кто. Бешан_или_Пастер,_Утерянная_глава_истории_биологии_1. Первая загадка ферментации
 Скачать 2.08 Mb.
|
|
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ КУЛЬТ МИКРОБА XV. Корни "превентивной медицины" В начале 1873 г. с перевесом в один голос Пастер получил место среди независимых членов Медицинской академии. Естественно, амбиции подстегивали его, и ему не терпелось открыть "новую эру медицинской физиологии и патологии", но, к несчастью для человечества, полноценному учению Бешана Пастер предпочел более грубые идеи, известные сегодня как микробная теория заболеваний. Поразительно, что Пастер использовал все свое влияние в Академии наук, чтобы предать анафеме само название "микрозима", так что друг Бешана Фреми, по его собственному утверждению, не смел даже упоминать это слово перед благородным собранием 1 . Но поскольку для атмосферных микроорганизмов все-таки требовалось название, Пастер решил остановиться на термине "микроб", предложенный бывшим директором Военно-медицинской академии в Страсбурге Седильо. Строго говоря, этот термин является этиологическим солецизмом (неправильным языковым оборотом. — Прим. перев.). Греки применяли слово "макробиорус" (macrobiorus) по отношению к народам, в которых было много долгожителей, а название "короткожители" (микробы) было искусственно составлено из греческих слов и присвоено микроорганизмам, рождающимся из микрозимов, которых Бешан описывал как "физиологически неуничтожимых". Название "микроб" скорее подошло бы человеку, редко доживающему до ста лет, чем микрозимам, которым больше пристало называться макробами! Вплоть до 1878 г., когда Седильо выдвинул свое предложение, Пастер был занят тем, что присваивал микроорганизмам роль причинных факторов различных заболеваний, и в 1874 г. был вознагражден за это словами признательности в письме от Листера. Тот писал, что бактериальная теория гниения Пастера вооружила его "главным принципом, достаточным для создания системы мер по антисептике" 2 Тем не менее, давайте вспомним о вердикте, который, согласно собственному высказыванию Пастера, время выносит ученому. Несмотря на желание сделать все возможное для Пастера, сэр Генри Моррис, президент Королевской коллегии хирургов, во время выступления перед последней Королевской комиссией по вивисекции, заседавшей с 1906 г. по 1908 г., вынужден был признать: В результате дальнейших исследований и полученного опыта, техника, впервые внедренная лордом Листером, претерпела ряд изменений, которые привели к эволюции асептических методов 3 В заключительном меморандуме Королевской комиссии д-р Вильсон подчеркивал, что "основы асептической хирургии, которые, по сути, заключаются в чистоте, еще до 1850 г. были заложены Земмельвейсом, как было сказано в докладе и в ответе на вопрос сэра Вильяма Коллинза. Заражение крови, опустошавшее родильные палаты в одной венской больнице, Земмельвейс приписывал гнилостной инфекции и требовал строгого соблюдения чистоты как метода профилактики" 4 . Д-р Вильсон показал, что лорд Листер на практике осуществлял совет соблюдать чистоту задолго до того, как его идеи были сформулированы Пастером. Повлиявшая на Листера пастеровская "теория о том, что causa causans (первопричина. — Прим. перев.) сепсиса ран заключается в атмосферных микроорганизмах, была полностью ошибочной" 5 . Именно на основе этой "ошибочной теории", этого "главного принципа", предоставленного Пастером, лорд Листер применял свою карболовую пульверизацию, от которой чистосердечно отрекся в 1891 г. перед Медицинским конгрессом в Берлине: "Мне стыдно за то, что я мог рекомендовать ее для уничтожения микробов воздуха". Приговор времени прозвучал не в пользу теорий Пастера. А как насчет учения Бешана? Д-р Вильсон продолжает: "Истинная причина вреда заключалась в загрязненном или гнилостном веществе, которое передавалось руками, одеждой или другими способами в свежую рану". Такое заражение полностью объясняет микрозимная доктрина, которая учит, что гнилостное вещество с его патологическими микрозимами может влиять на нормальное состояние собственных микрозимов организма, с которым вступает в контакт. Таким образом, время вынесло свой вердикт в пользу теории Бешана. Пастер утверждал, что опасность исходит от атмосферных микробов. Он рассуждал о "захваченных" ими пациентах и торжествующе рисовал мелом на доске цепочковидный организм, который назвал микробом родильной горячки. Бешан придерживался мнения, что на открытом воздухе даже патологические микрозимы и бактерии вскоре лишаются своей болезнетворности, и что отправной точкой септических и прочих