Приступая к изучению теории переходной экономики. Приступая к изучению теории переходной экономики, чрезвычайно важно знать особенности предшествующего развития, так как на нем в конечном счете покоится любой ныне протекающий процесс
 Скачать 30.68 Kb.
|
|
Приступая к изучению теории переходной экономики, чрезвычайно важно знать особенности предшествующего развития, так как на нем в конечном счете покоится любой ныне протекающий процесс. Именно поэтому для понимания происходящих в переходной экономике процессов необходимо знать, что представляет собой уходящая система экономических отношений. Стартовой площадкой рыночных преобразований в постсоциалистических странах является социализм как экономическая система. Переходная экономика — продукт ее распада. Возникновение социализма явилось не всего лишь и не просто преждевременным, но грубым отступлением от закономерностей мирового экономического процесса. И уже вследствие этого он не имел большого будущего. Закономерности экономического развития имеют такую же абсолютную силу, как и другие, например законы природы или нравственности. Нарушение любого из них всегда сопровождается разрушительными последствиями, что, однако, вследствие временного лага между тем и другим далеко не всегда осознается человеком и человечеством. Для стран бывшего СССР такое нарушение обернулось еще большим увеличением разрыва в уровне экономического развития относительно развитых стран, если этот уровень измерять не количеством танков и ракет на душу населения, а степенью удовлетворения потребностей членов общества, так как именно это является целью всякой экономической деятельности. Такое отступление ныне тем более очевидно, что на путь социализма в его марксистском толковании так и не вступила ни одна из развитых стран, хотя каждой из них сполна пройден не только индустриальный этап развития производительных сил, рассматривавшийся авторами концепции научного социализма достаточным материальным основанием для становления социализма, но в значительной мере освоен постиндустриальный. Советская модель социализма как эталонная для стран сформировавшейся в послевоенный период мировой социалистической системы — это отношения общенародного присвоения средств производства, сформированные в процессе ликвидации дореволюционных форм частной собственности путем ее национализации в форме конфискации и раскулачивания крестьянства. Общенародная собственность получила юридический статус государственной. Наряду с ней была создана кооперативно-колхозная, которая по существу таковой так никогда и не стала. Экономические отношения, складывавшиеся в кооперативно-колхозном секторе, полностью формировались государством и функционировали под его всесторонним контролем, что имело четкое экономическое обоснование: именно государство оказалось собственником основного в сельском хозяйстве средства производства — земли. Государственная, то есть общенародная, собственность стала безраздельно господствующей. Символом диктатуры пролетариата явилась коммунистическая партия как партия трудящихся, сосредоточившая в своих руках всю полноту власти. Как уже отмечалось, возникновение социализма как системы явилось нарушением логики экономического развития, предпосланной общими закономерностями. Такое нарушение обернулось неспособностью данной системы превратить страну в лидера экономического развития по основным макроэкономическим показателям, вывести ее из числа стран догоняющего типа, хотя ценой неимоверных усилий и была осуществлена индустриализация. Но она оказалась подчиненной прежде всего милитаризации экономики — в силу необходимости защиты социализма как чужеродной системы в мировом экономическом пространстве, в силу собственных экспансионистских устремлений. В данной работе рассматриваются модели переходной экономики для посткоммунистических стран. До 1991г. Большинство этих стран входили в одну из величайших мировых держав – СССР. Однако к середине 1980-х годов на передний план вышли проблемы совершенствования социалистической модели экономики, находившейся в СССР в предкризисном состоянии, придание ей динамизма и эффективности. К середине 1980-х годов мощный научно-технологический потенциал страны, созданный за послевоенный период, в значительной степени был исчерпан. Страна переживала период стагнации (застоя). Условия для экономического возрождения страны были. К середине 80-х гг. СССР обладал развитой инфраструктурой промышленности и сельского хозяйства, что позволяло ему иметь определенные успехи в экономике, прежде всего в военной (космическая промышленность, военно-промышленный комплекс), и в основном обеспечивать себя на минимально