Лекция 3. Понятие и проблемы заочного рассмотрения уголовного дела

• Название: Понятие и проблемы заочного рассмотрения уголовного дела
• Дата: 02.04.2023
• Размер: 31.93 Kb.
• Имя файла: Лекция 3.docx
• Тип: Лекция; #1031725

Лекция: Актуальные проблемы судебного следствия.

Понятие и проблемы заочного рассмотрения уголовного дела

В УПК РФ предусмотрен комплекс правовых предписаний, предметом регулирования которых являются отношения, складывающиеся между субъектами уголовного судопроизводства при рассмотрении дел в отсутствие подсудимого и обжаловании вынесенных процессуальных решений. Данные нормы содержатся в различных разделах и главах уголовно-процессуального закона.

Применительно к уголовному судопроизводству, как правило, ведется речь о заочном судебном разбирательстве, под которым понимается рассмотрение дела в отсутствие подсудимого. Как заочные принято обозначать также процедуры, позволяющие принимать решения в отсутствие обвиняемого, к которым относятся: принятие судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого (ч. 5 ст. 108 УПК РФ); продление срока содержания обвиняемого под стражей в случае нахождения обвиняемого на стационарной судебно-психиатрической экспертизе и при иных обстоятельствах, исключающих возможность его доставления в суд (ч. 13 ст. 109 УПК РФ); проведение предварительного слушания в отсутствие обвиняемого по его ходатайству (ч. 3 ст. 234 УПК РФ).

Отсутствие подсудимого в этих ситуациях существенным образом не отражается на реализации его процессуальных прав, хотя ведет к незначительным их ограничениям (в особенности, когда удаляется несовершеннолетний подсудимый). Подсудимый лично не лишается права допрашивать участвующих в разбирательстве потерпевших и свидетелей, предо289 ставлять доказательства, участвовать в судебных прениях и т.д., что не позволяет говорить о наличии тех изъятий из принципов и общих условий процесса, которые имеют место в рамках заочного судебного разбирательства. Поэтому такое временное отсутствие подсудимого не является достаточным, чтобы придать разбирательству дела характер заочного.

Однако следует учесть, что судебное разбирательство является заочным и тогда, когда оно проводилось в отсутствие подсудимого на этапах прений сторон и последнего слова подсудимого (отсутствие подсудимого, естественно, делает невозможным реализацию данного этапа), т.е. вплоть до удаления суда в совещательную комнату для постановления приговора. В подобных ситуациях подсудимый лишается возможности изложить собственную позицию относительно исследованных доказательств, а также обстоятельств дела (либо согласовать ее с защитником), а также представить суду в письменном виде формулировки решений по вопросам, указанным в п. 1-6 ч. 1 ст. 299 УПК РФ. Более того, сообщение им новых обстоятельств или заявление о необходимости предъявления суду для исследования новых доказательств могли бы привести к возобновлению судебного следствия (ст. 294 УПК РФ).

Уголовно-процессуальное законодательство отдельно не выделяет еще одно основание для заочного судебного разбирательства. Часть1 ст. 254 УПК (со ссылкой на ст. 24, 27 УПК РФ) устанавливает, что суд прекращает уголовное дело в случае смерти подсудимого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего. Следовательно, предусмотрено лишь основание реабилитации умершего для дальнейшего продолжения судебного разбирательства. Однако уголовное преследование касается не только подсудимого, даже того, который скончался, но и его родственников, поскольку законодательство России предусматривает ограничения для близких родственников осуждённого. Несмотря на факт смерти, уголовное преследование велось, в отношении лица выдвигались предположения о его виновности. Говорить об его виновности в совершении преступления нельзя, поскольку тем самым нарушится принцип презумпции невиновности. Поэтому близкие родственники заинтересованы в продолжении судебного разбирательства не только из-за возможной реабилитации, но и из-за возможных ограничений, которым они могут быть подвергнуты.

