Право и нравственность
 Скачать 58 Kb.
|
|
О.В. Ревинский, к.ю.н., патентовед, доцент кафедры промышленной собственности РГАИС ПРАВО И НРАВСТВЕННОСТЬ Когда доводится читать в какой-нибудь газете или журнале всякие нелепицы по поводу интеллектуальной собственности, становится грустно от невозможности тут же вправить мозги автору, а ещё почему-то стыдно за эту невозможность. Бывает, что по телевизору в утренней или дневной популярной передаче начинают с умным видом изрекать благоглупости об авторском или патентном праве, вроде таких «эта разработка (подробно перед тем показанная) является ноу-хау наших инженеров». Это тоже вызывает по меньшей мере недоумение: кто там консультирует редакторов и ведущих. Но порой непонимание предмета и искажение существа вопроса достигают такой степени, что терпеть их уже нет никаких сил. Я более 20 работал патентным экспертом, а сейчас преподаю курсы «Право промышленной собственности», «Патентное право», поэтому видимо, весьма чувствителен к любым искажениям в этой области. Взяться за перо (теперь, пожалуй, нужно это клише заменить на «взяться за клавиатуру») меня вынудила передача «Культурная революция», которая 9 февраля 2012 года проходила под названием «Авторское право безнравственно». Постоянный ведущий Культурной революции г-н М.Е. Швыдкой представил двух спорящих: А.В. Бузгалина, д.э.н., профессора МГУ, и Эльшана Мамедова, руководителя театральной продюсерской компании. Первый из них доказывал правомерность максимы, вынесенной в название этой передачи, второй старался показать её неверность. Остальные участники передачи своими краткими репликами расширяли рисуемую картину, иногда уводя разговор несколько в сторону. Г-н Швыдкой в конце, как это принято, подвёл некий итог… Со стороны, неискушённому зрителю, могло показаться, что обсуждение очень острое и интересное, но для меня реально интересным было то, насколько несведущи почти все участники передачи в той области, которую они взялись обсуждать. И вспомнилось, что писал незабвенный Козьма Прутков: «Рассуждай токмо о том, о чём понятия твои тебе сие дозволяют. Так: не зная законов языка ирокезского, можешь ли ты делать такое суждение по сему предмету, которое не было бы неосновательно и глупо?». Вот и давайте посмотрим, какие же законы языка ирокезского – простите, интеллектуальной собственности – стоило бы узнать спорившим в той передаче? Авторское право, раз уж оно было вынесено в название передачи, составляет часть права интеллектуальной собственности (ИС). ИС ни в коем случае нельзя смешивать в правом вещной собственности. Вещь всегда материальна, и любую вещь можно отграничить в пространстве и установить над ней владение – даже если это газпромовская сеть трубопроводов. А вот ИС – это не собственность, которая относится к интеллектуальной сфере. Интеллектуальная собственность, хоть и записывается двумя словами, но представляет собой единое понятие, которое означает результаты интеллектуальной деятельности (РИД), на которые признаны права. Именно так с 1 января 2008 года определяется в нашей стране ИС. Это именно РИД и приравненные к ним средства индивидуализации (товарные знаки, фирменные наименования…), т.е. абсолютно нематериальные объекты. Их в пространстве никак нельзя отграничить и владение над ними нельзя установить. Разумеется, пока создатель (автор) какого-либо РИД держит его в своей голове, он является полновластным хозяином этого результата. Но как только автор поведает свой результат – даже не «Граду и миру» (Urbi et orbi, как говорили в Древнем Риме), а всего лишь другу или родственнику, он уже не хозяин этому результату. И если раскрытый автором РИД окажется ценным не для культуры, а для рынка, им обязательно захотят воспользоваться. И вовсе не факт, что такой интеллектуальный результат, раскрытый его автором, принесёт этому автору хоть какой-нибудь материальный результат – ведь обладания этим РИД автор уже лишён, а значит, им может воспользоваться любой желающий. В упомянутой передаче г-н Бузгалин стоял на том, что творчество не должно быть бизнесом и что вклад автора в общую сокровищницу культуры должен быть доступен всем желающим. Кто бы спорил… Но автору, творцу, созидателю, таланту, гению нужно (каким бы прозаическим делом это ни казалось другим) элементарно есть, одеваться, жить под крышей и т.