работааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа. Одна из постановок рассказывала о происхождении первых МонарховИнков
 Скачать 18.06 Kb.
|
|
Предисловие В 1555 г., т.е. 22 года спустя после пленения испанскими конкистадорами, а затем и казни Атауальпы, последнего верховного правителя инкской империи, в «империи селении» Потоси (ставшем позднее одним из крупнейших боливийских городов) в исполнении индейских артистов, на языке кечуа, было давно восемь театральных представлений. Хронист Николас де Мартинес Арсанс и Вела довольно обстоятельно повествует об их содержании: «… четыре первые пьесы вызвали полное одобрение благородных индейцев». Одна из постановок рассказывала о происхождении первых Монархов-Инков; в ней Господа и Мудрейшие города Куско посадили счастливейшего Манко-Капака Первого на царский трон, и как он был провозглашен Инкой (что означает Великий и Могущественный монарх) о том как он подчинил десять провинций о великолепном празднике, который он устроил в честь Солнца в знак благодарности за победы. Вторая повествовала о победах Уайна-Капака, одиннадцатого Инки Перу, который подчинил три народа: чанков, чунчей и горцев, а также правителя народа кольяс, которому камень, выпущенный рукой Инки из пращи, пробил живот и лишил его короны, царства и жизни. Это было сражение двух правителей, причем Инка Уайна-Капак находился на золотых носилках и оттуда пустил камень из пращи. В третьей было рассказано о трагической судьбе Коси-Уаскара, двенадцатого Инки страны Перу. Показаны были празднества в честь его коронации, Великая золотая цепь, изготовление которой как раз закончилось в это время и в честь которой как раз монарх выбрал для себя имя, потому что Коси-Уаскар означает Канат Радостного; мятеж Атауальпы, его сводного брата; незабываемое сражение между двумя братьями при Кипайпане, в котором с обеих сторон погибло 150 тысяч человек; пленение и жестокое обращение с несчастным Уаскаром; тирания узурпаторов в Куско, где были убиты 43 брата и , наконец, убийство Уаскара в его темнице. В четвертой представлена гибель Инкской империи, вторжение испанцев в Перу, беззаконное пленение Атауальпы, тринадцатого Инки этого царства; знамения и удивительные знаки, которые он увидел в Небе и Воздухе прежде, чем его казнили; тирания и бедствия, которые испанцы обрушили на индейцев; горы золота и серебра, которые Атауальпа отдал испанцам, чтобы у него не отнимали жизнь, и, наконец, смертная казнь, которой его подвергли в Кахвмврке. Мы решили привести в самом начале предисловия столь пространную цитату, руководствуясь несколькими способражениями. Во-первых, она содержит совершенно неоспоримую информацию о наличие у инков театрального искусства. Причем в отличие от иных, весьма лапидарных, высказанных как бы мимоходом, свидетельств этого феномена, она является довольно полным и целенаправленным раскрытием вопроса или во всяком случае первым серьезным шагом в этом направлении. Во-вторых, хотя и в жатой форме, эта информация позволяет читателю ощутить далекую историческую ретроспективу, характер и масштабы событий, имевших судьбоносное значение для инкского общества, происходивших как до вторжения испанцев в Тауантинсйо, так и во время его. И, наконец, в-третьих, очень важна избирательность данной информации, в результате чего из восьми спектаклей раскрыто содержание лишь четырех. Понятно, что хронист отбирал их, руководствуясь какими-то характеристиками. Какими именно? Скорее всего жанровыми. Значит, остальные четыре принадлежат иному жанру. Это обстоятельство стимулирует усилия литературоведов и театроведов, стремящихся уточнить, какие именно жанры были известны инкскими драматургами. Разумеется, театроведческие европейские традиции и принципы, идущие от Эсхила, Еврипида и Софокла или от Аристофана и Плавта, не могут быть применимы к анализу инкского театра, зародившемуся и развивавшемуся в совершенно иной обстановке, и общественно-формационной, и цивилизационной, и этнической, и конфессиональной, и геополитической, и даже экологической. Наиболее аргументированное мнение об инкских театральных жанрах было сформулировано выдающимся боливийским писателем и литературоведом Хесусом Ларой. Первый применялся к спектаклям, имевших от или иное отношение к историческим событиям, в частности, к жизни и подвигам верховных правителей, великих вождей, полководцев. Подразумевалось при этом, что герои, протагонисты уже покинули этот мир. Запрещалось представлять на сцене лиц, продолжающих свое существование. Эти странные правила несомненно связаны с какими-то религиозными представлениями и обычаями. В частности, нельзя обойти стороной обряды, верования и обычаи, имевшие отношение к мумифицированию. Инки пользовались какой-то особой, известной только им, техникой, которая обеспечивала долговременную сохранность и прочность мумий. Их свободно перемещали из одного места в другое. Так, при отражении вражеских набегов мумии Единственных Инков выносились из Храма Солнца и перемещались в первые ряды инкских воинов. Подразумевалось, что мумии-это существа, продолжающие жить и в данном случае участвующие в отражении противника. Мумии ходили друг к другу в гости (разумеется, их переносили, специально выделенные для этого, жрецыслужки или янакуны-рабы), они беседовали друг с другом, обменивались новостями (опять-таки за них говорили низшие жреческие чины). Эти мумии-куклы как бы исполняли роли усопших, были своеобразными актерами своеобразных мистерий. Позволить живым актерам (наряженным, а потому тоже куклам) играть роль ещё живого лица, понималось либо как оттеснение последнего в число уже не существующих в этом мире, либо как создание нелепого положения, когда один и тот же человек одновременно существует в двух лицах. Связь рассматриваемого театрального жанра с религиозно-жреческими установлениями и критериями ощутимо проявляется и в том, что его наименование «уанка» означает также священные песеопения разряженных служителей храмов. Некоторые литературоведы соотносят «уанку» с европейской трагедией. Если такое допущение и делать, то весьма осторожно и условно. Столь же зыбкими и мало оправданными следует считать попытки отождествить второй жанр («аранвай») с европейской комедией. От уанки этот жанр отличается более широкой тематикой, выходом ее за пределы представления исторических событий, нередко-обращением к эпизодам из народной жизни и повседневного быта. |