При законодательном закреплении гарантий защиты памяти об умерших и сохранения достойного к ним отношения, которые не могут быть исключены из сферы общего (публичного) интереса в государстве, где человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ), нельзя не принимать во внимание наличие у заинтересованных лиц, прежде всего близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого), настаивающих на продолжении производства по уголовному делу, законного интереса, оправдывающего дальнейшее рассмотрение дела, который во всяком случае может заключаться в желании 290 защитить как честь и достоинство умершего и добрую память о нем, так и собственные честь и достоинство, страдающие ввиду сохранения известной неопределенности в правовом статусе умершего в случае прекращения в отношении него уголовного дела по не реабилитирующему основанию. Кроме того, законный интерес этих лиц в случае реабилитации умершего подозреваемого (обвиняемого) может иметь и имущественный характер, связанный с возможностью возмещения понесенных им расходов, включая процессуальные издержки, суммы, затраченные на получение юридической помощи, расходы на лечение, а также убытков в виде упущенной выгоды (неполученные заработная плата и другие денежные средства, законной возможности получить которые реабилитированный лишился в результате действий дознавателя, следователя, прокурора и суда).

Конституционный суд РФ признал положения п. 4 ч.1 ст. 24 во взаимосвязи с п.1 ст. 254 УПК, закрепляющие основания для прекращения уголовного дела смерть подозреваемого (обвиняемого), за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего, противоречащими Конституции РФ. Применительно к прекращению уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) защита конституционных прав личности не может быть обеспечена без предоставления близким родственникам умершего права настаивать на продолжении производства по уголовному делу с целью его возможной реабилитации и соответствующей обязанности публичного органа, ведущего уголовный процесс, обеспечить реализацию этого права.

Исследовав правовую природу заочной формы правосудия можно сформулировать следующие признаки изучаемого правового явления, объединение которых позволяет раскрыть его содержание:

1) заочное судебное разбирательство уголовных дел представляет собой рассмотрение дела по существу в отсутствие подсудимого судами первой и апелляционной инстанций;

2) рассмотрение дела в заочном порядке неминуемо предполагает наличие изъятий из принципов уголовного судопроизводства и общих условий судебного разбирательства;

3) заочное судебное разбирательство является особым порядком рассмотрения дела, поскольку отсутствие в судебном заседании центральной фигуры уголовного процесса с неизбежностью предполагает осуществление судопроизводства, для которого характерны принципиальные отличия по сравнению с общей процедурой разрешения дел.

Можно выделить следующие позитивные факторы, достигаемые за счет осуществления заочного судебного разбирательства:

1) возможность проведения заочного судебного разбирательства уголовных дел позволяет обеспечить реализацию права потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного преступлением ущерба, гарантированного ст. 52 Конституции РФ;

2) допустимость заочного производства способствует рассмотрению уголовных дел в разумные сроки;

3) осуществление судебного разбирательства в отсутствие подсудимого позволяет приблизить момент проведения судебного следствия ко времени совершения преступления;

4) проведение заочного судебного разбирательства дела предполагает и разрешение гражданского иска в случае его наличия, что позволяет гражданскому истцу достичь ряда преимуществ, обусловленных предъявлением данного иска в рамках уголовного судопроизводства;

5) аналогичным образом в заочном приговоре окончательное разрешение получает и вопрос о конфискации имущества, предусмотренной главой 151 УК РФ (п. 101, 11 ч. 1 ст. 299 УПК РФ), что позволяет избежать длительного нахождения имущества под арестом (ст. 115 и 116 УПК РФ);

6) в заочном приговоре (определении, постановлении о прекращении уголовного дела) решается также вопрос о вещественных доказательствах (ч. 3 ст. 81 УПК РФ, п. 12 ч. 1 ст. 299 УПК РФ), что указывает на целесообразность применения заочного производства по сравнению с процедурой приостановления уголовного дела;

7) заочное рассмотрение дел видится более эффективной альтернативой приостановлению дел по групповым преступлениям, когда раздельное рассмотрение не является допустимым или не представляется желательным;

8) реализация правосудия в заочном режиме исключает необоснованное истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности;

9) осуществление заочного правосудия способствует реализации воспитательной функции правосудия. Безусловно, заочное судебное разбирательство уголовных дел затрагивает конституционные права гражданина на участие в судебном заседании, на защиту от предъявленного обвинения, что подразумевает под собой наличие дополнительных гарантий соблюдения прав и законных интересов.

Вопросы обеспечения мер безопасности участникам судебного разбирательства.

