Главная страница

Практикум по гештальттерапии abbyy fineReader 11 Практикум по гештальттерапии.


Скачать 0.9 Mb.
НазваниеПрактикум по гештальттерапии abbyy fineReader 11 Практикум по гештальттерапии.
Дата27.04.2021
Размер0.9 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаF_Perlz_P_Gudmen_R_Khefferlin_Praktikum_po_geshtalt-terapii.doc
ТипПрактикум
#199434
страница9 из 15
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   15

Часть II МАНИПУЛИРОВАНИЕ СОБОЙ




IV. ИЗМЕНЕННАЯ СИТУАЦИЯ



До сих пор наши эксперименты касались осознавания процесса, фундаментального для интегрированного функционирования человеческого организма. Это имело отношение ко всем и каждому. Теперь мы переходим к экспериментам, имеющим дело с процессами, которые хронически возникают, только когда организм работает неправильно. Они «анормальны». Если они преобладают в поведении человека, его называют «невротиком» или «психотиком». Однако из-за определенных условий воспитания и определенных жизненных ситуаций (с которыми в той или иной степени сталкивается каждый из нас) они неизбежны.

Но сказать, что они столь общераспространенны, не значит, что мы не должны об этом беспокоиться. Авторы книг но психопатологии, проводящие четкую границу между «нормальным» и «патологическим», обнаруживают собственное состояние слияния с «авторитетами», представление о «нормальном» у которых низводится до «общепринято-респектабельного».

Сейчас почти все признают, что в нашем обществе каждому человеку свойственны «невротические тенденции», «неразрешенные конфликты», «области неприспособленности». Несогласия возникают не по поводу распространенности неврозов, а по поводу того, что должно и может быть сделано с этим. Ортодоксальный фрейдист, следующий идеям «цивилизации и неудовлетворенности», соглашается с тем, что подавление — это та цена, которую мы должны платить за цивилизацию. Другие более оптимистически оценивают перспективу, но полагают, что заметное улучшение возможно лишь по прошествии многих поколений. Поскольку широкодоступные психотерапевтические техники отсутствуют, а социальная профилактика — не более, чем капля в море, осторожность в обсуждении этой тематики объясняется нежеланием предстать неоправданными паникерами. Если бы под рукой были широко применимые средства, можно быть уверенным, что сведения об эпидемическом характере неврозов публиковались бы более честно. Иные же с мессианским пылом время от времени начинают пропагандировать какую-нибудь панацею от всех бед, говоря: «Делайте это, и мир будет спасен». (Наша работа, без сомнения, будет причислена к их списку.)

Основная проблема всех форм психотерапии — мотивировать пациента сделать то, что должно быть сделано. Пациент должен вернуться к «незаконченным делам», которые он оставил в прошлом, потому что они были столь болезненными, что ему пришлось бежать от этого. Теперь, когда ему предлагают вернуться и закончить незавершенное, оно продолжает быть болезненным. Это реактивирует его страдание, и, с сиюминутной точки зрения, данной ситуации по-прежнему надо избегать. Как можно удержать его на выполнении задачи — в конце концов, как он может сам себя удержать на выполнении задачи, — если она требует переживания такого количества неприятного?

Для большинства людей сегодня не существует позитивного ответа на этот вопрос. Большинство, по-видимому, считает, что все будет в порядке, если мир будет считать их нормальными. Меньшее число людей ощущает, по крайней мере временами, смутное чувство собственной ответственности за владеющую ими болезнь, по крайней мере отчасти, но они не владеют техникой работы с нею, ничем, кроме старых избитых решений «стараться быть лучше» или моральной максимы. Или они перемещают проблему из ее действительной сферы в ложную, такую, где можно поднять много шума и выпустить пар. Лишь немногие обращаются со своей проблемой к «эксперту» в надежде, что будет произнесена нужная магическая формула и их личный дьявол будет изгнан.

Из тех, кто начинает лечение, большинство бросают его. Лечение не заканчивается психотерапевтом, а прерывается самим пациентом. Многие, не получив магической формулы от одного психотерапевта, переходят к другому, потом к следующему, и так далее. Среди множества способов выразить неудовлетворенность своим психотерапевтом один из распространенных звучит так: «Он не понимает мой случай». Может быть, это и так, и, может быть, нужно сменить врача. Но многие пациенты, если не все, хотят до некоторой степени предписать психотерапевту, как следует их лечить, — и это предписание не предполагает их страданий в процессе лечения.

В хирургических и фармакологических формах лечения пациент может быть совершенно пассивным, и чем он пассивнее, тем лучше. Он может получить анестезию и проснуться, когда операция закончена. Представление о том, что операция совершается «над» пассивным больным, переносится на лечение неврозов. Однако невроз не «органическое», а «функциональное» заболевание. Вели пациент не так наивен, чтобы полагать, что его симптомы могут быть «оперированы», он может понять, что он него требуется нечто большее, нежели привести свое тело в кабинет терапевта. И все же надеется, что коль скоро он пришел, врач — может быть, с помощью гипноза — приведет его в порядок.