допустимом уровне продуктами питания и товарами широкого потребления. СССР обладал огромными природными богатствами, несопоставимыми ни с одной из стран мира [1]. Экономисты настаивали на переходе к интенсивному хозяйству. Стержнем концепции ускорения в экономической сфере было, как уже отмечалось, широкое внедрение достижений научно-технического прогресса, децентрализация управления народным хозяйствам, введение хозрасчета, расширение прав предприятий, укрепление порядка и дисциплины на производстве. Однако, непоследовательность в проведении преобразований в период «перестройки» не только не позволила преодолеть кризис советской социально-экономической системы, но и еще больше его углубила, что в итоге оказалось одной из причин распада СССР в 1991г. Для того чтобы разобраться в причинах социально-экономического кризиса Советского Союза были проанализированы основные положения марксистско-ленинской теории, которые лежали в основе планово-административной экономики СССР. Используя методы естественных наук, столь популярных в XIX в., Маркс и Энгельс разработали доктрину, или теорию "научного социализма", ставящую во главу угла соответствие производительных сил и производственных отношений, нарастание социального неравенства, эксплуатацию наемного труда, обнищание и классовую борьбу пролетариата и как следствие прокламирующую социалистическую революцию и диктатуру пролетариата. Все это выражалось в форме закономерностей и даже законов общественного развития, обусловливая исторический детерминизм теории, настаивавшей на необходимости разрушения старого и построения нового, якобы справедливого и процветающего общества. Постепенно "научный социализм" превращался в догму, веру и чуть ли не в религию. Другим фактором формирования марксизма и его теории "научного социализма" были объективные экономические и особенно социальные процессы в странах Западной Европы в конце XVIII - первой половине XX вв. В течение многих веков в странах Западной Европы господствовали феодальные отношения, традиционное аграрное общество, земля была главным источником существования и богатства людей. Но появились мануфактуры, бурно развивалась торговля, началась промышленная революция. Все это породило ряд болезненных процессов, связанных с ликвидацией прежних традиционных форм мелкого производства, многие ремесленники потеряли работу. Однако росло число фабрик и заводов, где использовался коллективный труд, укреплялось разделение труда, более жестким становился отбор рабочей силы, увеличивалась социальная дифференциация в обществе. Тогдашние уровень социально-экономического развития, отсутствие демократических начал, слабость гражданского общества позволяли владельцам факторов производства беспощадно эксплуатировать работников, устанавливая 12-14-часовой рабочий день без выходных, использовать детский труд. Анархическая конкуренция сопровождалась периодическими кризисами перепроизводства, массовой и хронической безработицей, сдерживанием заработной платы на уровне значительно ниже прожиточного минимума. Проанализировав эту ситуацию, Маркс и Энгельс обосновали свою теорию классовой борьбы и обнищания пролетариата, создали теорию прибавочной стоимости, выдвинули тезис о подчинении труда капиталом, о росте органического строения капитала и неизбежности перепроизводства и экономических кризисов. К этому добавилась теория концентрации производства и капитала, когда крупные предприятия поглощают мелкие, а все богатство сосредотачивается у все меньшего и меньшего количества собственников. При этом они исходили из роста численности пролетариата, его сознательности и организованности, когда рабочий и капиталист оказываются в "одной лодке", но более сильный рабочий ликвидирует эксплуататора и в конечном счете берет на себя управление производством и обществом якобы в интересах всех трудящихся. Маркс и Энгельс считали, что никакие реформы капиталисту и капитализму не помогут. Цель у них была одна - доказать объективную неизбежность социалистической революции и экспроприации буржуазии как класса. Революционный ниспровергающий импульс лежит в основе всей экономической теории марксизма-ленинизма. Коммунизм, по Марксу и Энгельсу, - это свобода человека, это такая эффективная экономика, которая обеспечивает реализацию принципа "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Здесь речь идет не о правовой свободе и правовом государстве, а прежде всего о свободе от частной собственности, от рынка и даже от денег. Считалось, что отмена частной собственности - главная предпосылка истинной свободы человека. Маркс и Энгельс отвергали товарно-денежные отношения при социализме, заменяли их