А.П. Цыганков - Современные политические режимы. Структура, типология, динамика. (учебное пособие). А.П. Цыганков - Современные политические режимы. Структура, типо. Программа обновление гуманитарного образования в россии а. П. Цыганков Современные политические режимы структура, типология, динамика

• Название: Программа обновление гуманитарного образования в россии а. П. Цыганков Современные политические режимы структура, типология, динамика
• Анкор: А.П. Цыганков - Современные политические режимы. Структура, типология, динамика. (учебное пособие).doc
• Дата: 17.11.2017
• Размер: 1.79 Mb.
• Имя файла: А.П. Цыганков - Современные политические режимы. Структура, типо.doc
• Тип: Программа; #10261
• Категория: Социология. Политология
• страница: 29 из 32

8. РЕЗУЛЬТАТЫ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ПЕРЕХОДНЫХ ПРОЦЕССОВ

Вариативность результатов демократического перехода

Завершающим разделом нашей работы будет рассмотрение результатов демократических переходных процессов. Разумеется, наша характеристика результатов посткоммунистических переходов будет весьма условной — переходы продолжаются и поныне, и мы можем исходить лишь из знаний, имеющихся на конец 1994 — начало 1995 годов.

Результатом переходов от тоталитарно-авторитарного правления, увы, далеко не всегда оказывается демократическая консолидация и стабильное функционирование демократии. Процесс демократизации может вести также и к смешанного типа режимам, и даже к неоавторитарным формам правления. Такая вероятность не должна восприниматься как нонсенс на том основании, что демократический процесс зашел "слишком далеко". До тех пор, пока хрупко достигнутое в обществе социальное равновесие, пока экономические реформы не дали реально ощутимых результатов, а значительная часть населения еще не сделала своего выбора в пользу демократии, всегда найдутся силы, желающие возврата к ancient regime и готовые воспользоваться ошибками реформаторов. Демократизация таит в себе немало сюрпризов и может быть прервана гораздо быстрее, чем иногда представляют себе ее сторонники.

Различные состояния режима могут сменять друг друга в зависимости от самых разных факторов. Режим, находившийся на пути к консолидации, может внезапно лишиться тех достижений, которые многими воспринимались как необратимые. Демократический в своей основе режим может смениться смешанным, а смешанный — неоавторитарным или даже тоталитарным. Если под давлением обстоятельств политические силы соглашаются на демократию как на временное решение — ситуация, рассмотренная А. Пшеворским (90), — то это вовсе не означает, что эти же самые силы не предпочтут возвращения к диктатуре при изменившихся обстоятельствах. В политическом анализе фактору времени принадлежит особое значение — на различных временных отрезках рассматриваемые нами результаты могут отличаться с точностью до своей противоположности. Характерный пример — эволюция российского посткоммунистического режима. В 1990— 1992 году большинство социальных сил согласилось на установление ряда демократических институтов, однако в конце 1993—1995 гг. все больше партий и движений (в том числе, и тех, что именуют себя демократическими) склоняется к авторитарным сценариям выхода из кризиса. Демократия еще существует, хотя и в значительно урезанных формах, но сил, способных удержать се от дальнейшего распада, остается все меньше.

Ниже мы рассмотрим возможные результаты демократических переходов, следуя классификации Т. Карл и Ф. Шмиттера. С точки зрения исследователей, говоря о результатах, следует рассматривать следующие четыре варианта — консолидированная демократия, неконсолидированная демократия, смешанный режим и возвращение к авторитарному правлению (91).

Консолидированная демократия

В 4.7. мы уже рассмотрели возможность и условия установления консолидированной демократии. Согласно Т. Карл и Ф. Шмиттеру, такими условиями являются: 1) установление контроля за принятием решений избранными должностными лицами; 2) проведение регулярных свободных выборов; 3) всеобщее избирательное право для достигших совершеннолетия граждан; 4) широкие возможности, предоставляемые гражданам для выставления их кандидатуры на выборах;

5) право на свободу самовыражения, речи, предоставления петиций;

6) доступ к альтернативным источникам информации; 7) право создавать ассоциации и партии или становиться их членами; 8) гражданский контроль за вооруженными силами. Когда перечисленные нормы установлены и уважаются всеми политическими силами, консолидированную демократию можно считать достигнутым результатом.

Среди стран, находящихся в процессе перехода от коммунистического правления, демократическая консолидация выглядит как наиболее вероятный результат в Польше, Чехии и Венгрии. С некоторой осторожностью 3. Бжезинский добавляет в эту группу Словению и Эстонию, полагая, что будущее этих стран в основном предопределено (92), и что они смогут присоединиться к странам Европейского Сообщества либо в начале следующего, либо даже в этом десятилетии. Конечно, не следует преуменьшать стоящих перед ними трудностей, связанных, в частности, с сокращением значительного отставания в уровне жизни от развитых стран. Ведь даже если предположить, пишет Бжезинский, что Германия и Австрия будут ежегодно увеличивать свой ВВП на 2 процента, в то время как. Польша, Венгрия и бывшая Чехословакия будут развиваться вдвое быстрее, то и тогда для полного сокращения упомянутого отставания Чехословакии потребуется 30 лет, Венгрии — 46 лет, а Польше — 63 года (93). Тем не менее, этот результат является наиболее благополучным, по сравнению с нижеследующими.