Однако поскольку именно сам пациент должен изменить свое поведение и тем осуществить собственное излечение, все методы психотерапии сталкиваются с тем, что на профессиональном жаргоне называется «реакцией разочарования». Такие реакции обычно вызываются пониманием (через некоторое время) того, что врач ждет от пациента готовности проделать трудную работу и претерпеть боль. Фактически, может быть, человек надеялся получить от врача нечто прямо противоположное, а именно — лучший способ избежать и работы, и боли. То, что терапия предполагает концентрированную дозу того, чего человек старался избежать, кажется абсурдным.

В благоприятном случае пациент — прежде чем разовьется реакция разочарования, достаточно сильная, чтобы заставить его прервать лечение, — начинает понимать, что ожидаемая от него тяжелая работа не просто «лошадиный труд». Каким отдаленным ни кажется ему теперь то, чего он хотел бы, он постепенно обретает ориентацию и перспективу. Он начинает видеть определенные симптомы как просто поверхностное проявление более общей и сложной системы неправильного функционирования. Хотя теперь работа выглядит куда более трудной, длительной, чем поначалу предполагалось, она начинает обретать смысл.

Так же и по отношению к боли: пациент начинает видеть, что она не бессмысленна. Он начинает ценить простую мудрость совета влезать снова на лошадь, если она тебя сбросила, и ехать дальше. Ситуация пациента, может быть, осложнена тем, что он избегал эту определенную лошадь в течение долгого времени — многих лет или даже всей жизни. Тем не менее, если здоровое функционирование требует, чтобы он научился ездить на определенной лошади, которая сбросила его в прошлом, то единственный способ сделать это — подойти к ней и рано или поздно влезть в седло.

Хотя врач продолжает вести пациента как раз к тому, чего тот хотел бы избежать, он обычно обходится с ним мягче и заботливее, чем сам пациент или его друзья и родные. Те обычно требуют, чтобы он покончил с этим, перестал нянчиться с собой и взял барьер, каков бы он ни был, с разбегу. Врач же, напротив, не менее заинтересован избеганием самим по себе, чем избегаемым. Как бы ни выглядело дело на поверхности, если есть тенденция избегать чего-либо, то у нее должны быть свои основания. Работа состоит в том. чтобы рассмотреть эти основания и осознать их. Эго называется «анализом сопротивления». Понимание и описание этих оснований самим пациентом меняется, иногда драматически, во время лечения. С изменением — не того, как он говорит, а того, как он в действительности ощущает и переживает свои проблемы — он может делать все новые и новые «заходы», если чувствует инициативу и силу, пока не разрешит свои невротические трудности раз и навсегда.

Стратегия мотивирования пациента к продолжению лечения нужна не с самого начала. Начальный период скорее можно назвать «медовым месяцем», когда преобладает радость от того, что после периода колебаний начало, наконец, положено, терапевт кажется прекрасным, а пациенту кажется, что он будет самым блестящим, наиболее быстро продвигающимся, самым выдающимся пациентом и расцветет как неподражаемая личность, какой он потенциально себя чувствует.

Когда «медовый месяц» кончается, проблема мотивации становится критической. Человек так усердно работал, так хорошо сотрудничал, был образцовым пациентом, и вот это привело к столь малым результатам. Очарование ушло, а дорога по-прежнему простирается далеко вперед. Во фрейдовском анализе это приблизительно соответствует времени «негативного переноса». Терапевт, который поначалу казался всезнающим и всемогущим, обнаруживает свои «глиняные ноги». Все, что он знает, — одно и то же, а одно и то же надоедает: В благоприятных случаях недовольство врачом прорывается наружу в виде упреков, пренебрежения или даже гневных обвинений. Если это происходит, то обычно разряжает атмосферу и работа встает на более или менее прочные основы. Если разрядки не происходит, если пациент «слишком вежлив», «слишком тактичен», чтобы прямо напасть на терапевта, дело осложняется невыраженными обидами и лечение может быть прервано пациентом,

Работе пациента чаще всего не помогают и не сочувствуют те, с кем он имеет дело в повседневной жизни. Правда, может быть, ему повезло иметь друзей или знакомых, которые сами успешно прошли терапию, что, конечно, увеличивает его веру в ценность и нужность этой работы. Если же он живет с родными, которые видят в его действиях намек на неудовлетворительность семейных отношений, считают «слабостью» лечиться от чего-то «психического» или по мере его продвижения обнаруживают. что им все труднее доминировать, эксплуатировать, защищать или осуществлять какое-либо иное невротическое слияние с ним, ему придется бороться со скрытым или явным давлением, требующим, чтобы он прекратил эту «глупость». Многие пациенты не выдерживают этого эмоционального шантажа их «нормальных» близких.