В современном мире, где в арифметической прогрессии происходит развитие технологий и новых возможностей, также прогрессирует и рост различных форм преступности. Распространение терроризма, и то, что преступность в целом и не только организованная, становится все более профессиональной, а также увеличение в ней удельного веса корыстных и корыстно-насильственных преступлений, и рядя других тенденций, обусловили то, что возможность уголовного наказания уже не удерживает преступников от угроз и причинения насилия в отношении лиц, которые помогают изобличать их в преступлениях. Страх жертв и очевидцев преступлений перед преступным сообществом, негативные последствия страха (уклонение от уголовно-процессуальных обязанностей и др.) достигли масштабов, которые заставили говорить о себе. Экспертами международного сообщества признано, что угрозы и насилие в отношении лиц, сотрудничающих с правоохранительными органами, стали «наиболее распространённым средством подрыва системы уголовного правосудия».

Такие противоправные действия, как угрозы и насилие, в специальной литературе получили название посткриминального воздействия. Посткриминальное воздействие определяется как угроза и (или) иные действия преступника, а также других лиц, действующих в интересах преступника, осуществляемые с целью принудить очевидцев преступлений и иных граждан отказаться от содействия органам дознания и следствия в расследовании преступлений, от участия в рассмотрении уголовных дел судами, а также из мести за оконченное содействие указанным государственным органам либо с целью устрашения будущих (потенциальных) свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства в других (будущих) уголовных делах.

На практике для реализации задачи по обеспечению безопасности был сформирован институт государственной защиты участников (субъектов) российского правосудия, который возник относительно временных рамок недавно, в начале 90-х гг. XX в. Первым нормативным актом, положившим начало зарождению данного института, принято считать Закон 497 СССР от 12 июня 1990 г. №1556-1 «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик». В нем предусматривался комплекс мер, направленный на обеспечение защиты и безопасности свидетелей и потерпевших в случаях поступления в их адрес и (или) в адрес их близких родственников, членам семей с угрозой убийства, насилия, порчей имущества и других противоправных воздействий. В таком случае органы следствия и дознания обязаны были принять все меры по обеспечению их безопасности. С распадом СССР Закон утратил свою силу, но всё же явился своеобразным толчком к развитию законодательства.

Если говорить о действующих нормативно-правовых основах института защиты, то с начала 1990-х гг., после распада СССР и образования Российской Федерации как независимого государства, для обеспечения безопасности граждан, участвующих в уголовном процессе, были приняты такие федеральные законы, как «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» и др.

Переходя от процесса становления института к конкретным субъектам правосудия, подлежащим государственной защите, следует в первую очередь сказать о потерпевших как о лицах, против прав и интересов которых было совершено преступление. Оказание противоправного воздействия на участников уголовного процесса может оказываться на всех стадиях уголовного судопроизводства. Защита прав и достоинства потерпевшего нашла своё отражение и обоснование в Постановлении Конституционного Суда РФ от 15 января 1999 г. №1-П [5]. В нем говорится, что любой вид противоправного посягательства на личность, её права и свободы является и грубейшим посягательством на достоинство человека, в связи с тем, что он становится объектом произвола и насилия. Государство в данном случае обязано обеспечить его защиту и всячески способствовать устранению нарушений его прав и восстановлению достоинства его личности.

Защита прав, свобод и обеспечение безопасности должны осуществляться не только лишь в отношении потерпевшего как участника уголовного процесса, но и в отношении других лиц. Как отмечает Е.П. Гришина, меры защиты, предусмотренные в Федеральном законе о государственной защите участников уголовного судопроизводства, являются универсальными и должны быть применены фактически к любому участнику правосудия. В качестве примера возьмем переводчика, его статус определен ст.59 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее – УПК РФ) и который наряду с другими участниками также подлежит защите от криминального воздействия. Основанием для применения мер по защите любых участников правосудия, в соответствии со ст. 16 Федерального закона о государственной защите участников уголовного судопроизводства и ч.3 ст.11 УПК РФ, служит наличие достаточных данных о наличии угрозы их безопасности и (или) безопасности членов их семьи и близких родственников. В то же время многими учеными в связи с этим правильно подмечается тот факт, что если со стороны преступников поступают угрозы конкретным субъектам, то это значит, что преступники их уже знают. И в данном случае меры защиты могут быть просто-напросто бессмысленными и не иметь никакого эффекта.