плановым распределением продуктов, определяли стоимость товара без учета его полезности и качества лишь по так называемым общественно-необходимым затратам труда. Рассмотрим основные положения экономической теории Маркса, Энгельса и Ленина, на базе которых советская экономическая "наука" пыталась формировать экономику страны, в сопоставлении с реалиями XX в. 1. Теория прибавочной стоимости. Деление стоимости произведенного продукта на необходимый и прибавочный К. Маркс взял у А. Смита и Д. Рикардо. Однако в отличие от них он рассматривал прибавочный продукт при капитализме как прибавочную стоимость, во-первых, придавая ей роль главной движущей силы в производстве, а во-вторых, считая ее результатом неоплаченного труда трудящихся, то есть инструментом капиталистической эксплуатации. Это уже имело не столько экономический, сколько политический, а точнее, революционный смысл [2]. "... Движущим мотивом и определяющей целью капиталистического производства является возможно большее самовозрастание капитала, то есть возможно большее производство прибавочной стоимости, следовательно, возможно большая эксплуатация рабочей силы капиталистом", - пишет Маркс в первом томе "Капитала"(2). Маркс и Энгельс считали, что рабочий, создавая новую стоимость, во-первых, воспроизводит эквивалент стоимости своей рабочей силы, а во-вторых, создает для эксплуататора-капиталиста прибавочную стоимость. Соответственно, если бы капиталистов-предпринимателей не было, работник был бы намного богаче. Подобная концепция не могла не нравиться бедным слоям населения, мечтающим все "отнять и поделить". Недаром впоследствии мировая общественная наука зафиксировала, что марксистско-ленинская доктрина отражает интересы люмпен-пролетариата, в то время как социал-демократическая - среднего класса и интеллигенции. Теория прибавочной стоимости, по определению В. Ленина, - краеугольный камень марксистской экономической теории. "От решения этого вопроса (разработки теории прибавочной стоимости - В.К.), - писал Ф. Энгельс, - берет свое начало научный социализм, и это решение является центральным пунктом научного социализма"[3]. Именно из этой своей теории Маркс выводил неизбежность социалистической революции и диктатуры пролетариата. Однако представители других экономических школ еще при жизни Маркса придерживались иных взглядов. Они доказывали, что дело вовсе не в эксплуатации одного класса другим, а в комплексном взаимодействии разных факторов производства в процессе создания стоимости. Такие факторы производства, как труд, земля, капитал и предприниматель, создают соответственно четыре части вновь созданной стоимости: оплату труда, ренту, процент и предпринимательскую прибыль. На подобном понимании, являющемся плодом не революционного вдохновения, а регулярной хозяйственной практики, основаны сегодня и национальное счетоводство, и весь бухгалтерский учет во всех странах мира. Причем все аналитики понимают, что каждый участник производственного процесса выполняет свою конкретную функцию, каждый фактор производства получает доход, соразмерный своему вкладу. Жизнь показала, что во всех странах с эффективной рыночной экономикой к концу XX в. классовые противоречия сгладились, повышение роли профсоюзов и укрепление парламентаризма привели к тому, что интересы рабочих и капиталистов по совершенствованию производства, повышению его конкурентоспособности и эффективности слились в единое русло. Доля заработной платы в ВВП росла, а доля других факторных доходов снижалась, то есть снижалась и норма эксплуатации (по Марксу). Капиталисты уже не могли, как в начале XIX в., сводить уровень жизни рабочего к физиологическому прожиточному минимуму [2]. 2. Теория классов и классовой борьбы. В соответствии с марксистской теорией общество делится прежде всего на класс эксплуататоров и класс эксплуатируемых - на капиталистов и рабочих. Налицо узкий, экстремистский, "революционный" подход - не с позиций консенсуса, социального контракта или просто конструктивного и делового сотрудничества людей в интересах общества и государства (неуклонно крепнущего по мере исторического развития), а с позиций социального расизма, когда изначально утверждается, что один класс плохой, потому что он богатый и несправедливый, а другой - хороший, потому что он бедный и униженный. Еще один порок революционного экстремизма заключается в том, что руководители русской пролетарской революции 1917 г. - Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Бухарин, Сталин и другие - никакие не пролетарии, они - профессиональные революционеры, интеллигенты. Но от имени пролетариата они готовили и осуществляли революцию. И вопреки (хотя, может быть, и согласно) подходу Маркса диктатором стал не пролетариат и даже не его массовая партия, им оказалась узкая группа революционеров-победителей, а точнее, один верховный победитель - сначала Ленин, а затем Сталин и созданная ими номенклатура. Конечно, в любом обществе всегда много разных противоречий, и очень часто этнические, религиозные, местнические и иные противоречия намного острее социальных, классовых. Но, как справедливо отвечают марксистам социал-демократы, главное - не разжигать противоречия, а сглаживать их, развивать социальное сотрудничество и партнерство, формировать гражданское общество, укреплять демократию и избегать диктатуры в любом виде (тем более пролетариата). На протяжении XX в. при всех зигзагах его развития капитализм все же двигался преимущественно в либерально-демократическом направлении. Объективный процесс развития рынка, товарно-денежных отношений, против которого активно выступал марксизм, а также прогресс цивилизации вывели человечество на дорогу к нормальной, обеспеченной и защищенной законом жизни. Огромную роль в этом процессе сыграли мировая наука, интеллигенция. И именно такой ход истории гениально предвидел Г. Плеханов, который в своем Политическом завещании прямо указал, что цивилизационный и научно-технический прогресс "будет благотворно сказываться на всех слоях общества, смягчать классовые противоречия и играть постоянно возрастающую роль. Таким образом, одним из главных следствий материального прогресса является снижение роли классового аспекта... и возрастание обобщенного общечеловеческого... Современный капиталист давно понял, что гораздо выгоднее иметь дело с хорошо накормленным и довольным, чем с голодным и обозленным рабочим"[2]. Экономические кризисы, хроническая безработица и анархия производства, "имманентно присущие" рыночной экономике, не привели капитализм к его "неизбежной гибели", как предрекали марксисты, а были нейтрализованы механизмами государственного регулирования и саморегулирования и, естественно, не в последнюю очередь научно-технического прогресса, чего "самая передовая наука в мире" - марксизм-ленинизм - не сумела предвидеть. 3. Теория абсолютного и относительного обнищания пролетариата. Согласно Марксу и Ленину, в процессе капиталистического накопления эксплуатируемый рабочий класс нищает как относительно - по сравнению с буржуазией, так и абсолютно - по сравнению с любым предшествующим периодом. "...Накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубений и моральной деградации на противоположном полюсе, то есть на стороне класса, который производит свой собственный продукт, как капитал", - писал Маркс. Вторя ему, Ленин в статье "Обнищание в капиталистическом обществе" четко подчеркнул прежде всего абсолютное обнищание: "Рабочий класс нищает абсолютно, то есть становится прямо-таки беднее прежнего, вынужден жить хуже, питаться скуднее, больше недоедать, ютиться по подвалам и чердакам"[4]. Такие жесткие оценки, по всей видимости, были справедливы для Западной Европы первой половины XIX в. и для России всегоXIX века, но последующее развитие капитализма пошло по иному пути вопреки подобным прогнозам. Однако последователи Маркса и Ленина возвели обнищание рабочего класса в особый социально-экономический закон капитализма ("всеобщий закон капиталистического накопления")[5]. Реальные факты между тем показывают, что в развитых капиталистических странах в течение всего XX века не только в абсолютном выражении росли реальная заработная плата и реальные доходы трудящихся, но одновременно увеличивалась и их доля в ВВП. Сейчас доля оплаты труда в ВВП таких стран, как США, Германия, Япония, Швеция, Великобритания, составляет 60-70% [11] и даже больше, что намного выше, чем в бывшем СССР - стране победившего "реального социализма" и диктатуры пролетариата. Современное общество в развитых капиталистических странах с социальной точки зрения опирается не на пролетариат и не на буржуазию, а на средний класс, куда, кстати, входят представители пролетариата, буржуазии и интеллигенции. Там создано так называемое "общество двух третей" (средний класс сегодня включает порядка 2/3 населения развитых стран), где уровень жизни огромного большинства людей заметно превышает и без того высокий прожиточный минимум, они владеют солидной собственностью, обеспечивающей не только достойную жизнь и способность передвижения по всему миру, но и возможность придерживаться самых разнообразных политических взглядов и пристрастий, не опасаясь никаких гонений. Однако среди этих взглядов и пристрастий главным императивом, как правило, является поддержка свободы предпринимательства, рыночных ценностей и демократии [2]. 