Документ Microsoft Word (15). Она начинается с рассмотрения света, отражаемого от объектов и доступного для анализа в любой точке пространства. Сложные структурные свойства этого потока света определяются природой и положением объектов.
 Скачать 191.72 Kb.
|
|
ОБ ОШИБКАХ ГОТОВНОСТИ Из предыдущего обсуждения следует, что правильность восприятия в неоптимальных условиях зависит от состояния перцептивной готовности, которая отражает вероятность появления объекта. Это верно, конечно, лишь в статическом смысле. Иногда происходит не обязательно то, что имеет высокую вероятность, и субъект, готовность которого вполне соответствует вероятностным характеристикам среды, попадает впросак. Существуют два средства против ошибочного восприятия, два способа преодоления несоответствующей перцептивной готовности. Первый — переучивание неподтверждающихся ожиданий, другой — «постоянно внимательный взгляд»... Но переучивание перцептивных ожиданий — дело сложное. Ибо там, где речь идет о существенных для организма следствиях, ожидание возможного события меняется нелегко, даже при постоянной возможности исследовать среду... Цена «более пристального взгляда» обычно слишком высока в условиях лимита времени, опасности и ограничений, накладываемых на организм окружающей средой или его собственной природой. Фактически организм выигрывает время для приспособления к текущему моменту благодаря способности быстро использовать минимальные признаки для категоризации явлений. Задержка и внимательное исследование лишают его этого ценного временного преимущества. НЕСООТВЕТСТВУЮЩИЕ КАТЕГОРИИ Пожалуй, наиболее простую форму перцептивной «неготовности» к данной обстановке представляют случаи, в которых субъект имеет набор категорий, неадекватных для предсказания событий окружающей среды. Часто цитируемым примером такого рода является описанное Бартлеттом [2] посещение Лондона одним африканцем. Последний воспринимал лондонских полицейских как особенно дружественно настроенных, потому что видел их часто поднимающими руку ладонью вперед при приближении транспорта. Ход от признака к категории здесь был, конечно, неправильным; ему следовало бы идентифицировать этот признак как сигнал к остановке движения. Однако этот пример не очень интересен, поскольку он представляет собой быстро преходящее явление, исправляемое инструкцией. Более интересный и гораздо менее податливый феномен наблюдается при обучении второму языку и его новой фонетике. Почему, спрашивается, человек может овладеть структурой нового языка, его формами, морфемами, лексикой и т. д. и все же сохранить «иностранный акцент», который через некоторое время перестает замечать? Почему человек, обучающийся другому языку, лучше понимает речь с тем же иностранным акцентом, чем правильную речь? На мой взгляд, ответ следует искать в феномене посткатегориальной сенсорной блокировки: поскольку произнесенное «понятно» или отнесено к соответствующей категории на основе каких-то критических признаков, остальные свойства ассимилируются, нормализуются или нивелируются. Более того, используемые фонетические категории представляют собой модифицированные категории родного языка; нормализация идет как раз в направлении этих категорий. Только благодаря специальным усилиям можно на стадии правильного восприятия чужого языка остаться достаточно сенсорно «открытым», или чувствительным к расхождениям между собственным произношением и правильным. И поскольку обычно имеет место категоризация «значений» слов, произносимых как говорящим на родном языке, так и иностранцем с акцентом, то для иностранца не остается побудительного мотива поддерживать напряженное внимание к звукам речи... НЕАДЕКВАТНОЕ УПОРЯДОЧИВАНИЕ ГОТОВНОСТИ Пожалуй, наиболее впечатляющие проявления «перцептивной неготовности» порождаются наложением на вероятностное освоение среды желаний и страхов. Я имею в виду тот тип ожиданий, которые нарушают оценку вероятности события вследствие его желательности или нежелательности. Цитировавшиеся ранее эксперименты Маркса [27] и Ирвина [24] содержат упрощенные примеры того, как завышается оценка вероятности желаемого исхода. Безусловно, здесь действуют также и более постоянные личностные свойства. Некоторые люди склонны больше ожидать и, следовательно, быстрее воспринимать из всех возможных событий наименее желаемое; другие, наоборот, — наиболее желаемое. Совершенно ясно, что такая настройка есть результат жизненного опыта индивида и его темперамента. Как она складывается и почему оказывается столь стойкой по отношению к действительным событиям, вряд ли известно. Однако становится все более ясно, что прежде чем мы сможем сказать, как создается адекватная или неадекватная перцептивная готовность, мы должны узнать гораздо больше о том, как организм усваивает вероятностную структуру среды. Это — идея, которую в течение нескольких лет развивает Брунсвик [11] и которой в настоящее время серьезно занимаются такие исследователи