ОТРЫВОК ДЛЯ КОНКУРСА. Владимир Леонтьевич Киселев. ЖИВАЯ КЛАССИКА. Протокол по статье сто семьдесят девятой Уголовного кодекса и тогда посмотрим, есть у меня право или нет, злорадно бормотал старик и вел меня за руку по улице
 Скачать 13.88 Kb.
|
|
Владимир Леонтьевич Киселев «Девочка и птицелет» По правде говоря, мне было очень приятно, что ребята смотрели на меня, как на героиню, когда я сказала, что продам свой фотоаппарат. Но сейчас я почувствовала большое облегчение и тихо радовалась про себя, что продавщица не приняла мой фотоаппарат и что нам не удалось его продать. Как только мы вышли из магазина, нас подозвал невысокий, худой старик с желтыми зубами и седой неровной щетиной на подбородке, одетый в застегнутый доверху кремовый плащ. — Как фамилия? — спросил он у меня неожиданно. — Алексеева, — ответила я. — Где живешь? Я назвала свой адрес. — А для чего вам это знать? — спросил Витя. — А для того, — сказал старик, — что аппарат этот краденый... И для того, что вы хотели похищенный предмет сдать в комиссионный магазин, что предусмотрено статьей сто семьдесят девятой, пункт "А" Уголовного кодекса сроком до семи лет. — Это наш аппарат, — сказал Витя. — Как вам не стыдно! Пойдем, Оля. — Э, нет, — сказал старик и крепко взял меня за руку своей грязной рукой с обкусанными ногтями. — Сначала пройдем в милицию. На нас оглядывались прохожие, две женщины остановились возле нас, и я впервые в жизни поняла, как себя чувствует человек, уличенный в воровстве. Это был мой аппарат, но все равно я себя чувствовала так, словно я его украла. Старик тащил меня по улице, а Витя шел рядом и твердил: — Отпустите ее... Сейчас же отпустите. Вы не имеете права... — А вот сейчас придем в милицию, составим там протокол по статье сто семьдесят девятой Уголовного кодекса и тогда посмотрим, есть у меня право или нет, — злорадно бормотал старик и вел меня за руку по улице. А в другой руке я держала свой фотоаппарат, и он жег мне руку, как краденый. Вдруг старик замедлил шаги перед остановкой троллейбуса и быстро сказал: — Ну, так и быть... На первый раз прощаю. Я сам куплю этот аппарат... Он сунул мне в руку бумажный рубль, в который была завернута трехкопеечная монета, взял у меня фотоаппарат и сел в троллейбус. — Зачем ты ему дала аппарат? — удивился Витя. — Подождите! — закричал он вслед старику. Но троллейбус уже уехал. Мне хотелось плакать, но, честное же слово, я почувствовала облегчение, когда уехал этот отвратительный старик и забрал этот проклятый аппарат. ….… Когда я вернулась домой, я написала стихи. Я всегда пишу стихи, если переволнуюсь или если со мной что-нибудь случится. Но я никогда не пишу стихов о том, что произошло. Они вроде бы совсем не связаны с тем, что со мной случилось, совсем о другом, но я-то знаю, что они очень связаны, только я не умею объяснить, чем именно. В этот раз я написала стихи про Буратино. Начинались они так: Бедняга Буратино! Наверно, неспроста Тебя швырнули в тину, В глубокий пруд с моста... Какое отношение имеет Буратино к денежным затруднениям нашей компании? Или к тому, что пропал мой фотоаппарат и этот странный старик в кремовом плаще так напугал меня?.. И все-таки имеет какое-то отношение. Потому я и написала стихи об этом остроносом добром деревянном человечке. И, когда я написала эти стихи, мне стало легче. |