4. Трудовая теория стоимости. Печальная судьба была уготована и трудовой теории стоимости Маркса, согласно которой цена товара определяется лишь затратами труда, точнее, количеством затраченного в процессе производства товара времени. Но очень скоро после этого "открытия" Маркса мировая экономическая мысль предложила теорию предельной полезности, родившуюся в недрах укреплявшейся на Западе социал-демократии (такую идею выдвинул К. Менгер - представитель австрийской школы). Данная теория опровергла взгляды Маркса и, по свидетельству современников, произвела на него столь сильное впечатление, что он прекратил работу над "Капиталом"[6]. Сегодня уже общепринято, что именно теория предельной полезности, учитывающая не только издержки производства, но и полезность, и спрос, а не трудовая теория стоимости адекватно отражает процесс ценообразования. Опровергают трудовую теорию стоимости Маркса и практические эксперименты с ней в СССР. Основываясь на этой теории, большевики в годы "военного коммунизма" стали вводить вместо денег не только "пайковые" карточки, но и талоны и ордера с указанием того, сколько часов труда затрачено на производство данного продукта, и по этому "эквиваленту" осуществлялся натурообмен без учета качества продукта, его полезности, спросовых факторов и т.д. Трудовая теория стоимости, базируясь лишь на затратах рабочего времени, не могла объяснить разницу в оплате труда. Она не могла показать, почему доходы, например, великих артистов, композиторов, писателей, художников, намного превышают прибыли капиталистов. Именно поэтому российские большевики-ленинцы, чекисты и красногвардейцы просто не смогли понять, что Шаляпин, Рахманинов, Бунин и другие гении русской культуры уникальны и невоспроизводимы и, следовательно, заработанные ими деньги и недвижимость они получили не по закону несправедливой эксплуатации, а по рыночному закону спроса и предложения - вполне заслуженно. Распространив на гениев марксистскую идеологию и практику пайкового распределения, Россия лишилась их [2]. Итак, нет антагонистического противоречия между трудом и капиталом. Прибыль - не результат эксплуатации труда, а вклад факторов капитала и предпринимателя. Рабочий, как правило, получает в виде зарплаты эквивалент своего трудового вклада. При найме рабочей силы рабочие и работодатели согласовывают свои позиции (торгуются друг с другом), рабочий выбирает место работы, имея разные варианты по трудоустройству, опираясь на поддержку своего профсоюза. И существует не только статистика безработицы, но и статистика вакантных рабочих мест.[2] 5. Разграничение производственной и непроизводственной сфер. Марксистская экономическая теория искусственно отделяла друг от друга так называемые "производственную" и "непроизводственную" сферы. Главным признаком такого разграничения служил признак материальности, вещности, который вообще был гипертрофирован во всем марксистско-ленинском экономическом учении, ибо пролетариат (а марксизм - это пролетарское учение) создает материальные ценности, а интеллигенция - неизвестно что (Ленин, как все знают, не любил интеллигенцию). Марксизм исходил из примата материального производства, полагая, что именно здесь создаются стоимость и прибавочная стоимость. Сфера материального производства поэтому считалась "производственной" сферой, где создается истинный конечный продукт, который можно реально ощутить, осязать. Труд в этой сфере объявлялся производительным трудом. Его результатом был не ВВП, а национальный доход. "Непроизводственной" же сферой считалась вся сфера услуг, где не создается вещный продукт. Здесь труд объявлялся непроизводительным, таким был, например, труд ученых, конструкторов, врачей, учителей, банкиров и т.д. Согласно этой "теории", труд в сфере услуг не создает стоимости и прибавочной стоимости, и вся непроизводственная сфера поэтому существует за счет производственной, то есть, попросту говоря, паразитирует на сфере материального производства [7]. Опять возникает вопрос: а соответствует ли это действительности? Жизнь свидетельствует: в современных условиях становления глобальной экономики, основанной к тому же на информационно-коммуникационных технологиях, наблюдается быстрая экспансия не материального производства, а прежде всего сферы услуг. Разные страны и целые регионы мира все прочнее связываются друг с другом торговыми и финансовыми потоками, опосредуемыми новейшими коммуникационными системами. Практически во всех странах мира доля сферы услуг в их общественном производстве растет, а доля сферы материального производства снижается. Чем больше доля сферы услуг, тем выше уровень экономического