Как следует из содержания ч. 9 ст. 166 УПК РФ, в целях обеспечения безопасности таких участников уголовного судопроизводства, как потерпевший, его представитель, свидетель, их близкие родственники, родственники и близкие лица, следователь вправе в протоколе следственного действия, в котором участвуют потерпевший, его представитель или свидетель, не приводить данные об их личности. В связи с этим возникает закономерный вопрос о том, как же обеспечить сохранность в тайне подлинных данных об участнике процесса, безопасность которого обеспечивается таким образом.

Следователь на основании ч. 9 ст. 166 УПК РФ с согласия руководителя следственного органа может вынести постановление с изложением причин принятия решения о сохранении в тайне этих данных. Кроме того, он указывает псевдоним участника следственного действия, а в постановлении защищаемое лицо приводит свой образец подписи. Псевдоним и образец подписи будут использоваться в протоколах следственных действий, в которых защищаемое лицо будет принимать участие. Постановление помещается в конверт, который опечатывается, приобщается к уголовному делу и хранится при нем в условиях, исключающих возможность ознакомления с ним иных участников уголовного судопроизводства. В исключительных случаях закон дает право не согласовывать такое решение, с последующим уведомлением.

В ходе уголовного судопроизводства закон позволяет принять несколько мер безопасности, одни из них перечислены в ч. 3 ст. 11 УПК РФ. В этой уголовно-процессуальной норме указано пять мер уголовно-процессуальной безопасности: меры, предусмотренные ч. 9 ст. 166, ч. 2 ст. 186, ч. 8 ст. 193, п. 4 ч. 2 ст. 241 и ч. 5 ст. 278 УПК РФ. В части 3 ст. 11 УПК РФ установлена возможность применения, кроме перечисленных пяти уголовно-процессуальных мер безопасности, иных мер безопасности, предусмотренных законодательством Российской Федерации. В первую очередь законодатель имеет в виду специальный Федеральный закон №119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства», в котором закреплены меры государственной защиты, осуществляемые помимо уголовно-процессуальных мер безопасности.

Так, в п. 3 ч. 1 ст. 97 УПК РФ одним из условий применения мер пресечения, применяемых дознавателем, следователем, а также судом в пределах предоставленных им полномочий, – наличие достаточных данных полагать, что обвиняемый, подозреваемый может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кроме решения вопроса об избрании мер пресечения как средств безопасности защищаемых лиц следователем может быть применен допрос с использованием видео-конференц-связи (ст. 278.1 УПК РФ), которая обеспечивает возможность задавать вопросы защищаемому лицу, но препятствует установлению его местонахождения в момент допроса как самостоятельного следственного действия.

Таким образом, процесс применения мер государственной защиты и обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства, содействующих правосудию, имеет следующие специфические черты:

- обеспечение безопасности защищаемых лиц и принятие соответствующих процессуальных решений основывается на достаточных основаниях угрозы законным интересам участников процесса;

- принятие решения о вынесении постановления о применении меры безопасности согласовывается с руководителем следственного органа, в исключительных случаях закон дает право не согласовывать такое решение, с последующим уведомлением;

- лицо, ведущее производство по делу, вправе применить пять уголовно-процессуальных мер безопасности, перечисленных в ч. 3 ст. 11 УПК РФ.

В современных демократических государствах приоритетное значение имеет защита прав и свобод человека, обеспечение и сохранение общечеловеческих ценностей, формирование правосознания и правовой культуры в целях укрепления правопорядка и безопасности общества и государства [7]. В минувшие десятилетия в Российской Федерации, в соответствии с основными принципами, изложенными в Конституции и международных актах, предпринимаются шаги по защите и обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства как лиц, которым может грозить реальная опасность в связи с их участием в уголовном процессе. В связи с этим обеспечение эффективного функционирования института государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников правосудия и гарантия их безопасности являются одной из важнейшей задачи правовой и уголовной политики любого государства. Содержание уголовной политики определяет деятельность органов государственной власти, уполномоченных противостоять росту преступности, что находит отражение в действующем законодательстве, его целях и задачах по предотвращению общественно опасных деяний на основе уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательств. Весь комплекс мер, который направлен на реализацию зашиты и охрану участников уголовного процесса, является одним из условий для повышения эффективности расследований и раскрытий преступлений, а также служит установлению в стране правопорядка, повышению уровня доверия граждан к государственным органам и структурам.

