МИФ, РЕЛИГИЯ И НАУКА. Познание творческая деятельность субъекта, ориентированная на получение достоверных знаний о мире
 Скачать 66.43 Kb.
|
|
РАЗДЕЛ 3 – РЕЛИГИЯ РЕЛИГИЯ (лат. religio - благочестие, набожность, святыня) - мировоззрение, миропонимание, мироощущение, а также сопряженное с ними поведение людей, определяемое верой в существование сверхъестественной сферы, артикулируемой в зрелых формах Р. в качестве Бога, божества. Р. предполагает доминирование в душе человека чувства зависимости и долженствования по отношению к дающей опору и достойной поклонения трансцендентной и тайной силе. Р. отражает стремление человека и общества к непосредственной связи с Абсолютом (Богом, богами, субстанцией - безусловным средоточием всего существующего, главной святыней). Круг вопросов о существовании и ликах Абсолюта, о путях постижения Его, о практической значимости этого постижения для иных сфер духовной жизни человека, об отношении этого постижения к «посюсторонней» материальной жизни людей - неизбывно перекрещивал исторические судьбы Р. и философии, Р. и всего гуманитарного знания. Так, согласно Канту, Р. является познанием наших обязанностей в виде божественных заповедей, но не в виде санкций (произвольных, случайных для самих себя предписаний некоей чужой воли), а как существенных законов любой свободной воли. Шлейермахер трактовал Р. через особое чувство зависимости человека от бесконечного: «Ощущать, что все тождественно в чувстве Движущего нас в его высшем единстве, опосредовать этим все индивидуальное и особенное, а, следовательно, представить нашу жизнь как бытие и жизнь в Боге и через Бога - это и есть религия». Для Гегеля Р. являлась самосознанием абсолютного духа или знанием божественного духа о себе благодаря опосредованию конечным человеческим духом. Фантастическое отражение в форме внеземных сил внешних обстоятельств, господствующих над человеком, видел в Р. Энгельс. Согласно же Дюркгейму, Р. - это идеологический механизм, обеспечивающий солидаризацию людей и целостность общества через сакрализацию базовых общественных связей. Фрейд, сводя индивидуальную религиозность к неврозу, считал Р. общечеловеческим навязчивым универсальным неврозом, который коренится в комплексе Эдипа, в амбивалентном отношении к отцу и снимает для верующего необходимость выработки собственного персонального невроза. По Малиновскому, «обычному индивиду Р. прагматически необходима для того, чтобы преодолеть ошеломляющее, парализующее предчувствие смерти, несчастье и судьбу». Р. осмысливает и в различных версиях интерпретирует эволюцию и горизонты духовной связи человека и Абсолюта. Эта связь может полагаться: а) как изначально непосредственная, впоследствии прерванная и подлежащая восстановлению; б) как ориентация на достижение (опосредованно через промежуточные уровни) определенного идеала - непосредственной связи; в) как подлежащая постоянному воспроизведению как в разные периоды жизни индивида, так и в целостном ряду поколений людей. Содержание Р. не конституируется в качестве предмета знания и потому не подлежит идентификации с параметрами шкалы Истинное - Ложное, выступая предметом индивидуальной веры и мировоззренческой парадигмой, принятой в результате свободного выбора. Р., возвещающая человеку о спасении и указывающая путь к нему, являет собой трансцендентную в собственной основе и оказывающую имманентное воздействие теоретически-практическую систему координат для исполненного верой мировоззрения, жизненной позиции и образа жизни. Процедура спасения в различных Р. варьируется. Спасение может, во-первых, полагаться возможным через собственные действия человека (например, буддизм): а) соблюдение определенной совокупности ритуалов, церемониалов и культовых действий; б) «любовь к ближнему»; в) осуществление программы самосовершенствования. (В целом, индивид может разделять ценности активного этического действия для своего спасения либо через формирование соответствующей личной установки - «Я» как орудие Божьей воли и сопряженный с данным миропредставлением аскетизм, либо через модель мистического миросозерцания.) Спасение может, во-вторых, полагаться достижимым через деятельность некоего посредника-спасителя (иудаизм, христианство, ислам). Данная разновидность религиозных воззрений включает в себя такие версии-парадигмы, как: а) институционализацию собственных убеждений (обязательная принадлежность к институту церкви) - католицизм, православие; б) веру как главную предпосылку спасения - иудаизм, лютеранство; в) надежду на ожидаемую милость предопределения (ислам, кальвинизм). В своих доктрине, этике и ритуале Р. раскрывает перед людьми широкий горизонт понятий, объясняет ему смысл жизни, гарантирует высшие ценности и нормы, делает человека членом духовного сообщества, наделяет его духовной родиной, дает обоснование для протеста и сопротивления всему неправедному. Р. (наряду с иными духовными образованиями) способствует осуществлению процессов утверждения личности, формированию личностного сознания; ритуализации и, следовательно, облагороживанию репертуаров поведения людей; освобождению сознания индивида от предрассудка