Н. Бердяев о культуре Никола́й Алекса́ндрович Бердя́ев (6 марта 1874, Киев — 23 марта 1948, Кламар под Парижем) — русский религиозный и политический философ, представитель экзистенциализмa. Биография Н. А. Бердяев родился в дворянской семье. Его отец, офицер-кавалергард Александр Михайлович Бердяев, был киевским уездным предводителем дворянства, позже председателем правления Киевского земельного банка; мать, Алина Сергеевна, урождённая княжна Кудашева, по матери была француженкой. Его старший брат Сергей — поэт, публицист и издатель. Супруга — поэтесса Бердяева, Лидия Юдифовна (по первому браку Рапп, урождённая Трушева). - Николая Александровича Бердяева (1874—1948 ) часто называют одним из властителей дум XX века, человеком, который с чуткостью сейсмографа ощущал подспудные сдвиги, неявно выраженные изменения в общественном организме, чреватые глобальными последствиями, пророком, с удивительной точностью предсказавшим на заре новой технотронной эры, что ожидает человечество на ее закате, величайшим гуманистом, возвысившим свой голос в защиту свободы и достоинства личности, испытывающей на себе давление тоталитарных систем, потерявшей смысл своего бытия в обществе всеобщего потребления, тоскующей и страждущей из-за нарастающего отчуждения, дегуманизации всей системы социальных связей и отношений.
- На Западе, да и у нас в стране Бердяев известен прежде всего благодаря таким работам, как «Истоки и смысл русского коммунизма», «Духи русской революции», «Русская идея», «Душа России», его статьям в трех программных сборниках российского либерализма начала XX в. («Проблемы идеализма», «Вехи», «Из глубины»), книге «Самопознание». Однако его перу принадлежит значительное число трудов, где Бердяев выступает в роли оригинально мыслящего теоретика культуры, хорошо понимающего драматизм нынешней эпохи, видящего всю противоречивость развития социальной системы, которая, как он пишет, «есть детище пожирающей и истребляющей похоти». Из них следует назвать прежде всего такие книги, как «Философия неравенства», «Смысл творчества», «Новое Средневековье», где в основном изложена бердяевская концепция культуры, которая с полным основанием может быть названа теологической, ибо, раскрывая свое понятие культуры, выясняя связь культуры и цивилизации, Бердяев предстает перед нами как религиозный мыслитель, глубоко верующий человек, исповедующий догматы неортодоксального православия
Культура, согласно воззрениям Бердяева, несет на себе отпечаток сакрального, ибо вокруг храма зачалась она и в органический свой период была связана с жизнью религиозной. Корни и исток культуры, считает Бердяев, надо искать в культе. Недаром у этих слов один и тот же корень. Подтверждение этой мысли Бердяев видит в том, что культура символична по своей природе, а символизм культура получает от культа, в котором символ играет основополагающую роль. Культура, — говорит Бердяев, — всегда гордится древностью своего происхождения, неразрывной связью с великим прошлым. И на культуре почиет особого рода благодать священства. Культура, подобно Церкви, более всего дорожит своей преемственностью. В ней нет хамизма, нет пренебрежительного отношения к могилам отцов. Слишком новая, недавняя культура, не имеющая преданий, стесняется своего положения. В культуре, — пишет Бердяев, — происходит великая борьба вечности со временем, великое противление разрушительной власти времени. Культура борется со смертью, хотя бессильна победить ее реально... Культура, в которой есть религиозная глубина, всегда стремится к воскрешению. Весьма показательна в этом отношении, считает Бердяев, культура Древнего Египта, где идея вечного круговорота, неизменного воскрешения после смерти является базисной не только для религии, но и мифологии, искусства, морали. Исследуя природу культуры, Бердяев постулирует следующий тезис: в культуре изначально борются два начала — консервативное, обращенное к прошлому, и творческое, обращенное к будущему. Однако в культуре отсутствует революционное начало. Революция и культура, с точки зрения Бердяева, «две вещи несовместные». Когда общество вступает в пору революционных катаклизмов, тогда для культуры наступает черная пора. Базисные основания культуры расшатываются и она гибнет. Революционному духу, утверждает Бердяев, культура не нужна, ибо он стремится овладеть благами цивилизации, а не достичь вершин духа. В результате революционных преобразований возникновения нового типа культуры не происходит, ибо нарушается принцип преемственности, наследия культурных ценностей. Поэтому все попытки создания пролетарской культуры, коренным образом отличающейся от культуры буржуазного общества, по его мнению, обречены на провал. Точно так же неудача ожидает всех тех, кто стремится приобщить к культуре широкие народные массы. Повышение их культурного уровня в принципе невозможно, ибо для того, чтобы это свершилось, надо изменить установку необразованной части населения, сформировать у масс отношение к овладению культурными ценностями как главному делу их жизни. Следовательно, утверждает Бердяев, все разговоры об овладении высотами культуры широкими слоями трудящихся относятся к числу утопических прожектов. Исследуя природу культуры, Бердяев постулирует следующий тезис: в культуре изначально борются два начала — консервативное, обращенное к прошлому, и творческое, обращенное к будущему. Однако в культуре отсутствует революционное начало. Революция и культура, с точки зрения Бердяева, «две вещи несовместные». Когда общество вступает в пору революционных катаклизмов, тогда для культуры наступает черная пора. Базисные основания культуры расшатываются и она гибнет. Революционному духу, утверждает Бердяев, культура не нужна, ибо он стремится овладеть благами цивилизации, а не достичь вершин духа. В результате