Отечественная литература (1 треть 19 века). Периодизация истории русской литературы первой половины XIX в
 Скачать 0.9 Mb.
|
Вопрос 15Поэмы пушкинского круга. Характеристика поэтической системы одного из поэтов пушкинского круга (В.К. Кюхельбекер, А.А. Дельвиг, П.А. Вяземский, Г.М. Языков и др. по выбору). Баратынский, Вяземский, Дельвиг и Языков обладали – каждый – самобытным, резко индивидуальным, неповторимым голосом и не занимали подчиненного положения по отношению к верховному светилу русской поэзии. Известно, что некоторые из них не только не подражали Пушкину, но так или иначе отталкивались от него, спорили с ним, не соглашались, даже противопоставляли ему свое понимание природы поэзии и иных проблем. Это в первую очередь касается Баратынского и Языкова. Кроме того, поэтически приближаясь к Пушкину, каждый из поэтов ревностно оберегал свою поэтическую независимость от него. Их творчество сохраняет непреходящее художественное значение независимо от Пушкина или, как выразился Ю. Н. Тынянов, “вне Пушкина”. Это мнение было поддержано другими литераторами (Вл. Орлов, Вс. Рождественский). “Поэты пушкинского круга” радуются успехам каждого, как своим собственным, обеспечивают взаимную поддержку друг другу. В глазах общества они предстают единомышленниками, их часто объединяют и их имена называют вместе. Они охотно обмениваются стихотворными посланиями, в которых подчас достаточно вскользь брошенного намека, чтобы внести полную ясность в какую-либо знакомую им ситуацию. Их оценки художественных произведений даровитых авторов или мнения о заметных литературных явлениях часто сходны, и это позволяет тогдашней литературной публике воспринимать этих поэтов как вполне образовавшуюся и сложившуюся общность. Общность “поэтов пушкинского круга” простирается и на основы миросозерцания, мироотношения, на содержание и поэтику. Все “поэты пушкинского круга” исходили из идеала гармонии, который является принципом устроения мира. Поэтическое искусство – это искусство гармонии. Оно вносит в мир и в душу человека согласие. Поэзия – прибежище человека в минуты печали, скорби, несчастий, которое либо излечивает “больную” душу, либо становится знаком ее уврачевания. Поэтому гармония мыслится своего рода идеалом и принципом поэтического творчества, а поэзия – ее хранительницей. Такое убеждение свойственно всем “поэтам пушкинского круга”. Что касается Пушкина, то более солнечного гения не знала русская поэзия. Читатели и знатоки-пушкинисты многократно поражались той “всеразрешающей гармонии”, на которой зиждется пушкинский поэтический мир. В полной мере мысль о гармонии отстаивал и Дельвиг. В значительной мере подобные соображения применимы и к поэзии Языкова. Не случайно современники восхищались здоровьем и естественностью его вдохновения, широтой и удалью его творческой личности, радостно-мажорным звучанием стиха. Баратынский также исходил из презумпции идеала, из гармонии как первоосновы мира, из гармонически целебной мощи поэзии. К гармонии стиха, которая ему не всегда давалась, стремился и Вяземский. Из старших друзей Пушкина наиболее талантливым был князь Петр Андреевич Вяземский. Как и другие “поэты пушкинского круга”, он обладал собственным поэтическим голосом, но подобно им, также испытал влияние Пушкина. Важнейшее качество Вяземского-поэта – острое и точное чувство современности. Вяземский чутко улавливал те жанровые, стилистические, содержательные изменения, которые намечались или уже происходили в литературе. Другое его свойство – энциклопедизм. Вяземский был необычайно образованным человеком. Третья особенность Вяземского – рассудочность, склонность к теоретизированию. Он был крупным теоретиком русского романтизма. Но рассудительность в поэзии придавала сочинениям Вяземского некоторую сухость и приглушала эмоциональные романтические порывы. Поэтическая культура, взрастившая Вяземского, была однородна с поэтической культурой Пушкина. Вяземский ощущал себя наследником XVIII в., поклонником Вольтера и других французских философов. Он впитал с детства любовь к просвещению, к разуму, либеральные взгляды, тяготение к полезной государственной и гражданской деятельности, к традиционным поэтическим формам – свободолюбивой оде, меланхолической элегии, дружескому посланию, притчам, басням, эпиграмматическому стилю, сатире и дидактике. Как и другие молодые поэты, Вяземский быстро усвоил поэтические открытия Жуковского и Батюшкова и проникся “идеей” домашнего счастья. Во множестве стихотворений он развивал мысль о естественном равенстве, о превосходстве духовной близости над чопорной родовитостью, утверждал идеал личной независимости, союза ума и веселья. Предпочтение личных чувств официальным стало темой многих стихотворений. В этом не было равнодушия к гражданскому поприщу, не было стремления к замкнутости или к уходу от жизни. Противопоставляя домашний халат ливрее, блеск и шум света “тихому миру”, полному богатых дум, Вяземский хотел сделать свою жизнь насыщенной и содержательной. Его частный мир был гораздо нравственнее пустого топтанья в светских гостиных. По натуре Вяземский – боец, но обществу чуждо его свободолюбие. Став карамзинистом, сторонником карамзинской реформы русского литературного языка, а затем и романтизма, Вяземский вскоре выступил поэтом-романтиком. Он понял романтизм как идею освобождения личности от “цепей”, как низложение “правил” в искусстве и как творчество нескованных форм. Проникнутый этими настроениями, он пишет гражданское стихотворение “Негодование”, в котором обличает общественные условия, отторгнувшие поэта от общественной деятельности; элегию “Уныние”, в которой славит “уныние”, потому что оно врачует его душу, сближает с полезным размышлением, дает насладиться плодами поэзии. Жанр психологической и медитативной элегии под пером Вяземского наполняется либо гражданским, либо национально-патриотическим содержанием. В романтизме Вяземский увидел опору своим поискам национального своеобразия и стремлениям постичь дух народа. Знаменитой стала его элегия “Первый снег”, строку из которой – “И жить торопится, и чувствовать спешит” – Пушкин взял эпиграфом к первой главе “Евгения Онегина”, а в пятой при описании снега опять вспомнил Вяземского и отослал читателя романа к его стихам. Отголоски “Первого снега” слышны в пушкинских “зимних” стихотворениях (“Зима, Что делать нам в деревне Я встречаю…”, “Зимнее утро”). В “Первом снеге” Вяземского нет ни отвлеченности пейзажей Батюшкова, ни утонченной образности описаний природы у Жуковского. Лирическое чувство спаяно с конкретными деталями русского быта и пейзажа. В элегии возникают контрастные образы “нежного баловня полуденной природы”, южанина, и “сына пасмурных небес полуночной страны”, северянина. С первым снегом у сына севера связаны радостные впечатления, труд, быт, волнения сердца, чистота помыслов и стремлений. В стихотворении преобладают зрительные образы. В романтической лирике Вяземского оживает его горячая, страстная натура, широкая и вольная, чуждая “существенности лютой”, скучной ежедневности. В стихотворении “Море” он славит морскую стихию, воплощающую для него деятельную мечту и высокую красоту, недоступную “векам”, “смертным” и “року”. В романтических стихотворениях Вяземского уже нет той логической заданности и тех резких стилистических сбоев, каким отличались его стихотворения 1810-х годов. Стихотворная речь в них льется свободно, поэт гармонизирует стих, избегает дидактики, его размышления приобретают отчетливо философский характер. |