проблем являются собственные микроорганизмы. К какому же выводу в итоге пришел лорд Листер, отказавшись от метода, к которому его подтолкнул Пастер? Мы приведем его собственные слова, процитированные Джорджем Вильсоном: Можно не обращать внимания на парящие в воздухе частицы во время хирургической операции, и, соответственно, обойтись без антисептического мытья и пульверизации, при условии, что ни мы, ни наши ассистенты не занесут в рану септическую грязь неатмосферного происхождения 6 Комментарии излишни. Но в семидесятые годы девятнадцатого столетия теория специфических атмосферных микробов обладала очарованием новизны, и ее грубоватая простота была привлекательной, хотя многие ученые решительно возражали против нее. Пастер, однако, продолжал уверенно высказываться о болезнетворности микробов, чему во многом способствовали выводы д-ра Коха и других ученых. Сибирская язва, которую мы уже упоминали, стала для него подходящим полигоном для поисков микроба, а немного позже его внимание привлек к себе микроорганизм, который впервые был обнаружен эльзасским хирургом Моритцем, и которого Туссен затем назвал виновником куриной холеры. Этот так называемый микроб Пастер старательно культивировал, как уже ранее культивировал bacillus anthracis (сибиреязвенную бациллу. — Прим. перев.). Помимо этого, он ввел моду на нечто вроде исследований искусственной болезни; то есть, вместо внимательного изучения экспериментов природы над объектами естественного заражения (людьми и животными), появилась мания вызывать болезни путем отравляющих инъекций — практика, к которой Пастер начал прибегать в то время, и которую его последователи копировали так упорно, что некоторые из них намеренно проводили ужасные эксперименты на мужчинах, женщинах и детях. Что уж тут говорить о принесенных в жертву миллионах птиц и животных всех видов, загубленных в патологических лабораториях по всему миру! Если бы Пастера не существовало, то "братья наши меньшие", как их называл св. Франциск Ассизский, могли избежать бесчисленных страданий. Поклонники Пастера могут возразить, что целью его экспериментов было уменьшение страданий, и прежде всего страданий животных, в частности, заболевших сибирской язвой. Но насколько же странным выглядит лечение естественных болезней методом "шиворот-навыворот" — путем искусственного их создания! Однако мы беспокоимся не столько об этической стороне работы Пастера, сколько о ее практических результатах, поэтому давайте перейдем к несчастным курам, которые стали его первыми жертвами. Пастер испытывал свои культуры так называемого микроба куриной холеры на домашней птице и систематически приводил птиц к смерти, пока однажды случайно не инокулировал несколько кур уже выдохшейся культурой. Эти птицы затем просто переболели и выздоровели. Однако это не спасло их от последующих экспериментов, и уже "использованные" куры вновь получили по свежей дозе новой культуры. И снова они оказались устойчивыми к смерти, которая была им уготована. Этот иммунитет сразу же был приписан предыдущей дозе выдохшейся культуры. Тогда Пастер начал вводить курам инъекции ослабленных доз и заявил, что таким образом защищает их от смерти при последующем введении свежего вируса. Согласитесь, такое открытие, — пишет его биограф, — достойно считаться не менее важным, чем создание вакцины коровьей оспы , над которой Пастер так часто размышлял 7 Размышления Пастера, однако, не содержали той осторожности, которую его биограф стремится приписать ему: Пастеру нравились, — говорит он, — оригинальные исследования, новые и дерзкие идеи. Но осторожный ум оберегал его смелую натуру от ошибок, неожиданностей или поспешных выводов. "Это возможно, — говорил он, — но необходимо глубже изучить вопрос" 8 В действительности же осторожность сразу покидала Пастера, как только он знакомился со смелыми идеями. Истинно научный критический подход должен был напомнить ему о необходимости сначала убедиться в подлинности успеха или провала дженнеровской вакцинации, прежде чем подгонять под нее отдельные случаи или теории. Кстати говоря, в 1883 г. Кох не признавал, что профилактика куриной холеры имела то значение, которое ей приписывали 9 , а Китт в 1886 г. провозгласил, что обычные меры предосторожности (чистота, изоляция от зараженных птиц и т. д.) были предпочтительнее. Что касается случая с ослабленной культурой, который стал краеугольным камнем всей системы прививания, то очевидно, что Пастер, как и большинство, принял идеи вакцинации, не изучив вопрос, то есть, как и многие другие, просто принял их на веру, которая является