революционных преобразований возникновения нового типа культуры не происходит, ибо нарушается принцип преемственности, наследия культурных ценностей. Поэтому все попытки создания пролетарской культуры, коренным образом отличающейся от культуры буржуазного общества, по его мнению, обречены на провал. Точно так же неудача ожидает всех тех, кто стремится приобщить к культуре широкие народные массы. Повышение их культурного уровня в принципе невозможно, ибо для того, чтобы это свершилось, надо изменить установку необразованной части населения, сформировать у масс отношение к овладению культурными ценностями как главному делу их жизни. Следовательно, утверждает Бердяев, все разговоры об овладении высотами культуры широкими слоями трудящихся относятся к числу утопических прожектов. Подобно другим теоретикам культуры начала и середины XX в., Бердяев считает, что процессы демократизации общественной жизни самым негативным образом сказались на состоянии культуры, уровень которой стремительно падает по мере того как все большее число людей получают избирательные права, образование, необходимое для выполнения их профессиональных функций, и, соответственно, возможность влиять на процесс создания, распространения и потребления культурных ценностей. «Закрытие аристократических источников культуры есть и ссякновение всяких источников», — пишет Бердяев. Сохранение слоя тех, кто способен создавать подлинные, а не мнимые культурные ценности является, с точки зрения Бердяева, главным, если не единственным, условием прогресса. Цивилизацию Бердяев воспринимает исключительно негативно. В цивилизации, по его словам, «есть яд, есть неправда». Она «зачата во грехе» и посему изначально не может нести в себе ничего положительного. Свое резко отрицательное отношение к цивилизации Бердяев объясняет тем, что последняя возникает в результате установления социального неравенства и угнетения, эксплуатации человека человеком, в результате подчинения индивида технике, которая заставляет его строить жизнь на основе принципа технической рациональности. «Цивилизация, — пишет Бердяев, — обещает освободить человека, и, бесспорно, она дает орудия освобождения. Но она также есть объективация человеческого существования и потому несет в себе порабощение»43. Поэтому видеть в цивилизации результат прогрессивного развития общества и вкладывать в это понятие позитивное содержание не представляется возможным. Недаром против цивилизации выступали такие люди, как Руссо, Лев Толстой, которые воспели осанну человеческой индивидуальности и гимн свободе. Цивилизации, считает Бердяев, противостоит не «здоровое и блаженное варварство» какого-то природного человека или доброго по природе дикаря, а культура. «Суд над цивилизацией, — пишет Бердяев, — не может совершать природа, его может совершать только дух» - По мысли Бердяева, цивилизация суть промежуточное состояние общества. Она находится между «царством природы и царством свободы». Следовательно, человечество должно идти не вспять к природе, как считали Руссо и другие представители европейской просвещенческой мысли, а вперед — к свободе. Тяга же к природе, которую демонстрируют многие философы, есть не что иное как стремление избавиться от «раздробленности» окружающего мира через слияние с первоосновами бытия. Но сегодня решение этой задачи лежит на совершенно иных путях. Только свободный человек способен обрести свою целостность.
Осень культуры, — пишет Бердяев, — самая прекрасная и утонченная пора. Поздние цветы культуры — самые изысканные ее цветы. В это время в культуре достигается наибольшая острота познания и наибольшая сложность. Раздвоение упадочной культуры открывает многое, закрытое для более цветущих и здоровых культурных эпох... В искусстве, в философской мысли, в мистической настроенности открываются две полярные бездны. Приобретается острое знание и добра, и -зла. Но воля к жизни, к ее устроению и развитию не имеет прежней цельности. Появляется утонченная усталость. Нет уже веры в прочность культуры в этом мире, в достижимость совершенства и красоты цветущей культуры Такова культурологическая концепция Н.А. Бердяева, которая может быть классифицирована как цельная, достаточно стройная система взглядов на сущность культуры, ее генезис, на причины культурного кризиса, переживаемого ныне «фаустовской» цивилизацией. В ее рамках Зададимся вопросом: можно ли все принять безоговорочно в изложенной выше теоретической конструкции? Думается, нет. Возражение вызывает прежде всего основной тезис Бердяева о происхождении культуры из культа, об облагораживающем влиянии веры на культурно-творческий процесс. То, что культура тесно связана о религией, культом, — факт, не вызывающий сомнения. Действительно, если бросить ретроспективный взгляд в прошлое, то нетрудно установить то обстоятельство, что на протяжении веков культура, а более точно — искусство, в котором выражается квинтэссенция культуры той или иной исторической эпохи, того или иного общества, развивалась в лоне церкви. Достаточно вспомнить такие имена, как Микеланджело, написавшего потрясающие своей мощью фрески Сикстинской капеллы, мадонн Рафаэля и Леонардо да Винчи, Браманте, создавшего собор Св. Петра в Риме, Аристотеля Фьораванти, воздвигшего Успенский собор в Московском Кремле, неизвестных архитекторов, построивших собор Св. Софии в Киеве, церковь Покрова на Нерли, наконец, гениального Гауди, создавшего одно из величайших творений архитектуры XX в. — кафедральный собор в Барселоне, чтобы убедиться в этом, не говоря уже об искусстве Средневековья, которое не знало вообще иных сюжетов, кроме религиозных, и свою главную задачу видело в том, чтобы всеми доступными средствами восславлять Христа. Ежлов Степан Ежлов Степан Москва, РГСУ, 1 Курс Спасибо за внимание! |
Скачать 297.5 Kb.