» деревней. За первые 3-4 года деятельности крестьянских начальников в Тобольской губернии было расхищено не менее 300 тыс. руб. общественных сумм. В начале 70-х гг. в губернии было введено новое городовое положение, по которому прежние сословные думы заменялись бессословными. Горожане, получившие избирательные права на основе имущественного ценза, раз в 4 года избирали гласных городской думы, а гласные - ее постоянный исполнительный орган - городскую управу, состоявшую из городского головы и нескольких членов. Думы ведали вопросами городского хозяйства: благоустройством, пожарным делом, устройством дорог, пристаней, рынков. В их функции входили организация школ, больниц, благотворительных учреждений, попечение о местной торговле и промышленности. При выборах гласных право голоса имели лишь состоятельные горожане - купцы, чиновники, духовенство, зажиточные мещане и разночинцы. Но фактически многие из них не участвовали в выборах. В 1872 г. в Тобольске, например, из 1507 избирателей приняли участие в голосовании 163, в Тюмени из 2115 чел. - 301. В первые два пореформенных десятилетия на Тобольскую губернию были распространены финансовая, контрольная, акцизная и цензурная реформы. Была введена всеобщая воинская повинность, которая не охватывала только коренное население. Правительство отказалось от проведения во всей Сибири земской реформы: в земских учреждениях неизбежно преобладали бы крестьяне, а это не соответствовало целям правительства. Судебная реформа в губернии была реализована только в 1897 г., но в «урезанном» виде - без суда присяжных, ставшего в Европейской России важнейшим фактором независимости судопроизводства. В Тобольской губернии, таким образом, полуфеодальные административные и политические структуры не подверглись коренной ломке, а были лишь частично видоизменены в целях приспособления их к потребностям капиталистического развития. Изменения в этой области не затрагивали коренных интересов казны и всевластия местной администрации, были более ограниченными по сравнению с центром страны. Это коснулось прежде всего тех реформ, которые при отсутствии представительного правления могли способствовать вызреванию политических и правовых предпосылок буржуазной формации, элементов гражданского общества. |