неограниченной власти роковых случайностей; социальной интеграции; космизации человеческого бытия, выходу его за пределы узкоземного существования; осуществляет профе-тическую миссию (предвидения желательных и нежелательных сценариев будущего развития). В этом контексте М. Ве-бер предлагал выделять религиозные системы, делающие акцент на моментах: ритуально-культовых, аскетически-дея-тельностных, мистико-созерцательных (и/или эсхатологических), интеллектуально-догматических. Если наука преуспевает в постижении мира (общественного и природного), разъятого в этих целях на отдельные фрагменты, то Р. в состоянии продуцировать смыслы жизненной целостности космоса, социума, отдельного человека, впоследствии тиражируемые и возобновляемые через культуру вкупе с ритуалами. В тех случаях, когда воспроизводство репертуаров поведения людей не сопровождается имплантацией перманентно обновляемых смыслов, ритуал становится формальной, отягощающей общество самодостаточной и самодовольной псевдоценностью (например, религиозные воззрения ацтеков и майя). Именно поэтому Р. могут либо: а) принимать «посюсторонний» мир; б) отвергать его; в) принимать этот мир на условиях его улучшения в той или иной форме. Даже самые высокоразвитые Р. в своей истории оказывали на людей не только освобождающее, гуманное, прогрессивное воздействие, но также и регрессивное, подавляющее, реакционное. Этот идейный трагизм присущ истории любой Р.: и Р. мистического склада, устремленным к достижению сверхчувственного единства человека и божества (индуизм, буддизм), так и Р. рационально-светским, ориентированным на овладение мудростью жизни в миру (конфуцианство, даосизм), и Р. профетическим (иудаизм, христианство, ислам). Слайд: Эволюция религии В философии и религиоведении принято вычленять разнокачественные ступени эволюции Р. (не обязательно совпадающие с процессами, развертывающимися в реальном историческом времени). Этап естественной Р. (боги обнаруживаются в природных силах). Этап Р. законов, требующей повиновения божественным заповедям, основанной на представлениях о всемогущем Боге-господине и могущей трансформироваться в Р. как систему моральных норм без Бога. Этап Р. искупления, которая возникает из чувства греховности, не исчезающего даже при великих нравственных устремлениях и возникающая: а) из веры в милосердную любовь и милость оскорбленного Бога, освобождающие от греха (христианство); б) из убеждения (без Бога) в скорбности всего бытия и стремления преодолеть это состояние через определенным образом достигаемое отрешение души (джайнизм, буддизм). Слайд: Классификация религиозных систем Существование самых разнообразных духовных феноменов в истории человечества, формально не относящихся к явлениям религиозного порядка, но совпадающих с ними по базовых механизмам функционирования, воспроизводства и экспансии, позволяют выделить религиозные и квази-религиозные системы эгоцентрического, социоцентрического и космоцен-трического порядка. Эгоцентрические системы Р. предполагают в качестве высшей и самодостаточной ценности восстановление духовной связи индивида с собственным подлинным «я» как вселенносоразмерным микрокосмом. (В 20 веке этому содействовали идеи Ницше о смерти Божества и пришествии сверхчеловека и поиски подлинной человеческой природы в философии экзистенциализма). Социоцентрические Р. светского толка отражают неизбывное стремление родового человека или определенных общественных групп к всеединству сущностных сил посредством воплощения искомой духовной целостности в избранном сакральном объекте. Так, утрату архетипа братства людей пытаются преодолеть такие социоцентрические Р. как культ личности, государства, партии, избранного народа или класса. Космоцентрические Р. ориентированы на установление, восстановление, воспроизводство связей людей с Богом, богами, Абсолютом, средоточием космических сил (христианство, ислам, буддизм). Многие школы буддизма не признают существования Бога: человек в их понимании всегда связан с космическим первоисточником и может приобрести спасение через приближение к оси «колеса жизни», достигая состояния полного покоя. Т.обр. космоцентрические Р. могут существовать в формах теизма, пантеизма и атеизма. Социально-духовные феномены Р. и веры нередко осуществляются в душах людей вне рамок церквей и конфессий. Хотя вера в существование Полноты Бытия (абсолютного «я» внутри меня или Бога) и типична как смыслообразующий центр миросозерцания Р. любого типа, религиозность может проявляться как внецерковная и вне-конфессиональная. Постулаты той или иной Р. формируются либо истинными пророками либо соборно: социально и профессионально разобщенные люди стремятся преодолеть свою обезличенность путем совместного дополнения своих сущностных сил универсальным посредником - всеобщим священным идеалом. Ряд концепций Р. утверждают распространенность модели индивидуальной эволюции, когда каждый индивид в процессе индивидуальной эволюции оказывается в состоянии прийти к индивидуальной шкале ценностей в выборе идеала. В границах этого процесса Священное писание запечатлевает базовые идеалы определенной культуры, Священное