д. А поскольку творец занят своим творчеством, ему просто некогда (или нет желания, что для таланта, гения одно и то же) отвлекаться на другие дела, с помощью которых он бы зарабатывал себе на жизнь. Конечно, для общества замечательно, если автор отказывается от своего авторского права на созданные им произведения, потому что тогда все могут ими пользоваться безвозмездно. Но при этом не нужно забывать, что доход автора от публикации его творения порой бывает единственным источником существования для его семьи. Л.Н. Толстой, как известно, отказался к концу жизни от своих авторских прав, и тем самым поставил Софью Андреевну практически в безвыходное положение, т.к. яснополянское имение дохода не давало, а выросшим детям нужно было помогать – в месяц на самые необходимые расходы уходило до тысячи рублей. А возьмите А.С. Пушкина: откуда у него оказалось столько долгов после смерти? Нет, не расходы Натальи Николаевны были тому причиной. Раз Пушкин был пожалован чином камер-юнкера, его и её обязанностью было участие в дворцовых балах, и не могла же жена камер-юнкера быть плохо одета. Долги Пушкина происходили из-за того, что читающая публика не покупала выпускавшийся им журнал, а обходилась переписыванием его стихов в альбомы. Как видим, уже тогда пышным цветом расцветал известный принцип «на хальяву, плииз». Современные же компьютеры и Интернет позволили безмерно расширить границы этого действа, что грозит сократить доходы творцов. Как раз против этого выступает г-н Мамедов, утверждая, что таланты не должны голодать. Я целиком и полностью согласен с г-ном Бузгалиным, когда он говорит, что потребление культуры не равно потреблению материальных благ: последние при потреблении расходуются, тогда как первые (т.е. РИД) приумножаются по мере того, как всё большее число людей знакомится с ними. Но давайте здесь разведём культуру и авторское право: тот же А.С. Пушкин очень точно сформулировал это разведение, когда в его стихотворении в ответ на слова поэта «Не продаётся вдохновенье» книгопродавец отвечает «Но можно рукопись продать». Особенно ёмко и сжато сформулировал мысль о нужности авторского (и патентного) права шестнадцатый президент тогда ещё Североамериканских Соединённых Штатов Авраам Линкольн: «чтобы поддерживать пламя гения топливом (материального) интереса». Вот он, момент истины: чтобы получать материальную отдачу, автор должен иметь имущественное право на свой РИД. Это право само не возникает, оно устанавливается государством. Если говорить об авторском праве, то оно (как, впрочем, и патентное право) включает в себя личное неимущественное право и исключительное право, которое как раз является имущественным. Собственно, об этом напомнил спорящим и г-н Швыдкой, специально упомянув и право авторства, и исключительное право. Исключительное право является, наряду с правом авторства, частью интеллектуальных прав, признаваемых на РИД. Личное неимущественное право в данном случае – это право авторства, т.е. правомочие считаться автором своего творения, будь то книга, картина, музыка или изобретение. Я подчёркиваю: право авторства – это часть авторского права (и патентного права), которой нельзя торговать. А вот исключительное право – это своеобразный аналог права вещной собственности, но именно аналог в том, что это право впрямую предназначено для рынка. Признанное исключительное право даёт своему обладателю возможность исключать любое и каждое третье лицо на рынке из использования своего РИД. В отсутствие признанного исключительного права РИД уже не является интеллектуальной собственностью. Именно признание исключительного права на РИД (не будем отвлекаться на средства индивидуализации) переводит этот РИД в ИС и позволяет автору получать деньги за своё творчество. И что же в этом безнравственного? Г-н Бузгалин соглашается, что автору нужно платить, но он не согласен с тем, что автор может получить много за своё творение. Дескать, нечего давать автору слишком много, пусть ему хватает на жизнь – и довольно. Это что же, пережиток советского прошлого, когда государство определяло, сколько заслужил тот или иной автор? Авторское право и патентное право действуют во всём мире и являются сильным стимулом для творчества, для создания той самой рукописи, которую можно продать. Да, раньше у автора, как правило, не было возможности самому опубликовать своё творение, и приходилось идти к книгопродавцу, который, разумеется, не упускал возможности заработать деньги на творчестве автора. Сейчас это уже во многом не так: наличие компьютера и принтера в принципе позволяют и самому автору издавать свои произведения (что многие и делают). Т.