Главная страница

Выготский Л.С.Основы дефектологии. Первая


Скачать 2.53 Mb.
НазваниеПервая
АнкорВыготский Л.С.Основы дефектологии.doc
Дата28.12.2017
Размер2.53 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаВыготский Л.С.Основы дефектологии.doc
ТипДокументы
#13263
страница8 из 45
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   45

от мрачной завесы", как изобразил ее В. Г. Короленко в знаменитой повести

"Слепой музыкант". Способность видеть свет для слепого имеет значение

практическое и прагматическое, а не инстинктивно-органическое, т. е. слепой

только косвенно, отраженно, только в социальных следствиях ощущает свой дефект.

Было бы наивной ошибкой зрячего человека полагать, что мы найдем в психике

слепого слепоту или ее психическую тень, проекцию, отображение; в его психике

нет н ичего, кроме тенденций к преодолению слепоты (стремлений к

сверхкомпенсации) и попыток завоевать социальную позицию. Почти все

исследователи сходятся, например, в том, что у слепого мы встречаем в общем

более высокое, чем у зрячих, развитие памяти. Последнее сравнительное

исследование Э. Кречмера (1928) показало, что слепые обладают лучшей словесной,

механической и рассудочной памятью. А. Петцельд приводит тот же факт,

установленный рядом исследований (A. Petzeld, 1925). Бюрклен собрал мнения

многих авторов, совпадающих в одном - в утверждения особой силы развития у

слепых памяти, превосходящей обычно память зря чих (К. Burklen, 1924). Адлер

спросил бы, для чего у слепых сильно развита память, т. е. чем обусловлено это

переразвитие, какие функции в поведении личности оно исполняет, какой

потребности отвечает.

Правильнее было бы сказать, что у слепых есть тенденция к повышенному

развитию памяти; развивается ли она на деле очень высоко - это зависит от многих

и сложных обстоятельств. Тенденция, установленная с несомненностью в психике

слепого, становится сов ершенно объяснимой в свете компенсации. Чтобы завоевать

позицию в общественной жизни, слепой человек вынужден развивать все свои

компенсирующие функции. Память у слепого развивается под давлением тенденций к

компенсации малоценности, создаваемой слепо той. Это можно видеть из того, что

она развивается совершенно специфическим образом, определенным конечной целью

этого процесса. О внимании слепых имеются различные и противоречивые данные.

Одни авторы (К. Штумпф (7) др.) склонны видеть у слепого повышенную деятельность

внимания; другие (Шредер, Ф. Цех) и главным образом учителя слепых, наблюдающие

поведение учащихся во время з анятий, утверждают, что внимание слепых развито

ниже, чем у зрячих. Однако неверно ставить вопрос о сравнительном развитии

психических функций у слепых и зрячих как количественную проблему. Нужно

спрашивать не о количественном, а о качественном, функциональном различии одной

и той же деятельности у слепых и зрячих. В каком направлении развивается

внимание у слепого? Вот как надо спрашивать. И здесь, в установлении

качественных особенностей, сходятся все. Точно так же, как у слепого есть

тенденция к развитию памяти специфическим образом, у него есть тенденция к

специфическому развитию внимания. Или вернее: как одним, так и другим процессом

овладев ает общая тенденция к компенсации слепоты и дает им обоим одно

направление. Своеобразие внимания у слепого заключается в особой силе

сосредоточения последовательно вступающих в поле сознания раздражении слуха и

осязания, в отличие от симультанно, т. е. сразу вступающих в поле зрения

зрительных ощущений, вызывающих быструю смену и рассеивание внимания вследствие

конкуренции многих одновременных стимулов. Когда мы хотим собрать наше внимание,

по словам К. Щтумпфа, мы прикрываем глаза и искусственно превращаемся в слепых

(1913). В связи с этим стоит и противоположная, уравновешивающая и

ограничивающая особенность внимания у слепого: полнейшей концентрации на одном

предмете до полного забвения об окружающем, полного погружения в предмет (что мы

вс тречаем у зрячих) у слепых не может быть; слепой вынужден при всех

обстоятельствах сохранять известный контакт с внешним миром через ухо и потому

до известной степени всегда должен распределять свое слуховое внимание в ущерб

его концентрации (там же).