развития страны. Недаром современное общество получило название постиндустриального. Иными словами, и в этой части марксистско-ленинская экономическая теория не вписывается в реалии сегодняшней жизни. Статистические данные свидетельствуют о том, что уже при жизни Маркса доля так называемой "непроизводственной" сферы в Великобритании превышала четверть общей численности занятых. Почему же он игнорировал данный фактор роста производительных сил, экономики и благосостояния населения? Доля этой сферы все время повышалась, особенно быстро в XX в. Очевидно, сфера услуг на деле является вполне "реальным" сектором, как и так называемая "производственная" сфера. Материальное и нематериальное производства органично переплетаются в едином народнохозяйственном комплексе, составляя одно целое, причем второе по темпам развития закономерно обгоняет первое. 6. Закон преимущественного роста I подразделения. Авторство этого "закона" принадлежит не Марксу, а Ленину, по-своему развившему идеи своего учителя. Действительно, в известных схемах расширенного воспроизводства Маркса ни о каком преимущественном росте того или иного подразделения (производство средств производства - I подразделение; производство предметов потребления - II подразделение) общественного производства речь не шла. Об этом речь пошла после публикации в 1893 г. небольшой работы В. Ленина "По поводу так называемого вопроса о рынках", где он внес поправки в марксовы схемы воспроизводства применительно к российским условиям того времени. Данные коррективы предполагали учет технического прогресса в виде роста органического строения капитала, когда постоянный капитал с увеличивается быстрее переменного v. Именно такой феномен наблюдался в 1890-е годы в России, осуществлявшей бурную индустриализацию экономики в условиях быстрого развития капитализма. Кстати, российские "народники" этот процесс отвергали, а Ленин, споря с ними, доказывал его необходимость и неизбежность. Введя в схемы воспроизводства Маркса рост органического строения капитала, Ленин получил опережающий рост I подразделения, что, по всей вероятности, тогда имело место в России (хотя в его исследовании были использованы статистические данные всего за трехлетний период). Ленин писал: "...Всего быстрее возрастает производство средств производства для средств производства, затем производство средств производства для средств потребления и всего медленнее производство средств потребления. К этому выводу можно было бы придти и без исследований Маркса во II томе "Капитала" на основании того закона, что постоянный капитал имеет тенденцию возрастать быстрее переменного: положение о быстрейшем возрастании средств производства есть простая перефразировка этого закона применительно ко всему общественному производству". Неосторожно сказанное 23-летним Лениным слово "закон" и стало затем Законом всей практики централизованного планирования не только в СССР, но и в других социалистических странах. Ничего подобного не было и не могло быть в странах с рыночной экономикой, никто о необходимости преимущественного роста I подразделения на Западе не говорил. А вполне логичная научная аргументация, подразумевавшая, что преимущественный рост I подразделения на деле означает ресурсопожирание, убывающую производительность средств производства, поскольку в расчете на их единицу выпуск конечных благ - предметов потребления - все уменьшается, в социалистических странах во внимание не принималась. Не включались в рассмотрение и фактические данные по странам Запада, которые не подтверждали существование данного "закона".[2] 7. Теория концентрации и централизации производства и капитала. По Марксу и особенно по Ленину, капитализация прибавочной стоимости, или накопление капитала, неизбежно ведет к увеличению размеров отдельных предприятий. По мере развития капитализма производство все больше сосредоточивается на сравнительно небольшом числе крупных и крупнейших предприятий, особенно в тяжелой промышленности. На базе концентрации производства происходят концентрация и централизация капитала. В конечном счете все это приводит к образованию монополий, превращению капитализма в империализм и далее к загниванию, общему кризису и краху последнего. При этом марксисты-ленинцы считали, что концентрация и централизация производства и капитала базируются на ликвидации малого и среднего бизнеса путем поглощения их крупным капиталом, уничтожения их индивидуальной самостоятельности, превращения многих малых и средних капиталов в один или несколько крупных. Нельзя не вспомнить и про изобретение Лениным еще одного "закона". Он писал, что существует "закон о преимуществе