По мере того, как эффективность психотерапии все большее признается, эта ситуация до некоторой степени улучшается. Тем не менее, вербальное понимание того, что такое психотерапия и в чем ее смысл, часто остается признанием на почтительном расстоянии, пока дело не доходит до реального вмешательства в действительную жизнь, вроде изменения отношений с другом или с родными, или до «намерения» самому попробовать; в этом случае в той мере, в какой человек является невротиком, он должен сопротивляться, — потому что терапия агрессивна по отношению к невротическому способу жизни! Сопротивление невротика психотерапии — будь он актуальным пациентом или просто человеком, высказывающим свое мнение, — является его контрагрессией против психотерапии. Он чувствует угрозу с ее стороны. И в той мере, в какой он невротик, — так оно и есть! Что может быть более естественным — и в каком-то смысле более здоровым, — чем его ответная война?

Все сказанное выше относится больше к формальной психотерапии, т. е. ситуации, когда терапевт и пациент встречаются лицом к лицу. Как же обстоит дело с вашим продолжением работы, описываемой этими экспериментами? Вам даются инструкции, которые, если им полностью следовать, предоставляют возможность разыграть то, что происходит в формальной терапии, в одном лице. Но трудность заключается в поддержании продвижения вперед!

Возможно, что уже в предыдущей работе по ориентации себя вы обнаружили сильное сопротивление тому, чтобы продолжать эту работу. Вне сомнения, вы столкнетесь с еще более сильными возражениями против следующих экспериментов — потому что они предлагают сделать следующий шаг, предпринять решающее действие в вашей жизненной ситуации.

Вы уже обнаружили, что эта работа приводит вас к открытию того, что человеческий организм не всегда функционирует в согласии с принятыми условностями. Эти традиционные установления, однако, настолько сильно привиты нам и настолько нагружены чувством моральной правильности, что их изменение — даже если мы сталкиваемся с необходимостью такого изменения в непосредственном опыте — кажется заслуживающим осуждения.

Наступят моменты в работе, когда ваш гнев — если вы дадите ему открыто выразиться — обратится на нас за предположение, например, что вы испытываете чувства и фантазии, которые по вашим жизненным стандартам оцениваются как презренные. В такие моменты вам может захотеться отбросить эти эксперименты с отвращением; и если вы так и поступите, никто не отнимет у вас этой привилегии. С другой стороны, если временами возникающее предположение, что мы «опасные сумасшедшие», не приведет вас к такому разрыву с нами, мы уверены, что рано или поздно вы придете к более позитивным оценкам, потому что вы обретете новые ценности, не потеряв те из старых, которые были действительно важны для вас.

Лучше всего, если в моменты гнева против нас, вы — коль скоро уж невозможно выразить его непосредственно — сделаете это в письме. Если вы «слишком вежливы», чтобы послать такое письмо, напишите его хотя бы для мусорной корзины. Сделайте что-нибудь, чтобы это не застревало у вас в горле!

Мы лично ответственны за все неудобства, которые вы испытаете, осуществляя эти эксперименты, в том смысле, что, рекомендуя их вам, мы совершаем агрессивный акт, направленный против вашего теперешнего статус-кво и того удовлетворения, которое он вам дает. То, что мы действуем «с лучшими намерениями» и «ради вашего блага», — вне обсуждения. Известная дорога покрыта благими намерениями, и ваша жизнь искорежена теми, кто в нее влез, утверждая, что делает это ради вашего блага.

В следующих экспериментах речь пойдет о поведении, которое вкратце может быть описано так: различные возбуждения, окрашенные удовольствием, агрессией или болью, пробуждают энергию организма к контактированию и приспособлению к окружению. В чувствах и в контакте организм растет и расширяет свои границы. Каждый невротический механизм есть прерывание определенного рода возбуждения — препятствование дальнейшему развитию. Как объяснялось ранее, тревожность — следствие такого прерывания. Вместо того, чтобы рисковать погрузиться в новый, неизвестный контакт, невротик замыкается в бесконтактном (неосознаваемом) слиянии со своим «безопасным» привычным функционированием.

Три важных механизма такого рода, с которыми мы будем работать, — ретрофлексия, интроекция и проекция. Можно считать, что они определяют три различных типа «невротических характеров», поскольку возникают в различных типах жизненного опыта и коренятся в различных физиологических функциях. Однако даже если один из этих механизмов преобладает в ком-то из нас, все мы используем каждый из грех. Поскольку мы стремимся к целостному и полному подходу, мы не должны ипохондрически спрашивать себя: «Кто же я — типичный «ретрофлектор», «интроектор» или «проектор»? Проработав все абстрактные возможности отношения к среде, чувствования тела, эмоций, речи, различного типа сопротивлений, вы. независимо от своего частного «диагноза», сможете развить сферы интегрированного функционирования, что поможет дальнейшей интеграции.

1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   15


написать администратору сайта