Можно было бы показать на каждой главе психологии слепых то же самое, что мы

наметили сейчас на примерах памяти и внимания. И эмоции, и чувства, и фантазия,

и мышление и прочие процессы психики слепого подчинены одной общей тенденции к

компенсации сле поты. Это единство всей целевой жизненной установки Адлер

называет лейтлинией жизни - единым жизненным планом, который бессознательно

осуществляется во внешне отрывочных эпизодах и периодах и пронизывает их как

общая нить, служа основой для биографии личности. "Поскольку с течением времени

все душевные функции протекают в избранном направлении, все душевные процессы

получают свое типическое выражение, постольку образуется сумма тактических

приемов, устремлений и способностей, которые покрывают соб ой и очерчивают

определившийся жизненный план. Вот это мы и называем характером" (О. Рюле, 1926,

с. 12). Вопреки теории Кречмера, для которого развитие характера есть лишь

пассивное развертывание того основного биологического типа, который врожденно п

рисущ человеку, учение Адлера выводит и объясняет структуру характера и личности

не из пассивного развертывания Прошлого, а из активного приспособления к

будущему. Отсюда основное правило для психологии слепых: не из частей может быть

объяснено и поня то целое, а из целого могут быть постигнуты его части.

Психология слепых может быть сконструирована не из суммы отдельных особенностей,

частных уклонений, единичных признаков той или иной функции, но сами эти

особенности и уклонения становятся понятными только тогда, когда мы будем

исходить из единого и целого жизненного плана, из лейтлинии слепого и определять

место и значение каждой особенности и отдельного признака в этом целом и в связи

с ним, т. е. со всеми остальными признаками.

До сих пор наука располагает очень немногими попытками исследовать личность

слепого в целом, разгадать его лейтлинию. Исследователи подходили к вопросу

большей частью суммарно и изучали частности. К числу таких синтетических опытов,

наиболее удачных, относится упоминавшаяся выше работа А. Петцельда. Его основное

положение: у слепых на первом месте стоит ограниченность в свободе движений,

беспомощность в отношении пространства, которая, в отличие от глухонемых,

позволяет сейчас же узнать слепого. З ато остальные, силы и способности слепых

могут полноценно функционировать в такой мере, в какой мы не можем заметить

этого у глухонемых. Самое характерное в личности слепого-противоречие между

относительной беспомощностью в пространственном отношении и возможностью

посредством речи полного и совершенно адекватного общения и взаимного понимания

со зрячими (A. Petzeld, 1925), что вполне укладывается в психологическую схему

дефекта и компенсации. Этот пример - частный случай противоположности, котору ю

устанавливает основной диалектический закон психологии между органически данной

недостаточностью и психическими стремлениями. Источником компенсации при слепоте

является не развитие осязания или утончение слуха, а речь-пользование социальным

опытом, общение со зрячими. Петцельд с насмешкой приводит мнение глазного Врача

М. Дюфура, что слепых надо делать рулевыми на судах, так как они вследствие

утонченного слуха должны в тумане улавливать всякую опасность. Для Петцельда

(1925) невозможно серьезно искать компенсацию слепоты в развитии слуха или

других отдельных функций. На основе психологического анализа пространственных

представлений слепых и природы нашего зрения он приходит к выводу, что основная

движущая сила компенсации слепоты - приближен ие через речь к социальному опыту

зрячих - не имеет естественных, заключенных в самой природе слепоты границ для

своего развития. Есть ли нечто такое, чего слепой не может знать из-за слепоты,

спрашивает .он и приходит к выводу, имеющему огромное прин ципиальное значение

для всей психологии и педагогики слепых: способность к знанию у слепого есть

способность к знанию всего, его понимание в основе есть способность к пониманию

всего (там же). Это значит, что перед слепым открывается возможность дости жения

социальной ценности в полной мере.