крупных хозяйств над мелкими"[8]. Однако практика этот вывод не подтверждает. Наряду со слиянием и поглощением фирм в реальной жизни имеет место постоянный процесс возникновения новых фирм и успешной экспансии предприятий малого и среднего бизнеса. Более того, обнаруживаются невероятная живучесть и приспособляемость этого бизнеса к меняющимся условиям рыночной конъюнктуры(14). К тому же во всех индустриальных странах (кроме, может быть, России, где до сих пор сохраняется в общественном мнении приоритет крупного производства) государство оказывает малым предприятиям значимую поддержку. В результате сегодня нет абсолютных монополий, хотя и присутствуют олигополистические формирования, конкурирующие между собой. Действует и отлаженная система взаимодействия малого и крупного бизнеса, защищаемая антимонопольным законодательством [2]. 8. Трактовка роли мелкого крестьянского хозяйства. Вопросу о роли крестьянства классики марксизма-ленинизма уделяли значительное внимание. Мелкое крестьянское хозяйство они рассматривали, во-первых, как неэффективное и потому исчезающее в результате все той же концентрации и централизации производства и капитала, а во-вторых, как базу для постоянного воспроизводства все новых и новых эксплуататорских слоев населения, враждебных рабочему классу. Они видели лишь один путь развития сельского хозяйства в условиях капитализма: разорение мелкого крестьянства и рост числа крупных капиталистических ферм (опять же по критерию размера), а не повышение рыночной эффективности аграрного производства за счет специализации, научно-технического прогресса и природно-климатических особенностей [2]. Применительно к социализму классики марксизма-ленинизма выступали за развитие только крупных форм сельскохозяйственного производства, своего рода агроконгломератов, нашедших воплощение в советских колхозах и совхозах. Критикуя французского идеолога мелкого крестьянства Прудона, Энгельс писал, что при социализме "крупное землевладение представит нам желаемую основу для того, чтобы при помощи ассоциированных работников повести земледелие в крупном масштабе, при котором только и возможно применение всех современных вспомогательных средств, машин и т.п., и тем самым наглядно показать мелким крестьянам преимущества крупного хозяйства на началах ассоциации"[9]. Именно в результате реализации подобного подхода в СССР и было ликвидировано индивидуальное трудовое крестьянство, проведена насильственная коллективизация и было создано "социалистическое сельское хозяйство", продемонстрировавшее свою экономическую неэффективность и неспособность прокормить народ собственной страны. А между тем в огромном числе стран, вставших на путь нормального, сбалансированного рыночного развития, роль мелкого и среднего крестьянства на протяжении всего XX века была поистине громадна. И сегодня в странах Западной Европы насчитывается примерно 5 млн. ферм, доля сельского хозяйства в совокупном ВВП региона составляет порядка 4%.[32]. Во всех странах Запада уже давно сформирована оптимальная структура фермерского хозяйствования. Мелкие, средние и крупные фермерские и иные хозяйства функционируют в рамках единого аграрно-промышленного комплекса и взаимодействуют друг с другом. Государство же всемерно помогает своему аграрному сектору, поддерживая его конкурентоспособность перед лицом иностранных производителей. Однако классики марксизма-ленинизма исходили совсем из иных критериев, делая упор на пролетаризацию крестьянства и превращение части его в союзника рабочего класса для свержения ненавистного капиталистического строя. При этом рабочий класс, будучи классом более высокого порядка, должен был руководить крестьянством и вести его за собой. Более того, Маркс и Энгельс презирали "идиотизм сельской жизни", делая ставку на рабочий класс, считая крестьянство не революционным, а реакционным классом. Тем не менее к концу своей жизни Маркс пришел к выводу, что именно в России крестьянская община может стать базой для социалистической революции. 9. Концепция загнивания капитализма. Маркс и Энгельс ошибались и в своих прогнозах относительно саморазрушения капитализма. Они попросту экстраполировали в будущее тенденции, наблюдавшиеся в первой половине XIX в., и пришли в противоречие с новой жизнью. А жизнь на примере развитых стран показала, что капитализм сумел измениться, вобрав в себя мощную социальную составляющую и, изменив характер своих производительных сил, сумел адаптироваться к новым реалиям без политических потрясений и революций, перестроив взаимоотношения между трудом и капиталом, государством и бизнесом на основе социальных, экономических и политических реформ. |