же предание трансформирует их соборным путем и окончательно формирует традицию. В общественном производстве и воспроизводстве системы сакральных идеалов Р. участвуют все члены религиозной общности. Р. становится неразъемлемой на части культурной целостностью. Значимость интегративных экуменических тенденций современного мира определяется тем, что без мира между религиями не может быть мира между народами. Мир же между религиями возможен лишь как результат диалога между ними. Слайд: Вера Прежде всего обнаруживается необходимость внелогических средств принятия информации в религиозном познании. Их присутствие не случайно, а объясняется представлением о том, что стандартная логика приспособлена к реалиям профанного мира и не валидна по отношению к высшей, сакральной реальности. Знаменитое credidile est quie ineptum — «Верую, ибо абсурдно» — отражает именно этот принцип: рациональные построения, как теоретические, так и аксиологические, здесь просто не работают, высшая реальность по определению лежит за пределами ограниченных человеческих представлений. К. Льюис, объясняя природу веры, связывает убедительность христианства как раз с этой демонстрацией иной логики, явно превосходящей человеческую: «Если бы христианство предлагало нам такое объяснение Вселенной, какого мы всегда ожидали, я бы посчитал, что мы сами изобрели его. Но, право же, не похожа эта религия на чье-то изобретение» Религиозное познание «...совершается не мыслью, хотя мысль не отвергается совсем...» Выражением отказа от стандартной логики и становится вера — «осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). В развернутом определении Д. В. Пивоварова (вероятно, вдохновленном именно этими словами апостола Павла) общая (belief-вера) — это «...способность души относительно непосредственно (без достаточного основания) признавать истинность чувственных и рациональных образов в формах субъективной достоверности и доверия, уверенности и ожидания» [5, с. 14]. Со значимостью веры как открыто-активного, волевого принятия знания — не в силу его дискурсивной подтвержденности, а в осознании его беспрецедентной ценности — связаны и такие особенности религиозного познания, как канонизация, традиционализм (альтернативой которому в других видах познания служит постоянная интенция к обновлению и пополнению знаний) и аргументация через апелляцию к авторитетам, периферийная для других видов познания. А. А. Горелов и Т. А. Горелова проводят в этой связи следующую параллель: «Методологию воспроизводимого эксперимента в религии заменяет интроспекция, самоуглубление, озарение, духовный авторитет, религиозное свидетельство (Священное Писание, Священное Предание и т. п.)» [15, с. 69]. Так же закономерно вытекает из идеи двойственности мира символический характер познания, в котором объекты естественной реальности могут наполняться смыслами, исходящими из высшего мира, служить воплощениями его реалий, приобретая тем самым, кроме предметной сущности, еще сакральное значение. Н. О. Лосский пишет, ссылаясь при этом также на идею Н. А. Бердяева, что в религиозном мышлении «...символы суть действительная естественная реальность, понятая в связи с ее сверхъестественным значением» [16, с. 300]. В предмете, обретшем символический смысл, высшая реальность соприкасается с обыденной, и предмет становится каналом их связи, способом прикоснуться к сверхъестественному; в результате получается, что «в философии и религии совершается качественно иной, в отличие от объективированного, вид познания — трансцендирование» [17, с. 13]. О. И. Казеннова указывает в связи с этим, что «трансцендирование и есть, собственно, религиозное познание» [17, с. 13]. Столь же необходимо в контексте религиозного познания признание чудес: чудо — это прорыв сверхъестественного, преобразующего обыденную реальность в ее критических точках и придающего ей в результате иную размерность. Чудо — альтернатива постоянно действующей закономерности, при этом оно не разрушает, а корректирует ее; сфера действия закономерностей тем самым включает принципиальное ограничение, которое может проявиться в любой момент. Итак, к сущностным особенностям религиозного познания относятся допустимость и приоритет внелогических средств познания, традиционализм, авторитаризм, символизм, поливариантный детерминизм. Поскольку эти черты взаимообусловлены и поддерживают друг друга, определяемый ими способ познания является цельным, последовательным и эффективным в экстраполяции. Именно это обусловливает возможность его распространения за пределы той области познания, в рамках которой он сложился. Слайд: Религиозное познание В этой связи представляется возможным предложить расширенную трактовку термина «религиозное познание». Если религиозное познание в узком смысле представляет собой прежде всего осмысление священных предметов и священной истории, с обязательной опорой на идею сверхъестественной реальности, то религиозное познание в широком смысле — это осмысление иных реалий, осуществляющееся с применением того же набора логических средств: через защиту традиционных принципов с отчетливым сопротивлением новациям именно