Минималистская, или неконсолидированная демократия

Минималистская, или неконсолидированная демократия может существовать в тех случаях, когда легитимность власти непрочна и лишь часть демократических процедур успешно реализуется. Выборы проводятся, ассоциации беспрепятственно создаются, отдельные права уважаются, однако "комплекс правил и институтов еще не превратился в регулярные, массовоприемлемые и предсказуемые образцы, способные самовоспроизводиться и закреплять лояльность граждан" (94). Демократия в этом случае имеет слабые шансы быть свергнутой и смениться на что-то еще, однако она удерживается не столько благодаря прочности демократических норм и процедур, сколько в результате отсутствия жизнеспособных альтернатив.

В таком положении долгое время находилась Аргентина. Из посткоммунистических режимов на сегодняшний день, т.е. на конец 1994 — начало 1995 года, сюда, в принципе, могут быть отнесены Словакия, Болгария, Латвия, Литва, а также, хотя и с меньшей уверенностью, Румыния и Хорватия. Бжезинский прибавляет к этой группе Киргизстан и Туркменистан (95), однако их политические устройства вполне могут быть рассмотрены и как смешанные или авторитарные (96).

Смешанный режим

Третий возможный результат перехода — формирование смешанного политического устройства, не способного ни удовлетворить основным требованиям демократии, ни отказаться от нее полностью. Мы уже рассмотрели основные вариации смешанных режимов — диктократии и демократуры — в 3.2. Диктократия пренебрегает политической конкуренцией и регулярным проведением выборов, но признает определенные права и свободы граждан. Напротив, демократура чаще всего является сочетанием регулярно проводимых выборов и резкого ограничения прав граждан и оппозиции. Диктократия элитарна, демократура же носит более популистский характер. Оба эти типа режима широко встречаются в странах Африки и Центральной Америки, а в каких-то характеристиках и в странах посткоммунистического региона. Как правило, смешанным режимам не под силу обеспечить стабильное продолжение переходных процессов, в связи с чем их полезно рассматривать как режимы, находящиеся в промежуточном состоянии на пути либо к демократии, либо к авторитаризму.

В классификации Бжезинского в эту группу с наибольшей вероятностью попадают страны, чье политическое и экономическое будущее неясно и останется таковым по меньшей мере десятилетие или дольше (97). Среди них — Россия, а также Украина, Беларусь, Грузия, Армения, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан. Процесс реформирования идет здесь с огромными трудностями, конституционная реформа, приватизация, свобода средств массовой информации сопрягаются с экономическим хаосом, отсутствием эффективной финансовой дисциплины, бесконтрольно растущей инфляцией и безработицей, крайним паразитизмом нового капиталистического класса, взаимным нежеланием режима и оппозиции идти на какие-либо уступки, обнаруживающимися (со стороны России) имперскими амбициями.

Распад демократического режима и возвращение к авторитаризму

Наиболее мрачно, по мнению Бжезинского, будущее перехода выглядит для Сербии, Албании, Македонии, Боснии, Молдовы и Таджикистана (98). По достигнутым результатам эти страны близки к предыдущей группе, однако в силу различных причин (развивающиеся на территории страны военные действия, слабости ресурсной базы, углубляющаяся этническая поляризация и др.) будущее этих стран еще в большей степени чревато прерыванием переходных процессов и возвращением к авторитаризму.

Статистически такой результат, считают Карл и Шмиттер, весьма типичен, если иметь ввиду исторический опыт демократических переходов. Все предыдущие волны демократизации завершались тем, что большая часть демократизирующихся обществ возвращалась к авторитарному правлению. Выживала меньшая часть, закрепляя достигнутые преобразования и увеличивая численность демократий в абсолютном выражении (99). Таким образом, если справедливы утверждения, что продолжительность каждой из волн демократизации насчитывает около двадцати лет, то в период от 2000 до 2010 года мы станем свидетелями отката демократизирующихся сегодня посткоммунистических обществ к новому авторитаризму.

Возвращение к авторитаризму может происходить различными путями, под воздействием внешних и внутренних сил, в результате, как сформулировал Дж. Мунк, "медленной" и "внезапной смерти" демократии (100), в результате переворота или революционного коллапса (101). В рамках теории режимов честь разработки концепции распада демократических режимов принадлежит уже не раз упоминавшемуся X. Линцу. Линц и его коллеги на материале различных стран внимательно проследили процесс укрепления нелояльной оппозиции режиму, завоевание ею значительной части умеренной оппозиции и вчера еще нейтральных слоев населения; процесс возникновения неразрешимых проблем и вытекающих отсюда кризисов; появление в обществе кризисных групп; роль политического насилия в процессе распада демократий; постепенную утрату правительством монопольного владения органами государственного принуждения и отказ от завоеваний демократии; влияние институтов парламентаризма и президентства на углубляющуюся дестабилизацию демократического режима; утрату власти правительством и конец демократического режима; а также последующие проблемы, связанные с редемократизацией и обретением нового политического равновесия (102).