Очень поучительно сопоставить психологию и возможности развития слепого и

глухого. С точки Прения чисто органической, глухота есть меньший дефект, чем

слепота. Слепое животное, вероятно, более беспомощно, чем глухое. Мир природы

входит в нас через глаз больше, чем через ухо. Наш мир организован более как

зрительный феномен, чем звуковой. Почти нет таких биологически важных функций,

которые испытывали бы нарушение в связи с глухотой; со слепотой же падает

пространственная ориентировка и свобода движений, т. е. важнейшая животная

функция.

Итак, со стороны биологической слепой потерял больше, чем глухой. Но для

человека, у которого на первый план выступили искусственные, социальные,

технические функции, глухота означает гораздо больший недостаток, чем слепота.

Глухота вызывает немоту, л ишает речи, изолирует человека, выключает его из

социального контакта, опирающегося на речь. Глухой как организм, как тело имеет

большие возможности развития, чем слепой; но слепой как личность, как социальная

единица находится в неизмеримо более благ оприятном положении: у него есть речь,

а с ней вместе и возможность социальной полноценности. Таким образом, лейтлиния

в психологии слепого человека направлена на преодоление дефекта через его

социальную компенсацию, через приобщение к опыту зрячих, ч ерез речь. Слепоту

побеждает слово.
6.
Теперь мы можем обратиться к основному вопросу, намеченному в эпиграфе:

является ли слепой в глазах науки представителем особенной породы людей. Если

нет, то каковы границы, размеры и значения всех особенностей его личности? В

качестве кого слепой при нимает участие в общественной и культурной жизни? В

главном мы ответили на этот вопрос всем сказанным выше. В сущности он дан уже в

ограничивающем условии самого эпиграфа: если бы процессы компенсации не

направлялись общением со зрячими и требованием приспособиться к социальной

жизни, если бы слепой жил только среди слепых - только в этом случае из него мог

бы выработаться особый тип человеческого существа.

Ни в конечной точке, к которой направлено развитие слепого ребенка, ни в

самом механизме, приводящем в движение силы развития, нет принципиальной разницы

между зрячим и слепым ребенком. Это важнейшее положение психологии и педагогики

слепых. Всякий ре бенок наделен относительной органической неполноценностью в

обществе взрослых, в котором он растет (A. Adler, 1927). Это позволяет нам

рассматривать всякое детство как возраст неуверенности, малоценности и всякое

развитие как направленное на преодолен ие этого состояния путем компенсации.

Итак, я конечная точка развития - завоевание социальной позиции, и весь процесс

развития одинаковы у слепого и зрячего ребенка.

Психологи и физиологи одинаково признают диалектический характер

психологических актов и рефлексов. Это есть общий тип высшей нервной и

психической деятельности. Необходимость побороть, преодолеть препятствие

вызывает повышение энергии и силы. Вообраз им себе существо абсолютно

приспособленное, не встречающее решительно ни в чем препятствий для жизненных

отправлений. Такое существо по необходимости будет неспособно к развитию,

повышению своих функций и движению вперед, ибо что будет толкать его на такое

продвижение? Поэтому именно в неприспособленности детства, лежит источник

огромных возможностей развития. Эти явления принадлежат к числу столь

элементарных, общих всем формам поведения от низших и До высших, что их никак

нельзя считать каким-то исключительным свойством психики слепого, его

особенностью. Верно обратное: повышенное развитие этих процессов в поведении

слепого - частный случай общего закона. Уже в инстинктивных, т. е. простейших,

формах поведения мы встречаемся с обеими особенно стями, которые описали выше

как основные черты психики слепого: с целенаправленностью психологических актов

и их нарастанием при наличии препятствий. Так что и направленность на будущее не

составляет исключительной принадлежности психики слепого, а яв ляется общей

формой поведения.