антитезой научному подходу. Такая критика тем более справедлива, что во Франции, как и в Англии, вопрос вакцинации к тому времени уже становился предметом споров. Еще в 1863 г. Рикор, известный французский врач, предупреждал об опасности передачи сифилиса путем вакцинации, и к 1867 г. Академия получила доказательства справедливости этого утверждения, а в 1870 г. д-р А. Г. Карон из Парижа заявил, что он уже давно и решительно выступает против вакцинации. Нелишне будет вспомнить, что получилось, когда д-ра Чарльза Крейтона попросили написать статью о вакцинации для "Энциклопедии Британики". Он согласился, но будучи настоящим ученым, посчитал своим долгом сначала изучить предмет. В результате статья получилась негативная, поскольку расследование показало, что, по мнению большинства современных эпидемиологов, вакцинация являлась "вульгарным предрассудком". Пастер же, напротив, бездумно приняв популярную теорию, поверил в успех вакцинации и на основании поведения своих кур подвел теоретическую базу под практические методы, которые, похоже, никогда не исследовал. На самом деле его смущали противоречия между дженнеровской вакцинацией и той теорией, в основу которой она легла. Согласно Пастеру, предварительная инъекция ослабленной культуры защищала от последующей инъекции свежего вируса, но как могли два таких разных заболевания, как коровья оспа и человеческая оспа, служить защитой друг от друга? "С точки зрения физиологических экспериментов, — писал он, — идентичность вируса натуральной оспы и вакцинного вируса никогда не была доказана" 10 Эта книга не призвана стать антивакцинаторским трактатом, но дженнеровская вакцинация, как в виде первоначальной коровьей оспы, так и в виде современной натуральной оспы, пассированной (обычно) через телят, легла в основу пастеровской инокуляции, поэтому оба вопроса тесно связаны, и вслед за ниспровержением первого логичным будет и крах второго. Вся теория строится на уверенности в иммунитете, возникающем в результате несмертельной атаки заболевания. Идея берет свое начало из привычки считать болезнь неким существом, определенной вещью, вместо нарушений нормальных условий по целому ряду причин, а микробная теория стала невольным продолжением верований Древнего Востока в демонов, каждый из которых обладал особым болезнетворным оружием. Так, оспенное прививание, привезенное в восемнадцатом веке из Турции в Англию леди Мэри Уортли Монтегю, и заменившая его дженнеровская инокуляция коровьей оспы были основаны на древнем индийском ритуале подвергать людей искусственному заражению оспой, чтобы умилостивить Шиталу Мату — богиню этой напасти. Сторонники доктрины иммунитета могут справедливо возразить, что предрассудки обычно основаны на наблюдениях и опыте. Как бы то ни было, любителю точности остается проверять каждое суеверие на предмет его достоинств и соотносить с ним факты из жизни. Утверждение о том, что многие люди, переболевшие всего один раз определенным заболеванием, автоматически получают защиту от него, не более научно, чем старое индийское суеверие об умиротворении гнева богини болезни. Как говорил профессор Альфред Рассел Уоллес , Редко кто попадает в одно и то же несчастное происшествие дважды, будь то кораблекрушение, железнодорожная катастрофа или пожар, и все же ни один несчастный случай не дает иммунитет от его повторения. Вера в то, что повторное заболевание оспой или любым другим инфекционным заболеванием настолько редко, что доказывает наличие иммунитета или защиты, указывает на неспособность оперировать вопросами чистой статистики 11 Тем не менее, конвенциальная медицина насквозь пропитана иммунной теорией, и был даже доктор 12 , который считал эту теорию непреложной истиной, несмотря на смерть своей дочери от третьего заболевания скарлатиной! Как показал Герберт Спенсер в своей книге "Принципы психологии" 13 , в развитии нервов существует большая вероятность развития привычки. Жизненный опыт говорит, что есть привычка простужаться, а заболевания подобные гриппу склонны повторяться. Часто появление незначительных недомоганий, таких как герпес, периодически наблюдается в одном и том же месте. Если рассуждать теоретически, то вполне возможно, что при сильной встряске системы, которая сопровождает такие серьезные заболевания как оспа, вероятность рецидива существенно меньше, чем при более легких недомоганиях, таких как простуда или грипп. Необходимо помнить: мы часто называем болезнью то, что является природным способом избавления от токсинов. В качестве аналогии из домашней жизни можно привести генеральную уборку всего дома, которая