е. издатели отодвигаются от процесса тиражирования и продажи копий произведения, что, собственно, и составляет сердцевину авторского права. Да, авторское право в соответствии с Гражданским Кодексом РФ возникает по факту создания произведения в объективной форме, и именно эта форма как раз и охраняется авторским правом. Подчеркнём – форма, но никак не сюжет, не идея. Вспомните, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов и Л.Н. Толстой «отметились» каждый произведением под названием «Кавказский пленник». А у одного только Рафаэля есть больше полутора десятков картин на сюжет «Мадонна с младенцем». И все они – оригинальные произведения, ведь у каждого своя неповторимая форма, а значит, и своё авторское право. Тут никак не обойтись без упрёка в адрес организаторов той памятной передачи. В заставке, которая была показана примерно в середине передачи, говорилось о том, что если бы изобретатель колеса взял на него патент, он был бы самым богатым человеком на Земле, потому что его «авторское право» давало бы ему огромные дивиденды. Я не зря взял здесь в кавычки авторское право, потому что это понятие абсолютно неприменимо к таким объектам как изобретения. Действительно, в отличие от произведения с неповторимой формой, охраняемого авторским правом, изобретение может быть создано независимо разными авторами. Вспомним хотя бы упоминавшихся в передаче Эдисона и Яблочкова, Маркони и Попова. Значит, охрана авторским правом, т.е. правом, возникающим по факту создания РИД в объективной форме, здесь не подходит. Лампочки Эдисона и Яблочкова и радио Маркони и Попова имели, пусть и небольшие, отличия друг от друга. Здесь уже нужно специально устанавливать право, условно говоря, на «сюжет», т.е. на то техническое воплощение, которое придумал автор изобретения. Форма же может быть любой в пределах того, что записано в соответствующем патенте. А патент нельзя получить без хотя бы формальной проверки, отвечают ли установленным правилам документы заявки, поданной в Патентное ведомство. Поэтому, когда г-н Бузгалин в своей речи вдруг съехал с авторского права на патент, все его построения потеряли смысл, потому что речь уже шла о совсем другом объекте ИС. Но возьмём в рассмотрение и патентное право, тем более, что и в него входят право авторства (личное неимущественное право, т.е. правомочие считаться автором изобретения) и исключительное право, благодаря которому запатентованные изобретения можно коммерциализировать. Что же безнравственного в том, что новатор, первым предложивший некое новшество (а патент всегда выдаётся только на новшество), получает на рынке своеобразную фору, чтобы хотя бы вернуть себе затраченные на это новшество средства, а, может быть, и получить прибыль? Не нужно забывать, что и авторское, и патентное право обеспечивают баланс интересов общества и автора. Это понимал ещё государь Александр I, который за полтора месяца до нападения Наполеона издал закон «О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремёслах», в котором сформулировано стремление «учредить постоянный порядок и согласить частные выгоды и поощрение изобретателей с общественною пользою». И вот уже скоро (летом этого года) исполнится 200 лет, как в России действует патентная система. А чем же обеспечивается упомянутый баланс интересов? Так ведь патент, во-первых, действует только на территории того государства, где он был получен, а во-вторых, выдаётся не на веки вечные, а на определённый срок (патент на изобретения во всём мире действует 20 лет, если обладатель уплачивает ежегодные пошлины). Да плюс к тому есть и ещё ограничения (например, использование в личных целях) исключительного права по патенту. «Безнравственное» авторское право тоже имеет свой срок. Оно действует всю жизнь автора плюс 70 лет после его смерти. Вот здесь я бы мог присоединиться к г-ну Бузгалину – хотя он этого мнения и не высказывал – в том, что столь долгий срок чрезмерен. Но подчёркиваю, это лишь моё частное мнение, и его никоим образом нельзя относить к подтверждению якобы