И. П. Павлов, изучая самые элементарные условные связи, наткнулся в

исследованиях на этот факт и описал его, назвав рефлексом цели. Этим

парадоксальным с виду выражением он хочет указать на два момента: 1) на то, что

эти процессы протекают по типу реф лекторного акта; 2) на то, что они направлены

на будущее, в связи с которым и могут быть поняты. Остается прибавить, что не

только конечная точка и ведущие к ней пути развития общие у слепого и зрячего,

но и главный источник, из которого это развитие черпает свое содержание, один и

тот же у обоих--язык. Мы уже привели выше мнение Петцельда, что и менно язык,

пользование речью есть орудие преодоления последствий слепоты. Он же установил,

что процесс пользования речью принципиально одинаков у слепых и у зрячих: он

разъяснил при этом теорию суррогатных представлений Ф. Гитшманна: "Красное для

сле пого, - говорит он, - такое же отношение значения, как и для зрячего, хотя

это для него может быть только предметом значения, а не восприятия. Черное и

белое в его понимании такие же противоположности, как и у зрячего, и их

значимость как отношений об ъектов тоже не меньшая... Язык слепых, если

допустить фикцию, был бы совершенно другим только в мире слепых. Дюфур прав,

когда говорит, что язык, созданный слепыми, мало походил бы на наш. Но мы не

можем согласиться с ним, когда он говорит: "Я видел, что в сущности слепые

думают на одном языке, а говорят на другом" (A. Petzeld, 1925).

Итак, главный источник, откуда компенсация черпает силы, оказывается опять

одним и тем же у слепых и зрячих. Рассматривая процесс воспитания слепого

ребенка с точки зрения учения об условных рефлексах, мы пришли в свое время к

следующему: со стороны физиологической нет принципиальной разницы между

воспитанием слепого и зрячего ребенка. Такое совпадение не должно нас удивлять,

так как мы заранее должны были ожидать, что физиологическая основа поведения

обнаружит ту же структуру, что и психологическая надстройка. Так с двух разных

концов мы подходим к одному и тому же.

Совпадение физиологических и психологических данных должно еще более убедить

нас в правильности основного вывода. Мы можем сформулировать его так: слепота,

как органическая неполноценность, дает толчок для процессов компенсации,

приводящих к образован ию ряда особенностей в психологии слепого и

перестраивающих все отдельные, частные функции под углом основной жизненной

задачи. Каждая отдельная функция психического аппарата слепого представляет свои

особенности, часто очень значительные по сравнению со зрячими; предоставленный

сам себе, этот биологический процесс образования и накопления особенностей и

уклонений от нормального типа в сторону в случае' жизни слепого в мире слепых с

неизбежностью привел бы к созданию особенной породы людей. Под дав лением

социальных требований зрячих, процессов сверхкомпенсации и пользования речью,

одинаковых у слепых и зрячих, все развитие этих особенностей складывается так,

что структура личности слепого в целом имеет тенденцию к достижению

определенного норма льного социального типа. При частных уклонениях мы можем

иметь нормальный тип личности в целом. Заслуга установления этого факта

принадлежит Штерну (W. Stern, 1921). Он принял учение о компенсации и объяснил,

как из слабости рождается сила, из недоста тков - достоинства. У слепого

компенсаторно утончается способность различения при осязании - не через

действительное повышение нервной возбудимости, но через упражнения в наблюдении,

оценке и понимании различий. Так же и в области психики малоценность одного

какого-нибудь свойства может быть частично или полностью замещена усиленным

развитием другого. Слабая память, например, уравновешивается выработкой

понимания, которое ставится на службу наблюдательности и запоминанию; слабость

воли и недостаток инициативы могут быть компенсированы внушаемостью и тенденцией

к подражанию и т. д. Аналогичный взгляд укрепляется в медицине: единственный

критерий здоровья и болезни есть целесообразное или нецелесообразное

функционирование всего организма, а частич ные отклонения оцениваются лишь

постольку, поскольку они компенсируются или не компенсируются другими функциями

организма. Против "микроскопически утонченного анализа ненормальностей" Штерн
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   45


написать администратору сайта