обычно происходит раз в год, в то время как вытирание пыли в комнатах происходит достаточно часто. Но это явно противоречит теории иммунитета, который можно получить путем искусственно вызванного беспорядка, и достаточно убедительно противоречит данным статистики. В восемнадцатой главе книги "Удивительный век" ("Wonderful Century") профессор Алфред Рассел Уоллес цитирует свидетельство профессора Адольфа Фогта, с 1877 по 1894 гг. занимавшего пост профессора гигиены и санитарной статистики в Университете Берна, Швейцария. На основе имевшихся в его время статистических данных, Фогт математически доказал, что вероятность заболеть оспой во время следующей эпидемии у того, кто однажды уже болел оспой, на 63% больше, чем у того, кто никогда не был жертвой этого заболевания. Фогт заключил: Все это говорит о том, что наша теория об иммунитете у переболевшего оспой, естественным путем или в результате искусственного заражения, относится к области чистого вымысла. Если уж естественные болезни не создают защиты, то что говорить о защите в результате искусственного заболевания! Что касается вакцинации от оспы, то в нашем распоряжении опыт целых ста лет истории, который говорит об ее эффективности. Мы оказываемся перед лицом феноменальных фактов, из которых можно процитировать характерный пример, приведенный профессором Уоллесом в той же самой восемнадцатой главе "Удивительного века", которая, похоже, оказалась самой научной из всего написанного им, по его собственному признанию. В ней он рассказывает, как в 1840 г. была введена добровольная вакцинация , и как эта процедура затем стала обязательной в 1853 г., а в 1867 г. стражам порядка было предписано преследовать по закону уклоняющихся, и закон был настолько строгим, что мало кому из детей удавалось избежать вакцинации. Таблица ниже иллюстрирует поразительную неэффективность вакцинации в отношении снижения смертности от натуральной оспы. Дата Англия и Уэльс количество смертей от оспы 1857—59 гг. 14 244 1863—65 гг. 20 059 1870—72 гг. 44 840 Между: Рост населения (в процентах) Рост числа смертей от оспы (в процентах) 1-й и 2-й эпидемиями 7 40,8 2-й и 3-й эпидемиями 9 123,0 Из таблицы видно, что при росте численности населения всего на 7 и 9% процентов, смертность от оспы увеличилась на 40,8 и 123% соответственно, и это на фоне постоянно растущего числа вакцинированных! Теперь давайте обратимся к некоторым военным исчточникам, поскольку во всех странах служащие армии и флота относятся к наиболее тщательно прививаемой части общества. В сообщении из Манилы, датированном январем 1899 г., Главный хирург армии США Липпенкотт пишет: "Весь воинский состав был вакцинирован как минимум четыре раза с момента появления заболевания (натуральной оспы)". В марте того же года он пишет, что опасность полностью миновала. Тем не менее, в отчетах Главного военного врача американской армии мы находим следующие цифры заболевших оспой и умерших от нее: Армия США Год Число заболевших Число смертей Смертность (в процентах) 1899 267 78 29,21 1900 246 113 45,93 1901 85 37 43,53 1902 63 12 19,05 За тот же самый период смертность от оспы среди значительно менее вакцинированного обычного населения Соединенных Штатов не превышала трех процентов! Вновь обратимся к книге "Удивительный век". Профессор Уоллес сравнивает британские армию и флот с невакцинированным населением г. Лестера за период, в котором все сухопутные и морские военные силы, как на родине, так и заграницей считались "полностью ревакцинированными". Для сравнения был взят город Лестер, поскольку почти все его население было не привито со времени последней вспышки оспы в 1871—72 гг. До этого 95% всех родившихся детей было вакцинировано, и массовая заболеваемость и смертность во время эпидемии оказались достаточно убедительным доказательством бесполезности вакцинации. Поэтому чиновники были вынуждены прибегнуть к улучшению санитарных условий в качестве превентивных мер, и были вознаграждены не только относительной свободой от оспы, но и лучшими показателями здоровья среди всех промышленных городов Великобритании. Профессор Уоллес писал следующее: Среднегодовая смертность от оспы в этом городе [Лестере] за двадцать два года с 1873 г. по 1894 г. включительно составила 13 случаев на миллион (см. 4-й отчет, стр. 440), но для сравнения с армией и флотом мы должны увеличить на одну девятую смертность для возраста 15-45 лет, которая выше общей смертности, согласно таблице на стр. 155 Заключительного отчета, что увеличивает цифру до 14,4 случаев на миллион, и тогда сравнительная таблица выглядит так: |