безнравственности авторского (да и патентного) права. Возмущает г-на Бузгалина и то, что посредники (издатели, к примеру) получают деньги, которыми мы оплачиваем исключительное право создателя произведения. Он считает, что эта плата за использование безнравственна. Тут происходит подмена понятий: г-н Бузгалин относит к использованию, скажем, литературного произведения то, что мы должны сначала купить книгу. Но, во-первых, как же её иначе прочесть, а во-вторых, это не является использованием исключительного права. Книги покупаются для чтения, а исключительное право на книгу (точнее, на литературное произведение, представленное в этой книге) состоит в запрете тиражировать и продавать эту книгу без ведома её автора. Отрадно было слышать, когда г-н Бузгалин привёл такую дилемму. Допустим, он придумал некое лекарство, дарующее вечную молодость (он скромно назвал его бузгалин). Он мог бы предоставить это лекарство всем желающим и тем самым облагодетельствовать человечество, а мог бы его запатентовать и получать доход от продажи этого лекарства. По мнению г-на Бузгалина, второй путь безнравственен, и он от него отказывается (вот это и отрадно). Очень хорошо! Но нужно было бы посмотреть, как бы поступил автор, когда его лекарство вдруг запатентовал бы какой-нибудь скорохват, которых сейчас хватает в России, а потом предъявил г-ну Бузгалину иск за нарушение исключительного права этого скорохвата по выданному ему патенту. Вряд ли реальный автор сумел бы доказать в этом случае отсутствие нарушения – тому множество примеров в моей практике. Так что установление исключительного права – не прихоть заевшихся безнравственных творцов, а суровая рыночная необходимость. В этом отношении очень показателен пример, который привёл ректор Российской государственной академии интеллектуальной собственности И.А. Близнец. Один из наших авторов издал учебник, который без его ведома уже «скачали» из сети не менее 20 тысяч раз, не заплатив автору ни копейки. Вот это действительно безнравственно! Полное непонимание основ интеллектуального права проявил г-н Бузгалин, когда в одну кучу с авторским и патентным правом походя смешал и ноу-хау. Это совершенно особый вид правовой охраны, когда информация держится в секрете от других и ценна именно этой неизвестностью для остальных участников рынка. При чём же здесь авторское право? Да не обидится на меня г-н Э. Мамедов, но я почти не привожу здесь его доводов не потому, что я их противник, а просто потому, что не успевал записывать хотя бы тезисы его весьма эмоциональных выступлений, в которых он старался по мере сил противостоять мнению г-на Бузгалина. Основная направленность выступлений г-на Мамедова была как раз в русле высказывания А. Линкольна: таланты не должны голодать. О том же говорили и директор Музея музыкальной культуры им. Глинки г-н М.А. Брызгалов, и руководитель Московской городской организации Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов (ВОИР) г-н Д.И. Зезюлин. И г-н Швыдкой в завершающем слове выразил мысль, что общество должно следить за доступностью произведений, но и авторы оных должны получать своё. Всё правильно, и дело не в нравственности или безнравственности авторского права, а в той полной безнравственности, которую проявляют некоторые пользователи Интернета, стремящиеся во что бы то ни стало бесплатно скачать понравившиеся им музыку, фильмы, тексты. Добро бы, когда автор добровольно выложил своё произведение в сети, но если за него и без его ведома это делают другие – якобы в святой борьбе с безнравственностью авторского права – тут уже происходит прямое нарушение исключительного права того лица, за которым это право признано. Называя вещи своими именами, придётся сказать, что при этом происходит прямой грабёж, т.е. несанкционированное автором разворовывание его интеллектуальной собственности. Поэтому, на мой взгляд, надо говорить не о кажущейся безнравственности авторского или патентного права, а об уважении к законам страны, в которой мы живём, и мира, частью которого является наша страна. А в заключение ещё одна цитата из Козьмы Пруткова: «Многие вещи нам не понятны не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий». Как было бы хорошо, если бы спорящие проявляли поменьше апломба, а побольше желания и умения разобраться сначала в том, о чём они ведут спор! |