Проблемы соблюдения разумных сроков судебного разбирательства

Право на судебное разбирательство в разумный срок является общепризнанным правом каждого. Оно является элементом конституционного права на судебную защиту и важной гарантией справедливости судопроизводства.

В стадии судебного разбирательства существует проблема, препятствующая реализации нормы ч. 2 ст. 6.1 УПК РФ. Определяя конкретные сроки принятия решения по поступившему в суд 37 уголовному делу (ч. 3 ст. 227 УПК РФ) и сроки начала разбирательства уголовного дела (ч. 1 ст. 233, ст. 362, 374 УПК РФ), законодатель оставляет неразрешенным самый главный вопрос − о сроках рассмотрения уголовного дела судами первой инстанции.

В связи с этим неясно, о каких сроках идет речь в Определении Конституционного Суда РФ от 17 октября 2006 г. № 420-О: «Обеспечивая требование о разумном сроке рассмотрения дел, федеральный законодатель устанавливает в уголовно-процессуальном законе сроки … рассмотрения дел различными судебными инстанциями и закрепляет определенные процессуальные механизмы контроля за соблюдением этих сроков».

Часть 2 ст. 6.1 УПК РФ при рассмотрении уголовных дел судом первой инстанции, по сути, не реализуется. Это обстоятельство существенно усложняет установление пределов разумности сроков на практике и соответственно приводит к тому, что схожие по сложности уголовные дела разными судьями рассматриваются с различной скоростью, иногда даже с разницей в месяцы.

Исследуя вопросы оптимизации правовых средств осуществления судебного рассмотрения уголовных дел в разумный срок, М.Н. Зацепина отмечает, что «законодатель, осознавая основополагающую роль суда в отечественном уголовном судопроизводстве, имеющего исключительное полномочие на осуществление правосудия (ст. 8 УПК РФ), дает судьям значительную свободу действий в ходе судебного разбирательства и в меньшей степени связывает процесс судебного разбирательства определенными процессуальными сроками».

Некоторые авторы высказывают предложение о закреплении в УПК РФ сроков рассмотрения уголовных дел. В частности, А. Васяев писал о том, что установление в УПК РФ сроков рассмотрения уголовного дела в суде первой инстанции позволит вывести Россию из списка регулярных ответчиков в Европейском суде по факту несоблюдения разумного срока разбирательства уголовных дел.

Длительность судебного разбирательства уголовных дел не может быть ограничена в уголовно-процессуальном законодательстве ввиду значимости и специфичности уголовно-процессуальных правоотношений. Данные правоотношения возникают по поводу преступлений – общественно опасных деяний, затрагивающих наиболее значимые, зачастую жизненно важные права и законные интересы личности, общества, государства. Вывод о виновности или невиновности лица в совершении преступления, формируемый в ходе судебного разбирательства итоговым в уголовном судопроизводстве и настолько важным, что процесс его формирования у судей в ходе судебного рассмотрения конкретных уголовных дел не может быть ограничен строгими временными рамками.

На наш взгляд, нецелесообразно закрепление предельных сроков судебного разбирательства уголовных дел. Также нецелесообразно и закрепление в УПК РФ непрерывности в качестве общего условия судебного разбирательства, поскольку это трудно реализуемо, опять-таки, в силу индивидуальных особенностей уголовного дела и не вписывается в логику положений о разумном сроке уголовного судопроизводства.

Более оптимальным способом совершенствования уголовно-процессуальных норм, направленных на обеспечение разумного срока судебного производства, соответствующим логике положений о разумном сроке уголовного судопроизводства, представляется закрепление особенностей определения разумного срока судебного производства в ст. 6.1 УПК РФ по аналогии с определением разумного срока досудебного производства в указанной статье в ч.ч. 3.1, 3.1.