вероятностного научения, как Буш и Мостеллер [12], Брунер, Гуднау и Остин [6], Эстес [16], Галантер и Герстенхейберг [18], Хейк и Хейман [21], Эдварде [15] и другие... Потребности, и ценности как организующие факторы восприятия. Экспериментальные исследования в школе «Новый взгляд» На протяжении всей истории современной психологии восприятие понималось так, как если бы воспринимающий субъект был всего лишь пассивным регистрирующим прибором, хотя бы и весьма сложного устройства. Существует различение по которому можно высказать предположение об измеримости поведенческих детерминант. Прежде всего существуют факты "сенсорного обусловливания" — термин, впервые использованный Кейзоном. с 1910 г. было неоднократно показано, что испытуемого можно заставить видеть какой-то объект и слышать какой-то звук в точности так же, как можно вызвать у него коленный рефлекс, мигание или слюноотделение. Предъявите испытуемому достаточное число раз определенный звук в паре с некоторым зрительным изображением, затем прекратите предъявление изображения, субъект будет видеть отсутствующее изображение всякий раз, когда он услышит данный звук. Могут сказать, что это не восприятие. Испытуемый видит то, о чем он сообщает, так же отчетливо, как он воспринимает "фи-феномен", феномен кажущегося движения. Сюда же относятся эксперименты Хаггарда и Роуза, Прошанского и Мэрфи, Шафера и Мэрфи демонстрирующие влияние поощрения и наказания на организацию восприятия. 1 интенсивность автокинетического движения можно изменять с помощью системы поощрений; 2 можно достичь заметных различий в восприятии длины линий и веса; 3 при наличии двойственных конфигураций "фигура — фон" на В. испытуемого можно воздействовать поощрением. Другая группа исследователей показала, что наше видение сложной конфигурации, определяется не только законами гештальта, но и практикой. Сюда же относятся и опыты Таулесса, показывающие, что константность восприятия, или, по его выражению, "регрессия к реальному объекту", отражает навыки индивида. Люди искусства, нпр, видят реальные предметы — их цвет, форму и яркость — хуже, проявляя большую константность восприятия, чем обычные люди без специальной эстетической подготовки. Хэддон показал, что островитяне, добывающие рыбу примитивным способом, копьем, гораздо меньше нашего подвержены иллюзии Мюллер—Лайера, скорее всего, вследствие своего уникального опыта обращения с копьем. Бине, Мейли и Тоблер высказали предположение, что ребенок сильнее подвержен иллюзиям, в большей степени находится во власти тех организующих факторов восприятия, которые мы, взрослые, называем искажающими. Бине показал, что у ребенка подверженность иллюзии Мюллер—Лайера с возрастом слабеет. В свою очередь Мейли и Тоблер обнаружили, что с возрастом у него повышается порог стробоскопического (иллюзия движения неподвижного объекта) эффекта. Можно ли делать вывод об увеличивающемся с годами реализме восприятия у человека, остается неясным. Организм существует в мире сенсорных стимулов, организованных более или менее неоднозначно. То, что видит индивид, что актуально существует в восприятии, — это своего рода компромисс между автохтонными процессами (самопорождающийся процесс), и тем, что отбирается процессами поведенческими. Процесс отбора при восприятии мы вслед за Кречевским будем называть перцептивной гипотезой, понимая под этим систематическую тенденцию к реакциям определенного рода. Такая гипотеза складывается под влиянием потребности, необходимости найти решение той или иной задачи или в силу определенных внутренних или внешних требований, предъявляемых к организму. Если перцептивная гипотеза подкрепляется, открывая организму доступ к пище, воде, любви, славе и т. д., она фиксируется. Объекты, отбор которых стал привычкой, воспринимаются живее, их отчетливость, яркость, видимая величина возрастают. Часто возникают две альтернативные гипотезы: перцептивного компромисса, перцептивной неопределенности. Почти неизбежно одна из гипотез преобладает и в соответствии с этим осуществляется перцептивный выбор. Тем не менее даже при преобладании одной из гипотез между ними осуществляется некоторый компромисс. Что касается неопределенности, или двойственности, в поле восприятия, то обычно считалось, что при прочих равных условиях чем она выше, тем больше шансов на вмешательство поведенческих факторов. Ведь что такое восприятие в повседневной жизни? Это сплошь да рядом беглый взгляд, слушание краем уха, мимолетное прикосновение. Исключая то, что находится в самом центре заинтересованного внимания, мир ощущений куда более зыбок. Эмпирические гипотезы. 1. Чем выше социальная ценность объекта, тем в большей степени объект будет избирательно восприниматься среди других объектов, фиксироваться в результате деятельности восприятия и перцептивно выделяться. 2. Чем сильнее потребность индивида в некотором социально ценном объекте, тем значительнее действие поведенческих детерминант. Объект чаще будет восприниматься. 