Если ни одна из стратегий выхода из кризиса и последующей стабилизации демократического режима не оказалась эффективной, X. Линц называет пять вероятных путей его крушения (103). Перечислим вслед за исследователем эти пути,

1) Неконституционная замена демократически избранного правительства группой, готовой использовать силу, действия которой получают легитимацию через институционные механизмы, созданные при введении чрезвычайного положения. Устанавливается переходная власть с намерением восстановить демократический процесс, которая впоследствии сталкивается с определенными отклонениями.

2) Захват власти коалицией представителей недемократических (в основном, додемократических) структур правления, принимающих в свои ряды политиков прежнего демократического режима и лидеров нелояльной оппозиции, но осуществляющих лишь незначительные перемены социальной структуры и институтов демократической системы.

3) Установление нового авторитарного режима, основанного на объединении общественных сил, из которых исключаются ведущие политические деятели прежнего демократического режима, без создания однако новых политических институтов и без какой-либо массовой мобилизации сил в поддержку нового режима.

4) Переход власти в руки хорошо организованной нелояльной оппозиции, имеющей массовую базу в обществе, жаждущей создать новое общественно-политическое устройство и не желающей делить власть с политиками прежнего режима, разве что с второстепенными партнерами по переходному периоду. В результате, пишет Линц, может возникнуть как жесткий авторитарный режим, так и предтоталитарный.

5) Переход власти, если демократический режим, даже ослабленный, не сдается легко и требуется продолжительная борьба (гражданская война). Такой конфликт возникает как результат твердого противостояния демократического правительства отказу от власти при его неспособности справиться с оппонентами и высокой степени общественно-политической мобилизации общества, расколотого в поддержке правительственных или оппозиционных сил.

Проблема редемократизации

Под редемократизацией понимают повторное возвращение к демократическим процессам либо в результате способности слабеющего и разрушающегося демократического режима изыскать новые ресурсы, либо после относительно непродолжительной стадии умеренно-авторитарного режима. Отличительной характеристикой редемократизации выступает ее преемственность — в тех или иных формах — с предшествовавшими ей демократическими переменами. Очевидно, что и после распада демократического режима определенные начала демократии могут сохраниться в виде остатков институтов (полусвободная пресса, полурыночная экономика; наличие гражданских, хотя и не оппозиционных правительству организаций, большие права регионам и пр.), изменившихся позиций отдельных групп элиты и целых социальных слоев.

Редемократизация не является ни неизбежной, ни закономерной, даже если общество и не ожидает установления неототалитаризма. Нельзя исключать возможности, что демократические процессы будут сопровождаться такими явлениями, которые приведут большую часть масс и элит к убежденности в пагубности демократии как таковой (экономическое обнищание и голод, продолжительная и кровопролитная гражданская война, уникальные по своим масштабам факты коррупции демократического правительства). В этом случае каждая новая волна демократизации будет преодолевать те же трудности, сталкиваться с решением во многом тех же проблем, что остались в наследство от прежнего демократического правительства.

В том же случае, если неоавторитаризм будет умеренным, то потенциал реформ в обществе способен не только сохраняться, но и накапливаться. Примером может служить брежневский режим в Советском Союзе, сохранивший в обществе память о хрущевской либерализации и волю к углублению начатых ею процессов. В условиях современной российской ситуации (начало 1995 года) продолжение начавшегося свертывания демократических реформ видится как вполне вероятное развитие событий. Введение авторитаризма может стать инициативой как правительственных, так и оппозиционных кругов. Либеральные демократы, как писал Линц, могут прийти к выводу, "что демократия не гарантирует приемлемого общественного порядка". В этом случае "они скорее прибегнут к превентивному военному перевороту, так как будут иметь при этом значительную поддержку общественных слоев, тоже ощущающих эту угрозу. Итогом может быть авторитарный режим со многими чертами фашизма, но природа его будет бюрократически-технократической, без массовой мобилизации" (104). Еще более вероятно, что инициатива авторитарной стабилизации будет исходить от военных или от блока сил, в который военные войдут в качестве одной из составляющих. Возможно также, что главными организаторами распада демократии станут представители непримиримой оппозиции режиму Ельцина.

В нашу задачу не входит детальное рассмотрение тех путей, посредством которых существующий в России демократический режим может быть уничтожен. Вопрос, который мы хотели бы поставить в завершении нашей работы — возможна ли будет редемократизация, если распад российского демократического режима продолжится? Опираясь на уже сказанное, мы ответим на этот вопрос следующим образом: в том случае, если в результате возврата к недемократическим формам правления в России будет установлен режим умеренно-авторитарной ориентации (независимо от того, какими путями это произойдет), редемократизация неизбежна, и демократическая оппозиция должна быть готова к этому.