потому, что это новации; через апелляцию к авторитету текстов и личностей, которые считаются обладающими истинностью по определению, с недопущением сомнений по этому поводу вплоть до логического круга; через поиск и признание в реальности чудесных совпадений, знаков судьбы, символических значений происходящих событий; через трансцендирование к высшим реалиям и смыслам. Ключевой же особенностью, квалифицирующей познание как религиозное в широком смысле этого слова, представляется логическое построение, в котором вера, как непосредственное усмотрение истины, имеет преимущество над дискурсивным рассуждением. Эта специфическая иррациональная логика в современном мире направляется далеко не только на религиозные предметы в буквальном смысле этого слова и вообще может применяться к реалиям, далеким от идеи Бога: область религиозного познания в его логическом аспекте формирует и поддерживает то, во что люди верят независимо от логики, идеи, личностно важные настолько, что отказ от них привел бы к исчезновению оснований существования. Человек рассуждает по религиозному типу, когда он принимает некоторую идею как незыблемую и сверхценную, сохраняет ее перед лицом эмпирических контрсвидетельств и рациональной аргументации, и не случайно мы говорим, что для него это свято. Так верят в глобальные цели, социальные утопии и фундаментальные ценности: если любви не существует, то как тогда жить на свете? Если наука не является настоящим знанием о мире, то имело ли смысл посвящать ей свою жизнь? И стоит ли жизнь, в которой нет ничего, кроме повседневной рутины, труда быть прожитой? Не исключено, что как раз всё самое важное для нас осмыслить иным способом, кроме превосходящего всякую логику убеждения, что это должно быть так, потому что нельзя и помыслить, чтобы было иначе, вообще невозможно. Ареал религиозного познания, определенного таким образом, существенно расширяется по сравнению с традиционным образом верующих (воцерковленных) людей, изучающих Священное Писание. С одной стороны, его формируют различные социальные институты и практики, нацеленные на закрепление в массовом сознании внелогическими средствами принципиально значимых для сохранения сообщества (или просто предпочтительных с точки зрения его управления) идей — как отмечают В. И. Кудашов и Н. С. Буртасова, сакрализация социальных ценностей и идеалов в современном обществе остается едва ли не самым действенным способом их утверждения [18, с. 176]. Внедряемые по религиозным схемам идеи поддерживаются символизацией социальной атрибутики и ритуалами, и в результате в массовом сознании укореняются не только собственно идеи, но и религиозный способ их освоения. С другой стороны, стихийной сакрализации подвергаются индивидуально значимые факторы, и мы встречаем в логическом пространстве религиозного познания адепта нетрадиционных форм лечения, вопреки рациональной логике убежденного, что новое средство поможет, и надеющегося на чудо; фаната какой-то публичной персоны, для которого она является безусловным авторитетом и который дорожит связанными со своим кумиром реликвиями; или даже спортивного болельщика, который верит в свою команду (отнюдь не в силу логического обоснования, что она действительно лучше остальных) и способствует ее победам тщательным соблюдением ритуалов. С третьей стороны, перед нами аудитория культового литературного произведения, фильма, сериала, для которой художественный мир становится высшей и наиболее правильно устроенной реальностью (и поклонники уже лучше автора знают, «как было на самом деле»). Обратим внимание на то, что во всех этих случаях вокруг стержня веры аккумулируется достаточно большой объем фактических знаний о предмете: религиозное познание действительно работает в том числе и как деятельность по производству знаний. Оба типа религиозного познания могут работать одновременно на одном и том же материале, дополняя друг друга. Например, в конструировании региональной идентичности к проявлениям религиозного познания в узком смысле относится сакрализация объектов, связанных с регионом, и канонизация текстов, относящихся к региональной истории (например, почитание Ксении Петербургской в Ленинградской области и сопряженное с ним знание жития святой). Проявлением религиозного познания в расширенном понимании может при этом служить канонизация образов основателей региона и региональных политических лидеров, сакрализация объектов региональной культуры (памятников, знаменательных мест, элементов ландшафта), наделение региона в целом сакральными чертами (что выражается, например, в характеристике его как «вечного», «исключительного»); предельным вариантом в этом случае считается геологический подход, выводящий регион за пределы человеческой истории и наделяющий его мистической энергией, позволяющей претендовать на исключительное место в современном мире, — например, попытки объявить Кольский полуостров «Гиперборейской цивилизацией», предгорья Эльбруса — «древней столицей славян», Русский Север — прародиной арийцев, Старую Ладогу — «первой столицей Руси», территорию Югры — Йурой арабских путешественников и Биармией скандинавских стран. |