Относительно сроков окончания периода, соотносимого с разумным сроком уголовного судопроизводства, также можно также говорить о проблемности этого вопроса. Так, в п. 7 ст. 3 ФЗ от 30 апреля 2010 г. № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» момент окончания разумного срока указан иначе, нежели в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ – не вынесение обвинительного приговора, а вступление его в законную силу. Кроме того, решение о прекращении уголовного преследования или вынесение обвинительного приговора не завершают судебное производство, так как уголовно-процессуальным законодательством предусмотрены стадии проверки законности и обоснованности решений, вынесенных в суде первой инстанции или связанных с исполнением приговора.

Стадия апелляционного производства является заключительной в системе стадий уголовного процесса, подпадающих под сферу влияния принципа разумного срока уголовного судопроизводства. Апелляционный приговор, либо апелляционное постановление о прекращении уголовного преследования вступает в законную силу немедленно и, фактически, знаменует окончание уголовного преследования по конкретному уголовному делу, и, соответственно, свидетельствует об окончании действия принципа разумного срока уголовного судопроизводства. Вместе с тем, это положение факультативно и возникает оно по волеизъявлению сторон или иных заинтересованных лиц, инициирующих процедуру апелляционного обжалования.

Уголовное преследование, как фактор, сопоставимый с длительностью исчисления разумного срока уголовного судопроизводства, может быть продолжено в суде апелляционной инстанции, однако это положение не находит в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ своего отражения.

Таким образом, представляется целесообразным внесение следующих изменений в УПК РФ:

1) в редакцию части 3 ст. 6.1 УПК РФ: после слов «или вынесения обвинительного…» добавить фразу: «или оправдательного приговора суда первой инстанции либо апелляционного приговора или итогового постановления».

2) дополнить ст. 6.1 УПК РФ частью 3.4 следующего содержания «3.4. При определении разумного срока судебного производства, который включает в себя период со дня принятия судом дела к рассмотрению до дня принятия итогового решения в суде первой или апелляционной инстанции, учитываются такие обстоятельства, как правовая и фактическая сложность уголовного дела, деятельность потерпевшего и иных участников судебного производства по уголовному делу, включая их явки в суд, достаточность и эффективность действий суда, производимых в целях своевременного рассмотрения уголовного дела и принятия по нему итогового решения».

Позиция ЕСПЧ по вопросу нарушения разумных сроков судебного разбирательства

Статья 6 Конвенции провозглашает право на справедливое судебное разбирательство, устанавливая, что происходить такое разбирательство должно в разумный срок.

Статистика жалоб, поданных против России по поводу нарушения ст. 6 Конвенции, свидетельствует о том, что в сфере реализации положений данной статьи сохраняются проблемы.

ЕСПЧ твердо стоит на позиции, согласно которой обеспечение разумного срока − обязанность государства. Можно уверенно утверждать о существовании презумпции виновности государства в нарушении права на справедливое разбирательство в разумный срок. Если при рассмотрении дела Суд обнаружит, что были нарушены сроки, установленные национальным законодательством, национальный суд без выяснения причин будет признан виновным, ведь своевременное рассмотрение дел − его обязанность. ЕСПЧ обращает особое внимание на реализацию принципа надлежащего отправления правосудия. Как констатируется в юридической литературе, «страсбургские судьи считают, что страны не могут оправдывать задержки судопроизводства ссылками на процессуальные или организационные недостатки, коль скоро сама государственная власть не создала своим гражданам благоприятную обстановку в правосудной области».

ЕСПЧ не устанавливает временной эквивалент разумного срока судопроизводства. Прецедентно толкуя в своих постановлениях ст. 6, Суд поясняет, что Конвенция не навязывает государствам какие-либо четко регламентированные временные периоды, в течение которых гражданское дело должно быть разрешено по существу. Срок, необходимый для рассмотрения каждого конкретного дела, должен определяться индивидуально.

Реализация положения о разумности срока судебного разбирательства является важнейшим инструментом, направленным на обеспечение прав человека, защищающим его от недобросовестного затягивания дела, или же, наоборот, искусственно ускоряемого хода разбирательства. В своевременности и точности рассмотрения дел должны быть заинтересованы не только граждане, но и государство, потому как справедливое судебное разбирательство в разумный срок поднимает авторитет судебной системы, формирует доверительное и уважительное отношение к суду у граждан.