3. Неопределенность объектов восприятия облегчает действие поведенческих детерминант лишь в той степени, в какой она препятствует действию автохтонных детерминант, не снижая эффективности поведенческих факторов. В экспериментах, о которых здесь идет речь, рассматривалась лишь одна сторона поведенческого детерминирования, которую мы называем акцентуацией. Это тенденция, в силу которой желаемые объекты воспринимаются более отчетливо. Эксперимент. Испытуемыми были 30 нормальных детей в возрасте 10 лет. В соответствии с некоторыми признаками, которые мы кратко укажем ниже, их разделили на три группы: 2 ЭГ и 1 КГ. Испытуемые по одному садятся на стул перед экраном, ящик стоит на столе, за которым сидит экспериментатор. Ребенку объясняют, что это игра и что его задача — менять диаметр светлого круга, придавая ему величину предметов, которые показывает или о которых говорит экспериментатор. Каждый из двадцати детей прошел две серии испытаний. Вначале ребенка просили оценить по памяти размер монет достоинством от 1 цента до 0,5 доллара. Он проделывал это сначала в порядке возрастания номинала монет, а затем в порядке их убывания; и каждую монету оценивал дважды: вращая ручку из положения "диафрагма закрыта" и из положения "диафрагма открыта". Экспериментатор воздерживался от малейшего намека на то, насколько правильно ребенок оценил тот или иной размер. Вторая серия отличалась лишь тем, что каждая монета в отдельности помещалась почти в центре ладони левой руки на уровне светового пятна в 15 см слева от него. Испытуемый рассматривал монету столько времени, сколько ему требовалось. КГ из 10 испытуемых проходила всю описанную выше процедуру с одним лишь исключением. Вместо монет им предъявлялись серые картонные кружки соответствующих размеров, и при этом не было никакого упоминания о деньгах.  Так обстоит дело с нашей гипотезой — что восприятие соц. ценных объектов подвержено воздействию поведенческих детерминант в тем большей степени, чем выше их ценность. Рассмотрим теперь 2 гипотезу: мы перераспределили участников экспериментальных групп, составив две новые группы по 10 человек: "богатую" и "бедную". Было сделано очевидное допущение, что "бедные" имеют большую субъективную потребность в деньгах, чем "богатые". Если результаты, показанные на рис. 2 в усредненном виде, разделить на показатели для "богатой" и "бедной" групп, то обнаружится поразительное различие. "Бедная" группа переоценивает величину монет гораздо больше, чем "богатая". И здесь налицо определенные нерегулярности кривых. Богатые по памяти больше переоценивали, бедные по предъявлению больше.  Что можно сказать о перцептивной неопределенности? Допустим, что ситуация, когда испытуемый судит о величине объекта по памяти, более неопределенна, чем та, когда объект ясно виден в 15 см от светового пятна. Хотя это допущение можно оспаривать, посмотрим все же, подтверждают ли его экспериментальные результаты. Сравним сначала оценки испытуемых «богатой» группы в указанных условиях: с предъявлением монеты и по памяти. Соответствующие кривые приведены на рис. 3. Представляется, что для номиналов не выше четверти доллара влияние неопределенности проявляется в большей близости оценки к действительной величине, иными словами, оно способствует действию автохтонных детерминант. Для более высоких номиналов неопределенность, напротив, благоприятствует поведенческим факторам, вызывая большее отклонение оценок от действительной величины. В «богатой» группе монета в полдоллара переоценивается при предъявлении на 17,4%, а по памяти — на 34,7%. Эти факты трудно истолковать сами по себе. Рассмотрим, однако, рис. 4, показывающий различие оценок по памяти и по предъявлении в «бедной» группе. Здесь пересечение кривых отсутствует. Неопределенность у этой группы дает, по-видимому, лишь один результат: снижение всех оценок, приближение их к действительной величине объектов. Она даже устраняет спад кривой для монеты в 10 центов. Как объяснить это различие? Почему у «богатых» детей неопределенность освобождает поведенческие детерминанты, а у «бедных» подавляет? Наше объяснение не более чем догадка, требующая дальнейшего экспериментального подтверждения. Несколько лет назад Озер сообщил об исследовании, проведенном в Данди среди детей безработных. Он обнаружил, что деятельность воображения у этих детей совершенно подавлена. На вопрос о том, кем они хотят стать, когда вырастут, нормальные дети дают обычно честолюбивые ответы вроде: «Ковбоем!», «Кинозвездой!» и т.д. Дети же безработных называли в этом случае весьма скромные занятия, которые традиционно были свойственны людям их класса. Именно этот феномен и отражает приведенные здесь данные. У «бедных» детей, судящих о величине монет по памяти, место ослабленной фантазии занимает волнующее присутствие драгоценной монеты; у «богатых» же детей неопределенность восприятия дает свободу сильному и активному воображению.   |